Дачный вопрос 3. #Медное
В поселке #Медное, недалеко от Твери, расположен очередной фиктивный мемориал жертв сталинских репрессий.
Посвящается светлой памяти Д. С. Токарева
1. АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ
Третий очерк дачного цикла посвящен уже непосредственно Катынскому делу. Рассмотрим один из элементов этого большого дела - Медное (крупное село в 30 километрах от Твери) и существующий там один из многочисленных мемориалов жертв сталинских репрессий..
Место это довольно известное, например, Википедия сообщает следующее:
Кроме советских граждан на полигоне НКВД в окрестностях Медного были похоронены 6311 пленных польских офицеров - узников Осташковского лагеря, расстрелянных в апреле 1940 г.(5).
На сайте Мемориального комплекса "Медное" сообщается примерно то же самое:
Мемориальный комплекс "Медное" в Тверской области на берегу реки Тверцы - это место "социальной катастрофы", где в 1930-х годах на месте дачного поселка Управления НКВД по Калининской области тайно производились захоронения жертв Большого террора 1937-1938 гг. В 1940 г. здесь также тайно захоронили останки более 6000 военнопленных польских офицеров, расстрелянных в этом же году в подвалах здания НКВД Калининской области" (22).
В печатной и электронной прессе присутствует огромное количество материалов, передающих и развивающих эту информацию с разных сторон с различной степенью эмоциональности, в зависимости от способностей журналистов. В сети попадаются также рассказы экскурсантов, побывавших в этом музее. Эти рассказы обычно выдержаны в сентиментальном и трагическом духе, граждане послушно сопереживают несчастным полякам и возмущаются злодеяниям кровавого Сталина. Знали бы они, как их обманывают.
При рассмотрении Катынского дела с минимальным интересом, хоть ненамного превосходящим безразличие среднего телезрителя, любому вменяемому человеку становится вполне ясно, что польских военнопленных в Катыни расстреляли немцы. Соответственно из этого автоматически следует, что в Медном (как и в третьем сакральном месте катынского сюжета - в Пятихатках под Харьковом) могил военнопленных поляков в реальной истории быть не должно. Сочинители истории альтернативной их там помещают и многословно и многотомно описывают, чаще всего выдавая за действительность свои домыслы и фантазии.
Создатели альтернативной истории творят в рамках конспирологической теории о том, что 22 тысячи пленных поляков расстрелял НКВД в 1940 году. В рамках альтернативной истории написаны десятки книг, тысячи статей и миллионы слов. В качестве примера такого рода продукции можно сослаться на одно из последних творений знатной отечественной альтернативщицы Н. С. Лебедевой (17). Текст этой статьи имеет ценность только как эталонный и свеженький образец творчества этого жанра, подобных текстов пруд пруди. Как всегда в продукции такого рода, в тексте наблюдается полный набор традиционной лжи, а также умолчаний, предергиваний и простого невежества, и все это замешано на обычной для данной публики густопсовой антисоветчине. Но разбор этой статьи, выявление и классификация лебедевской лжи никакого интереса не представляет, любой может и сам это сделать. Уважаемая альтернативщица Н. С. Лебедева, конечно, не настолько глупа, чтобы искренне писать всю эту чушь, она просто упорная и грамотная пропагандистка (не она одна, конечно), использующая катынскую тему в целях выполнения указаний руководящей вертикали о десталинизации, а также обеспечения личного благосостояния. И, надо сказать, достаточно эффективно. Катынские альтернативщики добились серьезного коммерческого успеха. Они равно эффективно сосут и российский бюджет, и польский, и еще дядюшка Сорос по линии "Мемориала" им регулярно подкидывает. Такой успех не снился даже корифеям альтернативноисторического жанра Фоменко и Носовскому.
