Калининград - наш! / К 70-летию #1/2
Ещё из истории Калининграда
«Зашла немецкая семья, просили хлеба»
70 лет назад Кенигсберг стал Калининградом: воспоминания переселенцев
В апреле 2016-го исполнилось 70 лет Калининградской области. Советские войска заняли Кенигсберг в 1945-м, и по решению Потсдамской конференции летом того же года эта территория - северная часть Восточной Пруссии - отошла СССР. В 1946 году Верховный Совет СССР переименовал область из Кенигсбергской в Калининградскую, а Сталин сформулировал тезис о том, что здесь - «исконно славянская земля». После этого началось массовое переселение в область советских граждан из других регионов страны. Несколько лет они жили вместе с немцами; в 1947-1949 годах больше ста тысяч немцев были депортированы. ©
Фото из архива Александра Любина
Исследователи под руководством историка Юрия Костяшова записали воспоминания первых переселенцев в Калининградскую область еще в 1990-х, а сейчас драматург Нана Гринштейн работает над документальной пьесой по этим материалам. С разрешения авторов «Медуза» публикует выдержки из интервью, посвященные тому, как восстанавливалась область после войны, каковы были отношения между немцами и приезжими, и чем Калининградская область отличалась от других мест СССР.Снимки из архива фотографа Александра Любина сделаны его дедом Семеном Анисковым - переселенцем, агрономом и фотографом-любителем в Калининграде и в области в конце 1940-х годов. Уже после смерти деда Любин случайно нашел пленки на чердаке своего дома.
Аркадий Татаринов
родился в 1919 году, в Калининградской области с 1949 года
Всю войну я служил в войсках ПВО. Был командиром взвода, командиром батареи. Во время войны я впервые услышал слово «Кенигсберг». Это было в 1942 году в Лихославле Калининской области. Во время бомбежки фашисты сбросили комбинированную бомбу - зажигательную и осветительную, которую сбили наши солдаты. На парашюте этой бомбы было написано - «Кенигсберг». В моем понимании тогда это было самое логово врага, откуда произошло нападение на нашу страну.
2.
Владимир Шмелев
родился в 1937 году, в Калининградской области с 1947 года
Мой брат Василий воевал в Восточной Пруссии. После войны он приехал домой, пожил немного, осмотрелся, да и опять уехал. Завербовался. Письма нам писал, что жизнь здесь хорошая. Мы, мол, рыбы едим до отвала, селедочные головы даже не едим - выбрасываем за окно. А мы же в России рыбы-то и не видели. Ну, если нам привезут хамсу, такая мелочь, так ее из-под полы продавали своим. Писал: приезжайте к нам, живем нормально, у нас тут лещи, судаки. А мы даже не знали, что это за рыба такая. У нас речушка небольшая была, так там огольцов наловишь, вот и вся рыба. Мать пошла к уполномоченному и завербовалась.
Нам говорили: «Куда вы едете - на неметчину?» А нам что? Мы пацаны, нам интересно: «В Кенигсберг едем! В Кенигсберг!»
3.
Нина Вивилова
родилась в 1912 году, в Калининградской области с 1946 года
Вообще-то мы харьковские. Но по-русски все мы (нас четыре сестры) говорили с малых лет. <…> Выехали из Пензы. Сопровождал нас вербовщик. Помню, фамилия его была Семейкин. На покалеченную ногу припадал здорово. Хороший мужик был. Хлопотал о пайках. Помню, что он приносил хлеб и какую-то крупу. Караулил, чтоб не сбежали, боялся. Даст паровоз гудок к отправлению, а Семейкин наш бежит вдоль вагонов, стучит и кричит: «У вас все на месте? Посчитайтесь, может, кого нет?»
Ехали мы в товарных вагонах, с двух сторон - нары в два этажа, посредине - печка. Стояли котелки какие-то, кастрюли. Варили крупу, которую нам Семейкин приносил. На стоянках бегали на базар, покупали там соленые огурцы, капусту, вареную картошку, еще теплую. В смысле удобств для детей стояли ведра, а для взрослых не было ничего. Эшелон часто останавливался, так мы все успевали. Загонят в тупик, мы и помыться успевали.
