Практический смысл монотеизма
Сужу по собственному опыту: понять этический смысл монотеизма очень трудно, если сидеть в тиши кабинета. Этот смысл легче понять, когда ты среди людей, когда ты в гуще непростых человеческих отношений, когда ты непосредственно зависишь от других и другие зависят от тебя. У меня был такой момент выхода из кабинета в люди. И вот тут-то начинаешь понимать смысл монотеизма.
Участвуя в общей жизни людей, будь-то на работе или где-либо ещё, человек находится под давлением, непрерывным и сильным. Его постоянно пытаются заставить делать то, что - не просто он не хочет - ему противно. И мало того, от него требуют подчинения, послушания, повиновения, почтения. Ощущая такое давление на собственной шкуре, осознаешь, что значит поклонение. Поклонение - это не культ, не обряды. Ритуальность поклонения вторична. Поклонение - это сугубо этическая категория. Мы можем видеть примеры поклонения, когда подчинённые пресмыкаются перед начальством, когда слабые прислуживают сильным, когда "молодые" угождают "старикам" и т.п. Человека заставляют кланяться. Ради интересов тех, кому надо кланяться, его заставляют поступаться теми принципами, которые он исповедовал раньше. Давление связано с угрозами карьере, благосостоянию, свободе, здоровью, жизни, близким. Противостоять ему чрезвычайно трудно. Чтобы следовать своим принципам и никому не кланяться, нужно обладать железной волей и нечеловеческим бесстрашием. Но главное, нужно обладать смыслом такого противостояния.
Монотеизм - это запрет кланяться кому-либо, кроме Бога (Исх. 34:14; Втор. 5:7). Причём этот Бог трасцендентный, то есть Он не имеет ничего общего ни с какой из окружающих тебя стихий, не может быть отождествлён ни с каким начальником, ни с какой природной или общественной силой, ни с чем из той среды, которая давит на тебя. Именно поэтому Он не может быть изображён (Исх. 20:4-5), а любое Его изображение чревато подменой, а значит покорением чему-то из этой среды. Бог запрещает кланяться кому-либо под страшными угрозами: "не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода" (Исх. 20:5). Это многократно встречающееся в Библии изображение страшного, ревнующего, гневающегося и мстящего Бога вызывает неизменный протест гуманистов, которые, видимо, так и не вышли из своих кабинетов и не понимают смысла подобных угроз. Но именно гуманный смысл "страха Божия" начинаешь понимать, когда осознаёшь положение человека. Чтобы противостоять угрозам среды, требующей его покорности и поклонения, человек должен противопоставить страху перед ней страх перед чем-то Иным. Так он может сказать или прошептать или подумать: "Я, конечно, боюсь вас, но есть нечто такое, чего я боюсь ещё больше, поэтому я не поступлюсь своими принципами и не пойду у вас на поводу".
Любопытный пример из жизни адвокатов: как-то милиционеры арестовали адвоката и попытались выбить у него показания на его подзащитного. Это вопиющее беззаконие, но милиционеры были в негодовании оттого, что адвокат, несмотря на всё давление, отказывался предать свой профессиональный долг. Тогда они пожаловались в его коллегию и потребовали, чтобы она предписала ему дать соответствующие показания. Что могла сделать коллегия, чтобы хоть как-то поддержать адвоката? Она, конечно, пожаловалась кому надо, но и к нему самому она должна была обратиться. И коллегия приняла лучшее и единственно верное решение: под страхом исключения она запретила ему давать показания. Теперь у адвоката на руках был запрет, который он мог предъявить тем, кто требовал его показаний.
"Начало мудрости - страх Господень" (Пс. 110:10). Страх перед Трансцендентным - это опора против страха перед непосредственным и повседневным. Это возможность не суетиться в попытках угодить всем, кто грозит тебе каждый день, если ты не будешь кланяться им.
