Сквозь Воды Тьмы_04
ИГРЫ ДЕМИУРГОВ
Сквозь Воды Тьмы
(фантастическая повесть)
Глава 4. Понеслось.
Перед глазами потемнело, потом сверкнула оранжевая молния, накатил приступ дурноты, снова мрак и снова свет. А потом, словно издалека, из тревожного забытого сна, неумолимой летящей лавиной обрушился, нахлынул грохот и тугой звон металла. Меня оглушили кричащие голоса, в ноздри ударил едкий запах гари и свежей крови. Потрясение мое было столь велико, что я оцепенел, с трудом осознавая происходящее. Огромный зал был полон дерущихся людей, облаченных в легкие доспехи. Железо впивалось в железо и рубило плоть, высекая глубокие и безобразные древние письмена боя.Лязгали латы, и трещали щиты. На полу в густеющих черных лужах валялись убитые, в воплях разъяренных бойцов тонули отчаянные стоны раненых. Но еще больший ужас заключался в том, что одновременно я видел еще и другую картину. В неистовом мелькании секир, боевых молотов и мечей повсюду метались чудовищные железные птицы. Они секли стальными перьями тела воинов и пожирали человечину, холодно и расчетливо высматривая добычу мглистым рубиновым глазом. Обе картины страшной бойни то растворялись одна в другой, то вставали перед моим отравленным взором одинаково отчетливо. Две яви, и одна другой отвратительней. Болезненные и уродливые, они втекали в мой мозг сквозь глаза, нос и уши, как щупальца обжигающей лавы, покрытые растрескавшейся бурой окалиной. Мои разум был поражен, мысли остановлены, словно вода, внезапно застывшая мутным льдом. Я стал беспомощно озираться, пытаясь удержаться в пределах рассудка. Скованный ужасом, я не мог выбрать ту явь, за которую нужно цепляться из последних сил.
У противоположной стены пламя жадно вылизывало деревянную лестницу, ведущую на галерею второго этажа. На ней среди языков огня тоже мелькали фигуры. Воин в коричневом плаще, проткнутый насквозь коротким копьем, проломил собой горящие перила и в огненном дожде рухнул на головы тех, кто дрался внизу. Мне показалось, что его лицо не было лицом человека.
Я выронил из рук амулет и неосознанно наклонился за ним. В тот же миг там, где только что была моя голова, в деревянный столб врубился боевой топор, яростно выщербив щепу. Этот миг смертельной опасности наконец стряхнул с меня гибельное наваждение. Мысли мгновенно оттаяли, память ожила. Страшные железные птицы с диким клекотом исчезли. И я понял, что бой, который начался так неожиданно, спас нам с Патриком жизнь. Ну, или хотя бы дал шанс спастись от ужасной участи, которая была нам приготовлена этим вечером. Позади в нескольких шагах от меня трещали поленья в жерле огромного камина, а рядом на каменном полу валялись два смазанных жиром вертела, на которых обычно зажаривали молодых быков.
Подхватив амулет, я надел его дрожащими руками на шею, с натугой выдернул топор и стал искать Патрика. Вскоре я разглядел его в гуще боя на каменной галерее. Поскольку и деревянная, и парадная каменные лестницы на второй уровень зала были недоступны, я стал соображать, как попасть наверх. К счастью, рядом в стенной арке под каменным балконом оказалась вторая лестница, винтовая. И, что еще приятнее, она была свободна от огня и от обезумевших вояк. Я бросился в арку и стал бегом подниматься по широким ступеням, перехватив топор в левую руку, а правой придерживаясь осевого столба.
На Патрика наседали двое бойцов из отряда барона Риквильда. Патрик отчаянно отбивался дубовой лавкой от их коротких мечей. Позади него, шагах в четырех, мелькала спина самого Риквильда, который сражался с солдатами де Треньона.
Неожиданно между Патриком и Риквильдом возник барон де Треньон собственной тяжеловесной персоной. Он вынырнул из темного коридора, выходящего на галерею, и его никто не заметил. Де Треньон выпростал руку из-под плаща, и в ней тусклым бликом сверкнуло лезвие кинжала. В тот момент, когда он готовился вонзить свое оружие в незащищенную спину Риквильда, Патрик, размахнувшись лавкой, случайно угодил де Треньону по затылку. Хоть лавка и не пернач 1, но сыграла с гнусным бароном шутку, ибо на голове его вместо доброго бацинета 2 была дурацкая шапка со страусиным пером. Удар вышел крепкий. Что-то треснуло - то ли лавка, то ли череп. Де Треньон громко охнул и пошатнулся. Риквильд и Патрик обернулись на его возглас одновременно. Риквильд, не раздумывая, нанес оглушенному де Треньону колющий удар мечом в горло. Де Треньон засипел, закатывая глаза, выронил свой бесполезный клинок, попятился, наткнулся на каменную балюстраду, мешком перевалился через перила и полетел вниз, в буйство алчного пламени.
- Запиши долг на мой счет и убирайся к черту, пока цел! - хрипло бросил Риквильд Патрику и махнул рукой своим солдатам, которые наседали на моего друга:
- Оставьте его!
После этого он снова ринулся в бой с растерявшимися латниками де Треньона. Оба противника Патрика, потеряв к нему интерес, тут же бросились на подмогу своему капитану. Патрик устало отшвырнул лавку на пол, выплюнул косточку от маслины, вытер рукавом обильный пот со лба и только сейчас заметил меня.
- Ты куда провалился? - сердито спросил он, торопливо направляясь ко мне и не забывая оглядываться по сторонам.
- Это тебя каким чертом на галерею занесло? - возмутился я. - Мы же вместе стояли внизу у камина.
