Про мои сны
Расскажу-ка я вам про свои сны, терять ведь мне уже нечего, репутации моей после последних постов "с сумасшедшинкой" падать уже некуда, так что терпите. Или не читайте, кто что выберет.
Нет, вещие сны мне не снятся. Мне часто снятся истории из чужой жизни. Иногда мне кажется, что некоторые сны просто залетели по ошибке не в ту голову, и на самом деле предназначались кому-то другому (про первый из описанных здесь снов я когда-то рассказывала, так что прошу прощения за повторение у тех, кто это уже читал). Очень часто я гляжу на какой-то непонятный мир как бы со стороны, глазами одного из жителей этого мира. При этом мне ничего не известно ни о мире, ни о существе, органами чувств которого я без ведома хозяина пользуюсь. Это похоже на ситуацию, описанную в одном из рассказов Джека Лондона.
"Представьте себе, - говорит герой этого рассказа, - что Вы проходите мимо освещенного окна и видите людей, разговаривающих за столом. Вы ничего не знаете про этих людей, Вам не известно, о чем они говорят. Вы видите только картину - люди за столом."
Однажды мне пришлось таким образом оказаться в теле существа, более всего походящего на пингвина (весьма условно!). Он был довольно приземистым, с широкими ступнями на коротких ножках. Лицо стягивалось в тупой клюв, а вместо рук были короткие, но тоже широкие чешуйчатые крылья, заканчивающиеся четырехпалой кистью.
Самым невероятным казался способ его перемещения. Существо заводило руки-крылья снизу назад до упора и, делая глубокий вдох (что было крайне важно), резко выбрасывало их вперед и вверх. В земных условиях в результате трения о воздух его бы отбросило назад, но там получался большой, метров на десять, затяжной прыжок. Выдох приходился на приземление. Все это походило на вытаскивание себя за волосы из болота. И само движение и сопутствующее ему дыхание происходило резкими толчками.
Непривычно выглядел и их город, дома в котором стояли на уступах вдоль склона горы. Улиц не было вовсе, их заменяли небольшие площадки на уступах - для приземления и следующего прыжка. Был там и общественный транспорт: нечто вроде фуникулера, большей частью подземного. Впрочем, город я толком разглядеть не смогла, т.к. дело происходило ночью и в предрассветном сумраке, освещение было скудное. Тот, в теле кого я оказалась, был в тяжелом положении - за ним гнались, насколько я поняла по обрывкам разговоров - власти. Атмосфера была гнетущей.
Он чувствовал, что земля горит у него под ногами, но ему необходимо было успеть передать какие-то сведения. Ему помогали, там были какие-то конспиративные квартиры, переодевания, проводники. И острое чувство обреченности. При этом я, повторяю, ни на секунду не отождествляла себя с ним, хотя чувствовала его боль, видела его глазами и даже дышала его легкими, что произвело на меня неизгладимое впечатление. Проснувшись, я еще какое-то время задыхалась, пытаясь по привычке дышать "по-пингвиньи".
Поразительная история, связанная с этим сном, произошла лет через двадцать после того, как он мне приснился. Как-то пришлось к слову, и я рассказала о нем в компании. И увидела вдруг изумленно округлившиеся глаза нашего друга, человека очень материалистически настроенного и не склонного к мистике. Он потрясенно сказал мне: "Когда мне было года четыре, мне тоже снился сон про этот мир!". Оказалось, что в том сне он увидел себя в теле такого вот "пингвиненыша", а рядом была "пингвиниха"-мама и такого же вида соседка.
Еще один сон из этого цикла, только уже про людей, я даже попыталась записать. Вообще когда я такие сны рассказываю Эли, он на меня тут же начинает давить, чтобы я их записала. Несколько раз я сдалась, но по большей части сил на это не хватает, и все пропадает, а жаль. Или не жаль, не знаю.
Так вот, тот сон, о котором идет речь, был очень ярок и насыщен, только абсолютно не понятен. Т.е. канва ясна, но не больше. Тот самый случай с людьми в освещенном окне. Те, кто прочли эту запись, недоумевали: а чем же все кончается? А я и сама недоумеваю, потому что оборвался сон ровно на той точке, которой я закончила этот рассказ ("Фишки, бывшие нами"), название которого взято из песни Эли "Разговор с королем" ("Горизонтальная луна", раздел "Другая земля").
