Разговор в уазике
Вторая половина восьмидесятых, еду в машине, «уазике», вместе в зам.начальника политотдела дивизии, целым подполковником А-ным.
Объезжаем «картофельный фронт» - на уборку картошки посылали как восточногерманских студентов, так заодно и советских солдат из Группы Советских Войск в Германии. (Вот почему-то ННА ГДР я там не видел. Но, может, они просто в другом месте картошку собирали).
Надо отдать должное колхозам по-немецки: там всех приезжающих «на картошку» обеспечивали вполне по-людски. Там и сям, вдоль колхозных полей, стояли аккуратные постройки для «шефской» рабочей силы. Это были щитовые домики с автономным питанием (освещением, кочегаркой и пр. заведовал специально присланный из колхоза человек); в комнатах были кровати хотя и в 2 яруса, но всё очень чисто и уютно. И, само собой, в каждом корпусе была доступная в любое время суток аккуратная и чистая душевая; туалет не в стиле «скворечник», а более похожий на городскую квартиру).
Более того, воинов картофельного фронта сами же немцы ещё и обеспечивали питанием, и потому каждое утро, на завтрак, давались, среди прочего, бутерброды с повидлом (в армии повидла и вообще сладостей не полагалось), на обед нечто с мясом (и, обычно) бобами, и на ужин тоже. Единственное., за что ругали немцев - это за их любовь к маргарину. Его давали изрядно, но вскоре наши бойцы говорили, что, мол, променял бы шайбу нашего армейского столовского масла, на целый поднос этого их безвкусного "сапожного жира", который у них за масло идёт...
Тут я вспомнил, как накануне призыва оказался на студенческой картошке в Московской области. Нас, очников, вывозили только на дневную работу, на автобусах, на них же вечером везли обратно. А зато на грядках я увидел своих знакомых по стройотряду девчонок, которые желали перейти с заочного на очное отделение - и условием перевода была картошка по полной программе.
(В стройотряде мы тоже занимались рытьём траншей, работа не самая чистая, но вечером приходили домой, умывались и шли на ужин. И этих девушек я помнил красивыми и ухоженными. А тут...)
- «живём в бараке, ну ничего, довольно приличный. Только с водой плохо: баня в посёлке работает в пятницу для женщин, а субботу для мужчин. А так как хочешь, горячей воды нет...»
Не знаю, что думал мой старший по званию спутник, глядя на эти аккуратные, хорошо оборудованные немецкие постройки для сборщиков картошки. Мне-то думалось, что до наступления социализма картошку растили и собирали как-то вообще без помощи студентов и военнослужащих. А он, оказалось, думал о своём: не выдержал, и поделился со мной:
- Ну надо же! мы же Берлин взяли! а они так живут!
Тут уж я поборол в себе почтение перед старшим по званию и брякнул:
- Товарищ подполковник, вообще-то русские войска брали не только Берлин, но и Париж...
Я думал, он возмутится моей выходкой - а он лишь чуть задумался: "Что, и правда Париж? а, ну да, помню, помню. Слышал, учили. Но это давно. Но надо же, как живут!"
Что оставалось подумать? Те, кто через всю Европу донесли до Парижа русский флаг, были для большинства советских действительно чужими, незнакомыми, непонятными людьми: вроде бы соотечественники, но вроде и чужие... Да и остаются такими же...
Объезжаем «картофельный фронт» - на уборку картошки посылали как восточногерманских студентов, так заодно и советских солдат из Группы Советских Войск в Германии. (Вот почему-то ННА ГДР я там не видел. Но, может, они просто в другом месте картошку собирали).
Надо отдать должное колхозам по-немецки: там всех приезжающих «на картошку» обеспечивали вполне по-людски. Там и сям, вдоль колхозных полей, стояли аккуратные постройки для «шефской» рабочей силы. Это были щитовые домики с автономным питанием (освещением, кочегаркой и пр. заведовал специально присланный из колхоза человек); в комнатах были кровати хотя и в 2 яруса, но всё очень чисто и уютно. И, само собой, в каждом корпусе была доступная в любое время суток аккуратная и чистая душевая; туалет не в стиле «скворечник», а более похожий на городскую квартиру).
Более того, воинов картофельного фронта сами же немцы ещё и обеспечивали питанием, и потому каждое утро, на завтрак, давались, среди прочего, бутерброды с повидлом (в армии повидла и вообще сладостей не полагалось), на обед нечто с мясом (и, обычно) бобами, и на ужин тоже. Единственное., за что ругали немцев - это за их любовь к маргарину. Его давали изрядно, но вскоре наши бойцы говорили, что, мол, променял бы шайбу нашего армейского столовского масла, на целый поднос этого их безвкусного "сапожного жира", который у них за масло идёт...
Тут я вспомнил, как накануне призыва оказался на студенческой картошке в Московской области. Нас, очников, вывозили только на дневную работу, на автобусах, на них же вечером везли обратно. А зато на грядках я увидел своих знакомых по стройотряду девчонок, которые желали перейти с заочного на очное отделение - и условием перевода была картошка по полной программе.
(В стройотряде мы тоже занимались рытьём траншей, работа не самая чистая, но вечером приходили домой, умывались и шли на ужин. И этих девушек я помнил красивыми и ухоженными. А тут...)
- «живём в бараке, ну ничего, довольно приличный. Только с водой плохо: баня в посёлке работает в пятницу для женщин, а субботу для мужчин. А так как хочешь, горячей воды нет...»
Не знаю, что думал мой старший по званию спутник, глядя на эти аккуратные, хорошо оборудованные немецкие постройки для сборщиков картошки. Мне-то думалось, что до наступления социализма картошку растили и собирали как-то вообще без помощи студентов и военнослужащих. А он, оказалось, думал о своём: не выдержал, и поделился со мной:
- Ну надо же! мы же Берлин взяли! а они так живут!
Тут уж я поборол в себе почтение перед старшим по званию и брякнул:
- Товарищ подполковник, вообще-то русские войска брали не только Берлин, но и Париж...
Я думал, он возмутится моей выходкой - а он лишь чуть задумался: "Что, и правда Париж? а, ну да, помню, помню. Слышал, учили. Но это давно. Но надо же, как живут!"
Что оставалось подумать? Те, кто через всю Европу донесли до Парижа русский флаг, были для большинства советских действительно чужими, незнакомыми, непонятными людьми: вроде бы соотечественники, но вроде и чужие... Да и остаются такими же...