Воспоминания о Войне. Вера Фоминична Косицына
Ещё о ветеранах ВОВ и концлагерях ВМВ
Первый поцелуй на прощанье / Как великая любовь родилась в день начала войны
Память о большой войне жива в каждой российской семье. И нет в нашей стране человека, кто бы не отмечал праздник 9 Мая и не склонил голову 22 июня / Истории ветеранов ВОВ
Память о большой войне жива в каждой семье. Истории военных лет, воспоминания ветеранов, письма с фронта - бесценные свидетельства Великого подвига советского народа в публикациях «АиФ» в цикле «Истории ветеранов ВОВ». ©Ещё истории ветеранов: Снайпер Ткачёв | Адочка Занегина | Французский сопротивленец Васенин | Письма дедов Реуцкого и Блинова | Безрукий лётчик Леонов | Артиллерист Рубинский | Пехотинец-миномётчик Лапин | Пулемётчик-артиллерист-шофёр Иванов
Вера Косицына / Из личного архива
«Вам трудно представить, но для меня ужас первого дня смешан с первым в моей жизни чувством», - сквозь слёзы вспоминает Вера Косицына из Краснодарского края...
Большая Вера
История трудного возвращения домой бывшей узницы концлагеря
Вере Фоминичне Косициной 90 лет. Она живёт одна в станице Ильская Краснодарского края, в доме, построенном своими руками. Мужа и сына похоронила, внучка отправилась за длинным рублём на Севера. Живёт затворницей, хотя судьба её покруче самого яркого фильма: концлагерь, возвращение на Родину через Америку и Австралию, Китай... ©Каникулы 41-го
Ах, если бы не пальто, всё было бы в её жизни по-другому... Родилась она в 1923 г. на хуторе Платов, в Сальских степях Ростовской области. У отца с матерью детей было шестеро. Жили скудно, хотя семья была «статусная». Отец - полный георгиевский кавалер - принял революцию, был командиром Красной армии. Однако о подвигах рассказывать не любил, и лишь после смерти папы, разбирая бумаги, Вера обнаружила вырезку из довоенного журнала. Отец был запечатлён вместе с Ворошиловым и Будённым. Работая в должности завскладом на элеваторе, и в самые трудные годы не приносил домой и жмени колхозного зерна.
Отец Веры (справа) служил под началом К. Ворошилова и С. Будённого
В 1940-м Вера поступила в Киевский торгово-экономический техникум. Родители студентке смогли дать лишь 5 рублей. Надо было зарабатывать самой. Через хутор проходила железная дорога. Вера нанялась на станцию мороженым торговать. Через три дня уволилась - съела больше, чем заработала. Оставшееся лето - от зари до заката - провела в поле. Заработала 20 мешков пшеницы… И «богатая» отправилась учиться. В первые свои учебные каникулы домой не поехала - устроилась пионервожатой в лагерь на ст. Шепетовка Хмельницкой области. Молоденькая девушка мечтала об осеннем пальто - прорезиненном, модном, собственном.
Вечерами после отбоя девушки-вожатые бегали на танцы. Так было и 21 июня. Вернувшись, долго не могли уснуть, обсуждая достоинства кавалеров - курсантов военного училища. Сон был недолог. Вой бомб, треск мотоциклеток, автоматные очереди… Война.
- Загнали нас в грузовики, бортики кузова низкие. На первом повороте несколько ребятишек вывалились, и фашисты их расстреляли. Держались мы друг за дружку и Богу молились, чтобы Красная армия нас отбила. Прибыли в пересыльный лагерь, в Польшу. Там нас отправили в баню, раздели догола, долго осматривали и ощупывали. В потолке «парилки» была «вентиляция». Мы тогда не знали, что через неё газ пускали. «Отбракованные» дети «мылись» последними, их всех умертвили. Лагеря, бараки, крематории - всё построили загодя. Это стало самым большим потрясением. Невероятное зверство людей разум принимать отказывался. Казалось, это сон - потому что так быть не может!
Но так было. После очередной «селекции» 17-летняя Вера оказалась в Дортмунде. Утром давали по кусочку хлеба. Раз в два дня «горячее» - комочек каши. Сильные отбирали пайки у слабых. И не раз приходилось Вере растаскивать малышню, сцепившуюся из-за еды. Вскоре рослую девушку перевели к взрослым. Веру поставили на откатку вагонеток. Руководили процессом вольнонаёмные немки. На работу они брали кофе, бутерброды с ветчиной. «Некоторые были невредные, что недоедали, отдавали нам». Вредные не делились никогда.
