Михаил Илларионович Кутузов.
Традиционно считается, что Кутузов родился в 1745 году и сегодня стоило бы отметить 270 лет. однако сегодня есть версия, основанная на ряде фактов и утверждающая, что будущий великий полководец появился на свет в 1747 году, т.е. на 2 года позже. Впрочем, не будем дискутировать на сей счёт. а отметим день рождения великого русского полководца. В честь оного события я публикую фрагменты моего большого опуса о Наполеоне, который сейчас пишется. Он представляет собой подборку мнений историков о Кутузове как полководце и человеке.
Кутузов был не только полководец, стратег и тактик, но и дипломат, за что его очень любил историк Евгений Тарле, имевший симпатию к тем историческим персонажам, которые помимо полководческих талантов имели и таланты дипломатические. Поэтому ему нравились Наполеон, Ушаков и Сенявин, поэтому он резко отрицательно отзывался о бездарном военачальнике и не менее бездарном дипломате светлейшем князе Меншикове, который способствовал развязыванию Крымской войны. Кутузов приобрёл для России Бессарабию и тем самым освободил Дунайскую армию для борьбы с Наполеоном. Кутузов - «неподражаемый образец могучего сочетания дара полководца и дипломата» [1]. Тарле в своей работе «Нашествие Наполеона на Россию» писал о нём также следующее: «Конечно, в Кутузове было много и лукавства и уменья играть людьми, когда ему это было нужно, и близкие к нему это очень хорошо понимали. <…> «Никто лучше его не умел одного заставить говорить, а другого - чувствовать, и никто тоньше его не был в ласкательстве и в проведении того, кого обмануть или обворожить принял он намерение». Этот «тончайший политик» не любил делиться славой... «Тех, кого он подозревал в разделении славы его, невидимо подъедал так, как подъедает червь любимое или ненавистное деревцо...» - так отзывается о нем человек, ежедневно его видевший и имевший с ним постоянные деловые сношения в 1812 г., дежурный генерал Маевский» [2].
Русский публицист Егор Холмогоров отмечает: «именно качества Кутузова как придворного интригана <…> позволили отступающей русской армии сохранить управляемость. Постепенно Кутузов выжил из армии или всех врагов, и получил ту полноту власти, которая позволила ему победоносно завершить кампанию. <…> Кутузов был гением оперативного искусства. Он надул Мюрата в 1805 и выскользнул из оперативной ловушки Наполеона. Он оперативными ходами отрезал турок под Слободзеей, а затем заставил Ахмет-пашу подписать мир, события второго периода войны 1812 года всем хорошо известны. <…> Репутация Кутузова как придворного интригана была всем хорошо известна. И, разумеется, интриганский ход мысли Михаил Илларионович переносил и на поле боя». Историк А.Кузнецов абсолютно соглашается с ним: «Михаил Илларионович был человеком очень сложным, он был невероятным интриганом, он был великим царедворцем, он чуть ли не единственный из екатерининских генералов, который сохранил с Павлом замечательные отношения <…> когда нужно, льстив был невероятно» [3].
Советский историк Альберт Захарович Манфред в своей биографии Наполеона так писал о Кутузове, говоря об Аустерлицком сражении: «Кутузов своим тонким чутьем разгадал замысел Наполеона. Искусными маневрами он уклонялся всякий раз от навязываемой ему Наполеоном битвы. Кутузов сумел с главными силами отойти на левый берег Дуная. Его стратегический замысел был ясен: надо избегать столкновения с противником, выиграть время и ждать, пока подойдут остальные воинские части, с тем, чтобы при численном перевесе и в благоприятных условиях по собственному выбору и решению навязать противнику битву, а не вступать с ним в бой, когда тот захочет. Но эта мудрая военная стратегия Кутузова столкнулась с нетерпеливо-воинственными побуждениями императора Александра. <…> Кутузов считал, что бой в данных условиях давать нельзя. Твердо и настойчиво он требовал, чтобы объединенная армия ушла на подходящие позиции и маневрировала до тех пор, пока не подойдут главные силы. Но император Александр I, Долгоруков и все поддерживавшие царя молодые генералы считали точку зрения Кутузова старомодной, отсталой. О главнокомандующем позволяли себе говорить в снисходительно-покровительственном тоне; его даже жалели: преклонный возраст не позволяет постичь очевидное. Александр и молодые генералы были уверены в близкой победе» [4].
