По обе стороны принципа удовольствия
Есть два мощных конкурента - удовольствие и самосохранение. Они соревнуются за умы современных людей, стремящихся к простоте и ясности. “Всё сводится к желанию (вы)жить”. “Всё сводится к желанию удовольствий”. Некоторые пытаются решить вопрос путём приравнивания: “удовольствие и самосохранение неотделимы друг от друга, так как мы эволюционно запрограммированы получать удовольствие именно от того, что сохраняет нам жизнь”. Ах если бы это было так. Но, увы, сколько народу погибло в погоне за удовольствиями, а равно в их потреблении. И сколько влачит долгое, но жалкое существование на разного рода горьких лекарствах.
Уже само наличие такой конкуренции осложняет жизнь простолюбцев. Но и без этого удовольствие как таковое представляет собой некоторое затруднение, если присмотреться к нему чуть внимательнее. Попробуем смоделировать самое простое, так сказать линейное, удовольствие. Это должно быть чувство, противоположное боли. По данной шкале, чем дальше от боли, тем сильнее удовольствие. Боль и удовольствие, таким образом, несовместимы. Боль даже в небольших дозах портит всё удовольствие. И вот к этой модели удовольствия люди пытаются свести всё, включая секс, восторг публики, вдохновение и проч. и проч. Это, говорят они, всё стремление к удовольствию, просто у всех разные вкусы.
Подобное упрощенчество есть не что иное, как грубое неразличение чувств. Например, мы привыкли, что у человека 5 чувств, и всё шутили насчёт 6-го, а нынче наука их десятками считает. То же и с так называемыми удовольствиями.
Возьмём самое, казалось бы, очевидное - “сексуальное удовольствие”.
Секс есть игра в размножение. Размножение есть растворение “я” в стихии рода. Уже и психофизиологи опытным путём установили, что в религиозных переживаниях единения со всем сущим и сексуальных переживаниях участвуют ровно одни и те же комбинации областей мозга. Опыт, в котором ваше я исчезает, поскольку его границы расширяются до бесконечности, крайне трудно передать привычным языком. От него остаётся лишь некое впечатление блаженства, которое легче всего передать через сравнение с линейными удовольствиями. Сексуальный и особенно оргастический опыт есть некий прообраз такого растворения и единения. Элементов линейного удовольствия в нём больше, поскольку “я” остаётся в большей неприкосновенности. Но чем дальше человек отпускает своё я, тем доступнее для него вся полнота той самой “маленькой смерти”. А где нет полноценного “я”, линейные модели уже не работают. Кто держится за своё я, неспособен получать настоящее сексуальное переживание. Например, последовательному материалисту, который превыше всего ставит контроль, секс в собственном смысле слова вообще недоступен. Если вы видите себя как управляющего субъекта, а всё вокруг себя как управляемые объекты, всё что вы можете получить - это мастурбация. Использование другого в качестве более или менее удобного приспособления для самоудовлетворения. Стоит отметить, что многие предприниматели и политики, одержимые контролем, сами сознают эту свою беду и жалуются на неё врачам. “Я нажму рублём кнопку врачу, чтоб он нажал таблеткой, или чем там, кнопку мне, чтобы я перестал рассчитывать только на кнопки в сексе”. Но есть ли такая кнопка, чтоб человек перестал видеть только кнопки? Притом линейное-то удовольствие он получает, но ничего сверх того, а это уже беда.
Отличие сексуального переживания от линейного удовольствия подчёркивается и тем, что данное переживание зачастую вполне совместимо с болью. И дело тут не в остроте удовольствий, которые могут играть роль анестезии. Напротив, вы можете продолжать чувствовать боль, но это не будет иметь значения. Или иметь значение, но только усиливающее переживание. Для линейного удовольствия это немыслимо. Точно тот же парадокс испытывает человек, находящийся в потоке (flow) вдохновенной деятельности или купающийся в восторге публики. Можно испытывать жажду и голод, боль во всех частях тела и вообще висеть на кресте или сидеть внутри раскалённого медного быка, но продолжать действовать или впитывать отношение к себе, испытывая то странное чувство, которое мы называем блаженством и тоже как-то приравниваем к привычным понятиям. К подобным сравнениям прибегают даже буддийские тексты, говоря о нирване, казалось бы заведомо запредельном состоянии, где нет ни “я”, ни удовольствия, ни страдания. Но тут же оговариваются, что это не сама Луна, а всего лишь палец, указывающий на Луну.
Вывод отсюда простой: нельзя всё сводить к простому удовольствию. Да и к самосохранению тоже. Ни к чему нельзя всё сводить. Так вы и больше удовольствия получите, и проживёте дольше.