Ехали трудно. Вагоны были битком набиты. Духота, теснота. Проветривали без конца, сквозняк был сильный. Но мы не ругались, друг дружке помогали. Помню, одна женщина заболела, так мы за детьми ее ухаживали. Самых маленьких детей я не видела, ехали те, кому было лет пять и старше.
4.
Анатолий Плюшков
родился в 1922 году, в Калининградской области с 1947 года
Все мы, партийные работники из Ленинграда, ехали в одном поезде. Большинство партийцев, направленных в область, были холостыми, в том числе и я. <…> Настроение у всех было приподнятое. В памяти у меня остались две фразы, сказанные моими попутчиками, которые наиболее наглядно показывают ход наших мыслей. Одна девушка, не помню ее имени, также посланная в Калининградскую область по партийным делам, сказала: «Меня не оставляет ощущение, что мы едем в прошлое». Действительно, большинство из нас, переживших войну, чувствовали себя носителями передовой советской культуры и образа жизни. Европа представлялась нам отсталым и враждебным регионом капитализма. Перспектива привнести советскую культуру в Восточную Пруссию была очень привлекательной. Вместе с тем мы почти ничего не знали о месте нашей будущей работы. Ехавший с нами молодой офицер отметил: «Русский солдат, прибыв в Европу, не заметил, что он не дома». Новоприобретенную калининградскую землю мы рассматривали не как нечто чужое, а как территорию, которую необходимо было освоить. Мы были полны оптимизма, и никакая задача не казалась неразрешимой.
5.
Александр Мелнгалв
родился в 1930 году, в Калининградской области с 1947 года
Мы приехали в Кенигсберг в пасмурный, слякотный, хмурый, дождливый день. Это было 17 января 1947 года. Разгружались у двух деревянных бараков. Там и был «зал ожидания». В барак набилась огромная масса народу. Нам удалось «захватить» скамейку. Люди в бараке постоянно двигались. Мы просидели там двое или трое суток. И самое страшное - море клопов. Они падали прямо с потолка! До сих пор помню, как они кусались.
<…>
Через какое-то время я вышел на улицу. Справа и слева - болото, а впереди - развалины. <…> Смотрю с моста в сторону Калининграда: ни дымочка, ни машины, ни человека, одни развалины! Такая пустота! И так тоскливо стало на душе.
Я вернулся и говорю маме: «Давай, пока не поздно, обратно», мать говорит: «Мы же получили деньги, нас вызвали», - успокоила меня кое-как. А город был страшный: серый, горелый, разбитый.
На воскресниках очищали участки от завалов. Такие воскресники проводились примерно раз в месяц. Мы даже сочинили наш курсовой гимн:
«По городу пустим мы первый трамвай,
Руины в дворцы превратим мы,
Да здравствует Калининградский край
И Сталин родной и любимый!»
Кстати, нам не разрешили публично петь этот гимн, пока мы не вставили строчку про Сталина.
Валентина Корабельникова
родилась в 1935 году, в Калининградской области с 1946 года
Сам переезд я помню очень смутно, ничего особенного не произошло, а вот на вокзале мне запомнился случай. Торжественной нашу встречу никак не назовешь: меня оставили сидеть на единственном чемодане (тогда все везли один-два чемодана, в основном самое необходимое), подошел человек: «Девочка, ты сидишь на моем чемодане. Встань, я заберу его», - я встала, он взял чемодан и ушел. Вот так вся семья лишилась всех вещей.
…Я увидела немцев, живых немцев… Понимаете, была война, нам говорили, что немцы очень плохие, вообще они «нелюди». <…> Это был шок - они оказались обычными людьми, такими же, как мы.
6.
Манефа Шевченко
родилась в 1917 году, в Калининградской области с 1945 года
Когда я прилетела, меня Саша встретил на машине. Мы так долго ехали, что я спросила: «Господи, когда же мы в город-то приедем?» - тогда он повернулся и сказал: «Мы уже десять минут по городу едем». Батюшки мои! Города не было! Одни развалины. Только кое-где вились дымки, это были немцы. Они жили в этих развалинах. «Как тут можно жить?» - подумала я.