- В тот день они открыли свои термосы, и от кофейного аромата меня затошнило. Отошла подальше. Ноги не держат. Присела на корточки. И вдруг сверху - удар, искры из глаз.
После узнала, что на неё сверху свалилась… дочь начальника - случай трагикомический. Маленькая фрейлейн пришла проведать папу и рухнула в проём шахты лифта. Девочка отделалась ушибами. Не то что Вера: сломанные руки, выбитые зубы, разбитое лицо. Но травмы её и спасли. От истощения работать уже толком не могла. Ночью, бывало, от боли и голода выла в голос. С соседних нар на разных языках слышалось ожесточённое: «Заткнись!»
Директор шахты узницу «отблагодарил». Месяц Вера облагораживала растительность в саду у дома начальника. Потом снова в забой. В общей сложности под землёй провела 3 года. И даже когда пришло освобождение в виде бомбардировки американскими самолётами, она тоже была под землёй. Когда очнулась в следующий раз, оказалось, что она - в Вашингтоне, в гипсе с головы до ног.
Свои среди чужих
Её из-за худобы, гипса и роста (в ней было 180 см!) приняли за парня и переправили в мужской госпиталь. Аналогичная ошибка произошла и с её ровесницей Наташей, тоже бывшей узницей. За месяцы лечения они сроднились. Выписали их, выдав справки на чужом языке. Объяснили: чтобы получить документы, нужно оформить американское гражданство, а прежде - вид на жительство. Но Вера и Наташа рвались на Родину. Решили: доберёмся до океана и сядем на советский пароход.
Вера Косицина
- Ехали по железной дороге, порой не в ту сторону. И вот наконец океан, но какое огорчение...В порту стояли разные корабли - и ни одного под нашим флагом!
Небольшая сумма, которой их снабдили, таяла, а есть хотелось отчаянно. За мытьё кастрюль получали объедки в портовой забегаловке.
- И вот однажды мету я улицу, а мимо двое идут - и матерятся! Я разрыдалась: «Миленькие, вы наши?!» А они мне: «Откуда ты взялась, красавица?» А красавица я была ещё та - платьице ветхое, голова обритая, в шрамах.
Юра и Коля оказались не совсем «советскими», служили в войсках Власова. Но главное - они тоже хотели домой. У власовцев было золото. Вера не хотела задумываться - откуда, ведь они им оплатили дорогу домой. Не насторожила необходимость прятаться в трюме. Баюкающая качка, скрип снастей, полутьма располагали к романтике. Девчонки, не знавшие любви, бросились в неё как в омут.
- Юра красивый был. Но знала бы, к чему всё приведёт… На полпути оказалось, что из-за войны с Японией Владивосток закрыт. Судно направили в Австралию. Однажды ночью корабль стал на рейд, капитан переправил нас в лодке на берег. Мол, стоянка в Сиднее долгая, проверки…
Оказалась четвёрка на пустынном берегу, далеко от порта. Романтические маски спали, когда еда кончилась. Парни попрекали «навязавшихся» подруг: «Баба на корабле - к беде, а если две…» Юра ударил Веру, девушка ответила. («В пах его, ногой, с разворота».) И, пока «герой» корчился, убежала. Взобравшись на скалу, затаилась, пока не убедилась, что компания ушла. Вера Фоминична и сейчас красочно описывает огни далёкого порта, которые она увидела с высоты. И с наступлением темноты пошла на этот свет. Самым страшным из пережитого в пути стали кенгуру - звери невиданные - и австралийские аборигены, почти голые... В гавани стояло советское судно. Девушку без документов капитан согласился «забросить» по пути в Китай, рассказал, как найти советское посольство. Вера нашла. И оказалась в тюрьме. Её история - с концлагерем, Америкой, власовцами показалась фантастикой.
- Меня били, считали предательницей Родины. Отконвоировали во Владивосток, и я уже готова была сдаться. Но женщины в камере научили: «Говори правду и подписывайся только под правдой». И я не сломалась.
Времена после войны были уже не совсем людоедские, и Веру выпустили. Она нашла во Владивостоке жильё, работу. Вскоре получила предписание: «…явиться на опознание». В милиции она столкнулась с Юрой, которому в результате дали 10 лет лагерей. Он ей тогда рассказал, что Наташа умерла во время родов, Колю… съел крокодил. Сама Вера выучилась на экономиста и встретила настоящую любовь.
