Обескрыленная «Ракета»
Оригинал взят у dinolippi в Обескрыленная «Ракета»
По большому счёту, это - не технический монумент. Но уважаемый владелец сообщества дал добро на публикацию этого материала здесь.
Под Казанью, в селе Кирельское (ширина 55.131826, долгота 49.14235), рядом с судоремонтным заводом, стоит полузаброшенный детский лагерь. Обычный лагерь, ничего особенного, но во время прошлогоднего велопутешествия по заброшенным церквям он был нанесён на карты, как очень желаемый для посещения объект: в качестве кинотеатра там использовалось крылатое судно типа «Ракета».
Вскользь упомянув о нём в отчёте, я не собирался больше возвращаться к этому месту в своих записях. Фотографий набралось мало, никакой художественной ценности они не представляли... Но вот, спустя восемь месяцев после того похода, я вдруг читаю в новостных лентах: в Москве режут последние «Ракеты». Две, списанные ещё десять лет назад, обозвали рухлядью и пустили под нож в середине февраля; ещё две ждут такой же участи на берегу. Ещё пара осталась пока на ходу, но надолго ли? И вот нахлынули воспоминания, как-то защемило внутри, и приятель пишет в скайп по этому поводу... И вот уже разбираю фотографии с нелепо торчащим между лесных деревьев стремительным силуэтом, смотрю на youtube видео, роюсь в базе fleetphoto.ru...
Режут последние «Ракеты»... Меня это печалит. С возрастом становишься всё сентиментальнее, всё трепетнее относишься к удаляющемуся детству, а «Ракета» для меня - один из символов той беззаботной поры: лето я проводил в деревне на другом берегу Волги, и самым простым и быстрым способом добраться туда были теплоходы: медленные водоизмещающие «ОМ» или «Московский» и скоростные «Ракеты» и «Метеоры» на подводных крыльях. Кроме подобных нам дачников, в город ездили жители окрестных деревень - например, торговать на рынке дарами своего огорода, так что пассажиропоток был постоянным и довольно плотным. Автобусом на тот берег добраться было проблемно (даже после появления моста через Волгу в 1989 году посуху нужно было делать здоровенный крюк, а до того приходилось переплавляться на пароме), личный автомобиль был далеко не у каждого, и водный транспорт был востребован. К казанскому речному порту было приписано с десяток «Ракет» и столько же примерно «Метеоров», а из соседних городов заходило две-три больших «Кометы». Я наперечёт знал все местные пассажирские теплоходы и в неисчислимых количествах рисовал их в альбомах. С летними друзьями мы играли в речной порт: я был диспетчером, объявлял посадку и отправление рейсов до разных пристаней, а пацаны на велосипедах гоняли до какого-нибудь дома, и чем дальше от Казани была объявленная пристань - тем дальше ездил «капитан».
До сих пор помню билетики из тёмной плотной бумаги с красным узором и штемпелями: номер теплохода и время отправления. Чаще всего мы ездили на «десятичасовой» «Ракете». До нашей пристани, не особо удалённой от города, «Метеоры» почти не ходили - только подменяли «Ракеты» в случае суровой погоды и иногда заходили по пути в город подобрать кого-то, если оставалось место на борту. «Метеор» в детстве гораздо больше нравился: больше, мощнее, шумнее, быстрее, выглядит посовременнее. И к появившимся у нас ближе к концу 80-х «Восходам» тоже интерес был куда больше. Теперь же, спустя годы, когда по паре «Метеоров» с «Восходами» здесь ещё бегают, все местные «Ракеты» уже лет двадцать как порезаны на металлолом, а во всей России (скорее, вообще во всём мире) ходовых «Ракет» осталось пять штук, я скучаю именно по их изящным плавным линиям.
Словом, суда на подводных крыльях для меня вещь культовая. Но не менее культовой является для меня и фигура их легендарного конструктора - Ростислава Алексеева. Это фигура, на мой взгляд, масштаба не меньшего, чем, скажем Сергей Королёв: Алексеев совершил два революционных технологических прорыва - сначала в судовой промышленности, создав с нуля несколько проектов судов на подводных крыльях, а вскоре и в авиации, изобретя удивительную машину - экраноплан. Судьба конструктора вызывает одновременно и чувство гордости за страну, в которой когда-то совершали такого масштаба технические прорывы, и одновременно - презрение к власть придержащим: Алексеева, в конце концов, загубила номенклатурная сволочь. Тут же можно вспомнить гениального конструктора вертолётов Сикорского, вынужденного бежать от революционного пролетариата... Что в итоге? Технологию вертолётостроения СССР осваивал по американским образцам только в 1960-х годах, пальма первенства в производстве «крылатых кораблей» упущена, потенциал экранопланостроения до сих пор не раскрыт - а это, вероятно, потеря для всего человечества в целом.