- Ладно, не время разбираться, - подтолкнул меня Патрик. - Надо сваливать отсюда!
К дверям зала, которые были рядом с пылающей деревянной лестницей, пробиться было немыслимо, там было самое большое столпотворение.
- Давай через окно! - Патрик кивнул в сторону огромных окон. - Второе справа!
Мы сбежали вниз по винтовой лестнице и бросились к окнам, перепрыгивая через неподвижные тела и поскальзываясь в кровавых лужах.
Патрик запрыгнул на широкий подоконник и с криком: «Прыгай за мной!», нырнул в ночь. Я, не раздумывая, последовал за ним.
Неожиданно долгое падение захватило дух, а потом я рухнул в воду. Когда я вынырнул, Патрик уже плыл к берегу. Река в этом месте охватывала замок крутым изгибом и была не слишком широка. Довольно скоро, тяжело дыша и отплевываясь ряской, мы выбрались на берег, поросший густым кустарником. Прежде, чем двинуться в путь, мы в последний раз оглянулись на замок, возвышающийся мрачными зубчатыми стенами над скалистым полуостровом. Кстати, окно, через которое мы покинули наш неожиданный приют, было единственным, под которым не оказалось острых камней, и вода под ним покоилась тихой заводью, омывая отвесную стену.
- Ну, студент, считай, ты в рубашке родился, - пробормотал Патрик, снимая с шеи осклизлые хвосты тины.
- Не знаю, - проворчал я, стараясь восстановить дыхание. - Если бы в рубашке, я бы сейчас винцо попивал с подружками на южном берегу.
Рядом жадно пропела стрела, выпущенная из замка, и мы поспешили укрыться в зарослях. Продравшись через кусты, мы вышли на дорогу, ведущую от замка Риквильда к тракту. К тому самому, по которому всего пару часов назад мы спешили из Сен-Гарда в Дэбривиль и на котором нас неожиданно схватили солдаты барона де Треньона.
Наспех отжав одежду и настороженно прислушиваясь на случай возможной погони, мы торопливо зашагали по дороге, поднимая размокшими башмаками призрачные султанчики пыли. Вокруг было тревожно и подозрительно тихо. В небе, прожженном мерцающими звездами, и в лесу затаилась июньская ночь. По верхушкам деревьев следом за нами кривобоко ползла ущербная бледная луна. В ее неверном свете повсюду что-то мерещилось. Лес замер вокруг, словно разверстое мрачное чрево, полное корявых ветвистых зубов, готовое вмиг пожрать любое живое существо. Страшно было представить, что могут таить в себе глубокие чернильные тени среди мертвенно посеребренных кустов. В эти смутные времена они могли скрывать в себе все самое ужасное, нежеланное и опасное для ночных странников. И быструю погибель, притаившуюся на кончике стрелы, и мучительную, полную судорог, смерть от ржавой косы или пики. На каждом шагу неспокойное сердце ожидало встречи с холодной простотой ножа, а напряженное горло загодя боролось с удавкой. Видали мы всякое, но ведь тут может скрываться и то, что мы вовсе не можем себе вообразить. И от этого становилось совсем жутко. Вот такие времена… Недобрые времена…
- Черт возьми! - тихо возмущался Патрик.
Он обнаружил, что его любимые штаны в задней части изрядно пострадали. Из них был выдран приличный клок вместе с исподним, и теперь сквозь прореху из-под короткой куртки сиротливо отсвечивал его голый зад. Дело в том, что Патрик носил не шоссы 3, как все добропорядочные люди, а штаны диковинного покроя, правда, из роскошно выделанной телячьей кожи. Скроены они были как единое целое, в отличие от раздельных чулок шосс. Они не подвязывались шнурками ни сверху, ни под коленом, а застегивались на две костяные пуговицы, по одной с каждого боку на поясе, где, вдобавок, еще были предусмотрены специальные петли для продевания узкого ремня. Широкие штанины доходили до щиколоток, а для каждой руки в них было по просторному карману. Эти штаны, кстати, имели собственную замечательную историю.
Три года назад Патрик волею судеб оказался в Булони. Причину своего путешествия он обходил загадочным молчанием, но зато с удовольствием описывал тот пасмурный и дождливый вечер, когда он стал счастливым обладателем такого, по его мнению, удобного и незаменимого предмета гардероба.
Дождь со шквалистым ветром с пролива бушевал только снаружи, а под крышей грязноватой и шумной, но сухой и теплой портовой таверны под названием «Бокоплав» было вдоволь выпивки и еды, способных согреть любого из продрогших скитальцев. В воздухе стоял густой аромат жареной дичи, копченой рыбы, чеснока, лука, прокисшего эля, давно немытого тела, вина, капустной похлебки и разноязычной брани. И еще дыма, который ветер иногда задувал обратно в трубу.
