Огонь
Сейчас, вот в эти самые минуты, гибнет одно из самых значительных и осмысленных мест моей жизни (о том, что это одно из самых важных мест русской культуры вообще, скажут и без меня, много раз скажут) - ИНИОН на Профсоюзной. Не укладывается в голове вообще. 14 миллионов книг (вероятно, все они были там). 14 миллионов. Пишут, будто "библиотека сгорела до тла.Частично здание обрушилось, от третьего этаже почти ничего не осталось." (http://tvzvezda.ru/news/vstrane_i_mire/content/201501310041-5s9r.htm)
Да, культурная катастрофа, сопоставимая не хочется даже говорить с чем. Для меня здесь гибнет ещё и очень родное, изначальное.
Там я начинала работать - ещё до всех работ, в самом начале жизни, подрабатывала рефератами венгерских журналов. По сию минуту помню и никогда не забуду чувство огромного умного тела библиотеки, безусловной значительности жизни, которая заполняла его залы и коридоры, чувство соединения с огромным миром, своего рода выхода в космос - и одновременно стройного, спокойного, ясного внутреннего порядка. Я даже запахи помню по сию минуту.
Диссертаций я не писала, но по разным делам много раз потом бывала в ИНИОНе, и всякий раз возвращалось мне это мощное чувство начала и универсальности.
А потом там были ещё замечательные книжные лавки: "Гилея" на втором этаже и "РОССПЭН" на первом. Сколько жадно-счастливых часов проведено в копании на их полках. "Гилея" вначале переехала оттуда, затем, после нескольких переездов, исчезла, "РОССПЭН", кажется, оставался до последнего дня - всё думала, проходя мимо, - надо бы как-нибудь зайти. Вот и зашла.
Господи Боже, этого никогда больше не будет.
Да, культурная катастрофа, сопоставимая не хочется даже говорить с чем. Для меня здесь гибнет ещё и очень родное, изначальное.
Там я начинала работать - ещё до всех работ, в самом начале жизни, подрабатывала рефератами венгерских журналов. По сию минуту помню и никогда не забуду чувство огромного умного тела библиотеки, безусловной значительности жизни, которая заполняла его залы и коридоры, чувство соединения с огромным миром, своего рода выхода в космос - и одновременно стройного, спокойного, ясного внутреннего порядка. Я даже запахи помню по сию минуту.
Диссертаций я не писала, но по разным делам много раз потом бывала в ИНИОНе, и всякий раз возвращалось мне это мощное чувство начала и универсальности.
А потом там были ещё замечательные книжные лавки: "Гилея" на втором этаже и "РОССПЭН" на первом. Сколько жадно-счастливых часов проведено в копании на их полках. "Гилея" вначале переехала оттуда, затем, после нескольких переездов, исчезла, "РОССПЭН", кажется, оставался до последнего дня - всё думала, проходя мимо, - надо бы как-нибудь зайти. Вот и зашла.
Господи Боже, этого никогда больше не будет.