Но я отвлёкся... К своему первому большому судну на подводных крыльях - «Ракете», ознаменовавшей прорыв в судостроении, совершившей революцию в перевозках пассажиров по рекам, Алексеев шёл почти двадцать лет. Он загорелся идеей крылатого корабля ещё в 30-х годах, будучи студентом Горьковского индустриального института, когда ознакомился с исследованиями работы крыла в жидкой среде, а в 1941 году защитил дипломную работу на тему «Глиссер на подводных крыльях». Вскоре, работая на сормовском заводе мастером-испытателем танков, разработал на основе дипломного проекта торпедный катер на подводных крыльях, однако ни у командования Военно-Морского Флота, ни в наркоме судостроительной промышленности идея поддержки не нашла. Однако упорный конструктор продолжал работу, и его исследования заинтересовали руководство «Красного Сормова»: через полтора года ему была предоставлена возможность работать над своим проектом, выделено время, создана специальная гидролаборатория. В 1943 году Алексеев создал свой первый крылатый катер А-4 и... сам же признал его бесперспективным - конструкция крыльев требовала изменения угла их атаки в зависимости от скорости, что усложняло и конструкцию корабля, и управление им. Однако начальство видит положительные результаты эксперимента, выделяет конструктору новое помещение, позволяет увеличить штат. Через два года, в 1945-м, проводятся испытания катера А-5, имеющего принципиально новую, более совершенную крыльевую схему с саморегулирующими подъемную силу малопогруженными крыльями. На этом катере Алексеев дошёл своим ходом до Москвы, чем привлёк внимание военных чинов, и получил задание на оснащение подводными крыльями торпедного катера 123К, которое с успехом выполнил (отработав очередную модернизацию своего ноу-хау на катере А-7 и попутно ознакомившись с конструкцией трофейного немецкого СПК TS-6) и получил за него в 1951 году Сталинскую премию.
Параллельно этому гениальный конструктор разработал проект первого речного пассажирского судна - прообраза «Ракеты». Но с воплощением проекта в жизнь всё оказалось не так просто: инженеру пришлось годами обивать пороги министерств, бороться с чиновничьими инертностью, консерватизмом, скепсисом, выбивать финансирование... Реальная работа над «Ракетой» началась только зимой 1956 года. Экспериментальный цех КБ работал в три смены, и уже к маю следующего года экспериментальное СПК было спущено на воду. Об условиях, в которых пришлось собирать первый крылатый теплоход, можно судить по такому сообщению, найденному на одном форуме: «Мой дядя работал у Алексеева (судосборщиком) над первой «Ракетой», и они вместе ночью ходили на заводскую Аллею Почёта и снимали оргстекло, чтобы застеклить салон. Алексееву в то время было запрещено заниматься гражданскими проектами, их финансирование было закрыто. «Ракета-1» пошла в Москву на показ Хрущеву без остекления ходовой рубки (не успели согнуть лобовое стекло).»
26 июля 1957 года рано утром «Ракета» вышла из Горького в Москву, где открывался Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Путь занял пятнадцать часов, в то время как обычный теплоход преодолевал его за три дня. Это был триумф: летящий над волнами необычный, стремительный теплоход вызывал у зрителей восторженное удивление, давал повод для зависти зарубежным гостям и участникам фестиваля, которых катали по Москве-реке и каналу им. Москвы, а самое главное - получил высочайшее партийное одобрение: прокатившемуся на новинке Хрущёву «Ракета» очень понравилась, и Никита Сергеевич, сказав «Хватит нам по рекам на волах плавать! Современному миру - современную скорость!», дал Алексееву карт-бланш на серийное производство.
Отработав на Всемирном фестивале три недели, экспериментальная «Ракета» поступила в опытную эксплуатацию на линии Горький-Казань. Расстояние в 420 километров она преодолевала за семь часов. Обычному водоизмещающему теплоходу на это требовалось тридцать часов; дорога на поезде занимала двадцать восемь часов. В конце навигации 1958 года, в сентябре, опыт признан успешным - и с небольшими изменениями по сравнению с головным судном «Ракета» идет в серию.
Строили «Ракеты» в Горьком, на заводе «Красное Сормово», где была выпущена первая серия из десяти судов, а с 1960 года производство начали в Крыму, на Феодосийском судостроительном заводе «Море». Последние суда серии были спущены в 1976 году, а всего их было построено почти четырста. Существовало три основных проекта (модификации) «Ракет» - стандартный 340, 340МЕ для мелководья, с уменьшенной осадкой, и 340Э (полагаю, что предназначенный для экспорта, но не факт). Салон 27-метрового СПК был рассчитан на 65 пассажиров, эксплуатационная скорость - 64 км/ч.