Драка уже закончилась, и азартное внимание случайных обитателей неразборчивого приюта было сосредоточено на игре. Играли в кости, в Глюк Хаус, то есть, говоря человеческим языком, в «Домик счастья». Патрику везло, как дорого продавшему душу, и кубики ложились в его пользу с ужасающим постоянством. Играли вчетвером, но вскоре остались только двое - Патрик, который обчистил карманы всех желающих, и ганзейский купец 4, у которого еще было, что ставить. Вначале купец лишился своего ужина в виде жареного глухаря и кувшина красного бургундского Кло де Вужо. Потом пришла очередь увесистого мешочка с монетами, потом «гражданского», но богато украшенного меча. Затем толстой золотой цепи с медальоном, плаща, подбитого соболем и тех самых штанов, которые оказались в его багаже. В добытые штаны Патрик тут же нарядился поверх собственных, чтобы примерить. Глядя на его переодевания, купец мрачно вполголоса выругался по-германски, но надежды отыграться не утратил. Вскоре в дело пошел остальной багаж, еще один мешочек с золотом, потом мальчик-слуга мавританских кровей, которого так никто и не увидел. Следом был поставлен боцман с купеческого когга 5, спавший на столе у окна. Он был мертвецки пьян и храпел, задравши кверху свою клочковатую бороду. Боцмана в качестве ставки Патрик категорически отверг, памятуя его свирепый нрав и огромные кулаки, принимавшие самое живое участие в недавней потасовке. Но деваться было некуда, пришлось ставку принять. Еще несколько раз сыграли по мелочам, но когда и это закончилось полураздетый купец, поминутно меняющий цвет лица с белого на багровый и обратно, дико сверкая злобным взором, поставил на кон один из своих кораблей вместе с командой, грузом шерсти из Англии и каперским патентом в придачу. Патрик наконец осознал, что увлекся, и что ситуация становится угрожающей. Просто так завершить игру было невозможно, торговец пребывал в состоянии крайнего возбуждения, близкого к помешательству, и жаждал реванша. Толпа, сгрудившаяся вокруг, шумно делала свои ставки. Причем немалая часть этой толпы состояла из матросов с кораблей немца, и их разбойничьи рожи не выражали никакой благосклонности к противнику своего хозяина. Патрик понял, что он в западне. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он щедро заказал всем выпивку. Кости бросил вяло, надеясь вернуть часть выигрыша и с почетом удалиться, но судьба распорядилась иначе, и ему выпала «счастливая свинья». Стараясь смягчить шутками и прибаутками каменное лицо немца, Патрик решил поскорее незаметно смыться, невзирая на непогоду. Но тут кто-то из добрых людей, едва ворочая языком, разбухшим от пива и солено-вяленой трески, провозгласил в наступившей тишине: «А у него кости… ета… свинцом залиты… небось». Тишина давно уже всех утомила, ждали только повода. Последнего слова «небось», которое должно было привнести в заявление оттенок необязательности, никто не услышал. Но дело было даже не в нем, а в том, что ставки были сделаны, и просто так никто от своих денег отказываться не собирался. Поднялся ураганный рев, и тут проснулся боцман, который мгновенно образовал вокруг себя пространство стихийного бедствия наподобие «глаза тайфуна».
Лицо торговца мгновенно перевоплотилось из купеческого в пиратское, взгляд его вспыхнул яростным торжеством, а дрожащие жадные руки вдруг резко вытянулись с к Патрику с целью схватить его за кадык. Моего друга спасло только то, что он не растерялся, мгновенно сгреб выигранные богатства, лежавшие на столе, и подбросил их над толпой. Тут же началась всеобщая повальная давка, благодаря которой Патрик и сумел скрыться. Из всей богатой добычи ему удалось сохранить единственный предмет, который был на нем заблаговременно надет.
Прежде эта история с ганзейскими штанами меня сильно веселила, но теперь я только тяжко вздохнул. До веселья ли теперь? Жизнь сделалась гадкой, пасмурной и опасной, просто напасть какая-то. Последние годы ползут беда за бедой. В сущности, нескончаемый поток бедствий. Не чума, так поборы, не поборы, так война.
- Они мне прослужили верой и правдой три года, а эти бешеные собаки Риквильда или де Треньона, черт их разберет, изорвали их в один миг! Вот сволочи! - ворчал Патрик, прикрывая дыру в штанах большим лопухом. - Живут хуже волков. Собираются лучшими друзьями, потом напиваются, как свиньи, и устраивают резню.
- Что-то я не заметил, чтобы они хоть по глотку успели пропустить, - пробормотал я, икоса поглядывая в черную пасть леса, - и не похожи они на лучших друзей. Скорее всего, де Треньон заранее планировал эту бойню. Не даром же он целый отряд с собой привел. В гости так не ходят. Разве только на переговоры.
- Я и говорю, сволочи. Кстати, о друзьях, - Патрик вдруг остановился.
Я тоже встал. Он задумчиво поскреб грудь, потом внимательно заглянул мне в глаза.
- Ты помнишь, что нам нужно кое-кого найти? - спросил он.
- Конечно, помню, - удивился я.
- И кого же?
- Кого, кого? Марка Бензеля, оружейника, приятеля твоего.
- Точно. - Патрик печально вздохнул, и глаза его затянулись тоской. - Говорил же, надо было «норами» пройти…
Зловещий крик ночной птицы заставил нас вздрогнуть и замереть. Сердце мое провалилось вглубь желудка, тело прошибло холодным потом, и под коленками неприятно заныло. Затаив дыхание, мы постояли с минуту, но напряженный слух не уловил ни единого шороха.
- Скверный голосок у этой пташки, - пробормотал я.
Мы осторожно двинулись дальше, и Патрик продолжил свои излияния воинственным шепотом:
- Сволочь этот де Треньон! Удачно я его лавкой приветил. Таких гадов я еще не видел. Недаром говаривала моя бабушка: «Хочешь узнать человека, дай ему власть». А Риквильд! Говорят, он прибрал к рукам золотишко своего родного брата, испачкав денежки его же кровью. Хитрый пес! Просто так его не возьмешь, выкрутится и при этом еще кусок побольше урвет. И чем больше ему достается, тем больше ему хочется. Бароны совсем озверели. Народ затравили похлеще англичан и наваррцев. Друг другу глотки готовы перегрызть, а строят из себя благородных. Последние штаны мне изорвали…
Патрик с чувством выругался.
В следующий миг произошло нечто неожиданное. Непонятно, почему тут же на месте я не умер от страха. В трех шагах перед нами из кустов на дорогу выбралось странное существо, то ли здоровенный мужик в меховой шкуре, то ли медведь. Я замер на одной ноге и мгновенно одеревенел. Патрик тоже остановился как вкопанный.