А теперь представим себе мир, где не только нет страха перед Трансцендентым, где не только нет даже представления о том, что можно не кланяться всем и вся, но где высшей добродетелью считается именно преклонение перед теми, кто сильнее. Все языческие религии, от древнеегипетской до конфуцианской, прямо предписывают человеку поклоняться "силам", и каждой из них в соответствии с её рангом, её местом в иерархии сил. Это и есть суть язычества: кланяться всему тому, от чего зависят твоё благосостояние, твоё здоровье, твоя свобода, твоя жизнь, твоя семья. Кланяться значит слушаться, подчиняться, чтить, прогибаться. Зависишь от природы - кланяйся природе, прислушивайся к ней, следи за тем, что она велит, что соответствует её установлениям. Зависишь от начальников - кланяйся им, причём так, как они велят. И тогда ты будешь в порядке. Тут, собственно, и вопроса быть не должно, кланяться или не кланяться, поскольку у человека нет никаких принципов, которые противоречили бы таким требованиям. Напротив, он должен кланяться сильным с энтузиазмом, с пылом и рвением. И с лёгкостью менять объекты поклонения: кто стал сильнее, тот и достоин. Лучше, конечно, чтобы иерархия сил была стабильной, чтобы она не менялась то и дело, иначе человеку крайне трудно следовать конъюнктуре и держать нос по ветру.
Если ты живёшь в рамках стабильной системы сил, вся твоя жизнь от рождения до смерти предсказуема. Ты рождаешься на определённом месте в этой системе и должен кланяться вышестоящим. Если ты будешь всё делать правильно, то продвинешься в заранее отведённых рамках. И все будут довольны - и твои начальники, и твои родители, и твои близкие, и ты сам. Бывали, конечно, случаи, когда отдельные сильные личности, наплевав на все установления, в том числе моральные, достигали большего, чем им было изначально определено. Но, во-первых, это были исключительные существа, не иначе как полубоги. А во-вторых, большинство из них всё равно поплатились за попытку изменить судьбу. Так что не рыпайся и кланяйся. Кто не сопротивляется судьбе, того она ведёт за руку, кто сопротивляется, того она тащит за ноги, мордой по асфальту. Это проповедовали и вавилонские жрецы, и индийские брахманы, и греческие философы. Но не все с этим согласились.
Документы начала 2-го тысячелетия до н.э. зафиксировали наличие люмпенской группы, попросту сброда, отбившегося от разных высоких цивилизаций. Назывался этот сброд хабиру и встречался он в пограничной зоне между государствами Египта, Сирии, Месопотамии и Малой Азии. Документы хеттов, египтян, вавилонян, финикийцев отзываются о нём с одинаковым отвращением. Это люди без рода без племени, без места в иерархии, без определённых занятий, без своей земли. Их постоянно гоняли то там, то сям, то обращали в рабство, то видели, как они занимаются разбоем. Это были не кочевники, у которых свои жёсткие порядки и своя твёрдая иерархия. Это были именно изверги, которые выпали из системы. Они не захотели кланяться, не захотели иметь предсказуемую жизнь, не захотели иметь тёплое место в рамках громадных цивилизационных пирамид. Всё бросили и ушли куда-то в степь. Чего вдруг? Что ими руководило?
Они услышали или, точнее, почувствовали некий зов. "И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе" (Быт. 12:1).
Многие почему-то считают, что евреи - это был просто один из народов, который по какой-то причине выделен Богом среди других. Но на самом деле избрание евреев - это не выбор среди уже готовых этносов. Это создание нового этноса. Новое учение, новый зов объединили вокруг себя разноплемённых людей, которым до смерти надоело кланяться, которые решили сказать "нет" давлению среды. У них появилось нечто, ради чего они могут противиться этому давлению: определённые принципы, которые ни в коем случае нельзя нарушать. Но давление не ослабло; наоборот, оно только усилилось. Те, кто не подчиняется установленному порядку, внушают страх и ярость. Во-первых, они посягают на всевластие сильных, а во-вторых, угрожают стабильности тысячелетних порядков. Давление может проявляться по-разному, оборачиваясь и кнутом, и пряником. И хабиру неоднократно поддавались ему, вспоминая своё прошлое и заимствуя порядки у соседей-язычников. Вот почему они завели себе такие строгие законы, такую сложную обрядовую систему, такое брезгливое отношение ко всему инородному - чтобы защитить себя от давления среды. Ведь долгое время только они одни были монотеистами, а все другие народы язычниками. Потом ситуация изменилась, а инерция системы защиты осталась, но это уже другая история.
Важно, что именно таким образом на Земле, только в одном её уголке, возникла новая возможность. Возможность не кланяться. Ведь Будда дозволил своим последователям кланяться мирским богам. Это значит, что буддист относится к давлению среды по-другому, чуть легче, но поддаётся ему всё так же. Вот почему буддизм не создал собственной цивилизации, но лишь органично вписался в существовавшие языческие, добавив к ним приятную отдушину.