Одним из первых капитанов «Ракеты» был Михаил Девятаев ― герой Великой Отечественной, умудрившийся, будучи в плену, угнать с секретного немецкого аэродрома «Хейнкель-111» и вернуться на родину. Вполне вероятно, что он когда-то стоял на руле и этой «Ракеты» с бортовым номером 25. Это было первое крылатое судно, приписанное к казанскому речному порту. Выпущено и поступило на баланс Волжского объединённого речного пароходства в 1961 году, числилось на нём до 1992-го, а потом было отогнано на сто километров вниз по Волге и превращено в кинотеатр в детском лагере неподалёку от судоремонтного завода.
Теплоход лишили крыльев, оставили только короткие культи-стойки, с одной стороны, изувечив «Ракету», с другой - примерно так она и выглядела на ходу. Если бы ещё не оторвали напрочь вторую стойку в носовой части... Ну и закрашенные иллюминаторы тоже шарма не добавляют, конечно.
Вот как в оригинале выглядят крылья «Ракеты»:
В корме здесь вырезали вход для юного зрителя, в оригинале транец был глухим:
Приятная особенность «Ракеты» заключалась в наличии открытой площадки и прогулочной палубы в корме судна - у более поздних СПК таковой не было. Например, у «Метеора» прогулочная палуба - одно название: совсем небольшое крытое помещение между кормовым и носовым салонами с довольно ограниченным обзором, места человек на шесть, сесть негде.... А вот на «Ракете» в жаркий день пассажиры стремились первыми занять кормовые сиденья.
По этому трапу пассажиры, ступив с причала на верхнюю палубу сразу за капитанской рубкой, спускались к корме, разворачивались, и по прогулочной палубе шли в направлении носа, попадая в пассажирский салон.
Прогулочная палуба, вид на нос...
... и на корму
Нос «Ракеты». Из вертикальной щели по штату торчал якорь.
Нос, вид сверху: полубак с брашпилем якорного устройства, точнее, уже без него. Иногда пассажиров пускали сюда погулять и проветрить голову :) На казанских «Ракетах» я правда такого не припомню...
Наглухо заваренная и закрашенная надстройка - капитанская рубка:
А вот она в первозданном виде (редкий кадр - заснеженное СПК):
В группе «Суда на подводных крыльях» во Вконтакте нашлись фотографии интерьера капитанского мостика:
А так выглядит пассажирский салон «Ракеты»: если глядеть на нос...
... и в корму:
Ближе к выходу на прогулочную палубу - буфет. Говорят, даже работал в некоторых пароходствах...
«Ракета», первенец скоростного флота СССР, пользовалась большой популярностью по всей стране. Наверное, практически на всех судоходных реках Союза можно было услышать характерный «ракетный» рокот, а название судна стало нарицательным: «ракетами» часто называли все скоростные суда. Например, на этой пачке советских сигарет марки «Ракета» изображено в действительности СПК «Метеор», следующее детище Ростислава Алексеева. Впрочем, обычно таких ляпов удавалось избегать:
Несколько десятилетий «Ракеты» были основным транспортом на многих скоростных водных магистралях страны, связывающих города и труднодоступные деревни, а сейчас действующие суда этого типа можно сосчитать по пальцам одной руки - и сколько навигаций им ещё осталось, неизвестно. Будет печально, если никто не сохранит ни один легендарный теплоход ― если не качестве действующего экспоната, который катал бы туристов хотя бы несколько раз в сезон, то как минимум в качестве музея, сохранённого для истории в первозданном виде, тем более, что до сих пор ни одна «Ракета» не удостоилась такой судьбы. Несколько теплоходов после списания, видоизменившись с разной степенью уродства, использовались в качестве кафе (единственное приятное исключение ― «Ракета-170» в подмосковном санатории, которую сохранили в почти оригинальном виде), полноценного корабля-памятника, увы, не существует.
А «Ракета» безусловно заслуживает того, чтобы быть увековеченной ― и как дань уважения конструкторскому гению Алексеева, и как технический памятник, имеющий ценность для всего человечества: на момент своего появления «Ракета» была лучшим СПК в мире ― конструкция и дизайн не имели аналогов, и для рек, озёр и водохранилищ, где осадка имела немаловажное значение, лучшего скоростного теплохода было не найти. Недаром же «Ракеты» экспортировались не только в страны соцлагеря, но и в ФРГ, Великобританию и даже США!