Краткое содержание альтернативной истории, изложенной в упомянутой выше статье и в бесчисленном множестве подобных творений, состоит в том, что в СССР в апреле-мае 1940 года якобы было расстреляно почти 22 тысяч польских граждан, в том числе и 6311 узников Осташковского лагеря (расстреляны в Калинине и захоронены в Медном). Кроме того, расстрелы заключенных проводились в Катынском лесу, в Харькове и еще кто-то где-то в Белоруссии и на Украине, но белорусский и украинский аспекты этой истории пока совершенно не сочинены альтернативщиками. В целом альтернативщики, изучающие и описывающие воображаемые расстрелы польских военнопленных, очень походят на средневековых схоластов, подсчитывавших количество несуществующих чертей на кончике иголки. Далее будет проводиться более подробное рассмотрение только Медного, остальные места и события упомянуты лишь попутно.
Но все же любая альтернативная история базируется на отдельных фрагментах истории реальной, и в альтернативной версии Катыни имеются вполне бесспорные элементы. В частности, известно из документов, что шесть с лишним тысяч польских военнопленных (преимущественно рядовых и унтеров из полицейских, пограничников и тюремщиков) были направлены из Осташковского лагеря в Калинин. Предварительно их дела готовились для рассмотрения на Особом совещании (что само по себе исключает смертную казнь). Куда они делись из Калинина - никто не знает и никто не пытался выяснить. Вся версия альтернативщиков в этой части базируется на единственном источнике - показаниях Д. С. Токарева, который и поведал, как их якобы расстреляли в Калинине и якобы захоронили в Медном.
(Дополнение.
Имеются некоторые данные о том, что часть из них вывезли в северном направлении:
http://zdrager.livejournal.com/39567.html; часть - в юго-западном направлении:
http://zdrager.livejournal.com/71815.html).
Намеки на их самый вероятный дальнейший маршрут польских военнопленных из Осташковского лагеря можно найти, например, в мемуарах генерала Андерса, который сообщал, что у него в 1942 году скопилось 62 письменных свидетельств польских пленных, освобожденных из Колымских лагерей, они все в один голос уверяли, что там, на Колыме, остаются еще многие тысячи польских заключенных (2).
Эти 62 письменных свидетельства и мнение самого генерала создатели альтернативной истории предпочитают игнорировать. В реальной же истории освобожденные с Колымы приезжали в армию Андерса группами до лета 1942 года, и даже последние прибывшие говорили, что там, на Колыме, остаются еще тысячи поляков. Некоторое количество преступников из числа пленных поляков действительно было расстреляно в 1940 году, по сообщению Л. М. Кагановича, подтвержденному В. М. Молотовым и С. З. Гинзбургом - 3196 человек (12), судьба остальных загадочна, но никто из историков-альтернатившиков их не ищет, не старается выяснить их печальную участь. В альтернативной истории для них места нет, в альтернативной истории они все расстреляны весной 1940 года и похоронены в Катыни, Медном и Пятихатках. Захоронения в Катыни и в Пятихатках обсудим позднее, сейчас нас интересует только Медное.
Начнем с истории создания этого мемориала.
Сейчас непросто установить, как именно была вброшена легенда о захоронении жертв сталинских репрессий в Медном во впитывающие, как губка, рассказы о сталинских репрессий умы общественности. Случилось это в сумбурные и романтичные годы перестройки, когда тема разоблачений проклятого сталинизма властвовала как в прессе, так и в сознании массовой аудитории. По мнению ныне покойного тверского почвоведа и журналиста Ю. Шаркова, именно ему впервые сообщили о том, что в Медном захоронены поляки, причем сразу десять тысяч, и сообщил какой-то не то действующий, не то отставной сотрудник КГБ. Как бы то ни было, уже в ноябре 1988 года эта версия была оглашена на митинге в Калинине, и была с полным доверием принята общественным мнением. За дело взялся "Мемориал", и стал проводить свое расследование, включая опросы свидетелей и поиски на территории кладбища в Медном. Это расследование затянулось на пару лет, без особых, впрочем, результатов. Отсутствие практических результатов поисков привело к разгулу фантазии, и, например, в майском (1988 год) номере газеты "Тверской Мемориал" (30) с богатыми и наводящими ужас подробностями рассказывалось о пыточных камерах, до сих пор существующих в здании Медицинского института в Калинине, бывшем Управлении НКВД. Сейчас об этом стараются не вспоминать, но для тех лет это было вполне в порядке вещей, пораженная общественность по команде дружно охала.
