Простецкое богословие о. Николая Депутатова
Умер в приходе о. Алексия мальчик 12-летний. Был этот мальчик при жизни особенный, и благодать Божия почивала на нем. Он точно родился ангелом, так все его и считали за ангела. Куда бы он ни приходил, везде приносил с собою мир. Прибежал он в какую избу, где идет сильная драка или ссора, и стоит молча на пороге, и слова никому не скажет... Только из лучистых глаз его точно свет небесный так и искрится во все стороны. И как увидят его, так мигом все и стихнут. А как стихнет все, он и улыбнется, вспорхнет и побежит к другим куда-нибудь. И заметили люди, что не спроста он бегает и не наугад, а является туда, где шли споры да драки; заметили и то, что стоило мальчику показаться, как водворялся мир. Вот и прозвали его ангелом. Он и точно был похож на ангела. Золотые кудри свисали ему на плечи, глаза были большие, синие, как улыбнется, так и засияет. Родители его, простые крестьяне, души в нем не чаяли, да и все в селе страшно любили его, даже больше своих детей: все заботились о нем, и каждый считал его как бы своим сыном.
Но вот случилось в селе какое-то большое торжество. По сему случаю перепились мужики, и пошел разгул по всему селу, и продолжался он чуть ли не целую неделю, и кончился он, как это часто бывает, всеобщим побоищем.
А мальчик в это время тяжело заболел и через несколько дней умер. Когда эта весть разнеслась по селу, тут только протрезвились мужики, и поднялся такой вопль, что хмеля как бы не было. Все винили себя в смерти мальчика и считали ее наказанием за свое окаянное непотребство. Бабы выли и причитали, и все село, окружив избу родителей мальчика, каялись перед Богом за свое прегрешение...
А мальчик, точно живой, лежал в гробу, и на устах его светилась улыбка, и была как бы немым укором мужикам. Как посмотрят на него, так и выходят из избы, кто с рыданием, а кто с тяжким вздохом, повесив голову.
И целую неделю не хоронили его, пока не показались уже признаки разложения на руках и не появились зеленые пятна...
Тогда принесли гробик в церковь и началось отпевание, которое совершал о. Алексий Гневушев. От слез и рыданий едва мог священник служить, а певчие петь. Только к пяти часам можно было подходить к последнему целованию.
Что творилось в церкви, передать невозможно. Каждый обвинял себя в смерти мальчика, а на тех, кто пьянствовал да дрался жалко было смотреть. Всем известно, что когда русский человек совершит какой-либо грех, да одумается, то и кается он так же глубоко и искренне, как тяжко было прегрешение.
О. Алексий стоял в алтаре пред престолом Божиим с высоко поднятыми руками к небу и с величайшим дерзновением взывал к Богу громко на весь храм: "Боже мой, Боже мой, Ты видишь, что нет у меня сил дать отроку сему последнего целования. Не попусти же меня старца, раба Твоего, иерея уйти из храма сего посрамленным, да не посмеется надо мною, служителем Твоим, враг рода человеческого, что я, по немощи своей, прервал требу сию... Но не по силам она мне... Внемли стенанию и плачу раскаявшегося народа Твоего, внемли страданиям родительского сердца, внемли моему старческому иерейскому прошению... Не отнимай от нас Своего, Тобою нам данного во исправление, для вразумления, для прославления имени Твоего Святого. Не Ты ли, Господи, сказал, что дашь нам все, о чем мы с верою будем просить Тебя. Не Ты ли, Милосердный, сказал нам: "Просите, и дастся вам..." О, Боже Праведный, в храме сем нет никого, кто бы смог подойти к отроку сему с целованием последним. Нет этих сил и у меня, старца... Боже наш, помилуй нас, услыши нас, Господь наш и Бог наш..." И вдруг в алтаре все стихло...
Несколько мгновений спустя священник упал на колени пред престолом с громким воплем: "Так, Господи, так, но воскреси же отрока сего, ибо Ты все можешь, Ты наш Господь и Вседержитель... по смирению своему, а не по гордости дерзаю..."
И, как в страшную грозу, за слепительной молнией раздается удар грома, так в ответ на вопль поверженного пред престолом Божиим старца раздался пронзительный крик из церкви... Оглянувшись, священник увидел, что мальчик сидел в гробу, оглядываясь по сторонам... Как увидел священник, что мальчик сидит в гробу, так он опять упал на колени пред престолом и, тихо плача, стал благодарить Бога за чудо, а потом, опираясь на руку диакона, молча подошел ко гробу; а возле что творилось, и передать невозможно - целое столпотворение...
Насилу протолкался священник ко гробу, взял мальчика на руки, отнес в алтарь и, опустившись на колени, посадил его на стул, да так, стоя на коленях, и причастил его Св. Таин, ибо от потрясения не мог уже стоять на ногах; а затем передал воскресшего отрока родителям, которые и увезли его домой.