- Родной хутор Платов немцы сожгли. Родители на Кубань переехали. Приехала к ним в отпуск. Как-то в райцентр собралась, автобуса не было. Парень на машине предложил подвезти. «А вы откуда?» - «С Дальнего Востока». - «Да вы что?!» Оказалось, земляки. Отвёз он меня в сберкассу, потом домой. «Давай, Вера, на лавочке посидим…» До утра просидели. Поженились, сына воспитали.
По жизни прошла она гордо. В свои 90 спину держит ровно, а голову высоко. Похоронила Вера Фоминична своих мужчин. В её комнате три больших портрета: отец - георгиевский кавалер, муж - «обычный водитель с золотым характером», сын - «кровиночка».
- А меня не сломать! Много вы видели старух, в которых 180 см? Я же русская, сильная, большая!
И кажется, что говорит она не только про себя...
В 1941 г. Вера окончила 1-й курс Киевского торгово-экономического техникума. На летних каникулах домой, в Ростовскую область, не поехала. Устроилась в пионерлагерь вожатой.
Ей 17 лет, подопечным девочкам по 14. Разница - три года. Вера ощущала себя взрослой, и главным событием, разбавлявшим будни с пионерскими кострами, были походы на танцы.
- В нескольких километрах была станция Шепетовка, - вспоминает Вера Фоминична. - И мы с девчатами-вожатыми, уложив пионеров, тайком бегали туда на танцплощадку. В нескольких километрах стояла воинская часть, и каждая из нас мечтала, чтобы её пригласил военный.
«Игорь Ильин, сержант РККА», - представился ей в первый же вечер кавалер. «Вера, студентка», - зарделась девушка. Первое чувство - самое яркое, трепетное и волнующее. Сержант стал первым в её жизни мужчиной, которому она подарила свой поцелуй.
- Провожал он меня и в ту ночь. Увольнительная была до ноля часов, Игорь торопился. Дошли до пионерлагеря, постояли… Девчонок тоже кавалеры провожали. Мы не скоро разошлись, разбирали достоинства кавалеров и хвастались количеством поцелуев. А потом как в песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война»… Проснулись мы от непрекращающегося гула. Зажгли свет, выскочили на улицу и увидели самолёты. Они словно текли по небу. Пионерки мои, перепуганные, стояли кто в чём: у кого одеяло на плечах, кто в одних трусиках. В таком виде на грузовик нас фашисты и загнали...
Фашисты и их приспешники расстреливали не только солдат, партизан, но и любого, кто хоть чем-то провинился. А часто просто так...
Появлению машин предшествовали немецкие мотоциклисты-автоматчики.
- Мне запомнился немец, рукава формы у него были засучены. Я ещё удивиться успела: разве по уставу? А он автомат вскинул и Танечку из моего отряда убил. И Галю. И других детей, как сейчас говорят, с семитской внешностью. В грузовик поместилось три десятка детей и нас, вожатых, двое. Борта были низкие, на первом ухабе два пионера вывалились. Из грузовика, который следом шёл, их застрелили, одного мальчика водитель переехал нарочно. Дети плакали в полный голос. Было очень страшно, очень! Я некрещёная, не знала молитв, но просила Бога, чтобы нас спасла Красная армия.
Старших детей я попросила рассредоточиться по периметру кузова и взяться за руки, чтобы больше никто не вывалился. Рёв стоял такой, что мотор заглушал. Мы, конечно, не знали, что война началась, но поняли, что произошло что-то ужасное. Видели на дороге трупы расстрелянных.
Дети прячутся от немецких бомб в первый день войны
Сержант Ильин, прощаясь с Верой 21 июня, нежно поцеловал её в ладошку, к каждому пальчику прикоснулся губами. «Пять пальчиков - пять дней. Через пять дней мы снова увидимся…»
- Жизнь прожила с ощущением, что Игорь был моей судьбой, - говорит Вера Фоминична. - Как мы удивлялись, что в Киеве, живя на соседних улицах, ни разу не встретились! Как договаривались после Шепетовки не потеряться... Как всю войну в концлагере Дортмунда придумывала я себе нашу встречу: у меня - платье новое, у него - грудь в орденах. Вспоминала, как целует он меня и пальцы мои гладит… Любовь его меня всю войну грела. Спасала меня.
Мужа Вера Фоминична нашла себе «на Игоря похожего».
...А сержант Ильин погиб 22 июня 1941 г. Об этом ей много лет спустя рассказали его родители.
