Реховот. Дом Нахумзона
Реховот. Дом Нахумзона
Не буду нумеровать пока эту главу, потому что сейчас ради нее мы сделаем неожиданный скачок на соседнюю улицу Беньямин, хоть по улице Яаков еще остались школа, детский сад и Народный дом. И еще олива с совершенно захватывающей историей, до которой когда-нибудь тоже доберемся.
Реховот, как мы помним, гордился своей самостоятельностью и независимостью от финансов Ротшильда, что не мешало Барону следить за его развитием и восхищаться успехами, и в 1899 году он посетил-таки сей уголок земли. Реховотские всадники сопровождали экипаж Барона от самой Мазкерет Батьи. На пересечении сегодняшних улиц Герцель и Беньямин дорогого гостя ждал весь город. Школьницы (той самой школы, от которой мы так внезапно свернули) сами сшили себе белые фартуки, сплели венки, украсили цветами въезд на улицу, которая с того дня стала называться Беньямин, в честь Барона Эдмонда Беньямина Де-Ротшильда, выбившего несколькими годами ранее у турецких властей разрешение на ее строительство.
Хасида, самая красивая девушка Реховота, будущая хозяйка первого детского сада (до которого мы опять же не дошли), прочитала стих, написанный к этому событию учителем Исраэлем Телером. Иногда кажется, что в Реховоте жило десять человек и все их имена записаны на табличках с названиями улиц. А некоторые еще и на названиях школ. Барон Ротшильд произнес прочувственную речь, которую закончил тем, что решил презентовать растущему городу аптеку и врача. Но тут, как мы помним, встала суровая женщина Батья Маков и сказала, что грош нам цена, если мы не можем сами себя вылечить, и подарок был с благодарностью отвергнут. В завершение мероприятия жители подарили Барону книгу Торы, чем его окончательно растрогали, и он, со слезами на глазах буквально, сказал, что это первый раз в его жизни, когда не он дарит подарок городу, а город ему.
Нижеприведенная картинка примерно тех же лет отражает, вероятно, несбывшиеся фантазии реховотцев:
Но и на ней видно, что дома строились по левой стороне. На правой же оставались виноградники, которые позже сменились апельсиновыми плантациями. Собственно тут город и заканчивался.
Реально же город выглядел так:
Дом, о котором я собралась рассказывать - один из первых домов на улице Беньямин, дом Нахумзона, построенный где-то в промежутке между 1892 и 1898 годом, сегодня имеет номер 35.
Вообще интересно, что дома пронумеровали в 1948 году и с тех пор нумерация не менялась. Если вместо одного дома строили два, то оба получали один номер, вот как наши две башни, к примеру. А если старый дом исчезал бесследно, то с ним исчезал и номер, образуя разрыв функции. А до 1948 года дома так и назывались - дом Иосефзона, дом Нахумзона...
Итак, Нахумзон. Нахумзоны, хоть и числятся в списках 49 основателей Реховота, не оставили серьезного следа в истории города. Иошуа был представителем организации "Менуха ве-нахала". Будущая жена его, Ида, приехала одна, встретила Иошуа и они поженились уже в Израиле . В построенном ими доме они практически не жили. Ида тяжело заболела и они уехали в Женеву. Их дочь Сара училась на врача и позже приехала в Израиль. Сын Бецалель занимался виноделием и остался жить в Швейцарии. Дочь Хана, писательница, написавшая среди прочего два романа о Израиле на французском, встретила в Женеве Амация Айзенберга, сына известных нам уже Арона и Бейлы Айзенберг, они поженились и поселились в Реховоте. Сын их - Игаль Айзенберг, последний из семьи Нахумзонов хозяин дома, продал дом архитекторам, отцу и сыну Ашкенази. Сын, Кфир Ашкенази, который любезно водил меня по своим владениям, успел застать Игаля, хоть уже и совсем стариком. Но до архитекторской конторы Ашкенази дом этот сдавался целиком или частично, разным людям. Около семидесяти лет в нем "под ключ" жила семья Гобс. Еще из историй дома любят вспоминать, что в нем снимал комнату поэт Александр Пэнн. Скопирую пару строчек из статьи: "По рассказам самого поэта, он родился в Нижнеколымске, у отца-еврея (потомка рабби Шнеура Залмана из Ляд) и матери - дочери субботников и потомков шведского графа Йенсена. Когда Александру было десять лет, его деда задрал белый медведь, после чего Александр пешком 7 лет шёл до Москвы в поисках отца." За что купил, зато продал. Но даже если поэт слегка приукрасил, все же интересная личность. Эпотажная. Не поленитесь, сходите по ссылке.