А священник не только не ушел из храма, а потребовал на середину церкви стул и сидя отслужил молебен Спасителю и прочитал акафист Божией Матери... От крайнего потрясения и волнения о. Алексий не мог уже ни стоять, ни выйти из храма. Так на этом же стуле его и принесли домой и уложили в постель, где он с неделю пролежал...
После этого чуда батюшка прожил еще три года. А мальчик, после своего чудесного восстания, прожил еще шесть лет и умер на 18-м году.
Но вот случилось в селе какое-то большое торжество. По сему случаю перепились мужики, и пошел разгул по всему селу, и продолжался он чуть ли не целую неделю, и кончился он, как это часто бывает, всеобщим побоищем.
А мальчик в это время тяжело заболел и через несколько дней умер. Когда эта весть разнеслась по селу, тут только протрезвились мужики, и поднялся такой вопль, что хмеля как бы не было. Все винили себя в смерти мальчика и считали ее наказанием за свое окаянное непотребство. Бабы выли и причитали, и все село, окружив избу родителей мальчика, каялись перед Богом за свое прегрешение...
А мальчик, точно живой, лежал в гробу, и на устах его светилась улыбка, и была как бы немым укором мужикам. Как посмотрят на него, так и выходят из избы, кто с рыданием, а кто с тяжким вздохом, повесив голову.
И целую неделю не хоронили его, пока не показались уже признаки разложения на руках и не появились зеленые пятна...
Тогда принесли гробик в церковь и началось отпевание, которое совершал о. Алексий Гневушев. От слез и рыданий едва мог священник служить, а певчие петь. Только к пяти часам можно было подходить к последнему целованию.
Что творилось в церкви, передать невозможно. Каждый обвинял себя в смерти мальчика, а на тех, кто пьянствовал да дрался жалко было смотреть. Всем известно, что когда русский человек совершит какой-либо грех, да одумается, то и кается он так же глубоко и искренне, как тяжко было прегрешение.
О. Алексий стоял в алтаре пред престолом Божиим с высоко поднятыми руками к небу и с величайшим дерзновением взывал к Богу громко на весь храм: "Боже мой, Боже мой, Ты видишь, что нет у меня сил дать отроку сему последнего целования. Не попусти же меня старца, раба Твоего, иерея уйти из храма сего посрамленным, да не посмеется надо мною, служителем Твоим, враг рода человеческого, что я, по немощи своей, прервал требу сию... Но не по силам она мне... Внемли стенанию и плачу раскаявшегося народа Твоего, внемли страданиям родительского сердца, внемли моему старческому иерейскому прошению... Не отнимай от нас Своего, Тобою нам данного во исправление, для вразумления, для прославления имени Твоего Святого. Не Ты ли, Господи, сказал, что дашь нам все, о чем мы с верою будем просить Тебя. Не Ты ли, Милосердный, сказал нам: "Просите, и дастся вам..." О, Боже Праведный, в храме сем нет никого, кто бы смог подойти к отроку сему с целованием последним. Нет этих сил и у меня, старца... Боже наш, помилуй нас, услыши нас, Господь наш и Бог наш..." И вдруг в алтаре все стихло...
Несколько мгновений спустя священник упал на колени пред престолом с громким воплем: "Так, Господи, так, но воскреси же отрока сего, ибо Ты все можешь, Ты наш Господь и Вседержитель... по смирению своему, а не по гордости дерзаю..."
И, как в страшную грозу, за слепительной молнией раздается удар грома, так в ответ на вопль поверженного пред престолом Божиим старца раздался пронзительный крик из церкви... Оглянувшись, священник увидел, что мальчик сидел в гробу, оглядываясь по сторонам... Как увидел священник, что мальчик сидит в гробу, так он опять упал на колени пред престолом и, тихо плача, стал благодарить Бога за чудо, а потом, опираясь на руку диакона, молча подошел ко гробу; а возле что творилось, и передать невозможно - целое столпотворение...
Насилу протолкался священник ко гробу, взял мальчика на руки, отнес в алтарь и, опустившись на колени, посадил его на стул, да так, стоя на коленях, и причастил его Св. Таин, ибо от потрясения не мог уже стоять на ногах; а затем передал воскресшего отрока родителям, которые и увезли его домой.
А священник не только не ушел из храма, а потребовал на середину церкви стул и сидя отслужил молебен Спасителю и прочитал акафист Божией Матери... От крайнего потрясения и волнения о. Алексий не мог уже ни стоять, ни выйти из храма. Так на этом же стуле его и принесли домой и уложили в постель, где он с неделю пролежал...
После этого чуда батюшка прожил еще три года. А мальчик, после своего чудесного восстания, прожил еще шесть лет и умер на 18-м году.