Светлана Лазебная
«АиФ - Юг», 28 апреля - 21 июня 2014
Первый поцелуй на прощанье / Как великая любовь родилась в день начала войны
Память о большой войне жива в каждой российской семье. И нет в нашей стране человека, кто бы не отмечал праздник 9 Мая и не склонил голову 22 июня / Истории ветеранов ВОВ
Память о большой войне жива в каждой семье. Истории военных лет, воспоминания ветеранов, письма с фронта - бесценные свидетельства Великого подвига советского народа в публикациях «АиФ» в цикле «Истории ветеранов ВОВ». ©Ещё истории ветеранов: Снайпер Ткачёв | Адочка Занегина | Французский сопротивленец Васенин | Письма дедов Реуцкого и Блинова | Безрукий лётчик Леонов | Артиллерист Рубинский | Пехотинец-миномётчик Лапин | Пулемётчик-артиллерист-шофёр Иванов
Вера Косицына / Из личного архива
«Вам трудно представить, но для меня ужас первого дня смешан с первым в моей жизни чувством», - сквозь слёзы вспоминает Вера Косицына из Краснодарского края...
Большая Вера
История трудного возвращения домой бывшей узницы концлагеря
Вере Фоминичне Косициной 90 лет. Она живёт одна в станице Ильская Краснодарского края, в доме, построенном своими руками. Мужа и сына похоронила, внучка отправилась за длинным рублём на Севера. Живёт затворницей, хотя судьба её покруче самого яркого фильма: концлагерь, возвращение на Родину через Америку и Австралию, Китай... ©Каникулы 41-го
Ах, если бы не пальто, всё было бы в её жизни по-другому... Родилась она в 1923 г. на хуторе Платов, в Сальских степях Ростовской области. У отца с матерью детей было шестеро. Жили скудно, хотя семья была «статусная». Отец - полный георгиевский кавалер - принял революцию, был командиром Красной армии. Однако о подвигах рассказывать не любил, и лишь после смерти папы, разбирая бумаги, Вера обнаружила вырезку из довоенного журнала. Отец был запечатлён вместе с Ворошиловым и Будённым. Работая в должности завскладом на элеваторе, и в самые трудные годы не приносил домой и жмени колхозного зерна.
Отец Веры (справа) служил под началом К. Ворошилова и С. Будённого
В 1940-м Вера поступила в Киевский торгово-экономический техникум. Родители студентке смогли дать лишь 5 рублей. Надо было зарабатывать самой. Через хутор проходила железная дорога. Вера нанялась на станцию мороженым торговать. Через три дня уволилась - съела больше, чем заработала. Оставшееся лето - от зари до заката - провела в поле. Заработала 20 мешков пшеницы… И «богатая» отправилась учиться. В первые свои учебные каникулы домой не поехала - устроилась пионервожатой в лагерь на ст. Шепетовка Хмельницкой области. Молоденькая девушка мечтала об осеннем пальто - прорезиненном, модном, собственном.
Вечерами после отбоя девушки-вожатые бегали на танцы. Так было и 21 июня. Вернувшись, долго не могли уснуть, обсуждая достоинства кавалеров - курсантов военного училища. Сон был недолог. Вой бомб, треск мотоциклеток, автоматные очереди… Война.
- Загнали нас в грузовики, бортики кузова низкие. На первом повороте несколько ребятишек вывалились, и фашисты их расстреляли. Держались мы друг за дружку и Богу молились, чтобы Красная армия нас отбила. Прибыли в пересыльный лагерь, в Польшу. Там нас отправили в баню, раздели догола, долго осматривали и ощупывали. В потолке «парилки» была «вентиляция». Мы тогда не знали, что через неё газ пускали. «Отбракованные» дети «мылись» последними, их всех умертвили. Лагеря, бараки, крематории - всё построили загодя. Это стало самым большим потрясением. Невероятное зверство людей разум принимать отказывался. Казалось, это сон - потому что так быть не может!
Но так было. После очередной «селекции» 17-летняя Вера оказалась в Дортмунде. Утром давали по кусочку хлеба. Раз в два дня «горячее» - комочек каши. Сильные отбирали пайки у слабых. И не раз приходилось Вере растаскивать малышню, сцепившуюся из-за еды. Вскоре рослую девушку перевели к взрослым. Веру поставили на откатку вагонеток. Руководили процессом вольнонаёмные немки. На работу они брали кофе, бутерброды с ветчиной. «Некоторые были невредные, что недоедали, отдавали нам». Вредные не делились никогда.