- Чего орать-то так? - недовольно проворчало существо, вразвалку переходя дорогу перед нами. - Ни днем, ни ночью покоя нет. Орут и орут… Орут и орут… Весь лес истоптали…
С его шерсти струйками стекала вода. В руке, или в лапе, не разберешь, у него был какой-то мутный пузырь, заполненный мигающими светлячками, а подмышкой зажата крупная дохлая рыбина. Существо протопало через дорогу и скрылось с шумом в кустах. Пожалуй, это был не медведь. У него был длинный пухлый нос, загнутый книзу, а его маленькие глазки светились синими огнями. А зад у него был голый, без шерсти.
- Что это было? - прошипел я, глядя на округлые мокрые следы босых лап на песке и настороженно обоняя запах подтухшей рыбы. На всякий случай я трижды плюнул по следу и перекрестился.
В кустах послышалась близкая возня, оттуда высунулось это самое существо. Оно трижды неумело наплевало в мою сторону и снова скрылось.
- Патрик, кто это? - в ужасе пробормотал я.
- Вуг это болотный, - ругнулся Патрик, - напугал до смерти, жаба голозадая!
- На себя посмотри! - донеслось из леса.
Патрик хотел ответить что-то резкое, но передумал, поправил лопух в штанах и негромко произнес:
- Прости, Вуг. Я сгоряча, нервы ни к черту. Извини, брат, был не прав.
Лес ответил ему тишиной.
- Вуг - это леший или водяной? - прошептал я.
- Вуг - это вуг, - хмуро ответил Патрик. - Не обращай внимания. В этих местах всякого народа хватает. Ты лучше вот что, расскажи-ка мне, какое у нас с тобой дело.
- Как это, какое? - удивился я.
- Давай, давай, рассказывай. Хочу проверить, что ты помнишь.
- Ты что, мозги, что ли, стряхнул, когда из окна выпал?
- Давай.
- Глупость какая-то, - раздраженно проворчал я, но лицо Патрика выражало полную непреклонность. - Ну, хорошо. Гильом отправил нас в Дэбривиль, чтобы мы пробрались в город, нашли твоего друга, Бензеля, и попросили его как можно быстрее собрать отряд и направить его к замку Дэфанс на соединение с нашей армией.
- Все правильно, - печально покачал головой Патрик и тяжело вздохнул.
- А нас по дороге сцапали солдаты де Треньона и притащили с собой в замок Риквильда.
- Помнишь, о чем болтал де Треньон?
- Говорил, что посадит нас на кол, запечет, как диких свиней и поднесет на ужин Риквильду.
- Я не про это, - поморщился Патрик. - Что он говорил про войско наследника?
- Говорил, что дофин спешно собирает войска в Компьени, чтобы скрытно выйти на нас с севера и в одну ночь перерезать всех одним разом, а потом покончить и с городскими заговорщиками.
- Все верно. - Патрик яростно потер лоб. - Что делать? Что делать-то? Видно придется нам с тобой разделиться. Черт! Так и знал! Так и знал! Все наперекосяк!
- Может, лучше вместе, а? - я опасливо огляделся вокруг. - Зачем разделяться-то?
- Не получается по-другому. Мне придется выполнить, так сказать, историческую миссию. Кроме меня, выходит, некому. Черт! Вот как всегда! Если уж вляпался, то по самые ноздри! Пойдем, надо торопиться. - Патрик продолжил уже на ходу. - Вот что, студент. Слушай меня внимательно. Сейчас выйдем на тракт, и ты бегом возвращаешься в Сен-Гард. Расскажешь Гильому про армию дофина, пусть лазутчиков рассылает. Если наследник поймет, что нам известны его намерения, ему придется менять планы. Это позволит нам выиграть немного времени. Иначе все пойдет кувырком. Я проберусь в Дэбривиль, загляну к Марку и сразу обратно. Без меня никуда не суйся. Понятно? И еще одно. Ты слышал, что в здешних местах объявилась жуткая ведьма?
- Болтают, небось. - Я тайком перекрестился, чтобы Патрик не подумал, что я испугался.
- Не болтают, - огрызнулся Патрик. - Здесь она. Ездит верхом на черном адском коне или бродит в облике прекрасной девы. Бесов тешит, людей губит, как мух. Думаю, что весь этот сыр-бор из-за нее. Если, не дай бог, без меня ее встретишь, прячься. Если не получится, тогда только одно средство в живых остаться - бросайся к ней и хватай за руки.
- Как это? - ужаснулся я. - Ведьму за руки! А если не поможет?
- Поможет, - твердо ответил Патрик. - Как только возьмешь ее за руки, так ее власть и кончится. Тут же появится светлый ангел и превратит ее обратно в принцессу. Объяснять подробно некогда, но ангел не сможет приблизиться к ней, пока ты ее за руки не схватишь. Вот это и есть твое самое важное задание. Не считая, конечно, передачи новых сведений Гильому.
- А как же я ее узнаю-то? Что ж мне теперь, всех встречных баб хватать?
- Хватай, хуже не будет.
- Ага, не будет! Только не говори потом, что это я придумал! Как ведьму-то отличить?
- Узнаешь, будь спокоен. Алекс, запомни все, что я сказал, слово в слово. От этого зависит твоя жизнь. Вот тракт, тебе налево, мне направо. Я вернусь быстро.
Мы пожали друг другу руки на прощание и разошлись в разные стороны, оба объятые тоской, а я еще и ужасом.