Для Британии было построено несколько «Ракет» по отдельному проекту 340Т. По той скудной информации, что можно найти в интернете, можно сделать вывод, что этот проект отличался осадкой (по этому параметру он был чем-то средним между базовым проектом 340 и мелкосидящим 340М) и несколько другой конфигурацией входов-выходов. В частности, у некоторых английских «Ракет» появился дополнительный вход впереди по правому борту. Видимо, это было обусловлено спецификой английских пристаней и причалов. Теплоходы назывались «Raketa Greenwich», «Raketa Westminster», «Raketa Thames» и обслуживали пригородные линии в Лондоне два или три года, начиная с 1974-го.
Пара «Ракет» работала и в Западной Германии. C 1965 года «Raketa-367» эксплуатировалась в Гамбурге, но 1969 году вернулась на родину и была приписана к Московскому речному пароходству. Более продолжительной была карьера её систершипа кёльнской приписки, построенной в 1972 году по заказу немецкой компании Köln-Düsseldorfer Rheinschiffahrt AG и связывавшей Кёльн с Дюссельдорфом и Майнцем. Рейнские речники намучались с ненадёжным дизелем М-400, заменив его, по сведениям немецкой wikipedia, 13 раз за те 25 лет, что прослужила им «Rheinpfeil» («Рейнская стрела» - так назвали местную «Ракету»), то есть раз в два года. У немцев, видимо, терпения было больше, чем у англичан, и они расстались с «Ракетой» лишь в 1997 году, продав её частному владельцу в Голландию.
А ещё одна «Raketa» работала в самом Нью-Йорке! Её построили по заказу «Судоимпорта» специально для выставки Ехро-67 в Монреале, где и продали в Штаты. Там она провела навигации 1968-69 годов, после чего попала на остров Гамильтон (Бермуды) - одно из самых удивительных мест, куда попадали советские суда на подводных крыльях.
Но самым экзотическим местом, где удалось поработать «Ракетам», стало, пожалуй Никарагуа. Несколько «Ракет», купленных в Белоруссии, проработали на местных линиях этой страны пару навигаций, начиная с 1995 года. Ближе к концу века регулярные рейсы по каким-то причинам прекратились, флотилия довольно быстро обветшала, сменила владельца и была разрезана на металлолом.
Упомяну про ещё одну из многочисленных локаций, где возили пассажиров «Ракеты»: город Припять. Ещё с середины 60-х годов сюда стали ходить «Ракеты» из Киева и Гомеля, позже, когда город разросся и возрос поток пассажиров - ближе к чернобыльской катастрофе - пустили и более вместительный «Метеор». По воспоминаниям жителей атомограда, скоростные теплоходы были вожделенной альтернативой автотранспорту, несмотря на более высокую цену билета: пролететь на крыльях по речке куда приятней, чем трястись по дороге в душном автобусе. Говорят, в выходные дни достать билет на «Ракету» (кстати, украинские и белорусские СПК, как правило, имели имена собственные: «Горизонт», «Тайфун», «Зiрка», «Степан Шутов», «Матвей Бортовский», «Юрий Гагарин») было практически невозможно.
Пока я копался в сети, упорядочивая, в общем-то, в основном уже известную мне информацию, я таки сделал для себя удивительное открытие о «Ракете». Оказывается, существовала её пожарная версия - проект 340П, с двумя пожарными стволами и системами водяной и воздушно-пенной защиты. У неё был небольшой салон и два машинных отделения со стандартными «ракетными» дизелями М-400 - один был ходовым, второй - насосным. Дальность «стрельбы» пожарных стволов доходила до 90 м. Последнее их таких судов (построено было их всего несколько штук) работало до 2003 года, во время спасательной операции на Балтике получило серьёзные повреждения и было списано, а в 2011 году отремонтировано и установлено на территории учебной базы МЧС в Санкт-Петербурге в качестве музейного экспоната. Правда, посторонних туда, к сожалению, не пускают.
За создание «Ракеты» в 1958 году завод «Красное Сормово» получил Большую золотую медаль международного жюри Всемирной промышленной выставки в Брюсселе. Но Ростислав Алексеев, конечно же, не остановился на этом. Невероятно работоспособный, очень требовательный и к себе, и к соратникам, он продолжал работу, выдавая на-гора по одному новому крылатому судну в год: в 1958 году спущен на воду шестиместный разъездной катер «Волга», в 1959 году - озёрный «Метеор», уже вдвое больше «Ракеты», в 1960 - морской теплоход «Комета» и «Спутник», перевозивший до 300(!) пассажиров, в 1961 - морской «Вихрь» на 260 пассажиров, в 1962 - водомётное СПК «Чайка», в 1963 - «Беларусь» для мелких рек, в 1964 - газотурбоход «Буревестник». Параллельно этому велись работы по созданию экранопланов и судов на воздушной динамической подушке - тоже первых в мире, как когда-то «Ракета»... Но это, как говорят, уже совсем другая история...