- В тот день они открыли свои термосы, и от кофейного аромата меня затошнило. Отошла подальше. Ноги не держат. Присела на корточки. И вдруг сверху - удар, искры из глаз.
После узнала, что на неё сверху свалилась… дочь начальника - случай трагикомический. Маленькая фрейлейн пришла проведать папу и рухнула в проём шахты лифта. Девочка отделалась ушибами. Не то что Вера: сломанные руки, выбитые зубы, разбитое лицо. Но травмы её и спасли. От истощения работать уже толком не могла. Ночью, бывало, от боли и голода выла в голос. С соседних нар на разных языках слышалось ожесточённое: «Заткнись!»
Директор шахты узницу «отблагодарил». Месяц Вера облагораживала растительность в саду у дома начальника. Потом снова в забой. В общей сложности под землёй провела 3 года. И даже когда пришло освобождение в виде бомбардировки американскими самолётами, она тоже была под землёй. Когда очнулась в следующий раз, оказалось, что она - в Вашингтоне, в гипсе с головы до ног.
Свои среди чужих
Её из-за худобы, гипса и роста (в ней было 180 см!) приняли за парня и переправили в мужской госпиталь. Аналогичная ошибка произошла и с её ровесницей Наташей, тоже бывшей узницей. За месяцы лечения они сроднились. Выписали их, выдав справки на чужом языке. Объяснили: чтобы получить документы, нужно оформить американское гражданство, а прежде - вид на жительство. Но Вера и Наташа рвались на Родину. Решили: доберёмся до океана и сядем на советский пароход.
Вера Косицина
- Ехали по железной дороге, порой не в ту сторону. И вот наконец океан, но какое огорчение...В порту стояли разные корабли - и ни одного под нашим флагом!
Небольшая сумма, которой их снабдили, таяла, а есть хотелось отчаянно. За мытьё кастрюль получали объедки в портовой забегаловке.
- И вот однажды мету я улицу, а мимо двое идут - и матерятся! Я разрыдалась: «Миленькие, вы наши?!» А они мне: «Откуда ты взялась, красавица?» А красавица я была ещё та - платьице ветхое, голова обритая, в шрамах.
Юра и Коля оказались не совсем «советскими», служили в войсках Власова. Но главное - они тоже хотели домой. У власовцев было золото. Вера не хотела задумываться - откуда, ведь они им оплатили дорогу домой. Не насторожила необходимость прятаться в трюме. Баюкающая качка, скрип снастей, полутьма располагали к романтике. Девчонки, не знавшие любви, бросились в неё как в омут.
- Юра красивый был. Но знала бы, к чему всё приведёт… На полпути оказалось, что из-за войны с Японией Владивосток закрыт. Судно направили в Австралию. Однажды ночью корабль стал на рейд, капитан переправил нас в лодке на берег. Мол, стоянка в Сиднее долгая, проверки…
Оказалась четвёрка на пустынном берегу, далеко от порта. Романтические маски спали, когда еда кончилась. Парни попрекали «навязавшихся» подруг: «Баба на корабле - к беде, а если две…» Юра ударил Веру, девушка ответила. («В пах его, ногой, с разворота».) И, пока «герой» корчился, убежала. Взобравшись на скалу, затаилась, пока не убедилась, что компания ушла. Вера Фоминична и сейчас красочно описывает огни далёкого порта, которые она увидела с высоты. И с наступлением темноты пошла на этот свет. Самым страшным из пережитого в пути стали кенгуру - звери невиданные - и австралийские аборигены, почти голые... В гавани стояло советское судно. Девушку без документов капитан согласился «забросить» по пути в Китай, рассказал, как найти советское посольство. Вера нашла. И оказалась в тюрьме. Её история - с концлагерем, Америкой, власовцами показалась фантастикой.
- Меня били, считали предательницей Родины. Отконвоировали во Владивосток, и я уже готова была сдаться. Но женщины в камере научили: «Говори правду и подписывайся только под правдой». И я не сломалась.
Времена после войны были уже не совсем людоедские, и Веру выпустили. Она нашла во Владивостоке жильё, работу. Вскоре получила предписание: «…явиться на опознание». В милиции она столкнулась с Юрой, которому в результате дали 10 лет лагерей. Он ей тогда рассказал, что Наташа умерла во время родов, Колю… съел крокодил. Сама Вера выучилась на экономиста и встретила настоящую любовь.