Но почему бы вообще никому и ничему не кланяться? Эта мысль неизбежно возникает в монотеистической культуре. Атеизм - это следствие монотеизма, в языческих культурах мы ничего подобного не встретим. Древнее безбожие - это любое сомнение в установлениях отцов. Ты можешь сколько угодно отрицать бытие богов, выдвигать любые версии об их природе, но древние порядки ты должен уважать, и начальникам кланяться. В противном случае ты безбожник, даже если богов не отрицаешь, и тебя лучше отравить какой-нибудь цикутой. А вот в монотеистической культуре, где повседневное поклонение подвергается критике изначально, как раз и возникает мысль избавиться, наконец, от наваждения, стать совершеннолетним, перестать кланяться вообще кому-либо.
Это очень заманчивая перспектива. Монотеизм был ступенькой в развитии духа, теперь её можно отбросить и перейти к следующей. Но при этом упускается из виду одно: давление среды никуда не девается и нисколько не уменьшается. Если ты атеист и не боишься поддаться среде, то что тебя удержит от этого? Вот почему в атеистических государствах очень быстро устанавливается языческий быт с его раболепством перед начальниками, культом верховного правителя и т.п. Человек остается самим собой. И если для отдельной личности, которая выросла и воспиталась в монотеистической культуре, ещё возможно, хотя и очень трудно, не поддаваться среде и не кланяться вообще никому, то для народа это уже невозможно. "Атеизм тонкий лёд, по которому один человек пройдёт, а целый народ ухнет в бездну", писал Фрэнсис Бэкон.
Монотеизм, пронизывающий культуру и являющийся её основанием, важнейший залог уважения к личности, её автономности, условие гибкости социальной системы и её иммунитета против тирании. Монотеист осознаёт возможность и необходимость противостоять давлению среды, то есть иметь свою позицию и бороться за личностную независимость. Осуществление монотеизма в жизни общества выражается в более лёгком отношении к начальникам как со стороны подчинённых, так и со стороны самих начальников. Они перестают видеть в себе богов или полубогов, которым дозволено унижать своих подчинённых.
Практика монотеизма в социальной жизни довольно рельефно выражена у мусульманских авторов. Очень интересны, скажем, выкладки Ибн Ханбала, в которых он по пунктам перечисляет, в каких моментах надо исключать возможное практическое многобожие. Слишком пышные чествования каких-нибудь уважаемых и высокопоставленных личностей, слишком обильные похвалы, даже слишком эмоциональное приветствие в адрес кого-нибудь - всё это ширк, многобожие, отступление от таухид, единобожия. То же касается вообще всех страхов и надежд человека. Очень тонко психологическое единобожие разработано в суфизме: любое движение души там рассматривается на предмет того, кого или чего человек боится, на кого или на что надеется в том или другом случае. Правда, ханбалиты, как правило, резко недолюбливают суфиев, и наоборот. У одних этико-правовое единобожие развито в ущерб психологическому, а у других психологическое в ущерб этико-правовому, например в почитании наставников. И хотя последовательное полагание на Бога ассоциируется прежде всего с исламом, во-первых, в христианстве всё это тоже есть, только без специального акцента, который смещён в сторону близости человека к Богу, а во-вторых, именно в мусульманских странах почему-то оказались особенно развитыми возвеличивание тиранов, безудержная лесть и раболепство. Значит, опять что-то не так с основами. На мой взгляд, именно наличие или отсутствие пресмыкания человека перед человеком или человека перед другими силами является показателем монотеистичности того или иного общества, той или иной культуры. Недаром, суфийский мыслитель Афиф Ат-Тилимсани, ученик Ибн аль-Араби, высказал крамольную мысль, что само почитание Корана тоже есть ширк.
Ат-Тилимсани, на мой взгляд, выразил парадокс монотеизма. Подобно тому как в буддизме праджняпарамиты истина, постигаемая благодаря сутрам, требует отвергнуть эти сутры, а освобождение требует отвергнуть саму мысль о необходимости освобождения, монотеизм, открывающийся благодаря пророкам и писаниям, требует отказаться от какого бы то ни было преклонения перед ними. В христианстве даже есть имя такому отклонению от монотеизма - библиолатрия. Таким образом, то обстоятельство, что, например, мораль христианства, по словам Ницше, обращается против его основ, то есть требует развития библейской критики и проч., является вполне органичным для монотеизма. Ничего, что было бы закрыто от свободной критики. Никаких идолов.
