Воображариум. Продолжение
Начало здесь:http://z-laya.livejournal.com/617894.html
*************
- Если тебя не устраивает окружающая действительность, а изменить её ты не можешь - поменяй парадигму восприятия. - любит повторять один из моих нынешних коллег. А проще - измени своё отношение к происходящему.
Я вышла из архива и побрела по улице. В архив я зашла по просьбе мамы - это было одним из оставленных ею ЦУ перед отбытием на дачу. Почти вся мамина родня сгинула в годы войны - кто в блокаду, кто в оккупацию и про них в моём детстве почти не говорилось, или говорилось как-то вскользь, из чего я сделала вывод, что с мамиными родственниками что-то нечисто. Иначе бы мама не стала так скрывать некоторые детали своей биографии. Я знала только то, что бабушка, будучи студенткой нашего Университета перед войной поехала на практику куда-то не то в Брянскую, не то в Смоленскую область и там оказалась в оккупации. Всё остальное, связанное с этим прискорбным событием, покрыто мраком неизвестности. Бабушкина семья, так и не узнав, что с ней, погибла в блокаду. Бабушкин брат, вернувшийся с войны без ноги, умер уже после от старых ран. При этом бабушка никогда не была замужем и кто был мамин отец я не знаю. В семье о нём никогда не говорилось, а бабушка молчала, как партизанка на допросе и эту тайну унесла с собой в могилу. Я думаю - и мама тоже не знает. Хотя как-то обмолвилась, что бабушка была связной у партизан.
В архиве я нашла только сведения о прабабушке - бабушкиной матери и двух её сёстрах. Прабабушка работала на швейной фабрике и умерла от голода в январе 1942, её младшая сестра была санитаркой в госпитале и погибла во время бомбёжки, вторая сестра была санинструктором на фронте и погибла летом 1943. Типичные судьбы для того времени. Разве что таинственный дедушка по отцу - белое пятно. И наверняка именно этот факт сильно отравил мамино детство. Я никогда раньше не задумывалась об этом. О том, что могло отравить мамину жизнь в самом начале и о том, почему она не хочет поменять эту самую парадигму и отпустить своё прошлое. Хотя бы ради нас. На эти мысли меня натолкнуло целых два события - разговор со Спиридоновым и первое, после свадьбы, - появление Катерины. В мужья подруга Катя выбрала мужчинку, который гарантированно никому больше не понадобился бы. Биография его поражала воображение и достойна отдельной баллады. На мой недоумённый вопрос, какого лешего Катенька цепляется за это чудо без перьев, подруга ответила гениальной фразой:
- Я замужем. Моя жизнь устроена.
Парадигма, блин. Восприятия. - только и смогла я тогда подумать.
А как быть с этой парадигмой - я не знала. Появление Аркадия в моём доме как-то в парадигму не вписывалось.
- Вечно к тебе лепятся всякие сирые и убогие! - говорила мама. К сирым и убогим, в частности, относились и оба моих мужа. И в чём-то она была, безусловно, права. Первого мужа я подцепила, когда он только что развёлся со своей второй женой и прибывал по этому случаю в глубокой депрессии. Со вторым мужем вышло ещё смешнее, но про него я потом как-нибудь расскажу. И вот теперь - появление Аркашки. Я тихо надеялась, что его ночной визит окажется первым и последним. И действительно - утром Аркадий, которому я постелила на кухне, ушёл по-английски, не прощаясь и даже не дождавшись завтрака. На работе он тоже ни словом не обмолвился о случившемся и я вздохнула с облегчением. Пронесло. И занялась подготовкой к отпуску. Вопрос с графиком решился быстро, вопрос с местом проведения отпуска - ещё быстрее. Сейдозеро отвалилось само собой, Алтай тоже накрылся спустя два дня, но зато нарисовался велопоход по Карелии и я согласилась не раздумывая. И вот, когда сборы были в самом разгаре, а «от предвкушенья уже кружилась голова», как поётся в известной песенке, «не то с небес, не то поближе, раздались горькие слова». А точнее, на пороге появились, с интервалом в два часа, они оба - сначала подруга Катя, с вещами, потом Аркадий.