- Родной хутор Платов немцы сожгли. Родители на Кубань переехали. Приехала к ним в отпуск. Как-то в райцентр собралась, автобуса не было. Парень на машине предложил подвезти. «А вы откуда?» - «С Дальнего Востока». - «Да вы что?!» Оказалось, земляки. Отвёз он меня в сберкассу, потом домой. «Давай, Вера, на лавочке посидим…» До утра просидели. Поженились, сына воспитали.
По жизни прошла она гордо. В свои 90 спину держит ровно, а голову высоко. Похоронила Вера Фоминична своих мужчин. В её комнате три больших портрета: отец - георгиевский кавалер, муж - «обычный водитель с золотым характером», сын - «кровиночка».
- А меня не сломать! Много вы видели старух, в которых 180 см? Я же русская, сильная, большая!
И кажется, что говорит она не только про себя...
В 1941 г. Вера окончила 1-й курс Киевского торгово-экономического техникума. На летних каникулах домой, в Ростовскую область, не поехала. Устроилась в пионерлагерь вожатой.
Ей 17 лет, подопечным девочкам по 14. Разница - три года. Вера ощущала себя взрослой, и главным событием, разбавлявшим будни с пионерскими кострами, были походы на танцы.
- В нескольких километрах была станция Шепетовка, - вспоминает Вера Фоминична. - И мы с девчатами-вожатыми, уложив пионеров, тайком бегали туда на танцплощадку. В нескольких километрах стояла воинская часть, и каждая из нас мечтала, чтобы её пригласил военный.
«Игорь Ильин, сержант РККА», - представился ей в первый же вечер кавалер. «Вера, студентка», - зарделась девушка. Первое чувство - самое яркое, трепетное и волнующее. Сержант стал первым в её жизни мужчиной, которому она подарила свой поцелуй.
- Провожал он меня и в ту ночь. Увольнительная была до ноля часов, Игорь торопился. Дошли до пионерлагеря, постояли… Девчонок тоже кавалеры провожали. Мы не скоро разошлись, разбирали достоинства кавалеров и хвастались количеством поцелуев. А потом как в песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война»… Проснулись мы от непрекращающегося гула. Зажгли свет, выскочили на улицу и увидели самолёты. Они словно текли по небу. Пионерки мои, перепуганные, стояли кто в чём: у кого одеяло на плечах, кто в одних трусиках. В таком виде на грузовик нас фашисты и загнали...
Фашисты и их приспешники расстреливали не только солдат, партизан, но и любого, кто хоть чем-то провинился. А часто просто так...
Появлению машин предшествовали немецкие мотоциклисты-автоматчики.
- Мне запомнился немец, рукава формы у него были засучены. Я ещё удивиться успела: разве по уставу? А он автомат вскинул и Танечку из моего отряда убил. И Галю. И других детей, как сейчас говорят, с семитской внешностью. В грузовик поместилось три десятка детей и нас, вожатых, двое. Борта были низкие, на первом ухабе два пионера вывалились. Из грузовика, который следом шёл, их застрелили, одного мальчика водитель переехал нарочно. Дети плакали в полный голос. Было очень страшно, очень! Я некрещёная, не знала молитв, но просила Бога, чтобы нас спасла Красная армия.
Старших детей я попросила рассредоточиться по периметру кузова и взяться за руки, чтобы больше никто не вывалился. Рёв стоял такой, что мотор заглушал. Мы, конечно, не знали, что война началась, но поняли, что произошло что-то ужасное. Видели на дороге трупы расстрелянных.
Дети прячутся от немецких бомб в первый день войны
Сержант Ильин, прощаясь с Верой 21 июня, нежно поцеловал её в ладошку, к каждому пальчику прикоснулся губами. «Пять пальчиков - пять дней. Через пять дней мы снова увидимся…»
- Жизнь прожила с ощущением, что Игорь был моей судьбой, - говорит Вера Фоминична. - Как мы удивлялись, что в Киеве, живя на соседних улицах, ни разу не встретились! Как договаривались после Шепетовки не потеряться... Как всю войну в концлагере Дортмунда придумывала я себе нашу встречу: у меня - платье новое, у него - грудь в орденах. Вспоминала, как целует он меня и пальцы мои гладит… Любовь его меня всю войну грела. Спасала меня.
Мужа Вера Фоминична нашла себе «на Игоря похожего».
...А сержант Ильин погиб 22 июня 1941 г. Об этом ей много лет спустя рассказали его родители.
Светлана Лазебная
«АиФ - Юг», 28 апреля - 21 июня 2014