Участвуя в общей жизни людей, будь-то на работе или где-либо ещё, человек находится под давлением, непрерывным и сильным. Его постоянно пытаются заставить делать то, что - не просто он не хочет - ему противно. И мало того, от него требуют подчинения, послушания, повиновения, почтения. Ощущая такое давление на собственной шкуре, осознаешь, что значит поклонение. Поклонение - это не культ, не обряды. Ритуальность поклонения вторична. Поклонение - это сугубо этическая категория. Мы можем видеть примеры поклонения, когда подчинённые пресмыкаются перед начальством, когда слабые прислуживают сильным, когда "молодые" угождают "старикам" и т.п. Человека заставляют кланяться. Ради интересов тех, кому надо кланяться, его заставляют поступаться теми принципами, которые он исповедовал раньше. Давление связано с угрозами карьере, благосостоянию, свободе, здоровью, жизни, близким. Противостоять ему чрезвычайно трудно. Чтобы следовать своим принципам и никому не кланяться, нужно обладать железной волей и нечеловеческим бесстрашием. Но главное, нужно обладать смыслом такого противостояния.
Монотеизм - это запрет кланяться кому-либо, кроме Бога (Исх. 34:14; Втор. 5:7). Причём этот Бог трасцендентный, то есть Он не имеет ничего общего ни с какой из окружающих тебя стихий, не может быть отождествлён ни с каким начальником, ни с какой природной или общественной силой, ни с чем из той среды, которая давит на тебя. Именно поэтому Он не может быть изображён (Исх. 20:4-5), а любое Его изображение чревато подменой, а значит покорением чему-то из этой среды. Бог запрещает кланяться кому-либо под страшными угрозами: "не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода" (Исх. 20:5). Это многократно встречающееся в Библии изображение страшного, ревнующего, гневающегося и мстящего Бога вызывает неизменный протест гуманистов, которые, видимо, так и не вышли из своих кабинетов и не понимают смысла подобных угроз. Но именно гуманный смысл "страха Божия" начинаешь понимать, когда осознаёшь положение человека. Чтобы противостоять угрозам среды, требующей его покорности и поклонения, человек должен противопоставить страху перед ней страх перед чем-то Иным. Так он может сказать или прошептать или подумать: "Я, конечно, боюсь вас, но есть нечто такое, чего я боюсь ещё больше, поэтому я не поступлюсь своими принципами и не пойду у вас на поводу".
Любопытный пример из жизни адвокатов: как-то милиционеры арестовали адвоката и попытались выбить у него показания на его подзащитного. Это вопиющее беззаконие, но милиционеры были в негодовании оттого, что адвокат, несмотря на всё давление, отказывался предать свой профессиональный долг. Тогда они пожаловались в его коллегию и потребовали, чтобы она предписала ему дать соответствующие показания. Что могла сделать коллегия, чтобы хоть как-то поддержать адвоката? Она, конечно, пожаловалась кому надо, но и к нему самому она должна была обратиться. И коллегия приняла лучшее и единственно верное решение: под страхом исключения она запретила ему давать показания. Теперь у адвоката на руках был запрет, который он мог предъявить тем, кто требовал его показаний.
"Начало мудрости - страх Господень" (Пс. 110:10). Страх перед Трансцендентным - это опора против страха перед непосредственным и повседневным. Это возможность не суетиться в попытках угодить всем, кто грозит тебе каждый день, если ты не будешь кланяться им.
А теперь представим себе мир, где не только нет страха перед Трансцендентым, где не только нет даже представления о том, что можно не кланяться всем и вся, но где высшей добродетелью считается именно преклонение перед теми, кто сильнее. Все языческие религии, от древнеегипетской до конфуцианской, прямо предписывают человеку поклоняться "силам", и каждой из них в соответствии с её рангом, её местом в иерархии сил. Это и есть суть язычества: кланяться всему тому, от чего зависят твоё благосостояние, твоё здоровье, твоя свобода, твоя жизнь, твоя семья. Кланяться значит слушаться, подчиняться, чтить, прогибаться. Зависишь от природы - кланяйся природе, прислушивайся к ней, следи за тем, что она велит, что соответствует её установлениям. Зависишь от начальников - кланяйся им, причём так, как они велят. И тогда ты будешь в порядке. Тут, собственно, и вопроса быть не должно, кланяться или не кланяться, поскольку у человека нет никаких принципов, которые противоречили бы таким требованиям. Напротив, он должен кланяться сильным с энтузиазмом, с пылом и рвением. И с лёгкостью менять объекты поклонения: кто стал сильнее, тот и достоин. Лучше, конечно, чтобы иерархия сил была стабильной, чтобы она не менялась то и дело, иначе человеку крайне трудно следовать конъюнктуре и держать нос по ветру.