Так бы дело, скорее всего, и заглохло, но параллельно аналогичный процесс пошел и на высшем уровне. Руководствуясь сложно сказать какими соображениями, Горбачев принял решение признать вину СССР в Катынском деле (частью которого является и история с захоронениями в Медном), и 13 апреля 1990 года появилось официальное Заявление ТАСС с признанием вины СССР. Заметим, это признание было сделано ДО проведения каких-либо расследований.
Компетентные органы отреагировали на решение руководящей вертикали оперативно. Уже в том же мае 1990 года начальник областного управления КГБ Виктор Лаконцев подбодрил мемориальцев в их безуспешной работе, сообщив в областной печати, что жертвы сталинских репрессий захоронены именно в Медном.
Дальше все пошло как по маслу. 6 июня 1990 года прокуратура Калининской области возбудила уголовное дело, которые Главной военной прокуратурой (ГВП) 28 сентября 1990 г. было объединено с аналогичным делом Харьковской прокуратуры в единое дело № 159 "О расстреле польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР в апреле-мае 1940 года". Замечаете прелесть формулировки? Не "о выяснении обстоятельств", а о "расстреле польских военнопленных НКВД СССР", виноватая сторона была определена ДО проведения расследования, и от прокуратуры требовалось только обосновать заранее принятое решение политического руководства. Вспомните о таких понятиях, как "правовое государство", "объективное расследование", "презумпция невиновности" и грустно улыбнитесь. Какой же советский прокурор пойдет против заранее объявленного решения руководства?
Теперь эстафету у беспомощного "Мемориала" приняли профессионалы, и дело покатилось быстро. В рамках нового дела в марте 1991 года был допрошен Д. С. Токарев, бывший в 1940 году начальником Калининского НКВД. Допрос Токарева более подробно рассмотрим далее.
Тем временем шли и другие следственные действия, и вскоре после допроса Токарева, в апреле 1991 года появилось адресованное Горбачеву письмо генерального прокурора СССР, в котором, хотя и с некоторой долей сомнения, предъявлялись результаты расследования. Там говорилось о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания, хотя строгих документальных подтверждений этого обнаружено не было. Да и не могло быть обнаружено, поскольку, повторим, Особое совещание к расстрелам не приговаривало. Но истина в этом деле никого уже давно не интересовала.
В массовой литературе впервые Медное как предположительное место захоронений военнопленных поляков упомянул, вероятно, В. Абаринов в своей во многом примечательной книге "Катынский лабиринт".
Рассматривая судьбу заключенных из Осташковского лагеря, В. Абаринов сначала со ссылками на ряд свидетелей старательно обмусоливает бредни о том, что польских пленных всех утопили в Белом море, но в конце концов выходит на верную альтернативную дорогу.
"После нашей майской поездки в Калинин и Осташков сопредседатель калининского (теперь уже тверского) "Мемориала" доктор исторических наук Марэн Михайлович Фрейденберг поместил в издаваемом им бюллетене заметку, где содержался призыв к читателям сообщить все, что им известно об участи осташковских пленников. В результате он получил информацию со ссылкой на покойного полковника А. П. Леонова, сотрудника Особой инспекции НКВД, скончавшегося в Калинине в 1965 году. По словам Леонова, поляки из Осташкова были перевезены в тюрьму Калининского УНКВД. а оттуда небольшими партиями на дачу УНКВД близ села Медное, где и расстреляны; на месте захоронения тогда же, в 1940-м, был поставлен дом для коменданта.
Надо сказать, сообщения о расстрелах в Медном появлялись и раньше, однако подтвердить их ничем не удавалось. Называл этот адрес в беседе с Фрейденбергом и я. Дача, а точнее спортивная база УКГБ, существует в Медном по сей день.
Едва успев дочитать письмо, Фрейденберг обнаружил в "Калининской правде" (номер от 30.5.1990) интервью начальника Калининскою УКГБ полковника В. А. Лаконцева ….