В Израиль он приехал в 1927 году. "Старожилы помнят"ТМ что на площадке перед домом он обучал детей боксу.
Архитекторы Ашкенази одни из немногих, если не единственные в Реховоте, кто производил полную историческую реконструкцию дома за частный счет. В конторе висят в одной рамке три фотографии разного времени:
На первой фотографии - дом в своем первоначальном виде.
На второй - в том, в котором получили его отец и сын Ашкенази. При этом совершенно непонятно, когда его успели довести до такого состояния.
Ну и третий - сегодняшний его вид.
Вы, конечно, заметили, что изначально дом был меньше. Его расширили в 20-х годах
Пристройка эта использовалась мало, фактически как веранда. Бетонные колонны, составляющие основу конструкции, в двадцатых годах делал заводик в Яффо. Такие можно встретить во многих достройках того времени в Реховоте и по всей стране, примерно с одним и тем же рисунком.
Черные металические балки потолка - тоже с тех времен.
Недавно обсуждали в фейсбуке черепицу. Да, все дома того времени были покрыты марсельской черепицей. Чтобы заменить поломанные и испорченные, пришлось не просто найти в Марселе тот заводик, а еще и найти у него черепицу старого образца, потому что в тридцатых годах он перешел на круглую. Но, похоже, для всяких психов продолжает выпускать плоскую, еще и с разным рисунком:
За эти сто с лишним лет топография улицы слегка изменилась и крыльцо оказалось висящим в воздухе
Сегодня, разумеется, входят с другой стороны, но дань уважения ему отдали, оставив эту парящую в воздухе бетонную плиту. Изнутри дверной проем смотрится как окно:
Орнамент под потолком встречался тогда во многих домах, но мало где сохранился. Реставрация его - тоже было дело не простое. В некоторых местах сохранился оригинальный - его прямо на стене поместили в рамочку, как картину:
Пригласили художника, который скопировал рисунок, создал краски по старым рецептам на яичном желтке и воссоздал все в точности.
Кстати, за одно посмотрите на толщину стен
На этом я прекращаю дозволенные речи. Если кто-то смог дочитать аж досюда, то я даже не знаю чем его вознаградить. Ну просто знайте, что я горжусь вами.
Не буду нумеровать пока эту главу, потому что сейчас ради нее мы сделаем неожиданный скачок на соседнюю улицу Беньямин, хоть по улице Яаков еще остались школа, детский сад и Народный дом. И еще олива с совершенно захватывающей историей, до которой когда-нибудь тоже доберемся.
Реховот, как мы помним, гордился своей самостоятельностью и независимостью от финансов Ротшильда, что не мешало Барону следить за его развитием и восхищаться успехами, и в 1899 году он посетил-таки сей уголок земли. Реховотские всадники сопровождали экипаж Барона от самой Мазкерет Батьи. На пересечении сегодняшних улиц Герцель и Беньямин дорогого гостя ждал весь город. Школьницы (той самой школы, от которой мы так внезапно свернули) сами сшили себе белые фартуки, сплели венки, украсили цветами въезд на улицу, которая с того дня стала называться Беньямин, в честь Барона Эдмонда Беньямина Де-Ротшильда, выбившего несколькими годами ранее у турецких властей разрешение на ее строительство.
Хасида, самая красивая девушка Реховота, будущая хозяйка первого детского сада (до которого мы опять же не дошли), прочитала стих, написанный к этому событию учителем Исраэлем Телером. Иногда кажется, что в Реховоте жило десять человек и все их имена записаны на табличках с названиями улиц. А некоторые еще и на названиях школ. Барон Ротшильд произнес прочувственную речь, которую закончил тем, что решил презентовать растущему городу аптеку и врача. Но тут, как мы помним, встала суровая женщина Батья Маков и сказала, что грош нам цена, если мы не можем сами себя вылечить, и подарок был с благодарностью отвергнут. В завершение мероприятия жители подарили Барону книгу Торы, чем его окончательно растрогали, и он, со слезами на глазах буквально, сказал, что это первый раз в его жизни, когда не он дарит подарок городу, а город ему.
Нижеприведенная картинка примерно тех же лет отражает, вероятно, несбывшиеся фантазии реховотцев:
Но и на ней видно, что дома строились по левой стороне. На правой же оставались виноградники, которые позже сменились апельсиновыми плантациями. Собственно тут город и заканчивался.