По мнению военного историка Антона Керсновского, «отступление Кутузова [в 1805 году - С.З.] на протяжении 600 верст проведено блестяще и во всемирной военной истории должно быть поставлено на второе место - сейчас же за Швейцарским походом Суворова» [5]. Наполеон, пребывавший в ссылке на Святой Елене, отмечал, что «русская армия 1805 года была лучшей из всех выставленных когда-либо против меня. Эта армия никогда не проиграла бы Бородинского сражения» [6]. По словам того же Керсновского, «Кутузов в эту кампанию держал экзамен на полководца и выдержал его блестяще. За исключением Петра I на Пруте и Суворова в Швейцарии, ни одному еще русскому главнокомандующему не приходилось действовать в более тяжелой обстановке, чем Кутузову в его отступлении от Браунау до Цнайма. Отступление его образцово. Переход на левый берег Дуная под Кремсом нарушил все расчеты Наполеона, что, совместно с разгромом Мортье под Дюрнштейном, указывает на большой стратегический его глазомер. Цнаймские же переговоры с Мюратом, где Кутузов спас русскую армию, показывают кроме того, что у нашего главнокомандующего помимо хитрости был и ум, и при том государственный ум. Никто (и даже более одаренный собственно в военном отношении полководец) не поступил бы так на его месте. Одни - подобно австрийскому офицеру - поверили бы Мюрату (не верить слову короля неаполитанского было бы просто неловко), другие - несколько более проницательные - не поверив, ввязались бы в бой, чем совершенно погубили бы дело. Додуматься же до симулирования «контр-пропозиций» (и притом «необычайно выгодных» для противника) мог лишь один Кутузов» [7]. В Аустерлицком поражении он не был повинен, ответственность за это лежит на царе. Это сражение было навязано ему именно Александром, и полководец ничего не мог поделать.
Подводя итоги войны с Турцией и её заключительной кампании 1811 года, Керсновский пишет: «Долголетний опыт и знание врага заменяет ему интуицию его предшественника [генерала графа Каменского 2-го - С.З.]. Рисковать несвойственно натуре Кутузова, это его главное достоинство и в то же время главный недостаток. Однако он, как никто другой, умеет воспользоваться оплошностью врага, умеет заставить неприятеля работать на себя (Мюрат под Цнаймом, визирь Ахмет у Слободзеи) и в полной мере обладает способностью принимать ответственные решения (переправа Маркова в тыл визирю)». Историк делает верное наблюдение: «Кампания 1811 года дает нам ключ к уразумению событий, разыгравшихся - в несравненно крупнейшем масштабе - год спустя. Это прототип, эскиз, набросок Отечественной войны. Здесь визирю дается подачка - Рущук - и этим он как бы приглашается начать роковую для него авантюру на левом берегу. Там Наполеону будет поднесена Москва... Стратегия Кутузова в обе эти кампании - одного и того же порядка» [8].
Весьма интересны оценки Кутузова, сделанные в советское время, уже в ходе Великой Отечественной и после неё, когда началась кампания по «борьбе с космополитизмом». В ответном письме Сталина некоему Разину в 1947 году, Кутузов был назван «нашим гениальным полководцем, который загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления» [9]. Сталин пишет: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев периода 1812 года генерал Барклай-де-Толли является единственным полководцем, заслуживающим внимания. Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов, как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая-де-Толли» [10]. Директор Бородинского музея
С.И.Кожухов в своей статье в журнале «Большевик», в 1951 году пишет о полководце следующее: «Кутузов был выдающимся полководцем своего времени. Опираясь на патриотическое движение народных масс, он в самый тяжёлый момент создал решительный перелом в ходе войны против вторгшейся в Россию армию Наполеона. М.И.Кутузов сосредоточил в своих руках дело реорганизации армии, создания резервов, провёл важные мероприятия по развёртыванию партизанской войны в тылу врага, мудро руководил военными операциями. Хорошо подготовленное и искусно проведённое Кутузовым контрнаступление свидетельствовало о превосходстве русского военного искусства над западноевропейским» [11]. По его мнению, «Кутузов как стратег и тактик оказался выше Наполеона, что русская армия, предводительствуемая Кутузовым, сыграла решающую роль в спасении национальной независимости русского народа» [12]. Военный историк П.А.Жилин считал, что Кутузов «был не только великим полководцем, но и крупнейшим военным мыслителем» [13]. Он был «профессиональный военный, вся жизнь которого прошла в непрерывных походах и сражениях, генерал, пользовавшийся огромнейшим авторитетом в народе и армии и в то же время попадавший в немилость царского правительства» [14].