По большому счёту, это - не технический монумент. Но уважаемый владелец сообщества дал добро на публикацию этого материала здесь.
Под Казанью, в селе Кирельское (ширина 55.131826, долгота 49.14235), рядом с судоремонтным заводом, стоит полузаброшенный детский лагерь. Обычный лагерь, ничего особенного, но во время прошлогоднего велопутешествия по заброшенным церквям он был нанесён на карты, как очень желаемый для посещения объект: в качестве кинотеатра там использовалось крылатое судно типа «Ракета».
Вскользь упомянув о нём в отчёте, я не собирался больше возвращаться к этому месту в своих записях. Фотографий набралось мало, никакой художественной ценности они не представляли... Но вот, спустя восемь месяцев после того похода, я вдруг читаю в новостных лентах: в Москве режут последние «Ракеты». Две, списанные ещё десять лет назад, обозвали рухлядью и пустили под нож в середине февраля; ещё две ждут такой же участи на берегу. Ещё пара осталась пока на ходу, но надолго ли? И вот нахлынули воспоминания, как-то защемило внутри, и приятель пишет в скайп по этому поводу... И вот уже разбираю фотографии с нелепо торчащим между лесных деревьев стремительным силуэтом, смотрю на youtube видео, роюсь в базе fleetphoto.ru...
Режут последние «Ракеты»... Меня это печалит. С возрастом становишься всё сентиментальнее, всё трепетнее относишься к удаляющемуся детству, а «Ракета» для меня - один из символов той беззаботной поры: лето я проводил в деревне на другом берегу Волги, и самым простым и быстрым способом добраться туда были теплоходы: медленные водоизмещающие «ОМ» или «Московский» и скоростные «Ракеты» и «Метеоры» на подводных крыльях. Кроме подобных нам дачников, в город ездили жители окрестных деревень - например, торговать на рынке дарами своего огорода, так что пассажиропоток был постоянным и довольно плотным. Автобусом на тот берег добраться было проблемно (даже после появления моста через Волгу в 1989 году посуху нужно было делать здоровенный крюк, а до того приходилось переплавляться на пароме), личный автомобиль был далеко не у каждого, и водный транспорт был востребован. К казанскому речному порту было приписано с десяток «Ракет» и столько же примерно «Метеоров», а из соседних городов заходило две-три больших «Кометы». Я наперечёт знал все местные пассажирские теплоходы и в неисчислимых количествах рисовал их в альбомах. С летними друзьями мы играли в речной порт: я был диспетчером, объявлял посадку и отправление рейсов до разных пристаней, а пацаны на велосипедах гоняли до какого-нибудь дома, и чем дальше от Казани была объявленная пристань - тем дальше ездил «капитан».
До сих пор помню билетики из тёмной плотной бумаги с красным узором и штемпелями: номер теплохода и время отправления. Чаще всего мы ездили на «десятичасовой» «Ракете». До нашей пристани, не особо удалённой от города, «Метеоры» почти не ходили - только подменяли «Ракеты» в случае суровой погоды и иногда заходили по пути в город подобрать кого-то, если оставалось место на борту. «Метеор» в детстве гораздо больше нравился: больше, мощнее, шумнее, быстрее, выглядит посовременнее. И к появившимся у нас ближе к концу 80-х «Восходам» тоже интерес был куда больше. Теперь же, спустя годы, когда по паре «Метеоров» с «Восходами» здесь ещё бегают, все местные «Ракеты» уже лет двадцать как порезаны на металлолом, а во всей России (скорее, вообще во всём мире) ходовых «Ракет» осталось пять штук, я скучаю именно по их изящным плавным линиям.
Словом, суда на подводных крыльях для меня вещь культовая. Но не менее культовой является для меня и фигура их легендарного конструктора - Ростислава Алексеева. Это фигура, на мой взгляд, масштаба не меньшего, чем, скажем Сергей Королёв: Алексеев совершил два революционных технологических прорыва - сначала в судовой промышленности, создав с нуля несколько проектов судов на подводных крыльях, а вскоре и в авиации, изобретя удивительную машину - экраноплан. Судьба конструктора вызывает одновременно и чувство гордости за страну, в которой когда-то совершали такого масштаба технические прорывы, и одновременно - презрение к власть придержащим: Алексеева, в конце концов, загубила номенклатурная сволочь. Тут же можно вспомнить гениального конструктора вертолётов Сикорского, вынужденного бежать от революционного пролетариата... Что в итоге? Технологию вертолётостроения СССР осваивал по американским образцам только в 1960-х годах, пальма первенства в производстве «крылатых кораблей» упущена, потенциал экранопланостроения до сих пор не раскрыт - а это, вероятно, потеря для всего человечества в целом.
