Язык композиции: в начале была рама
Разговор о композиции и о ее языке надо с чего-то начать.
Пожалуй, лучше всего начать с пустоты - с ничего.
Можно ли скомпоновать ничто? Где начинается произведение, если им может быть что угодно?
На мой взгляд, ничто можно скомпоновать двумя способами.
Первый. Сказать: я скомпоновал ничто. После этого можно считать ничто скомпонованным, а самое абстрактное из произведений искусства состоявшимся.
Второй: отделить собственное ничто от всеобщего. Для этого нужно поместить ничто в раму. Любую: реальную, воображаемую, неважно. И сказать: внутри моей рамы ничто скомпоновано. За ее пределами находится все остальное, не скомпонованное мной. Рама выглядит так (координаты).
В случае с абстрактной рамой, пусть даже наделенной реальными координатами, все оказавшееся внутри рамы игнорируется. Достаточно объявить, что в раме содержится мировой эфир, а предметы материального мира не считаются. Тогда рама пуста, а ничто, пустота внутри нее, скомпонованы, так как попали в раму.
Однако, если рама реальная, в нее обязательно что-нибудь да попадет, и тут мировым эфиром не отделаться. В этом случае нужно прибегнуть к упрощению, как в статистике: убрать цифры после запятой и объявить попавшее в раму ничем не вообще, а в данном случае. Так поступил Казимир Малевич, предложив считать закрашенную черной краской плоскость абстрактной фигурой под названием Черный Квадрат. (я не рассматриваю здесь колоссальное приращение смысла, происходящее при данной операции; меня интересует исключительно композиционная составляющая).
Можно подумать, почему именно квадрат, а не круг или треугольник, стал знаком простейшей/предельной абстракции. На мой взгляд, причины не умственные и не геометрические, а предметные, даже столярные.
Мы живем в мире прямых углов, позволяющих спрессовать содержимое предельно компактно. Поэтому изготовление квадратной рамы намного проще, чем круглой или треугольной. Грубо говоря, закрасив квадратный холст, художник меньше выпендривался, чем выпиливая круглый кусок фанеры, и это существенно для восприятия материального объекта. Если же отвлечься от материального мира, круг куда абстрактней и проще квадрата.
В мире, слепленном из пластилина, простейшей абстрактной формой, наверно, был бы шарик. Или лепешка с округлым краем.
Кстати, Черный Квадрат, на самом деле, надо называть геральдически: черный квадрат на белом поле. Малевич не пошел на крайности абстракции: он сделал квадрат объектом, а не предметом. Правда, можно еще раз упростить ситуацию, сказав, что поле не имеет значения. Что обычно и происходит в заочных разговорах о Квадрате. Тогда белое поле становится просто еще одной рамкой для пустоты.
А можно, наоборот, настаивать на вещественности квадрата. Тогда выход будет не в космос, а в проуны, где квадрат - всего лишь одна из форм. Отсюда прямая дорога в формальный дизайн, и дальше к Корбюзье и спальным районам, проунами застроенными.
Но если все-таки забыть о белом поле: почему Черный квадрат не повлек за собой лавину абстракций простейшей формы? Где зеленый Дваквадрат? Где фиолетовый полуовал? Почему никто не захотел укладывать ничто в разные коробки? Мне кажется, потому, что самое ничтожное ничто уже было упаковано Малевичем. Переквадратить ЧК можно только нарисовав его пальцем в воздухе. Это благородно-абстрактный жест, но увы, его не повесишь на стену, не говоря уж о Сотби. Не смейтесь, это важно, причем не только с коммерческой точки зрения.
Двигаясь дальше, то есть ближе - от абстрактного ничто к предметной (или беспредметной) композиции, сосредоточимся на раме. Ее форма, граница между объектом и не объектом, имеет чрезвычайно важное значение. Предлагаю даже сменить имя: говорить не «рама», а «формат».
Формат - половина работы. От него зависит энергетическое наполнение пространства, силовые линии, внутренняя гравитация картинки. Формат это мир, в котором живет вещь. За него не выскочишь. А если выскочишь (например, став рельефом) - формат расширится, включив в себя беглеца из заданной рамы.
Если же внешнего обрамления нет, например, у скульптуры или здания, рамой, форматом становится граница формы плюс то количество воздуха, которое она сумеет прихватить.
Чем проще и абстрактней вещь, тем заметнее роль формата.
В качестве примера, когда формат есть всё, подходит Дублинская игла - памятник независимости.
Это самый заметный объект в городе - она торчит в самом центре и видна отовсюду, выглядывая из-за невысоких домов.
Игла предельно интенсивна по вертикали. Ее форма, слишком тонкая и чистая для простодушной сексуальной метафоры, скорее рассказывает об ангельской стремительности, чем о бычьей мощи.
Размер иглы настолько же впечатляющий, насколько ее присутствие тактично.
Противостоя пейзажу, она не ломает его, но служит камертоном, меткой - буквально, булавкой, пришпиливающей место к небесам.
А со спутника игла не видна. От доминанты и повелительницы пространства остается только длинная тень.
Вот что такое формат в чистом виде.
В следующий раз расскажу о том, что происходит внутри пустого листа.