© Каренгин С.В. 2013
<<< Глава 3 I Глава 4 >>>
Оглавление
ДРУГИЕ ТЕКСТЫ
Сквозь Воды Тьмы
(фантастическая повесть)
Глава 4. Понеслось.
Перед глазами потемнело, потом сверкнула оранжевая молния, накатил приступ дурноты, снова мрак и снова свет. А потом, словно издалека, из тревожного забытого сна, неумолимой летящей лавиной обрушился, нахлынул грохот и тугой звон металла. Меня оглушили кричащие голоса, в ноздри ударил едкий запах гари и свежей крови. Потрясение мое было столь велико, что я оцепенел, с трудом осознавая происходящее. Огромный зал был полон дерущихся людей, облаченных в легкие доспехи. Железо впивалось в железо и рубило плоть, высекая глубокие и безобразные древние письмена боя.Лязгали латы, и трещали щиты. На полу в густеющих черных лужах валялись убитые, в воплях разъяренных бойцов тонули отчаянные стоны раненых. Но еще больший ужас заключался в том, что одновременно я видел еще и другую картину. В неистовом мелькании секир, боевых молотов и мечей повсюду метались чудовищные железные птицы. Они секли стальными перьями тела воинов и пожирали человечину, холодно и расчетливо высматривая добычу мглистым рубиновым глазом. Обе картины страшной бойни то растворялись одна в другой, то вставали перед моим отравленным взором одинаково отчетливо. Две яви, и одна другой отвратительней. Болезненные и уродливые, они втекали в мой мозг сквозь глаза, нос и уши, как щупальца обжигающей лавы, покрытые растрескавшейся бурой окалиной. Мои разум был поражен, мысли остановлены, словно вода, внезапно застывшая мутным льдом. Я стал беспомощно озираться, пытаясь удержаться в пределах рассудка. Скованный ужасом, я не мог выбрать ту явь, за которую нужно цепляться из последних сил.
У противоположной стены пламя жадно вылизывало деревянную лестницу, ведущую на галерею второго этажа. На ней среди языков огня тоже мелькали фигуры. Воин в коричневом плаще, проткнутый насквозь коротким копьем, проломил собой горящие перила и в огненном дожде рухнул на головы тех, кто дрался внизу. Мне показалось, что его лицо не было лицом человека.
Я выронил из рук амулет и неосознанно наклонился за ним. В тот же миг там, где только что была моя голова, в деревянный столб врубился боевой топор, яростно выщербив щепу. Этот миг смертельной опасности наконец стряхнул с меня гибельное наваждение. Мысли мгновенно оттаяли, память ожила. Страшные железные птицы с диким клекотом исчезли. И я понял, что бой, который начался так неожиданно, спас нам с Патриком жизнь. Ну, или хотя бы дал шанс спастись от ужасной участи, которая была нам приготовлена этим вечером. Позади в нескольких шагах от меня трещали поленья в жерле огромного камина, а рядом на каменном полу валялись два смазанных жиром вертела, на которых обычно зажаривали молодых быков.
Подхватив амулет, я надел его дрожащими руками на шею, с натугой выдернул топор и стал искать Патрика. Вскоре я разглядел его в гуще боя на каменной галерее. Поскольку и деревянная, и парадная каменные лестницы на второй уровень зала были недоступны, я стал соображать, как попасть наверх. К счастью, рядом в стенной арке под каменным балконом оказалась вторая лестница, винтовая. И, что еще приятнее, она была свободна от огня и от обезумевших вояк. Я бросился в арку и стал бегом подниматься по широким ступеням, перехватив топор в левую руку, а правой придерживаясь осевого столба.
На Патрика наседали двое бойцов из отряда барона Риквильда. Патрик отчаянно отбивался дубовой лавкой от их коротких мечей. Позади него, шагах в четырех, мелькала спина самого Риквильда, который сражался с солдатами де Треньона.
Неожиданно между Патриком и Риквильдом возник барон де Треньон собственной тяжеловесной персоной. Он вынырнул из темного коридора, выходящего на галерею, и его никто не заметил. Де Треньон выпростал руку из-под плаща, и в ней тусклым бликом сверкнуло лезвие кинжала. В тот момент, когда он готовился вонзить свое оружие в незащищенную спину Риквильда, Патрик, размахнувшись лавкой, случайно угодил де Треньону по затылку. Хоть лавка и не пернач 1, но сыграла с гнусным бароном шутку, ибо на голове его вместо доброго бацинета 2 была дурацкая шапка со страусиным пером. Удар вышел крепкий. Что-то треснуло - то ли лавка, то ли череп. Де Треньон громко охнул и пошатнулся. Риквильд и Патрик обернулись на его возглас одновременно. Риквильд, не раздумывая, нанес оглушенному де Треньону колющий удар мечом в горло. Де Треньон засипел, закатывая глаза, выронил свой бесполезный клинок, попятился, наткнулся на каменную балюстраду, мешком перевалился через перила и полетел вниз, в буйство алчного пламени.
- Запиши долг на мой счет и убирайся к черту, пока цел! - хрипло бросил Риквильд Патрику и махнул рукой своим солдатам, которые наседали на моего друга:
- Оставьте его!
После этого он снова ринулся в бой с растерявшимися латниками де Треньона. Оба противника Патрика, потеряв к нему интерес, тут же бросились на подмогу своему капитану. Патрик устало отшвырнул лавку на пол, выплюнул косточку от маслины, вытер рукавом обильный пот со лба и только сейчас заметил меня.
- Ты куда провалился? - сердито спросил он, торопливо направляясь ко мне и не забывая оглядываться по сторонам.
- Это тебя каким чертом на галерею занесло? - возмутился я. - Мы же вместе стояли внизу у камина.
- Ладно, не время разбираться, - подтолкнул меня Патрик. - Надо сваливать отсюда!