Но я отвлёкся... К своему первому большому судну на подводных крыльях - «Ракете», ознаменовавшей прорыв в судостроении, совершившей революцию в перевозках пассажиров по рекам, Алексеев шёл почти двадцать лет. Он загорелся идеей крылатого корабля ещё в 30-х годах, будучи студентом Горьковского индустриального института, когда ознакомился с исследованиями работы крыла в жидкой среде, а в 1941 году защитил дипломную работу на тему «Глиссер на подводных крыльях». Вскоре, работая на сормовском заводе мастером-испытателем танков, разработал на основе дипломного проекта торпедный катер на подводных крыльях, однако ни у командования Военно-Морского Флота, ни в наркоме судостроительной промышленности идея поддержки не нашла. Однако упорный конструктор продолжал работу, и его исследования заинтересовали руководство «Красного Сормова»: через полтора года ему была предоставлена возможность работать над своим проектом, выделено время, создана специальная гидролаборатория. В 1943 году Алексеев создал свой первый крылатый катер А-4 и... сам же признал его бесперспективным - конструкция крыльев требовала изменения угла их атаки в зависимости от скорости, что усложняло и конструкцию корабля, и управление им. Однако начальство видит положительные результаты эксперимента, выделяет конструктору новое помещение, позволяет увеличить штат. Через два года, в 1945-м, проводятся испытания катера А-5, имеющего принципиально новую, более совершенную крыльевую схему с саморегулирующими подъемную силу малопогруженными крыльями. На этом катере Алексеев дошёл своим ходом до Москвы, чем привлёк внимание военных чинов, и получил задание на оснащение подводными крыльями торпедного катера 123К, которое с успехом выполнил (отработав очередную модернизацию своего ноу-хау на катере А-7 и попутно ознакомившись с конструкцией трофейного немецкого СПК TS-6) и получил за него в 1951 году Сталинскую премию.
Параллельно этому гениальный конструктор разработал проект первого речного пассажирского судна - прообраза «Ракеты». Но с воплощением проекта в жизнь всё оказалось не так просто: инженеру пришлось годами обивать пороги министерств, бороться с чиновничьими инертностью, консерватизмом, скепсисом, выбивать финансирование... Реальная работа над «Ракетой» началась только зимой 1956 года. Экспериментальный цех КБ работал в три смены, и уже к маю следующего года экспериментальное СПК было спущено на воду. Об условиях, в которых пришлось собирать первый крылатый теплоход, можно судить по такому сообщению, найденному на одном форуме: «Мой дядя работал у Алексеева (судосборщиком) над первой «Ракетой», и они вместе ночью ходили на заводскую Аллею Почёта и снимали оргстекло, чтобы застеклить салон. Алексееву в то время было запрещено заниматься гражданскими проектами, их финансирование было закрыто. «Ракета-1» пошла в Москву на показ Хрущеву без остекления ходовой рубки (не успели согнуть лобовое стекло).»
26 июля 1957 года рано утром «Ракета» вышла из Горького в Москву, где открывался Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Путь занял пятнадцать часов, в то время как обычный теплоход преодолевал его за три дня. Это был триумф: летящий над волнами необычный, стремительный теплоход вызывал у зрителей восторженное удивление, давал повод для зависти зарубежным гостям и участникам фестиваля, которых катали по Москве-реке и каналу им. Москвы, а самое главное - получил высочайшее партийное одобрение: прокатившемуся на новинке Хрущёву «Ракета» очень понравилась, и Никита Сергеевич, сказав «Хватит нам по рекам на волах плавать! Современному миру - современную скорость!», дал Алексееву карт-бланш на серийное производство.
Отработав на Всемирном фестивале три недели, экспериментальная «Ракета» поступила в опытную эксплуатацию на линии Горький-Казань. Расстояние в 420 километров она преодолевала за семь часов. Обычному водоизмещающему теплоходу на это требовалось тридцать часов; дорога на поезде занимала двадцать восемь часов. В конце навигации 1958 года, в сентябре, опыт признан успешным - и с небольшими изменениями по сравнению с головным судном «Ракета» идет в серию.
Строили «Ракеты» в Горьком, на заводе «Красное Сормово», где была выпущена первая серия из десяти судов, а с 1960 года производство начали в Крыму, на Феодосийском судостроительном заводе «Море». Последние суда серии были спущены в 1976 году, а всего их было построено почти четырста. Существовало три основных проекта (модификации) «Ракет» - стандартный 340, 340МЕ для мелководья, с уменьшенной осадкой, и 340Э (полагаю, что предназначенный для экспорта, но не факт). Салон 27-метрового СПК был рассчитан на 65 пассажиров, эксплуатационная скорость - 64 км/ч.