А следующие два сна, которые тоже записаны, кажутся довольно завершенными новеллами. Но честное слово, я их не додумывала, они именно так и приснились, включая сон во сне, который еще в одном сне, так что непонятно, где сон, а где реальность, в "Траектории полета щепки" и переход из мира в мир в "Реане". Интересно, что в "Реане", в отличии от других подобных снов, я ощущала себя именно собой, а не другим человеком. Стихотворение в конце - мое, но не из этого сна (и вообще не из сна), я его прибавила, потому что оно подошло по смыслу и сути сна.
Уникальными оказались сны с "Энетскими народными сказками". Тот, кто прочтет эти сказки, пожмет плечами, приняв их за неудачную стилизацию. Но это не так. Это был сон, точнее - три отдельных сна, между которыми я просыпалась и, побуждаемая чьей-то волей, зажигала свет и записывала слово в слово услышанный текст. Потом ложилась, мгновенно засыпала и попадала в продолжение того же сна, где мне зачитывали следующую сказку, после чего я опять просыпалась для того, чтобы и ее записать. В этих снах вначале была полная темнота, и в этой темноте монотонно и занудно звучал раздражающе высокий женский голос, без всяких интонаций читавший текст сказки явно по бумажке. Но как только раздавался этот голос, в середине общей черноты открывалось нечто вроде окна или проема, и в этом окне беззвучно двигались, как на экране (но трехмерно) фигурки, иллюстрирующие читаемый текст. Я явственно видела и несчастную окаменевшую вдову, и змея, оборачивающегося войском, и чудесное дерево.
Некоторые сны я записала стихами. Один из них ("Сон") приснился мне через некоторое время после папиной смерти, и я в той жуткой квартире явно его искала. Два других относятся опять же к категории "залетевших не в ту голову": "Это был очень странный сон" и "Еще один сон" (одно из любимых стихотворений моего сына).
И еще один сон мне хотелось бы вам описать. Из него я вынесла песню. Мне иногда снятся стихи, многие я даже запоминаю и записываю, но это мои стихи, просто придуманные во сне. Эта же песня ко мне отношения не имеет, я ее просто услышала и запомнила - и слова и мелодию, и даже смогла донести до Эли, и он иногда ее поет.
В этом сне я (точнее совсем не я, а та девушка, в теле которой я находилась) оказалась в подземном искусственном мире, состоящем из ярусов, построенных в основном из металла. В мифологии этого мира хранились истории о том, что когда-то в немыслимой древности люди жили "на поверхности" или - в других мифах - "наверху". Что такое "поверхность" и "верх", никто не знал, это считалось просто идиоматическими выражениями. По тем преданиям на этом "верху" произошла какая-то невыразимая катастрофа, и людям пришлось уйти "под землю" (тоже непонятная идиома). Но циклично, раз в 600 лет что-то случается с креплениями ярусов, в результате чего происходит разрыв по всей толще постройки, и в промежутке между разошедшимися плитами в течении нескольких часов видно "небо". Что это такое, точно никто не знает, потому что дошедшие описания сумбурны и противоречивы. Одни авторы утверждают, что небо - это ужасно, а другие - что оно прекрасно. Но и те и другие соглашаются с тем, что явление это приводит к хаосу и потрясениям. Впрочем, здравомыслящие люди понимают, что все это легенды, не имеющие под собой никакой почвы.
В описываемый период как раз истекает 600-летний срок, и в умах и душах людей брожение и страх. Образуются секты и общества ожидания "разрыва вселенной". Большинство граждан смеется над фантазерами и не верит в эти бредни, однако власти, которые правят там весьма жестко, относятся к проповедникам грядущего катаклизма как к бунтовщикам, и немедленно сажают за даже намек или подозрение в распространении панических слухов. Атмосфера очень мрачная и угнетающая, чему способствует и тусклое освещение (экономия энергии) в комнатах и переходах ярусов и на лестницах между ними.