К дверям зала, которые были рядом с пылающей деревянной лестницей, пробиться было немыслимо, там было самое большое столпотворение.
- Давай через окно! - Патрик кивнул в сторону огромных окон. - Второе справа!
Мы сбежали вниз по винтовой лестнице и бросились к окнам, перепрыгивая через неподвижные тела и поскальзываясь в кровавых лужах.
Патрик запрыгнул на широкий подоконник и с криком: «Прыгай за мной!», нырнул в ночь. Я, не раздумывая, последовал за ним.
Неожиданно долгое падение захватило дух, а потом я рухнул в воду. Когда я вынырнул, Патрик уже плыл к берегу. Река в этом месте охватывала замок крутым изгибом и была не слишком широка. Довольно скоро, тяжело дыша и отплевываясь ряской, мы выбрались на берег, поросший густым кустарником. Прежде, чем двинуться в путь, мы в последний раз оглянулись на замок, возвышающийся мрачными зубчатыми стенами над скалистым полуостровом. Кстати, окно, через которое мы покинули наш неожиданный приют, было единственным, под которым не оказалось острых камней, и вода под ним покоилась тихой заводью, омывая отвесную стену.
- Ну, студент, считай, ты в рубашке родился, - пробормотал Патрик, снимая с шеи осклизлые хвосты тины.
- Не знаю, - проворчал я, стараясь восстановить дыхание. - Если бы в рубашке, я бы сейчас винцо попивал с подружками на южном берегу.
Рядом жадно пропела стрела, выпущенная из замка, и мы поспешили укрыться в зарослях. Продравшись через кусты, мы вышли на дорогу, ведущую от замка Риквильда к тракту. К тому самому, по которому всего пару часов назад мы спешили из Сен-Гарда в Дэбривиль и на котором нас неожиданно схватили солдаты барона де Треньона.
Наспех отжав одежду и настороженно прислушиваясь на случай возможной погони, мы торопливо зашагали по дороге, поднимая размокшими башмаками призрачные султанчики пыли. Вокруг было тревожно и подозрительно тихо. В небе, прожженном мерцающими звездами, и в лесу затаилась июньская ночь. По верхушкам деревьев следом за нами кривобоко ползла ущербная бледная луна. В ее неверном свете повсюду что-то мерещилось. Лес замер вокруг, словно разверстое мрачное чрево, полное корявых ветвистых зубов, готовое вмиг пожрать любое живое существо. Страшно было представить, что могут таить в себе глубокие чернильные тени среди мертвенно посеребренных кустов. В эти смутные времена они могли скрывать в себе все самое ужасное, нежеланное и опасное для ночных странников. И быструю погибель, притаившуюся на кончике стрелы, и мучительную, полную судорог, смерть от ржавой косы или пики. На каждом шагу неспокойное сердце ожидало встречи с холодной простотой ножа, а напряженное горло загодя боролось с удавкой. Видали мы всякое, но ведь тут может скрываться и то, что мы вовсе не можем себе вообразить. И от этого становилось совсем жутко. Вот такие времена… Недобрые времена…
- Черт возьми! - тихо возмущался Патрик.
Он обнаружил, что его любимые штаны в задней части изрядно пострадали. Из них был выдран приличный клок вместе с исподним, и теперь сквозь прореху из-под короткой куртки сиротливо отсвечивал его голый зад. Дело в том, что Патрик носил не шоссы 3, как все добропорядочные люди, а штаны диковинного покроя, правда, из роскошно выделанной телячьей кожи. Скроены они были как единое целое, в отличие от раздельных чулок шосс. Они не подвязывались шнурками ни сверху, ни под коленом, а застегивались на две костяные пуговицы, по одной с каждого боку на поясе, где, вдобавок, еще были предусмотрены специальные петли для продевания узкого ремня. Широкие штанины доходили до щиколоток, а для каждой руки в них было по просторному карману. Эти штаны, кстати, имели собственную замечательную историю.
Три года назад Патрик волею судеб оказался в Булони. Причину своего путешествия он обходил загадочным молчанием, но зато с удовольствием описывал тот пасмурный и дождливый вечер, когда он стал счастливым обладателем такого, по его мнению, удобного и незаменимого предмета гардероба.
Дождь со шквалистым ветром с пролива бушевал только снаружи, а под крышей грязноватой и шумной, но сухой и теплой портовой таверны под названием «Бокоплав» было вдоволь выпивки и еды, способных согреть любого из продрогших скитальцев. В воздухе стоял густой аромат жареной дичи, копченой рыбы, чеснока, лука, прокисшего эля, давно немытого тела, вина, капустной похлебки и разноязычной брани. И еще дыма, который ветер иногда задувал обратно в трубу.
