КАК ДОПИТЬСЯ ДО РАССТРЕЛА
20 февраля родился Борис Корнилов (1907-1938), поэт, который оказался слишком для государства заметен пьяными выходками.
Первая жена Корнилова Ольга Бергольц, узнав о его аресте, записала в дневник: «Борька арестован. Арестован за жизнь. Не жалко».
Насчет «Не жалко», - слишком крепко ее Корнилов достал, во-первых; а во-вторых, за слова свои Берггольц ответит. Сполна.
И диагноз «Арестован за жизнь» верен. Именно «За жизнь» арестовали Корнилова, за избыточную экспрессивность на публике. Если его дружок по гулянкам и поэтической судьбе Павел Васильев (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/137423.html и https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/31167.html) беспокоил власти, так сказать, творчеством, то Корнилов в поэзии держался правильных дорог. Единственное, иногда, наряду с лихими нотами, проскальзывал у него пессимизм и «упадничество», но, в общем и целом, стихи Корнилова поднимала на щит официальная газета «Известия».
Корнилов просто не смог выдержать ледяное дыхание времени. Пил, надеясь согреться, а время все морозило и морозило, пока за поэтом не пришли.
Корнилов принадлежал к первому поколению детей революции. Был пионером, комсомольцем. В шесть лет прочел стихи Пушкина и написал стихотворение (не знаю уж, в подражание ли Лермонтову) «Смерть поэта».
Симптоматична легенда, что впервые Корнилов приехал в Ленинград, желая показать стихи Есенину, но застал хладный труп, вынутый из петли «Англетера». Это именно легенда, но она символична, передавая есенинскую лиру в руки Корнилова. В дальнейшем Корнилова будут постоянно за «Есенинщину» долбать.
В Ленинграде Корнилов вошел в группу поэтов «Смена». Там же занималась Ольга Берггольц, с которой возник роман. Роман платонический, - Ольге едва исполнилось шестнадцать, и она не допускала девятнадцатилетнего парня близко.
БОРИС И ОЛЬГА
Позже Ольга запишет в дневник, вспомнив то время:
«Борис ревновал меня, целовал и наваливался, и мне было очень страшно и стыдно от его большого, тяжёлого и горячего тела. Я была маленькая ещё…»
В 1928 Ольге исполнилось восемнадцать и молодые люди поженились. Родилась дочка Ирина.
Сразу же выяснилась неготовность обоих к совместной жизни.
А весьма скоро Ольга Бориса совсем разлюбила.
Полтора года прошло, как расписались, а у нее в дневнике уже такие записи:
«…позавчера ночью был один из тех особенно мучительных скандалов с Борисом, которые стали за последнее время просто регулярными в случае моего отказа… Я переутомляюсь. Дорываясь до постели, чувствую себя разбитой. А он просит. Но чувствовать себя машиной, механически исполняя роль жены, - это очень тяжело, я знаю по опыту. В случае отказа Борис злится и (это вошло у него в привычку) рвёт на себе волосы, дрожит, стонет и пр. т. п. Это действует на меня не устрашающе, а угнетающе. А тогда он бил меня. Брр. Как мне стыдно писать это. И ведь это не первый раз. Господи, до чего я дошла?»
В 1930 пара развелась. Корнилов тут же завел роман с Людмилой Бронштейн. Она и стала его второй женой.
Все эти годы как поэт Корнилов шел в гору. Время приветствовало разудалого парня, воспевающего город, солнечный свет, Гражданскую войну, стройки. Корнилов выгодно отличался от предыдущей плеяды комсомольских поэтов Жарова и Безыменского яркой одаренностью, музыкальностью стиха. Поэмы «Триполье» и «Моя Африка» стали в литературном мире событием. Песню на стихи Корнилова из фильма «Встречный» («Нас утро встречает прохладой…») пела вся страна. Народ наизусть заучивал «Соловьиху» и чудесную «Качку на Каспийском море».
На Первом Всесоюзном Съезде писателей СССР Бухарин с трибуны хвалит Корнилова. Его приветствуют Горький и Ромен Роллан.
Что случилось с Корниловым на высшем этапе славы? Он банально выгорел, - слишком сильны стали противоречия между тем, что он писал и воздухом времени. Оптимизм улетучивался.
И пошли стихи, которые нигде опубликовать было нельзя:
Вы меня теперь не трогте -
мне не петь, не плясать -
мне осталось только локти
кусать.
Было весело и пьяно,
а теперь я не такой,
за четыре океана
улетел мой покой.
Шепчут листья на берёзах:
- Нехороший ты, хмельной...
Я иду домой - тверёзых
обхожу стороной.
Пиво горькое на солоде
затопило мой покой...
Все хорошие, весёлые -
один я плохой.
К сожалению, Корнилов не мог подобно Заболоцкому или Пастернаку скрыться в «мастерской стиха». Он был транслятором времени.