Одним из первых капитанов «Ракеты» был Михаил Девятаев ― герой Великой Отечественной, умудрившийся, будучи в плену, угнать с секретного немецкого аэродрома «Хейнкель-111» и вернуться на родину. Вполне вероятно, что он когда-то стоял на руле и этой «Ракеты» с бортовым номером 25. Это было первое крылатое судно, приписанное к казанскому речному порту. Выпущено и поступило на баланс Волжского объединённого речного пароходства в 1961 году, числилось на нём до 1992-го, а потом было отогнано на сто километров вниз по Волге и превращено в кинотеатр в детском лагере неподалёку от судоремонтного завода.
Теплоход лишили крыльев, оставили только короткие культи-стойки, с одной стороны, изувечив «Ракету», с другой - примерно так она и выглядела на ходу. Если бы ещё не оторвали напрочь вторую стойку в носовой части... Ну и закрашенные иллюминаторы тоже шарма не добавляют, конечно.
Вот как в оригинале выглядят крылья «Ракеты»:
В корме здесь вырезали вход для юного зрителя, в оригинале транец был глухим:
Приятная особенность «Ракеты» заключалась в наличии открытой площадки и прогулочной палубы в корме судна - у более поздних СПК таковой не было. Например, у «Метеора» прогулочная палуба - одно название: совсем небольшое крытое помещение между кормовым и носовым салонами с довольно ограниченным обзором, места человек на шесть, сесть негде.... А вот на «Ракете» в жаркий день пассажиры стремились первыми занять кормовые сиденья.
По этому трапу пассажиры, ступив с причала на верхнюю палубу сразу за капитанской рубкой, спускались к корме, разворачивались, и по прогулочной палубе шли в направлении носа, попадая в пассажирский салон.
Прогулочная палуба, вид на нос...
... и на корму
Нос «Ракеты». Из вертикальной щели по штату торчал якорь.
Нос, вид сверху: полубак с брашпилем якорного устройства, точнее, уже без него. Иногда пассажиров пускали сюда погулять и проветрить голову :) На казанских «Ракетах» я правда такого не припомню...
Наглухо заваренная и закрашенная надстройка - капитанская рубка:
А вот она в первозданном виде (редкий кадр - заснеженное СПК):
В группе «Суда на подводных крыльях» во Вконтакте нашлись фотографии интерьера капитанского мостика:
А так выглядит пассажирский салон «Ракеты»: если глядеть на нос...
... и в корму:
Ближе к выходу на прогулочную палубу - буфет. Говорят, даже работал в некоторых пароходствах...
«Ракета», первенец скоростного флота СССР, пользовалась большой популярностью по всей стране. Наверное, практически на всех судоходных реках Союза можно было услышать характерный «ракетный» рокот, а название судна стало нарицательным: «ракетами» часто называли все скоростные суда. Например, на этой пачке советских сигарет марки «Ракета» изображено в действительности СПК «Метеор», следующее детище Ростислава Алексеева. Впрочем, обычно таких ляпов удавалось избегать:
Несколько десятилетий «Ракеты» были основным транспортом на многих скоростных водных магистралях страны, связывающих города и труднодоступные деревни, а сейчас действующие суда этого типа можно сосчитать по пальцам одной руки - и сколько навигаций им ещё осталось, неизвестно. Будет печально, если никто не сохранит ни один легендарный теплоход ― если не качестве действующего экспоната, который катал бы туристов хотя бы несколько раз в сезон, то как минимум в качестве музея, сохранённого для истории в первозданном виде, тем более, что до сих пор ни одна «Ракета» не удостоилась такой судьбы. Несколько теплоходов после списания, видоизменившись с разной степенью уродства, использовались в качестве кафе (единственное приятное исключение ― «Ракета-170» в подмосковном санатории, которую сохранили в почти оригинальном виде), полноценного корабля-памятника, увы, не существует.
А «Ракета» безусловно заслуживает того, чтобы быть увековеченной ― и как дань уважения конструкторскому гению Алексеева, и как технический памятник, имеющий ценность для всего человечества: на момент своего появления «Ракета» была лучшим СПК в мире ― конструкция и дизайн не имели аналогов, и для рек, озёр и водохранилищ, где осадка имела немаловажное значение, лучшего скоростного теплохода было не найти. Недаром же «Ракеты» экспортировались не только в страны соцлагеря, но и в ФРГ, Великобританию и даже США!