И вот в точно названное в древних книгах время происходит невероятное: сцепления, стягивающие ярусы, раскрываются, не выдерживая давления, в месте разрыва стремительно разъезжаются плиты, ломая коридоры и помещения, круша все, и в огромном проломе показывается небо. К счастью, солнца на нем не видно, только косые его лучи, иначе все, очевидно, ослепли бы с непривычки.
В переходах царит хаос, люди мечутся, давя осколки вывалившихся из проломленных стен вещей. Та девушка, глазами которой я смотрю, бежит, оскользаясь и падая, и со всех сторон, из всех помещений и этажей несется из тамошнего эквивалента магнитофонов эта песня, написанная незадолго до катаклизма, запрещенная и опасная, но все же переписывавшаяся и хранившаяся тайно у многих. Последние слова ее звучат горькой иронией:
Все наверх! Но срок кончается,
тьма смыкается опять...
Жизнь в могиле продолжается -
будем ползать и дерзать!
Все помнят, что через несколько часов ярусы сойдутся снова, надежно закрывая небо на грядущие 600 лет.
Я знаю, что я вовсе не уникальна, это явление "глядения в другие миры" (во сне ли, наяву ли - не столь важно) - довольно частое. Эли, который тоже относится к этому подвиду существ (а куда он мог деваться при такой матери? Против генетики не попрешь!), придумал подходящий термин: мироглядство. Он описал это явление в своей повести "Мирогляды или глотание телескопа".
Он же написал о таких как мы отщепенцах песню, которая так и называется:
МИРОГЛЯДСКИЙ ВАЛЬС
Мы не черти, не шизофреники,
не сектанты и не мутанты мы:
ваши скромные современники,
с непрактичнейшими талантами:
проникать в другие вселенные,
пребывать и в мире и вне его,
понимая одновременно и
человеческое, и змеево.
Это зрение многослойное
нам привычно, как вам - дыхание.
Дайте нам подышать по-своему,
беспокойные вы создания!
Мы уйдём - не местные жители:
мы ползём, как жук в муравейнике.
Мы-то знаем, куда. Мы видели.
А вот вам-то как, современники?
Нет, вещие сны мне не снятся. Мне часто снятся истории из чужой жизни. Иногда мне кажется, что некоторые сны просто залетели по ошибке не в ту голову, и на самом деле предназначались кому-то другому (про первый из описанных здесь снов я когда-то рассказывала, так что прошу прощения за повторение у тех, кто это уже читал). Очень часто я гляжу на какой-то непонятный мир как бы со стороны, глазами одного из жителей этого мира. При этом мне ничего не известно ни о мире, ни о существе, органами чувств которого я без ведома хозяина пользуюсь. Это похоже на ситуацию, описанную в одном из рассказов Джека Лондона.
"Представьте себе, - говорит герой этого рассказа, - что Вы проходите мимо освещенного окна и видите людей, разговаривающих за столом. Вы ничего не знаете про этих людей, Вам не известно, о чем они говорят. Вы видите только картину - люди за столом."
Однажды мне пришлось таким образом оказаться в теле существа, более всего походящего на пингвина (весьма условно!). Он был довольно приземистым, с широкими ступнями на коротких ножках. Лицо стягивалось в тупой клюв, а вместо рук были короткие, но тоже широкие чешуйчатые крылья, заканчивающиеся четырехпалой кистью.
Самым невероятным казался способ его перемещения. Существо заводило руки-крылья снизу назад до упора и, делая глубокий вдох (что было крайне важно), резко выбрасывало их вперед и вверх. В земных условиях в результате трения о воздух его бы отбросило назад, но там получался большой, метров на десять, затяжной прыжок. Выдох приходился на приземление. Все это походило на вытаскивание себя за волосы из болота. И само движение и сопутствующее ему дыхание происходило резкими толчками.
