Страшно, аж жуть
Это мне заранее страшно при мысли, как меня сейчас в дурдом определять начнут. Ну да ладно.
Итак, поскольку вы пожелали услышать очередную историю, то теперь пеняйте на себя. Как я и предупреждала заранее, тут речь пойдет об абсолютно ненаучных, если не антинаучных вещах. Не подумайте плохого: я к науке отношусь с огромным уважением и не собираюсь ерничать в ее адрес. Просто у любого проекта есть область определения, а наука - это ведь тоже проект: огромный, многомерный проект, но все равно имеющий четкие границы. И не надо все на свете пытаться загнать в научные рамки. Мы же не пытаемся измерять расстояние килограммами. А все потому, что область приложения этого термина ограничена измерениями веса и на расстояния не распространяется.
Это было теоретическое предисловие. Будут и другие - моя история, как хочу, так и рассказываю. Или как могу.
Интуиция - вещь непонятная, но уважаемая. Наука пытается найти к ней какие-то подходы, потому что слишком уж много имеется доказательств ее существования. Интуиция - это ощущения, наитие, неясно откуда пришедшее знание. А вот что такое "внутренний голос"? Из самого названия ясно, что он идет изнутри. Но всегда ли?
Любой человек, когда-либо занимавшийся литературным творчеством, знает, что иногда Голос, который мы слышим в этот момент, отчетливо звучит извне. Иногда он прямо диктует строчки, так что еле успеваешь записывать. Когда-то я так определила для себя, что такое графоман:
Чем отличается графоман? -
Тем, что он все сочиняет сам,
стихи или прозу, неважно,
иногда безупречно даже
(ведь о тех, кто просто присвоил,
вообще говорить не стоит).
Нет, он все написал один,
и никто рукой не водил,
не шептал и не диктовал,
сам в ответе за все слова,
за идеи, за рифмы, за стиль -
без участия высших сил.
Поэтому когда Анна Ахматова говорит: "Мне Голос был", не обольщайтесь, это не фигура речи, она действительно слышала этот Голос. Множество поэтов и писателей признавались в таком явном и бесспорном для них слышании.
Ну вот, безнадежно махнули рукой вы: приехали! Кто у нас, как всем известно, голоса слышит? "Шизофреники вяжут веники, а параноики"...
Авраам, Сара, Ицхак, Ривка, Яаков, Лея, Рахель, Йосеф. Моше, Аарон, Давид, Шломо, все пророки. Ни коим образом не сравнивая себя с этими гигантами, скажу лишь, что мне, в общем, вполне уютно в такой компании, так что извиняться и оправдываться я не буду.
Считаем, что это было лирическое отступление, и пойдем дальше (если кто-то из вас еще остался со мной, прочтя все вышесказанное).
Перед тем, как перейти к собственно истории, необходимо еще одно, на этот раз техническое предисловие.
У меня в салоне (так пышно в Израиле называется обыкновенная гостиная) два больших окна, примыкающие к углу. Они образуют как бы одно большое угловое окно. Пять с лишним лет назад, когда и произошло то, о чем я собираюсь рассказать, на этих окнах висела одна огромная, очень красивая, но тяжелая и невероятно неудобная занавеска. Собственно трудности начинались, когда я хотела ее постирать. Снять ее я еще могла, но повесить выстиранную мокрую занавеску мне было не по силам. Муж был уже тогда тяжело болен, помочь мне не мог, и сама мысль о предстоящей стирке нагоняла на меня тоску. И вот как-то раз мама, которая очень мне сочувствовала, решила специально приехать из Тель-Авива в Хайфу, чтобы мне помочь.
Мы с ней сняли все занавески со всех окон в квартире (не только в салоне) и запустили стиральную машину с первой порцией. Машина поработала минут 5, и произошло короткое замыкание. Я включила выбитую пробку - еще 5 минут работы, и пробка вылетает снова. Представляете наше расстройство - значит, что-то не в порядке с машиной, только этого мне не хватало вообще, а при снятых занавесках, которые мне потом одной физически не повесить, в частности. Дальше еще полчаса продолжалась борьба: пробка вылетает, я ее поднимаю, машина работает 3-5 минут, и все повторяется.
И тут я услышала. Услышала четкие и внятные слова (впрочем, когда это случается неоднократно, слыша Голос, начинаешь понимать, что это не привет от слетевшей крыши) - слова не о себе, а о другом человеке, нашем знакомом, которому грозила смертельная опасность, если он до определенного дня и часа (дата мне была сказана) не сделает одну очень тяжелую и неприятную для него, совершенно неподъемную в такой короткий срок, но абсолютно необходимую вещь, которую он сам же обязался сделать, взял на себя обет, но не выполнил.
В момент, когда я это услышала и осознала, что в этом вся проблема, что об этом мне и "кричат" с помощью стиральной машины, я уверенно сказала маме: все теперь будет в порядке, я сейчас позвоню по телефону, и машина больше не будет останавливаться. Мама ничего не поняла и посмотрела на меня, как на ненормальную. Я позвонила этому человеку, передала то, что услышала. И моя машина без единой остановки проработала до конца с первой порцией занавесок, а потом и со второй и с третьей. И с тех пор и до сегодняшнего дня (напоминаю, что с тех пор прошло больше пяти лет) она ни разу не выбивала пробки. Все это было столь наглядно, столь абсолютно, что моя, обычно очень скептически настроенная мама была потрясена. Больше всего ее поразило мое спокойствие и та уверенность, с какой я заявила ей, что теперь машина будет работать без перебоев.
Тот человек титаническим, невообразимым усилием уложился в данный ему, абсолютно нереальный вроде бы срок, успел за час до его истечения. Он ни на секунду не сомневался в серьезности того, о чем я говорю (исходя из предыдущего опыта, у него были основания поверить моим словам). С ним, слава Богу, все в порядке.
Это не единственный случай такого рода в моей жизни. Могу рассказать еще.