Историк Л.Л.Ивченко, главный хранитель Музея-панорамы «Бородинская битва» - один из ведущих современных специалистов по войне 1812 года, автор биографии полководца, пишет о Кутузове следующее: «Он одним из первых заметил, что все существовавшие в Европе системы ведения войн были рассчитаны главным образом на европейский театр военных действий. Вопрос о роли сражения в общем «концепте» войны всегда решался им в соответствии с политическими целями, которые преследовались в ходе военных действий. Стратегическое наступление Наполеона, активный поиск сражения как кратчайшего пути к миру оправдывали себя в определенных условиях: в Европе он достигал быстрого результата на ограниченных территориях, загнав неприятеля либо к реке, либо к горному перевалу, либо к границе соседнего государства. В России, где, по словам К. Клаузевица, «можно было играть с противником в прятки», эта система не «сработала». Факторы территории и климата занимали в стратегии Кутузова ведущее место. Парадоксально, но армия Наполеона была уничтожена Светлейшим (так, с большой буквы, будем писать его титул) по тем же правилам, которые он использовал в войне против турок на дунайском театре военных действий, погубив армию великого визиря под Слободзеей, - «кто не спрятался до зимы- тот и пропал»» [15].
Как отмечают современные издатели военно-теоретического наследия полководца, «чтобы победить Наполеона, мало было мужества, храбрости, опыта, таланта, терпения и удачи. Нужно было превзойти его в человеческом измерении. И Кутузов справился с этой задачей, оставаясь самим собою: и без Наполеона он был великим человеком» [16]. С этим можно согласиться совершенно.
[1] Письмо в редакцию журнала «Большевик» // Большевик. 1951. №19. С.72.
[2] Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М.: Воениздат, 1992. С.122.
[3] http://100knig.com/l-l-ivchenko-borodinskoe-srazhenie/
[4] Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М.: Мысль, 1972. С.468, 470.
[5] http://militera.lib.ru/h/kersnovsky1/06.html
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Ответ тов.Сталина на письмо тов.Разина // Большевик. 1947. №3.
[10] Там же.
[11] Кожухов С. К вопросу об оценке роли М.И.Кутузова в Отечественной войне 1812 года // Большевик. 1951. №15. С.23.
[12] Там же, С.24.
[13] Жилин П.А. Фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов: Жизнь и полководческая деятельность. 3-е изд., доп. М.: Воениздат, 1987. С.4.
[14] Там же, С.5.
[15] Ивченко Л.Л. Кутузов. М.: Молодая гвардия, 2012. С.8.
[16] Там же.
Кутузов был не только полководец, стратег и тактик, но и дипломат, за что его очень любил историк Евгений Тарле, имевший симпатию к тем историческим персонажам, которые помимо полководческих талантов имели и таланты дипломатические. Поэтому ему нравились Наполеон, Ушаков и Сенявин, поэтому он резко отрицательно отзывался о бездарном военачальнике и не менее бездарном дипломате светлейшем князе Меншикове, который способствовал развязыванию Крымской войны. Кутузов приобрёл для России Бессарабию и тем самым освободил Дунайскую армию для борьбы с Наполеоном. Кутузов - «неподражаемый образец могучего сочетания дара полководца и дипломата» [1]. Тарле в своей работе «Нашествие Наполеона на Россию» писал о нём также следующее: «Конечно, в Кутузове было много и лукавства и уменья играть людьми, когда ему это было нужно, и близкие к нему это очень хорошо понимали. <…> «Никто лучше его не умел одного заставить говорить, а другого - чувствовать, и никто тоньше его не был в ласкательстве и в проведении того, кого обмануть или обворожить принял он намерение». Этот «тончайший политик» не любил делиться славой... «Тех, кого он подозревал в разделении славы его, невидимо подъедал так, как подъедает червь любимое или ненавистное деревцо...» - так отзывается о нем человек, ежедневно его видевший и имевший с ним постоянные деловые сношения в 1812 г., дежурный генерал Маевский» [2].
Русский публицист Егор Холмогоров отмечает: «именно качества Кутузова как придворного интригана <…> позволили отступающей русской армии сохранить управляемость. Постепенно Кутузов выжил из армии или всех врагов, и получил ту полноту власти, которая позволила ему победоносно завершить кампанию. <…> Кутузов был гением оперативного искусства. Он надул Мюрата в 1805 и выскользнул из оперативной ловушки Наполеона. Он оперативными ходами отрезал турок под Слободзеей, а затем заставил Ахмет-пашу подписать мир, события второго периода войны 1812 года всем хорошо известны. <…> Репутация Кутузова как придворного интригана была всем хорошо известна. И, разумеется, интриганский ход мысли Михаил Илларионович переносил и на поле боя». Историк А.Кузнецов абсолютно соглашается с ним: «Михаил Илларионович был человеком очень сложным, он был невероятным интриганом, он был великим царедворцем, он чуть ли не единственный из екатерининских генералов, который сохранил с Павлом замечательные отношения <…> когда нужно, льстив был невероятно» [3].
