The Greatest Story Ever Told
В заголовок вынесено название фильма Джорджа Стивенса о жизни Иисуса (1965), где главную роль сыграл Макс фон Сюдов. Но речь пойдёт не о фильме, а о самой истории.
Я какое-то время сомневался, стоит ли писать на эту тему. Быть может, мои впечатления от евангельской истории преходящи и уже через месяц или через полгода они изменятся. Эстетические чувства столь переменчивы. Но в конечном итоге: почему бы не запечатлеть эти ощущения, даже если они мимолётны. Ведь живой дневник для того и существует.
Суть в том, что евангельская история представляется мне теперь эстетическим эталоном, именно как история. Я не знаю истории более интересной, сильной, захватывающей, интригующей, с более мощными образами и перипетиями. Конечно, такую историю нельзя выдумать, она может быть только основанной на реальных событиях. Жизнь всегда превосходит фантазии самых изобретательных сочинителей. Надо сказать, что философское осмысление этой истории, завершённое в Каппадокийской школе, только добавляет к ней эстетической силы, тогда как все прочие, гностические, мусульманские и другие, резко снижают её накал, а иногда просто вызывают отвращение. Недаром эту историю могли всю жизнь вновь и вновь выслушивать, перечитывать, смотреть поколения людей в течение двух тысяч лет. И не случайно, что она вдохновила столько других произведений искусства во всех его сферах. Истории других основателей религии тоже интересны, особенно, например, Будды и Магомета. Но их вдохновляющая сила значительно менее продуктивна. Да и сами эти истории мене драматичны, менее неожиданны, менее, если угодно, изысканны. Евангельская история может служить именно эталоном, то есть мерилом, для любых других историй. Каждую из них мы можем соотнести с ней и ощутить, насколько та или иная история приближается к евангельской как к идеалу и насколько она от неё отстает. Это касается и всех известных нам мифов, и всех романов и стихов, и всех биографий, и даже самой истории человечества.
В философии есть концепция красоты как критерия истины. В античности она выражалась как доктрина единства истины, блага и красоты. В новоевропейской эпистемологии речь заходит о красоте теории как признаке её истинности: Рассел и др. Поверять другие истории евангельской по красоте - вполне может значить и проверку на истинность. Ведь предметом сравнения может стать и история народа, и история человека, в том числе твоя личная история.
Я какое-то время сомневался, стоит ли писать на эту тему. Быть может, мои впечатления от евангельской истории преходящи и уже через месяц или через полгода они изменятся. Эстетические чувства столь переменчивы. Но в конечном итоге: почему бы не запечатлеть эти ощущения, даже если они мимолётны. Ведь живой дневник для того и существует.
Суть в том, что евангельская история представляется мне теперь эстетическим эталоном, именно как история. Я не знаю истории более интересной, сильной, захватывающей, интригующей, с более мощными образами и перипетиями. Конечно, такую историю нельзя выдумать, она может быть только основанной на реальных событиях. Жизнь всегда превосходит фантазии самых изобретательных сочинителей. Надо сказать, что философское осмысление этой истории, завершённое в Каппадокийской школе, только добавляет к ней эстетической силы, тогда как все прочие, гностические, мусульманские и другие, резко снижают её накал, а иногда просто вызывают отвращение. Недаром эту историю могли всю жизнь вновь и вновь выслушивать, перечитывать, смотреть поколения людей в течение двух тысяч лет. И не случайно, что она вдохновила столько других произведений искусства во всех его сферах. Истории других основателей религии тоже интересны, особенно, например, Будды и Магомета. Но их вдохновляющая сила значительно менее продуктивна. Да и сами эти истории мене драматичны, менее неожиданны, менее, если угодно, изысканны. Евангельская история может служить именно эталоном, то есть мерилом, для любых других историй. Каждую из них мы можем соотнести с ней и ощутить, насколько та или иная история приближается к евангельской как к идеалу и насколько она от неё отстает. Это касается и всех известных нам мифов, и всех романов и стихов, и всех биографий, и даже самой истории человечества.
В философии есть концепция красоты как критерия истины. В античности она выражалась как доктрина единства истины, блага и красоты. В новоевропейской эпистемологии речь заходит о красоте теории как признаке её истинности: Рассел и др. Поверять другие истории евангельской по красоте - вполне может значить и проверку на истинность. Ведь предметом сравнения может стать и история народа, и история человека, в том числе твоя личная история.