Если ты живёшь в рамках стабильной системы сил, вся твоя жизнь от рождения до смерти предсказуема. Ты рождаешься на определённом месте в этой системе и должен кланяться вышестоящим. Если ты будешь всё делать правильно, то продвинешься в заранее отведённых рамках. И все будут довольны - и твои начальники, и твои родители, и твои близкие, и ты сам. Бывали, конечно, случаи, когда отдельные сильные личности, наплевав на все установления, в том числе моральные, достигали большего, чем им было изначально определено. Но, во-первых, это были исключительные существа, не иначе как полубоги. А во-вторых, большинство из них всё равно поплатились за попытку изменить судьбу. Так что не рыпайся и кланяйся. Кто не сопротивляется судьбе, того она ведёт за руку, кто сопротивляется, того она тащит за ноги, мордой по асфальту. Это проповедовали и вавилонские жрецы, и индийские брахманы, и греческие философы. Но не все с этим согласились.
Документы начала 2-го тысячелетия до н.э. зафиксировали наличие люмпенской группы, попросту сброда, отбившегося от разных высоких цивилизаций. Назывался этот сброд хабиру и встречался он в пограничной зоне между государствами Египта, Сирии, Месопотамии и Малой Азии. Документы хеттов, египтян, вавилонян, финикийцев отзываются о нём с одинаковым отвращением. Это люди без рода без племени, без места в иерархии, без определённых занятий, без своей земли. Их постоянно гоняли то там, то сям, то обращали в рабство, то видели, как они занимаются разбоем. Это были не кочевники, у которых свои жёсткие порядки и своя твёрдая иерархия. Это были именно изверги, которые выпали из системы. Они не захотели кланяться, не захотели иметь предсказуемую жизнь, не захотели иметь тёплое место в рамках громадных цивилизационных пирамид. Всё бросили и ушли куда-то в степь. Чего вдруг? Что ими руководило?
Они услышали или, точнее, почувствовали некий зов. "И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего [и иди] в землю, которую Я укажу тебе" (Быт. 12:1).
Многие почему-то считают, что евреи - это был просто один из народов, который по какой-то причине выделен Богом среди других. Но на самом деле избрание евреев - это не выбор среди уже готовых этносов. Это создание нового этноса. Новое учение, новый зов объединили вокруг себя разноплемённых людей, которым до смерти надоело кланяться, которые решили сказать "нет" давлению среды. У них появилось нечто, ради чего они могут противиться этому давлению: определённые принципы, которые ни в коем случае нельзя нарушать. Но давление не ослабло; наоборот, оно только усилилось. Те, кто не подчиняется установленному порядку, внушают страх и ярость. Во-первых, они посягают на всевластие сильных, а во-вторых, угрожают стабильности тысячелетних порядков. Давление может проявляться по-разному, оборачиваясь и кнутом, и пряником. И хабиру неоднократно поддавались ему, вспоминая своё прошлое и заимствуя порядки у соседей-язычников. Вот почему они завели себе такие строгие законы, такую сложную обрядовую систему, такое брезгливое отношение ко всему инородному - чтобы защитить себя от давления среды. Ведь долгое время только они одни были монотеистами, а все другие народы язычниками. Потом ситуация изменилась, а инерция системы защиты осталась, но это уже другая история.
Важно, что именно таким образом на Земле, только в одном её уголке, возникла новая возможность. Возможность не кланяться. Ведь Будда дозволил своим последователям кланяться мирским богам. Это значит, что буддист относится к давлению среды по-другому, чуть легче, но поддаётся ему всё так же. Вот почему буддизм не создал собственной цивилизации, но лишь органично вписался в существовавшие языческие, добавив к ним приятную отдушину.