Успокоение искал там, где его нет, - в выпивке.
Имя Корнилова не раз упоминалось в спайке с главным скандальным заводилой тех лет Павлом Васильевым. На деле они не так уж часто встречались, живя один в Москве, другой в Ленинграде. Молва сопрягала обоих за общую линию поведения, - «поэт гуляет, умри все живое».
И действительно в плане похулиганить ребята шли ноздря в ноздрю.
Васильев стал фигурантом громкого скандала летом 1934 года, когда Максим Горький опубликовал статью «Литературные забавы», где придал пьяным выходкам Васильева оттенок политический (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/137423.html)
Корнилов громко встретил новый, 1935 год.
30 декабря 1934 года он, пьяный, пришел в Дом писателей с гармошкой и, подойдя к литкритикессе Тамаре Трифоновой спел ей частушку:
- С Тамарой Трифоновой спали?
- Я с Тамарою не спал!
- Очень много потеряли!
- Ничего не потерял!
Это как-то замяли, но Корнилов на следующий день и там же опять перешел грани приличия.
На праздновании в Доме писателей Нового года он додумался окунуть палец в чернильницу и написать на спине спутницы Алексея Толстого (дама по случаю праздника нарядилась в декольте) слово из трех букв.
На полгода Корнилова лишили права посещать Дом писателей.
А еще газетных площадок. Для него наступило время опалы.
Которое кончилось благодаря очередному хулиганству Павла Васильева. Тот в мае 1935 года ударил поэта Джека Алтаузена (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/31167.html)
Корнилов подписал письмо против друга. И был помилован, тогда как Павла посадили.
КОНЧИЛАСЬ МОЛОДОСТЬ...
Следующий удар, сбивший Корнилова с панталыку связан с Берггольц. В марте 1936 от эндокардита умерла их общая дочь Ира. Корнилов пришел к Берггольц пьяный и начал орать, обвиняя в убийстве ребенка. Скандал довертелся до безобразной драки, ибо каково матери погибшего дитя выслушивать подобное.
А Корнилов шел в разнос не в силах остановиться. Тушил бычки об лоб швейцаров, рвал ресторанные счета, вытаптывал газоны. Какое-то мультипликационное поведение волка из «Ну, погоди!». За это разве расстреливают?
Да. Корнилов был на виду и общественно опасен. Вполне достаточно для ареста.
В октябре 1936 Корнилова исключили из Союза писателей. В марте 1937 арестовали. Держали в тюрьме около года, пытаясь пристегнуть к террористической организации. В тайниках стола Корнилова нашлись такие стихи, как «Елка» или прекрасное:
Снова звезды пылают и кружатся,
ходят сосны, сопя и трубя,
закрывая глаза от ужаса,
я обманываю себя.
Милый тесть мой,
Иван Иваныч,
берегите мою жену,
я опять пропадаю на ночь,
словно камень иду ко дну.
Прямо падаем все от хохота,
ничего не понять спьяна -
это домики,
это Охта,
это правая сторона.
Боком,
гоголем,
чертом старым -
наши песенки об одном, -
разумеется, по гитарам
ходят рученьки ходуном.
Сукин сын,
молодой безобразник,
дует в бубен,
а бубен - день...
Нынче праздник,
и завтра праздник,
только будет и буден день.
Только вспомню, как пел, бывало,
под Самарою,
под Москвой -
чертов баловень,
запевало,
в доску парень, ребята, свой.
Задушевная песня-премия
легче ветра и ковыля,
день за днем золотое время
пролетает шаля-валя.
- Купите бублики,
гоните рублики, -
песня аховая течет,
и в конце концов от республики
мы получим особый счет.
А по счету тому огулом
по заслугам и по делам
нашу жизнь назовут прогулом
с безобразием пополам.
Скажет прямо республика:
- Слушай,
слушай дело, заткнись, не рычи, -
враг на нас повалился тушей,
вы же пьянствуете, трепачи.
Пота с кровью соленый привкус
липнет, тело мое грызя...
И отвесит потом по загривку
нам раза
и еще раза.
Всё припомнит - растрату крови,
силы, молодости густой,
переплеты кабацкой кровли
и станков заржавелый простой.
Покачнемся и скажем:
- Что ж это
и к чему же такое всё,
неужели исхожено, прожито
понапрасну, ни то ни сё?
Ни ответа,
ни теплой варежки,
чтобы руку пожала нам,
отвернутся от нас товарищи
и посмотрят по сторонам.
Да жена постареет за ночь,
может, за две - не за одну.
Милый тесть мой,
Иван Иваныч,
не сберег ты
мою жену.
20 февраля 1938 Корнилова расстреляли.
13 декабря того же года арестовали Берггольц.
Через полгода ее отпустят.
В тюрьме она потеряет ребенка.
И всю оставшуюся жизнь будет вспоминать - оплакивать своего первого мужа.