Марк Паттерфорд. Фил Лайнотт - Рокер.Глава 8: Это конец? (Героин)
На самом деле за предшествующие пять лет или даже больше Филип уже не раз подвергался героиновому соблазну. Ему удавалось придерживаться табу на него, но те, кто был рядом, не могли не уловить признаки того, что происходит.
«Впервые я увидел, как Фил со Скоттом балуются героином в квартире в Welbeck Mansions в Западном Хампстеде, но тогда я ещё не знал, что это», признаётся Роббо. «Потом, когда я узнал, что это был героин, я старался держаться от этого как можно дальше. И я очень долго даже не прикасался к этой херне - до периода Wild Horses - да и тогда я только нюхал его, и то лишь очень непродолжительное время. Честно говоря, он мне не понравился. Но я заметил, что Фил и Скотт натурально подсели на него, особенно Скотт.
Какое-то время спустя я приехал в Глазго, чтобы прописать кое-какие гитарные партии для альбома «Life», так как концерт в Hammersmith был записан не очень хорошо, и на Скотте лица не было. Он ширнулся героином в туалете, а я его застукал. Я понял, что ситуация уже вышла из-под контроля».
Некоторые наблюдатели склонны возлагать всю вину за знакомство Лайнотта с героином на плечи Горэма, ссылаясь на разговоры о том, что калифорниец уже пересекался с миром героина задолго до переезда в Лондон. В ответ на эти голословные обвинения Горэм открывается и начинает неистово защищаться.
«Это правда, в Эл.Эе ещё до Англии я принимал героин», признаёт он. «Но на самом деле переезд в Англию был для меня благом, так как я отдалился от всего этого. Какое-то время мне удавалось держаться подальше от наркотиков, но затем, когда мы начали выступать в тех же залах снова и снова, играть те же мелодии снова и снова, делать одну и ту же хрень снова и снова, наркотики вернулись в мою жизнь.
Героиновая тема начала поднимать свою голову в Париже во время работы над «Black Rose». Он был там весьма доступен, а дилерам, кажется, нравилось ошиваться вокруг нас. Так как я пробовал его раньше, для меня не было большой преграды, чтобы сломаться снова.
Помню, Фил как-то сказал мне, что немного баловался героином, пока мы были в Париже, и я такой: «Эй, ну-ка дай мне занюшку!» С тех пор всё покатилось, как снежный ком с горы. Я не вовлекал Фила в героин - он к нему пришёл самостоятельно - но я определённо не пытался отвадить его от этого дела. Слышал, как Джон Бон Джови однажды сказал: «А почему никто в группе не остановил его?». Чушь это. Я не мог его остановить. Я сам на этом сидел!
Проблема была в том», продолжает Горэм, «что он начал общаться со множеством людей, которые также были в этой теме, не только со мной. Поэтому у него никогда не было периодов в жизни, когда бы он был в стороне от этого - героин всегда был под рукой, прямо на его столике, прямо перед ним, постоянно. Трудно соскочить, когда наркотик легкодоступен и прямо перед тобой и день и ночь.
К тому же мы принимали не только героин, мы принимали всё. В этом состояла настоящая гибель Thin Lizzy. И мы понимали это, и все остальные понимали это, но это как капкан, из которого не выбраться. Мы жили в образе рок-н-ролльной команды во всей его полноте, и надо сказать, нам нравилась каждая минута той жизни».
Тем не менее Лайнот сознавал, что он играет в кости со смертью, и его песни изобилуют признаниями и предупреждениями о том, что наркотики - это тупик. «Opium Trail» с пластинки «Bad Reputation» - это прямое признание пагубной привычки («I took a line that comes from golden States of Shan/The smugglers’ trail that leads to the opium den» - «Я занюхал дорожку, идущую из золотых Штатов Шан/По следам контрабандиста она добралась в опиумный притон»), тогда как в песне «Got To Give It Up» из «Black Rose» Лайнотт заходит ещё дальше, признавая хватку зависимости похожей на тиски: «Tell my mama and tell my pa that their fine young son didn’t get far/He made it to the end of bottle sitting in a sleazy bar…/Tell my sister I’m sinking slow/Now and then I ‘powder’ my nose…» («Скажи моей маме и папе моему скажи, что их прекрасный молодой сын недалеко ушёл/Он добрался лишь до дна бутылки в паршивом баре…/Скажи моей систре, что я медленно тону/То и дело «пудря» свой нос…»). Конечно, Лайнотт заявлял, что он всего лишь примерял на себя личность придуманного персонажа, но он писал слова «от первого лица», и песня слишком напоминает признание, чтобы сойти за вымысел.
Песня «Sugar Blues» из «Chinatown» содержит, возможно, самое тревожное разоблачение из всех: «Now I’m not the type to worry/Especially if it’s concerning my health/Oh no, I never worry/I’d much rather do something else/But I’m changing my point of view/Ever since I caught me the sugar blues» (Теперь я не тот человек, который будет волноваться/Особенно из-за здоровья/О, нет, я никогда не волнуюсь/Лучше я займусь чем-то другим/Но мнение своё я изменил/После того, как проникся коксовым блюзом»). Ну а название песни «It’s Getting Dangerous» из «Renegade» для некоторых людей прямо говорит об этом.
«Всё было написано чёрным по белому», размышляет Смайли Борджер, «кричало нам в лицо. Это было настолько очевидно, что мы не обращали внимания».
Содержание