Но почему бы вообще никому и ничему не кланяться? Эта мысль неизбежно возникает в монотеистической культуре. Атеизм - это следствие монотеизма, в языческих культурах мы ничего подобного не встретим. Древнее безбожие - это любое сомнение в установлениях отцов. Ты можешь сколько угодно отрицать бытие богов, выдвигать любые версии об их природе, но древние порядки ты должен уважать, и начальникам кланяться. В противном случае ты безбожник, даже если богов не отрицаешь, и тебя лучше отравить какой-нибудь цикутой. А вот в монотеистической культуре, где повседневное поклонение подвергается критике изначально, как раз и возникает мысль избавиться, наконец, от наваждения, стать совершеннолетним, перестать кланяться вообще кому-либо.
Это очень заманчивая перспектива. Монотеизм был ступенькой в развитии духа, теперь её можно отбросить и перейти к следующей. Но при этом упускается из виду одно: давление среды никуда не девается и нисколько не уменьшается. Если ты атеист и не боишься поддаться среде, то что тебя удержит от этого? Вот почему в атеистических государствах очень быстро устанавливается языческий быт с его раболепством перед начальниками, культом верховного правителя и т.п. Человек остается самим собой. И если для отдельной личности, которая выросла и воспиталась в монотеистической культуре, ещё возможно, хотя и очень трудно, не поддаваться среде и не кланяться вообще никому, то для народа это уже невозможно. "Атеизм тонкий лёд, по которому один человек пройдёт, а целый народ ухнет в бездну", писал Фрэнсис Бэкон.
Монотеизм, пронизывающий культуру и являющийся её основанием, важнейший залог уважения к личности, её автономности, условие гибкости социальной системы и её иммунитета против тирании. Монотеист осознаёт возможность и необходимость противостоять давлению среды, то есть иметь свою позицию и бороться за личностную независимость. Осуществление монотеизма в жизни общества выражается в более лёгком отношении к начальникам как со стороны подчинённых, так и со стороны самих начальников. Они перестают видеть в себе богов или полубогов, которым дозволено унижать своих подчинённых.
Практика монотеизма в социальной жизни довольно рельефно выражена у мусульманских авторов. Очень интересны, скажем, выкладки Ибн Ханбала, в которых он по пунктам перечисляет, в каких моментах надо исключать возможное практическое многобожие. Слишком пышные чествования каких-нибудь уважаемых и высокопоставленных личностей, слишком обильные похвалы, даже слишком эмоциональное приветствие в адрес кого-нибудь - всё это ширк, многобожие, отступление от таухид, единобожия. То же касается вообще всех страхов и надежд человека. Очень тонко психологическое единобожие разработано в суфизме: любое движение души там рассматривается на предмет того, кого или чего человек боится, на кого или на что надеется в том или другом случае. Правда, ханбалиты, как правило, резко недолюбливают суфиев, и наоборот. У одних этико-правовое единобожие развито в ущерб психологическому, а у других психологическое в ущерб этико-правовому, например в почитании наставников. И хотя последовательное полагание на Бога ассоциируется прежде всего с исламом, во-первых, в христианстве всё это тоже есть, только без специального акцента, который смещён в сторону близости человека к Богу, а во-вторых, именно в мусульманских странах почему-то оказались особенно развитыми возвеличивание тиранов, безудержная лесть и раболепство. Значит, опять что-то не так с основами. На мой взгляд, именно наличие или отсутствие пресмыкания человека перед человеком или человека перед другими силами является показателем монотеистичности того или иного общества, той или иной культуры. Недаром, суфийский мыслитель Афиф Ат-Тилимсани, ученик Ибн аль-Араби, высказал крамольную мысль, что само почитание Корана тоже есть ширк.
Ат-Тилимсани, на мой взгляд, выразил парадокс монотеизма. Подобно тому как в буддизме праджняпарамиты истина, постигаемая благодаря сутрам, требует отвергнуть эти сутры, а освобождение требует отвергнуть саму мысль о необходимости освобождения, монотеизм, открывающийся благодаря пророкам и писаниям, требует отказаться от какого бы то ни было преклонения перед ними. В христианстве даже есть имя такому отклонению от монотеизма - библиолатрия. Таким образом, то обстоятельство, что, например, мораль христианства, по словам Ницше, обращается против его основ, то есть требует развития библейской критики и проч., является вполне органичным для монотеизма. Ничего, что было бы закрыто от свободной критики. Никаких идолов.