- У тебя умыться можно? - спросил он, изо всех сил стараясь повернуться в профиль. Я бесцеремонно развернула его фасадом к себе и принялась рассматривать, с целью оценить убытки. Посмотреть было на что - на скуле кровоточила свежая ссадина, губа рассечена, нос распух и подозрительно свернулся на бок, правый глаз заплыл от удара.
«Левша» - подумала я.
- И что это было? - спросила я.
Вопрос повис в воздухе.
- Или ты мне сейчас всё рассказываешь, или пшёл вон отсюда. - сказала я, - У меня на кухне уже сидит одна потерпевшая катастрофу. Её муж выгнал.
- Подрался. - туманно объяснил Аркаша.
- С кем?
- С мужем.
- С чьим?
- Не важно.
- Ты что - голубой?
- Не смешно.
- Тогда понятно. Обманутый муж тебя рожками забодал. А я тут при чём?
- Ты не одна? - поспешил перевести разговор на другую тему Аркаша. Катерина, сидевшая на кухне, услышав, что кто-то пришёл, завыла с новой силой.
- Я же сказала - подругу муж выгнал.
Катины завывания стали похожи на сирену воздушной тревоги. Аркаша слегка испугался.
- Ты не сможешь бросить меня одну! - патетически возопила она, заламывая руки, когда я, с Аркашей на буксире, вошла в кухню.
- Между прочим, мне завтра в дорогу! - плеснула я рассольчика на Катину рану.
Аркаша смотрел на мою подругу с опасливым любопытством.
- А как же я?! - спросила катя, хлюпая носом и набирая воздуха для нового воя.
- Поехали со мной. - простодушно предложила я, понимая, что никуда Катя не поедет.
- ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
И что мне, граждане, со всем этим балаганом делать?!
*************
- Если тебя не устраивает окружающая действительность, а изменить её ты не можешь - поменяй парадигму восприятия. - любит повторять один из моих нынешних коллег. А проще - измени своё отношение к происходящему.
Я вышла из архива и побрела по улице. В архив я зашла по просьбе мамы - это было одним из оставленных ею ЦУ перед отбытием на дачу. Почти вся мамина родня сгинула в годы войны - кто в блокаду, кто в оккупацию и про них в моём детстве почти не говорилось, или говорилось как-то вскользь, из чего я сделала вывод, что с мамиными родственниками что-то нечисто. Иначе бы мама не стала так скрывать некоторые детали своей биографии. Я знала только то, что бабушка, будучи студенткой нашего Университета перед войной поехала на практику куда-то не то в Брянскую, не то в Смоленскую область и там оказалась в оккупации. Всё остальное, связанное с этим прискорбным событием, покрыто мраком неизвестности. Бабушкина семья, так и не узнав, что с ней, погибла в блокаду. Бабушкин брат, вернувшийся с войны без ноги, умер уже после от старых ран. При этом бабушка никогда не была замужем и кто был мамин отец я не знаю. В семье о нём никогда не говорилось, а бабушка молчала, как партизанка на допросе и эту тайну унесла с собой в могилу. Я думаю - и мама тоже не знает. Хотя как-то обмолвилась, что бабушка была связной у партизан.