Реально же город выглядел так:
Дом, о котором я собралась рассказывать - один из первых домов на улице Беньямин, дом Нахумзона, построенный где-то в промежутке между 1892 и 1898 годом, сегодня имеет номер 35.
Вообще интересно, что дома пронумеровали в 1948 году и с тех пор нумерация не менялась. Если вместо одного дома строили два, то оба получали один номер, вот как наши две башни, к примеру. А если старый дом исчезал бесследно, то с ним исчезал и номер, образуя разрыв функции. А до 1948 года дома так и назывались - дом Иосефзона, дом Нахумзона...
Итак, Нахумзон. Нахумзоны, хоть и числятся в списках 49 основателей Реховота, не оставили серьезного следа в истории города. Иошуа был представителем организации "Менуха ве-нахала". Будущая жена его, Ида, приехала одна, встретила Иошуа и они поженились уже в Израиле . В построенном ими доме они практически не жили. Ида тяжело заболела и они уехали в Женеву. Их дочь Сара училась на врача и позже приехала в Израиль. Сын Бецалель занимался виноделием и остался жить в Швейцарии. Дочь Хана, писательница, написавшая среди прочего два романа о Израиле на французском, встретила в Женеве Амация Айзенберга, сына известных нам уже Арона и Бейлы Айзенберг, они поженились и поселились в Реховоте. Сын их - Игаль Айзенберг, последний из семьи Нахумзонов хозяин дома, продал дом архитекторам, отцу и сыну Ашкенази. Сын, Кфир Ашкенази, который любезно водил меня по своим владениям, успел застать Игаля, хоть уже и совсем стариком. Но до архитекторской конторы Ашкенази дом этот сдавался целиком или частично, разным людям. Около семидесяти лет в нем "под ключ" жила семья Гобс. Еще из историй дома любят вспоминать, что в нем снимал комнату поэт Александр Пэнн. Скопирую пару строчек из статьи: "По рассказам самого поэта, он родился в Нижнеколымске, у отца-еврея (потомка рабби Шнеура Залмана из Ляд) и матери - дочери субботников и потомков шведского графа Йенсена. Когда Александру было десять лет, его деда задрал белый медведь, после чего Александр пешком 7 лет шёл до Москвы в поисках отца." За что купил, зато продал. Но даже если поэт слегка приукрасил, все же интересная личность. Эпотажная. Не поленитесь, сходите по ссылке.
В Израиль он приехал в 1927 году. "Старожилы помнят"ТМ что на площадке перед домом он обучал детей боксу.
Архитекторы Ашкенази одни из немногих, если не единственные в Реховоте, кто производил полную историческую реконструкцию дома за частный счет. В конторе висят в одной рамке три фотографии разного времени:
На первой фотографии - дом в своем первоначальном виде.
На второй - в том, в котором получили его отец и сын Ашкенази. При этом совершенно непонятно, когда его успели довести до такого состояния.
Ну и третий - сегодняшний его вид.
Вы, конечно, заметили, что изначально дом был меньше. Его расширили в 20-х годах
Пристройка эта использовалась мало, фактически как веранда. Бетонные колонны, составляющие основу конструкции, в двадцатых годах делал заводик в Яффо. Такие можно встретить во многих достройках того времени в Реховоте и по всей стране, примерно с одним и тем же рисунком.
Черные металические балки потолка - тоже с тех времен.
Недавно обсуждали в фейсбуке черепицу. Да, все дома того времени были покрыты марсельской черепицей. Чтобы заменить поломанные и испорченные, пришлось не просто найти в Марселе тот заводик, а еще и найти у него черепицу старого образца, потому что в тридцатых годах он перешел на круглую. Но, похоже, для всяких психов продолжает выпускать плоскую, еще и с разным рисунком:
За эти сто с лишним лет топография улицы слегка изменилась и крыльцо оказалось висящим в воздухе
Сегодня, разумеется, входят с другой стороны, но дань уважения ему отдали, оставив эту парящую в воздухе бетонную плиту. Изнутри дверной проем смотрится как окно:
Орнамент под потолком встречался тогда во многих домах, но мало где сохранился. Реставрация его - тоже было дело не простое. В некоторых местах сохранился оригинальный - его прямо на стене поместили в рамочку, как картину:
Пригласили художника, который скопировал рисунок, создал краски по старым рецептам на яичном желтке и воссоздал все в точности.
Кстати, за одно посмотрите на толщину стен
На этом я прекращаю дозволенные речи. Если кто-то смог дочитать аж досюда, то я даже не знаю чем его вознаградить. Ну просто знайте, что я горжусь вами.