По словам Лаконцева, там погребены не только поляки, но и "активные немецкие пособники" (их, как известно, судили и вешали принародно), а также советские воины, умершие от ран. Оказывается, этими поисками УКГБ занимается "уже много месяцев"! Никаких документов, правда, не обнаружено. И вот теперь Лаконцев обращается ко всем, кто может сообщить что-либо о захоронении в Медном" (1).
Таким образом, авторство версии о захоронении расстрелянных поляков в Медном оспаривают два тверских мемориальца - Ю. Шарков и М. Фрейденберг, при этом оба, что показательно, со ссылками на информацию от сотрудников КГБ. В дальнейшем сотрудники КГБ в плановом порядке поддерживали эту версию, публикуя статьи и раздавая интервью, не сообщая, правда, никаких подробностей, но всякий раз авторитетно подтверждая, что мемориальские товарищи идут верной дорогой.
При этом, уместно заметить, КГБ (ФСБ) столь же настойчиво и элегантно уклонятся от чести быть официальным участником процесса. Официальная опубликованная позиция КГБ (ФСБ) состоит в том, что КГБ никакими документами не располагает, в поиске мест захоронений инициативу отдал общественности и ей же отдает всю славу открывателя зловещих тайн.
В фондах архива УФСБ хранится более 60 томов с протоколами заседаний тройки, различной переписки о приведении приговоров о расстреле в исполнение. Изучение этих документов показало, что ни в одном из них не имеется сведений о местах приведения приговоров в исполнение и захоронений расстрелянных.
Объяснение этому факту дает подписанный Ежовым оперативный приказ № 00447 от 30.07.37 года, который предписывает: "…приговоры по первой категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников управления и областных отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение".
После консультации в ФСБ РФ и других территориальных органах безопасности выяснилось, что везде, где занимаются поиском мест захоронений расстрелянных, столкнулись с похожей проблемой - полное отсутствие документальных данных о местах массовых захоронений.
В данной ситуации было принято решение пойти по пути Московской общественной группы по увековечению памяти жертв политических репрессий. Там сотрудниками Центрального оперативного архива ФСБ, Управления ФСБ по г. Москве и Московской области, входившими в состав данной группы, было подготовлено простое рабочее заключение, в котором на основании опросов бывших сотрудников НКВД определялось место массовых захоронений расстрелянных.
По согласованию с Тверской областной прокуратурой сотрудниками Управления ФСБ для установления вероятных мест захоронений расстрелянных были опрошены бывшие сотрудники УНКВД-УКГБ, которые как по роду своей службы, так и из общения с сослуживцами-ветеранами могли знать о местах, где производились захоронения расстрелянных. Кроме этого, использовались материалы опросов старожилов г. Твери, Калининского района, проживающих в непосредственной близости от мест предполагаемых захоронений. Таким образом было установлено, что основными местами массовых захоронений жертв политических репрессий в Калининской области являются территория бывших дач УНКВД в районе с. Медного …
По результатам работы в начале февраля 1995 года Управлением ФСБ было подготовлено заключение, подписанное начальником Управления и прокурором Тверской области. А в ноябре 1995 года выводы, сделанные в заключении, были подтверждены полковником запаса органов госбезопасности "К". Он являлся сотрудником бывшего 10-го отдела КГБ СССР и по роду своей работы был осведомлен о местах массовых захоронений расстрелянных жертв политических репрессий не только на территории Калининской области, но и в других регионах СССР. В беседе с бывшим начальником Управления ФСБ Виноградовым Г.П. "К" сообщил, что тела расстрелянных вывозились в район села Медного … . Захоронения производились в общих могилах.
…
"К" отметил, что каких-либо официальных документов о местах захоронений репрессированных в Тверской области граждан не сохранилось" (3).
Вот так. Никаких документов нет, поиски проводились по рассказам ветеранов и старожилов. Про предварительное обследование местности, оставившее следы в виде металлических маркеров на могилах, начальник какого-то подразделения (вероятно, подразделения по связам с общественностью) тверского Управления ФСК (в те годы эта организация так именовалась) в своей статье в мемориальском сборнике умолчал. Зато сделал реверанс в сторону общественности, сообщив, что ФСК "шел по пути Московской общественной группы по увековечению памяти жертв политических репрессий".
Продолжение следует