Для Британии было построено несколько «Ракет» по отдельному проекту 340Т. По той скудной информации, что можно найти в интернете, можно сделать вывод, что этот проект отличался осадкой (по этому параметру он был чем-то средним между базовым проектом 340 и мелкосидящим 340М) и несколько другой конфигурацией входов-выходов. В частности, у некоторых английских «Ракет» появился дополнительный вход впереди по правому борту. Видимо, это было обусловлено спецификой английских пристаней и причалов. Теплоходы назывались «Raketa Greenwich», «Raketa Westminster», «Raketa Thames» и обслуживали пригородные линии в Лондоне два или три года, начиная с 1974-го.
Пара «Ракет» работала и в Западной Германии. C 1965 года «Raketa-367» эксплуатировалась в Гамбурге, но 1969 году вернулась на родину и была приписана к Московскому речному пароходству. Более продолжительной была карьера её систершипа кёльнской приписки, построенной в 1972 году по заказу немецкой компании Köln-Düsseldorfer Rheinschiffahrt AG и связывавшей Кёльн с Дюссельдорфом и Майнцем. Рейнские речники намучались с ненадёжным дизелем М-400, заменив его, по сведениям немецкой wikipedia, 13 раз за те 25 лет, что прослужила им «Rheinpfeil» («Рейнская стрела» - так назвали местную «Ракету»), то есть раз в два года. У немцев, видимо, терпения было больше, чем у англичан, и они расстались с «Ракетой» лишь в 1997 году, продав её частному владельцу в Голландию.
А ещё одна «Raketa» работала в самом Нью-Йорке! Её построили по заказу «Судоимпорта» специально для выставки Ехро-67 в Монреале, где и продали в Штаты. Там она провела навигации 1968-69 годов, после чего попала на остров Гамильтон (Бермуды) - одно из самых удивительных мест, куда попадали советские суда на подводных крыльях.
Но самым экзотическим местом, где удалось поработать «Ракетам», стало, пожалуй Никарагуа. Несколько «Ракет», купленных в Белоруссии, проработали на местных линиях этой страны пару навигаций, начиная с 1995 года. Ближе к концу века регулярные рейсы по каким-то причинам прекратились, флотилия довольно быстро обветшала, сменила владельца и была разрезана на металлолом.
Упомяну про ещё одну из многочисленных локаций, где возили пассажиров «Ракеты»: город Припять. Ещё с середины 60-х годов сюда стали ходить «Ракеты» из Киева и Гомеля, позже, когда город разросся и возрос поток пассажиров - ближе к чернобыльской катастрофе - пустили и более вместительный «Метеор». По воспоминаниям жителей атомограда, скоростные теплоходы были вожделенной альтернативой автотранспорту, несмотря на более высокую цену билета: пролететь на крыльях по речке куда приятней, чем трястись по дороге в душном автобусе. Говорят, в выходные дни достать билет на «Ракету» (кстати, украинские и белорусские СПК, как правило, имели имена собственные: «Горизонт», «Тайфун», «Зiрка», «Степан Шутов», «Матвей Бортовский», «Юрий Гагарин») было практически невозможно.
Пока я копался в сети, упорядочивая, в общем-то, в основном уже известную мне информацию, я таки сделал для себя удивительное открытие о «Ракете». Оказывается, существовала её пожарная версия - проект 340П, с двумя пожарными стволами и системами водяной и воздушно-пенной защиты. У неё был небольшой салон и два машинных отделения со стандартными «ракетными» дизелями М-400 - один был ходовым, второй - насосным. Дальность «стрельбы» пожарных стволов доходила до 90 м. Последнее их таких судов (построено было их всего несколько штук) работало до 2003 года, во время спасательной операции на Балтике получило серьёзные повреждения и было списано, а в 2011 году отремонтировано и установлено на территории учебной базы МЧС в Санкт-Петербурге в качестве музейного экспоната. Правда, посторонних туда, к сожалению, не пускают.
За создание «Ракеты» в 1958 году завод «Красное Сормово» получил Большую золотую медаль международного жюри Всемирной промышленной выставки в Брюсселе. Но Ростислав Алексеев, конечно же, не остановился на этом. Невероятно работоспособный, очень требовательный и к себе, и к соратникам, он продолжал работу, выдавая на-гора по одному новому крылатому судну в год: в 1958 году спущен на воду шестиместный разъездной катер «Волга», в 1959 году - озёрный «Метеор», уже вдвое больше «Ракеты», в 1960 - морской теплоход «Комета» и «Спутник», перевозивший до 300(!) пассажиров, в 1961 - морской «Вихрь» на 260 пассажиров, в 1962 - водомётное СПК «Чайка», в 1963 - «Беларусь» для мелких рек, в 1964 - газотурбоход «Буревестник». Параллельно этому велись работы по созданию экранопланов и судов на воздушной динамической подушке - тоже первых в мире, как когда-то «Ракета»... Но это, как говорят, уже совсем другая история...