Непривычно выглядел и их город, дома в котором стояли на уступах вдоль склона горы. Улиц не было вовсе, их заменяли небольшие площадки на уступах - для приземления и следующего прыжка. Был там и общественный транспорт: нечто вроде фуникулера, большей частью подземного. Впрочем, город я толком разглядеть не смогла, т.к. дело происходило ночью и в предрассветном сумраке, освещение было скудное. Тот, в теле кого я оказалась, был в тяжелом положении - за ним гнались, насколько я поняла по обрывкам разговоров - власти. Атмосфера была гнетущей.
Он чувствовал, что земля горит у него под ногами, но ему необходимо было успеть передать какие-то сведения. Ему помогали, там были какие-то конспиративные квартиры, переодевания, проводники. И острое чувство обреченности. При этом я, повторяю, ни на секунду не отождествляла себя с ним, хотя чувствовала его боль, видела его глазами и даже дышала его легкими, что произвело на меня неизгладимое впечатление. Проснувшись, я еще какое-то время задыхалась, пытаясь по привычке дышать "по-пингвиньи".
Поразительная история, связанная с этим сном, произошла лет через двадцать после того, как он мне приснился. Как-то пришлось к слову, и я рассказала о нем в компании. И увидела вдруг изумленно округлившиеся глаза нашего друга, человека очень материалистически настроенного и не склонного к мистике. Он потрясенно сказал мне: "Когда мне было года четыре, мне тоже снился сон про этот мир!". Оказалось, что в том сне он увидел себя в теле такого вот "пингвиненыша", а рядом была "пингвиниха"-мама и такого же вида соседка.
Еще один сон из этого цикла, только уже про людей, я даже попыталась записать. Вообще когда я такие сны рассказываю Эли, он на меня тут же начинает давить, чтобы я их записала. Несколько раз я сдалась, но по большей части сил на это не хватает, и все пропадает, а жаль. Или не жаль, не знаю.
Так вот, тот сон, о котором идет речь, был очень ярок и насыщен, только абсолютно не понятен. Т.е. канва ясна, но не больше. Тот самый случай с людьми в освещенном окне. Те, кто прочли эту запись, недоумевали: а чем же все кончается? А я и сама недоумеваю, потому что оборвался сон ровно на той точке, которой я закончила этот рассказ ("Фишки, бывшие нами"), название которого взято из песни Эли "Разговор с королем" ("Горизонтальная луна", раздел "Другая земля").
А следующие два сна, которые тоже записаны, кажутся довольно завершенными новеллами. Но честное слово, я их не додумывала, они именно так и приснились, включая сон во сне, который еще в одном сне, так что непонятно, где сон, а где реальность, в "Траектории полета щепки" и переход из мира в мир в "Реане". Интересно, что в "Реане", в отличии от других подобных снов, я ощущала себя именно собой, а не другим человеком. Стихотворение в конце - мое, но не из этого сна (и вообще не из сна), я его прибавила, потому что оно подошло по смыслу и сути сна.
Уникальными оказались сны с "Энетскими народными сказками". Тот, кто прочтет эти сказки, пожмет плечами, приняв их за неудачную стилизацию. Но это не так. Это был сон, точнее - три отдельных сна, между которыми я просыпалась и, побуждаемая чьей-то волей, зажигала свет и записывала слово в слово услышанный текст. Потом ложилась, мгновенно засыпала и попадала в продолжение того же сна, где мне зачитывали следующую сказку, после чего я опять просыпалась для того, чтобы и ее записать. В этих снах вначале была полная темнота, и в этой темноте монотонно и занудно звучал раздражающе высокий женский голос, без всяких интонаций читавший текст сказки явно по бумажке. Но как только раздавался этот голос, в середине общей черноты открывалось нечто вроде окна или проема, и в этом окне беззвучно двигались, как на экране (но трехмерно) фигурки, иллюстрирующие читаемый текст. Я явственно видела и несчастную окаменевшую вдову, и змея, оборачивающегося войском, и чудесное дерево.
Некоторые сны я записала стихами. Один из них ("Сон") приснился мне через некоторое время после папиной смерти, и я в той жуткой квартире явно его искала. Два других относятся опять же к категории "залетевших не в ту голову": "Это был очень странный сон" и "Еще один сон" (одно из любимых стихотворений моего сына).
