Des hommes et des dieux (2010)
Искусство политической пропаганды достигает в современном кинематографе таких высот, что дух захватывает. И это уже не только Тарантино, который так обосновал расизм, что слова поперёк не скажешь, будь ты хоть раззвезда политкорректности. В музейной Европе тоже кое-что понимают.
Ксавье Бовуа рассказывает реальную историю траппистского монастыря в Алжире, где в 1996 проклятые исламисты обезглавили семерых монахов. Казалось бы, примитивная задача: покажи, какие хорошие и добренькие монахи, всем помогали, а злые и ужасные бородатые ваххабиты их всех взяли и зарезали, никто не знает почему. Ан-нет, и агитку можно сделать тонко.
Во-первых, берётся эстетика Die große Stille (2005), один в один. Во-вторых, персонажи показываются неоднозначно: и монахи трусят, и даже некоторые исламисты на мгновение могут проявить какие-то крупицы благородства, разумеется под воздействием христианского смирения. В-третьих, подкладывается третий слой: гораздо более глубокая тема, и если интеллектуалу противно напрямую подставлять свой мозг пропаганде, он может сделать это через размышления над этой глубиной. Всё это вместе делает фильм очень мощным и, как говорили раньше, выводит его за пределы жанра.
Что же это за третий слой?Вначале картины авторы вроде бы хотят показать сосуществование цивилизаций. На деле же они ненавязчиво показывают их столкновение. Пассивные мусульмане и активные христиане. Мусульмане могут только страдать, болеть, терпеть бедность и проч., христиане, даже старенькие монахи, могут помочь. Первая мысль: сами же христиане некогда и создали такое положение, завоевав и унизив этот мир. Её озвучивает коррумпированный алжирский чиновник, который предлагает монахам военную защиту и уговаривает их покинуть страну. Но вторая мысль связана с напоминанием: ведь ещё раньше мусульмане, причём именно алжирцы, могли побеждать и унижать европейцев. Террор алжирских пиратов в Сердиземноморье длился больше тысячи лет и был прекращён только с французским завоеванием Алжира в 1830. Им аукнулось. Да ещё как, ведь мусульмане действовали исключительно грубой силой, а европейцы превзошли их техникой и организацией. Теперь мусульмане борются за достоинство своей цивилизации, но ведь именно её основа не позволила им выиграть это соревнование. Не позволила и не позволяет. Так что борясь с иноземным и иноверным влиянием, они сами же подрывают возможность победить его. Тупик. И он вроде должен объяснить бессильную злобу, в которой персонажи фильма убивают всех иностранцев. То есть на самом деле оправдать авторов, которые не хотят делать антигероев живыми и правдоподобно мотивировать их поступки, пусть даже злодейские. Не режь, к примеру, алжирцы христиан, а прими христианство, и их положение было бы другим. И они сами были бы другими. Данная мысль так и сквозит в этой трагической истории. Причём речь идёт о трагедии не монахов, а именно алжирцев. (В скобках заметим, что для выражения христианской темы на её пике, как и у Пазолини, использована русская музыка - это уже даже не тенденция, а стереотип.)
Вот такие произведения, в частности, дают французам возможность действовать, как они действуют. Поддерживать войсками военный переворот, подавляя силы оппозиции, в одной стране (Мали), и помогать точно таким же силам в другой против законного правительства (Сирия). И гордиться собой. И аплодировать себе стоя. И чувствовать себя во всём правыми.
Ксавье Бовуа рассказывает реальную историю траппистского монастыря в Алжире, где в 1996 проклятые исламисты обезглавили семерых монахов. Казалось бы, примитивная задача: покажи, какие хорошие и добренькие монахи, всем помогали, а злые и ужасные бородатые ваххабиты их всех взяли и зарезали, никто не знает почему. Ан-нет, и агитку можно сделать тонко.
Во-первых, берётся эстетика Die große Stille (2005), один в один. Во-вторых, персонажи показываются неоднозначно: и монахи трусят, и даже некоторые исламисты на мгновение могут проявить какие-то крупицы благородства, разумеется под воздействием христианского смирения. В-третьих, подкладывается третий слой: гораздо более глубокая тема, и если интеллектуалу противно напрямую подставлять свой мозг пропаганде, он может сделать это через размышления над этой глубиной. Всё это вместе делает фильм очень мощным и, как говорили раньше, выводит его за пределы жанра.
Что же это за третий слой?Вначале картины авторы вроде бы хотят показать сосуществование цивилизаций. На деле же они ненавязчиво показывают их столкновение. Пассивные мусульмане и активные христиане. Мусульмане могут только страдать, болеть, терпеть бедность и проч., христиане, даже старенькие монахи, могут помочь. Первая мысль: сами же христиане некогда и создали такое положение, завоевав и унизив этот мир. Её озвучивает коррумпированный алжирский чиновник, который предлагает монахам военную защиту и уговаривает их покинуть страну. Но вторая мысль связана с напоминанием: ведь ещё раньше мусульмане, причём именно алжирцы, могли побеждать и унижать европейцев. Террор алжирских пиратов в Сердиземноморье длился больше тысячи лет и был прекращён только с французским завоеванием Алжира в 1830. Им аукнулось. Да ещё как, ведь мусульмане действовали исключительно грубой силой, а европейцы превзошли их техникой и организацией. Теперь мусульмане борются за достоинство своей цивилизации, но ведь именно её основа не позволила им выиграть это соревнование. Не позволила и не позволяет. Так что борясь с иноземным и иноверным влиянием, они сами же подрывают возможность победить его. Тупик. И он вроде должен объяснить бессильную злобу, в которой персонажи фильма убивают всех иностранцев. То есть на самом деле оправдать авторов, которые не хотят делать антигероев живыми и правдоподобно мотивировать их поступки, пусть даже злодейские. Не режь, к примеру, алжирцы христиан, а прими христианство, и их положение было бы другим. И они сами были бы другими. Данная мысль так и сквозит в этой трагической истории. Причём речь идёт о трагедии не монахов, а именно алжирцев. (В скобках заметим, что для выражения христианской темы на её пике, как и у Пазолини, использована русская музыка - это уже даже не тенденция, а стереотип.)
Вот такие произведения, в частности, дают французам возможность действовать, как они действуют. Поддерживать войсками военный переворот, подавляя силы оппозиции, в одной стране (Мали), и помогать точно таким же силам в другой против законного правительства (Сирия). И гордиться собой. И аплодировать себе стоя. И чувствовать себя во всём правыми.