Советский историк Альберт Захарович Манфред в своей биографии Наполеона так писал о Кутузове, говоря об Аустерлицком сражении: «Кутузов своим тонким чутьем разгадал замысел Наполеона. Искусными маневрами он уклонялся всякий раз от навязываемой ему Наполеоном битвы. Кутузов сумел с главными силами отойти на левый берег Дуная. Его стратегический замысел был ясен: надо избегать столкновения с противником, выиграть время и ждать, пока подойдут остальные воинские части, с тем, чтобы при численном перевесе и в благоприятных условиях по собственному выбору и решению навязать противнику битву, а не вступать с ним в бой, когда тот захочет. Но эта мудрая военная стратегия Кутузова столкнулась с нетерпеливо-воинственными побуждениями императора Александра. <…> Кутузов считал, что бой в данных условиях давать нельзя. Твердо и настойчиво он требовал, чтобы объединенная армия ушла на подходящие позиции и маневрировала до тех пор, пока не подойдут главные силы. Но император Александр I, Долгоруков и все поддерживавшие царя молодые генералы считали точку зрения Кутузова старомодной, отсталой. О главнокомандующем позволяли себе говорить в снисходительно-покровительственном тоне; его даже жалели: преклонный возраст не позволяет постичь очевидное. Александр и молодые генералы были уверены в близкой победе» [4].
По мнению военного историка Антона Керсновского, «отступление Кутузова [в 1805 году - С.З.] на протяжении 600 верст проведено блестяще и во всемирной военной истории должно быть поставлено на второе место - сейчас же за Швейцарским походом Суворова» [5]. Наполеон, пребывавший в ссылке на Святой Елене, отмечал, что «русская армия 1805 года была лучшей из всех выставленных когда-либо против меня. Эта армия никогда не проиграла бы Бородинского сражения» [6]. По словам того же Керсновского, «Кутузов в эту кампанию держал экзамен на полководца и выдержал его блестяще. За исключением Петра I на Пруте и Суворова в Швейцарии, ни одному еще русскому главнокомандующему не приходилось действовать в более тяжелой обстановке, чем Кутузову в его отступлении от Браунау до Цнайма. Отступление его образцово. Переход на левый берег Дуная под Кремсом нарушил все расчеты Наполеона, что, совместно с разгромом Мортье под Дюрнштейном, указывает на большой стратегический его глазомер. Цнаймские же переговоры с Мюратом, где Кутузов спас русскую армию, показывают кроме того, что у нашего главнокомандующего помимо хитрости был и ум, и при том государственный ум. Никто (и даже более одаренный собственно в военном отношении полководец) не поступил бы так на его месте. Одни - подобно австрийскому офицеру - поверили бы Мюрату (не верить слову короля неаполитанского было бы просто неловко), другие - несколько более проницательные - не поверив, ввязались бы в бой, чем совершенно погубили бы дело. Додуматься же до симулирования «контр-пропозиций» (и притом «необычайно выгодных» для противника) мог лишь один Кутузов» [7]. В Аустерлицком поражении он не был повинен, ответственность за это лежит на царе. Это сражение было навязано ему именно Александром, и полководец ничего не мог поделать.
Подводя итоги войны с Турцией и её заключительной кампании 1811 года, Керсновский пишет: «Долголетний опыт и знание врага заменяет ему интуицию его предшественника [генерала графа Каменского 2-го - С.З.]. Рисковать несвойственно натуре Кутузова, это его главное достоинство и в то же время главный недостаток. Однако он, как никто другой, умеет воспользоваться оплошностью врага, умеет заставить неприятеля работать на себя (Мюрат под Цнаймом, визирь Ахмет у Слободзеи) и в полной мере обладает способностью принимать ответственные решения (переправа Маркова в тыл визирю)». Историк делает верное наблюдение: «Кампания 1811 года дает нам ключ к уразумению событий, разыгравшихся - в несравненно крупнейшем масштабе - год спустя. Это прототип, эскиз, набросок Отечественной войны. Здесь визирю дается подачка - Рущук - и этим он как бы приглашается начать роковую для него авантюру на левом берегу. Там Наполеону будет поднесена Москва... Стратегия Кутузова в обе эти кампании - одного и того же порядка» [8].