Драка уже закончилась, и азартное внимание случайных обитателей неразборчивого приюта было сосредоточено на игре. Играли в кости, в Глюк Хаус, то есть, говоря человеческим языком, в «Домик счастья». Патрику везло, как дорого продавшему душу, и кубики ложились в его пользу с ужасающим постоянством. Играли вчетвером, но вскоре остались только двое - Патрик, который обчистил карманы всех желающих, и ганзейский купец 4, у которого еще было, что ставить. Вначале купец лишился своего ужина в виде жареного глухаря и кувшина красного бургундского Кло де Вужо. Потом пришла очередь увесистого мешочка с монетами, потом «гражданского», но богато украшенного меча. Затем толстой золотой цепи с медальоном, плаща, подбитого соболем и тех самых штанов, которые оказались в его багаже. В добытые штаны Патрик тут же нарядился поверх собственных, чтобы примерить. Глядя на его переодевания, купец мрачно вполголоса выругался по-германски, но надежды отыграться не утратил. Вскоре в дело пошел остальной багаж, еще один мешочек с золотом, потом мальчик-слуга мавританских кровей, которого так никто и не увидел. Следом был поставлен боцман с купеческого когга 5, спавший на столе у окна. Он был мертвецки пьян и храпел, задравши кверху свою клочковатую бороду. Боцмана в качестве ставки Патрик категорически отверг, памятуя его свирепый нрав и огромные кулаки, принимавшие самое живое участие в недавней потасовке. Но деваться было некуда, пришлось ставку принять. Еще несколько раз сыграли по мелочам, но когда и это закончилось полураздетый купец, поминутно меняющий цвет лица с белого на багровый и обратно, дико сверкая злобным взором, поставил на кон один из своих кораблей вместе с командой, грузом шерсти из Англии и каперским патентом в придачу. Патрик наконец осознал, что увлекся, и что ситуация становится угрожающей. Просто так завершить игру было невозможно, торговец пребывал в состоянии крайнего возбуждения, близкого к помешательству, и жаждал реванша. Толпа, сгрудившаяся вокруг, шумно делала свои ставки. Причем немалая часть этой толпы состояла из матросов с кораблей немца, и их разбойничьи рожи не выражали никакой благосклонности к противнику своего хозяина. Патрик понял, что он в западне. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он щедро заказал всем выпивку. Кости бросил вяло, надеясь вернуть часть выигрыша и с почетом удалиться, но судьба распорядилась иначе, и ему выпала «счастливая свинья». Стараясь смягчить шутками и прибаутками каменное лицо немца, Патрик решил поскорее незаметно смыться, невзирая на непогоду. Но тут кто-то из добрых людей, едва ворочая языком, разбухшим от пива и солено-вяленой трески, провозгласил в наступившей тишине: «А у него кости… ета… свинцом залиты… небось». Тишина давно уже всех утомила, ждали только повода. Последнего слова «небось», которое должно было привнести в заявление оттенок необязательности, никто не услышал. Но дело было даже не в нем, а в том, что ставки были сделаны, и просто так никто от своих денег отказываться не собирался. Поднялся ураганный рев, и тут проснулся боцман, который мгновенно образовал вокруг себя пространство стихийного бедствия наподобие «глаза тайфуна».
Лицо торговца мгновенно перевоплотилось из купеческого в пиратское, взгляд его вспыхнул яростным торжеством, а дрожащие жадные руки вдруг резко вытянулись с к Патрику с целью схватить его за кадык. Моего друга спасло только то, что он не растерялся, мгновенно сгреб выигранные богатства, лежавшие на столе, и подбросил их над толпой. Тут же началась всеобщая повальная давка, благодаря которой Патрик и сумел скрыться. Из всей богатой добычи ему удалось сохранить единственный предмет, который был на нем заблаговременно надет.
Прежде эта история с ганзейскими штанами меня сильно веселила, но теперь я только тяжко вздохнул. До веселья ли теперь? Жизнь сделалась гадкой, пасмурной и опасной, просто напасть какая-то. Последние годы ползут беда за бедой. В сущности, нескончаемый поток бедствий. Не чума, так поборы, не поборы, так война.
- Они мне прослужили верой и правдой три года, а эти бешеные собаки Риквильда или де Треньона, черт их разберет, изорвали их в один миг! Вот сволочи! - ворчал Патрик, прикрывая дыру в штанах большим лопухом. - Живут хуже волков. Собираются лучшими друзьями, потом напиваются, как свиньи, и устраивают резню.
- Что-то я не заметил, чтобы они хоть по глотку успели пропустить, - пробормотал я, икоса поглядывая в черную пасть леса, - и не похожи они на лучших друзей. Скорее всего, де Треньон заранее планировал эту бойню. Не даром же он целый отряд с собой привел. В гости так не ходят. Разве только на переговоры.
- Я и говорю, сволочи. Кстати, о друзьях, - Патрик вдруг остановился.
Я тоже встал. Он задумчиво поскреб грудь, потом внимательно заглянул мне в глаза.
- Ты помнишь, что нам нужно кое-кого найти? - спросил он.
- Конечно, помню, - удивился я.
- И кого же?
- Кого, кого? Марка Бензеля, оружейника, приятеля твоего.
- Точно. - Патрик печально вздохнул, и глаза его затянулись тоской. - Говорил же, надо было «норами» пройти…
Зловещий крик ночной птицы заставил нас вздрогнуть и замереть. Сердце мое провалилось вглубь желудка, тело прошибло холодным потом, и под коленками неприятно заныло. Затаив дыхание, мы постояли с минуту, но напряженный слух не уловил ни единого шороха.
- Скверный голосок у этой пташки, - пробормотал я.
Мы осторожно двинулись дальше, и Патрик продолжил свои излияния воинственным шепотом:
- Сволочь этот де Треньон! Удачно я его лавкой приветил. Таких гадов я еще не видел. Недаром говаривала моя бабушка: «Хочешь узнать человека, дай ему власть». А Риквильд! Говорят, он прибрал к рукам золотишко своего родного брата, испачкав денежки его же кровью. Хитрый пес! Просто так его не возьмешь, выкрутится и при этом еще кусок побольше урвет. И чем больше ему достается, тем больше ему хочется. Бароны совсем озверели. Народ затравили похлеще англичан и наваррцев. Друг другу глотки готовы перегрызть, а строят из себя благородных. Последние штаны мне изорвали…
Патрик с чувством выругался.
В следующий миг произошло нечто неожиданное. Непонятно, почему тут же на месте я не умер от страха. В трех шагах перед нами из кустов на дорогу выбралось странное существо, то ли здоровенный мужик в меховой шкуре, то ли медведь. Я замер на одной ноге и мгновенно одеревенел. Патрик тоже остановился как вкопанный.