В архиве я нашла только сведения о прабабушке - бабушкиной матери и двух её сёстрах. Прабабушка работала на швейной фабрике и умерла от голода в январе 1942, её младшая сестра была санитаркой в госпитале и погибла во время бомбёжки, вторая сестра была санинструктором на фронте и погибла летом 1943. Типичные судьбы для того времени. Разве что таинственный дедушка по отцу - белое пятно. И наверняка именно этот факт сильно отравил мамино детство. Я никогда раньше не задумывалась об этом. О том, что могло отравить мамину жизнь в самом начале и о том, почему она не хочет поменять эту самую парадигму и отпустить своё прошлое. Хотя бы ради нас. На эти мысли меня натолкнуло целых два события - разговор со Спиридоновым и первое, после свадьбы, - появление Катерины. В мужья подруга Катя выбрала мужчинку, который гарантированно никому больше не понадобился бы. Биография его поражала воображение и достойна отдельной баллады. На мой недоумённый вопрос, какого лешего Катенька цепляется за это чудо без перьев, подруга ответила гениальной фразой:
- Я замужем. Моя жизнь устроена.
Парадигма, блин. Восприятия. - только и смогла я тогда подумать.
А как быть с этой парадигмой - я не знала. Появление Аркадия в моём доме как-то в парадигму не вписывалось.
- Вечно к тебе лепятся всякие сирые и убогие! - говорила мама. К сирым и убогим, в частности, относились и оба моих мужа. И в чём-то она была, безусловно, права. Первого мужа я подцепила, когда он только что развёлся со своей второй женой и прибывал по этому случаю в глубокой депрессии. Со вторым мужем вышло ещё смешнее, но про него я потом как-нибудь расскажу. И вот теперь - появление Аркашки. Я тихо надеялась, что его ночной визит окажется первым и последним. И действительно - утром Аркадий, которому я постелила на кухне, ушёл по-английски, не прощаясь и даже не дождавшись завтрака. На работе он тоже ни словом не обмолвился о случившемся и я вздохнула с облегчением. Пронесло. И занялась подготовкой к отпуску. Вопрос с графиком решился быстро, вопрос с местом проведения отпуска - ещё быстрее. Сейдозеро отвалилось само собой, Алтай тоже накрылся спустя два дня, но зато нарисовался велопоход по Карелии и я согласилась не раздумывая. И вот, когда сборы были в самом разгаре, а «от предвкушенья уже кружилась голова», как поётся в известной песенке, «не то с небес, не то поближе, раздались горькие слова». А точнее, на пороге появились, с интервалом в два часа, они оба - сначала подруга Катя, с вещами, потом Аркадий.
- У тебя умыться можно? - спросил он, изо всех сил стараясь повернуться в профиль. Я бесцеремонно развернула его фасадом к себе и принялась рассматривать, с целью оценить убытки. Посмотреть было на что - на скуле кровоточила свежая ссадина, губа рассечена, нос распух и подозрительно свернулся на бок, правый глаз заплыл от удара.
«Левша» - подумала я.
- И что это было? - спросила я.
Вопрос повис в воздухе.
- Или ты мне сейчас всё рассказываешь, или пшёл вон отсюда. - сказала я, - У меня на кухне уже сидит одна потерпевшая катастрофу. Её муж выгнал.
- Подрался. - туманно объяснил Аркаша.
- С кем?
- С мужем.
- С чьим?
- Не важно.
- Ты что - голубой?
- Не смешно.
- Тогда понятно. Обманутый муж тебя рожками забодал. А я тут при чём?
- Ты не одна? - поспешил перевести разговор на другую тему Аркаша. Катерина, сидевшая на кухне, услышав, что кто-то пришёл, завыла с новой силой.
- Я же сказала - подругу муж выгнал.
Катины завывания стали похожи на сирену воздушной тревоги. Аркаша слегка испугался.
- Ты не сможешь бросить меня одну! - патетически возопила она, заламывая руки, когда я, с Аркашей на буксире, вошла в кухню.
- Между прочим, мне завтра в дорогу! - плеснула я рассольчика на Катину рану.
Аркаша смотрел на мою подругу с опасливым любопытством.
- А как же я?! - спросила катя, хлюпая носом и набирая воздуха для нового воя.
- Поехали со мной. - простодушно предложила я, понимая, что никуда Катя не поедет.
- ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
И что мне, граждане, со всем этим балаганом делать?!