Весьма интересны оценки Кутузова, сделанные в советское время, уже в ходе Великой Отечественной и после неё, когда началась кампания по «борьбе с космополитизмом». В ответном письме Сталина некоему Разину в 1947 году, Кутузов был назван «нашим гениальным полководцем, который загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления» [9]. Сталин пишет: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев периода 1812 года генерал Барклай-де-Толли является единственным полководцем, заслуживающим внимания. Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов, как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая-де-Толли» [10]. Директор Бородинского музея
С.И.Кожухов в своей статье в журнале «Большевик», в 1951 году пишет о полководце следующее: «Кутузов был выдающимся полководцем своего времени. Опираясь на патриотическое движение народных масс, он в самый тяжёлый момент создал решительный перелом в ходе войны против вторгшейся в Россию армию Наполеона. М.И.Кутузов сосредоточил в своих руках дело реорганизации армии, создания резервов, провёл важные мероприятия по развёртыванию партизанской войны в тылу врага, мудро руководил военными операциями. Хорошо подготовленное и искусно проведённое Кутузовым контрнаступление свидетельствовало о превосходстве русского военного искусства над западноевропейским» [11]. По его мнению, «Кутузов как стратег и тактик оказался выше Наполеона, что русская армия, предводительствуемая Кутузовым, сыграла решающую роль в спасении национальной независимости русского народа» [12]. Военный историк П.А.Жилин считал, что Кутузов «был не только великим полководцем, но и крупнейшим военным мыслителем» [13]. Он был «профессиональный военный, вся жизнь которого прошла в непрерывных походах и сражениях, генерал, пользовавшийся огромнейшим авторитетом в народе и армии и в то же время попадавший в немилость царского правительства» [14].
Историк Л.Л.Ивченко, главный хранитель Музея-панорамы «Бородинская битва» - один из ведущих современных специалистов по войне 1812 года, автор биографии полководца, пишет о Кутузове следующее: «Он одним из первых заметил, что все существовавшие в Европе системы ведения войн были рассчитаны главным образом на европейский театр военных действий. Вопрос о роли сражения в общем «концепте» войны всегда решался им в соответствии с политическими целями, которые преследовались в ходе военных действий. Стратегическое наступление Наполеона, активный поиск сражения как кратчайшего пути к миру оправдывали себя в определенных условиях: в Европе он достигал быстрого результата на ограниченных территориях, загнав неприятеля либо к реке, либо к горному перевалу, либо к границе соседнего государства. В России, где, по словам К. Клаузевица, «можно было играть с противником в прятки», эта система не «сработала». Факторы территории и климата занимали в стратегии Кутузова ведущее место. Парадоксально, но армия Наполеона была уничтожена Светлейшим (так, с большой буквы, будем писать его титул) по тем же правилам, которые он использовал в войне против турок на дунайском театре военных действий, погубив армию великого визиря под Слободзеей, - «кто не спрятался до зимы- тот и пропал»» [15].
Как отмечают современные издатели военно-теоретического наследия полководца, «чтобы победить Наполеона, мало было мужества, храбрости, опыта, таланта, терпения и удачи. Нужно было превзойти его в человеческом измерении. И Кутузов справился с этой задачей, оставаясь самим собою: и без Наполеона он был великим человеком» [16]. С этим можно согласиться совершенно.
[1] Письмо в редакцию журнала «Большевик» // Большевик. 1951. №19. С.72.
[2] Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М.: Воениздат, 1992. С.122.
[3] http://100knig.com/l-l-ivchenko-borodinskoe-srazhenie/
[4] Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М.: Мысль, 1972. С.468, 470.
[5] http://militera.lib.ru/h/kersnovsky1/06.html
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Ответ тов.Сталина на письмо тов.Разина // Большевик. 1947. №3.
[10] Там же.
[11] Кожухов С. К вопросу об оценке роли М.И.Кутузова в Отечественной войне 1812 года // Большевик. 1951. №15. С.23.
[12] Там же, С.24.
[13] Жилин П.А. Фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов: Жизнь и полководческая деятельность. 3-е изд., доп. М.: Воениздат, 1987. С.4.
[14] Там же, С.5.
[15] Ивченко Л.Л. Кутузов. М.: Молодая гвардия, 2012. С.8.
[16] Там же.