И еще один сон мне хотелось бы вам описать. Из него я вынесла песню. Мне иногда снятся стихи, многие я даже запоминаю и записываю, но это мои стихи, просто придуманные во сне. Эта же песня ко мне отношения не имеет, я ее просто услышала и запомнила - и слова и мелодию, и даже смогла донести до Эли, и он иногда ее поет.
В этом сне я (точнее совсем не я, а та девушка, в теле которой я находилась) оказалась в подземном искусственном мире, состоящем из ярусов, построенных в основном из металла. В мифологии этого мира хранились истории о том, что когда-то в немыслимой древности люди жили "на поверхности" или - в других мифах - "наверху". Что такое "поверхность" и "верх", никто не знал, это считалось просто идиоматическими выражениями. По тем преданиям на этом "верху" произошла какая-то невыразимая катастрофа, и людям пришлось уйти "под землю" (тоже непонятная идиома). Но циклично, раз в 600 лет что-то случается с креплениями ярусов, в результате чего происходит разрыв по всей толще постройки, и в промежутке между разошедшимися плитами в течении нескольких часов видно "небо". Что это такое, точно никто не знает, потому что дошедшие описания сумбурны и противоречивы. Одни авторы утверждают, что небо - это ужасно, а другие - что оно прекрасно. Но и те и другие соглашаются с тем, что явление это приводит к хаосу и потрясениям. Впрочем, здравомыслящие люди понимают, что все это легенды, не имеющие под собой никакой почвы.
В описываемый период как раз истекает 600-летний срок, и в умах и душах людей брожение и страх. Образуются секты и общества ожидания "разрыва вселенной". Большинство граждан смеется над фантазерами и не верит в эти бредни, однако власти, которые правят там весьма жестко, относятся к проповедникам грядущего катаклизма как к бунтовщикам, и немедленно сажают за даже намек или подозрение в распространении панических слухов. Атмосфера очень мрачная и угнетающая, чему способствует и тусклое освещение (экономия энергии) в комнатах и переходах ярусов и на лестницах между ними.
И вот в точно названное в древних книгах время происходит невероятное: сцепления, стягивающие ярусы, раскрываются, не выдерживая давления, в месте разрыва стремительно разъезжаются плиты, ломая коридоры и помещения, круша все, и в огромном проломе показывается небо. К счастью, солнца на нем не видно, только косые его лучи, иначе все, очевидно, ослепли бы с непривычки.
В переходах царит хаос, люди мечутся, давя осколки вывалившихся из проломленных стен вещей. Та девушка, глазами которой я смотрю, бежит, оскользаясь и падая, и со всех сторон, из всех помещений и этажей несется из тамошнего эквивалента магнитофонов эта песня, написанная незадолго до катаклизма, запрещенная и опасная, но все же переписывавшаяся и хранившаяся тайно у многих. Последние слова ее звучат горькой иронией:
Все наверх! Но срок кончается,
тьма смыкается опять...
Жизнь в могиле продолжается -
будем ползать и дерзать!
Все помнят, что через несколько часов ярусы сойдутся снова, надежно закрывая небо на грядущие 600 лет.
Я знаю, что я вовсе не уникальна, это явление "глядения в другие миры" (во сне ли, наяву ли - не столь важно) - довольно частое. Эли, который тоже относится к этому подвиду существ (а куда он мог деваться при такой матери? Против генетики не попрешь!), придумал подходящий термин: мироглядство. Он описал это явление в своей повести "Мирогляды или глотание телескопа".
Он же написал о таких как мы отщепенцах песню, которая так и называется:
МИРОГЛЯДСКИЙ ВАЛЬС
Мы не черти, не шизофреники,
не сектанты и не мутанты мы:
ваши скромные современники,
с непрактичнейшими талантами:
проникать в другие вселенные,
пребывать и в мире и вне его,
понимая одновременно и
человеческое, и змеево.
Это зрение многослойное
нам привычно, как вам - дыхание.
Дайте нам подышать по-своему,
беспокойные вы создания!
Мы уйдём - не местные жители:
мы ползём, как жук в муравейнике.
Мы-то знаем, куда. Мы видели.
А вот вам-то как, современники?