- Чего орать-то так? - недовольно проворчало существо, вразвалку переходя дорогу перед нами. - Ни днем, ни ночью покоя нет. Орут и орут… Орут и орут… Весь лес истоптали…
С его шерсти струйками стекала вода. В руке, или в лапе, не разберешь, у него был какой-то мутный пузырь, заполненный мигающими светлячками, а подмышкой зажата крупная дохлая рыбина. Существо протопало через дорогу и скрылось с шумом в кустах. Пожалуй, это был не медведь. У него был длинный пухлый нос, загнутый книзу, а его маленькие глазки светились синими огнями. А зад у него был голый, без шерсти.
- Что это было? - прошипел я, глядя на округлые мокрые следы босых лап на песке и настороженно обоняя запах подтухшей рыбы. На всякий случай я трижды плюнул по следу и перекрестился.
В кустах послышалась близкая возня, оттуда высунулось это самое существо. Оно трижды неумело наплевало в мою сторону и снова скрылось.
- Патрик, кто это? - в ужасе пробормотал я.
- Вуг это болотный, - ругнулся Патрик, - напугал до смерти, жаба голозадая!
- На себя посмотри! - донеслось из леса.
Патрик хотел ответить что-то резкое, но передумал, поправил лопух в штанах и негромко произнес:
- Прости, Вуг. Я сгоряча, нервы ни к черту. Извини, брат, был не прав.
Лес ответил ему тишиной.
- Вуг - это леший или водяной? - прошептал я.
- Вуг - это вуг, - хмуро ответил Патрик. - Не обращай внимания. В этих местах всякого народа хватает. Ты лучше вот что, расскажи-ка мне, какое у нас с тобой дело.
- Как это, какое? - удивился я.
- Давай, давай, рассказывай. Хочу проверить, что ты помнишь.
- Ты что, мозги, что ли, стряхнул, когда из окна выпал?
- Давай.
- Глупость какая-то, - раздраженно проворчал я, но лицо Патрика выражало полную непреклонность. - Ну, хорошо. Гильом отправил нас в Дэбривиль, чтобы мы пробрались в город, нашли твоего друга, Бензеля, и попросили его как можно быстрее собрать отряд и направить его к замку Дэфанс на соединение с нашей армией.
- Все правильно, - печально покачал головой Патрик и тяжело вздохнул.
- А нас по дороге сцапали солдаты де Треньона и притащили с собой в замок Риквильда.
- Помнишь, о чем болтал де Треньон?
- Говорил, что посадит нас на кол, запечет, как диких свиней и поднесет на ужин Риквильду.
- Я не про это, - поморщился Патрик. - Что он говорил про войско наследника?
- Говорил, что дофин спешно собирает войска в Компьени, чтобы скрытно выйти на нас с севера и в одну ночь перерезать всех одним разом, а потом покончить и с городскими заговорщиками.
- Все верно. - Патрик яростно потер лоб. - Что делать? Что делать-то? Видно придется нам с тобой разделиться. Черт! Так и знал! Так и знал! Все наперекосяк!
- Может, лучше вместе, а? - я опасливо огляделся вокруг. - Зачем разделяться-то?
- Не получается по-другому. Мне придется выполнить, так сказать, историческую миссию. Кроме меня, выходит, некому. Черт! Вот как всегда! Если уж вляпался, то по самые ноздри! Пойдем, надо торопиться. - Патрик продолжил уже на ходу. - Вот что, студент. Слушай меня внимательно. Сейчас выйдем на тракт, и ты бегом возвращаешься в Сен-Гард. Расскажешь Гильому про армию дофина, пусть лазутчиков рассылает. Если наследник поймет, что нам известны его намерения, ему придется менять планы. Это позволит нам выиграть немного времени. Иначе все пойдет кувырком. Я проберусь в Дэбривиль, загляну к Марку и сразу обратно. Без меня никуда не суйся. Понятно? И еще одно. Ты слышал, что в здешних местах объявилась жуткая ведьма?
- Болтают, небось. - Я тайком перекрестился, чтобы Патрик не подумал, что я испугался.
- Не болтают, - огрызнулся Патрик. - Здесь она. Ездит верхом на черном адском коне или бродит в облике прекрасной девы. Бесов тешит, людей губит, как мух. Думаю, что весь этот сыр-бор из-за нее. Если, не дай бог, без меня ее встретишь, прячься. Если не получится, тогда только одно средство в живых остаться - бросайся к ней и хватай за руки.
- Как это? - ужаснулся я. - Ведьму за руки! А если не поможет?
- Поможет, - твердо ответил Патрик. - Как только возьмешь ее за руки, так ее власть и кончится. Тут же появится светлый ангел и превратит ее обратно в принцессу. Объяснять подробно некогда, но ангел не сможет приблизиться к ней, пока ты ее за руки не схватишь. Вот это и есть твое самое важное задание. Не считая, конечно, передачи новых сведений Гильому.
- А как же я ее узнаю-то? Что ж мне теперь, всех встречных баб хватать?
- Хватай, хуже не будет.
- Ага, не будет! Только не говори потом, что это я придумал! Как ведьму-то отличить?
- Узнаешь, будь спокоен. Алекс, запомни все, что я сказал, слово в слово. От этого зависит твоя жизнь. Вот тракт, тебе налево, мне направо. Я вернусь быстро.
Мы пожали друг другу руки на прощание и разошлись в разные стороны, оба объятые тоской, а я еще и ужасом.
© Каренгин С.В. 2013
<<< Глава 3 I Глава 4 >>>
Оглавление
ДРУГИЕ ТЕКСТЫ