<…> По утрам к домам приходили немецкие ребятишки, приносили дрова, продавали их, обменивали на продукты. А я же как-никак учитель, мне интересно было с ними пообщаться. Я стала расспрашивать их о жизни. Конечно, общались мы с трудом. Я немного по-немецки, а они - по-русски. Но понимали друг друга. Вот что они мне рассказали. Они воспитывались во вражде к Советскому Союзу. На всех картах учебников наша страна была маленькой и окрашена в черный цвет. Ребятам говорили, что живут там очень плохие люди и что они хотят напасть на Германию. Но пока они не напали, лучше немцам напасть. Меня это очень возмутило, и я стала рассказывать правду о Советском Союзе. Немецкие ребятишки сказали, что они уже знают, что русские - хорошие.
<…> Меня вызвал гороно (городской отдел народного образования. - Прим. «Медузы») и предложил принять школу № 17… я пришла, а от школы одни развалины. Я пошла опять в гороно, говорю, что же вы мне предлагаете брать школу, а здания нет? Тогда мне предложили выбрать любое здание, которое больше подходит под школу. Я пошла, выбрала. Там жили немцы. Я им сказала, что здесь будет школа, а им предоставляют хорошее общежитие, что там будет лучше. В общем, пришли к немцам из домоуправления и сказали выселиться в течение 24 часов.
<…> Когда в 1947 году я пошла работать в школу, мне до нее было очень плохо добираться, ведь трамвайные пути не работали. Тогда мне и мужу дали ордер на любой дом в районе школы. Мы с Сашей очень долго выбирали, и нам наконец пришелся по вкусу домик. Там жили четыре немца. Представители домоуправления предложили им выселиться в течение 24 часов. Причем, заметьте, брать с собой вещи им не разрешили. Вернее, разрешили брать узелок весом не более двух килограмм. И только в некоторых случаях, если, допустим, многодетная семья, разрешали брать груз до семи килограмм.
7.
Эмма Климова
родилась в 1934 году, в Калининградской области с 1946 года
Трудно передать словами, насколько нас поразила ванна. Мы понятия не имели, что это такое. Мама решила, что раз она стоит на кухне, значит, служит для хозяйственных целей. Поэтому мы клали в нее свои вещи, в том числе и кухонный инвентарь. <…> Вспоминаю, как мы удивились, впервые в жизни увидев раковину. Никто даже понятия не имел, что это такое и для чего нужно. Она поразила нас даже больше, чем ванна. Раковина была очень интересной формы: шла полукругом и примыкала к стене. Отец был самодуром, поэтому даже знать не хотел, как ею пользоваться. Долгое время мы выносили воду из дома, как и помои. Раковина же служила нам для других целей, мы сидели на ней. Позже мы, конечно, поняли ее предназначение, но по-прежнему не пользовались.
8.
Зоя Годяева
родилась в 1924 году, в Калининградской области с 1946 года
Нравилось то, что на новом месте можно было одеться. Трофеи всякие были. Из немецких матрасов мы шили себе платья. Пальто перешивали из трофейных немецких. В этой одежде и на танцы ходили, весело было нам.
<…> Здесь вода была жесткой и невкусной по сравнению со смоленской. Очень трудно было помыть голову. Как-то раз мы обнаружили на складе бочки с веществом, похожим на соду. С мылом тогда было плохо, и мы решили использовать находку. Скоро из головы стали волосы вылазить. Немки, когда узнали, что мы используем это вещество для мытья головы, пришли в ужас и сказали нам, что этого делать нельзя: это каустическая сода. А до войны мы с таким веществом у себя не сталкивались.
9.
Людмила Богатырева
родилась в 1931 году, в Калининградской области с 1946 года
Как только приехали, мы, как и многие, посадили огород. Земля давалась по заявкам, бери сколько обработать сможешь. В 1946 году давали хлеб. Не помню точно, сколько килограмм каждому, но довольно прилично. Через месяц или два у многих он уже кончился - варили из него самогон, играли свадьбы, гуляли. Думали, что постоянно будут так давать хлеб. Когда хлеб и самогон кончились, начались разводы. В колхозе им. Калинина, где за скотиной ухаживали солдаты - там располагалась часть, - в том же 1946 году не заготовили сено на зиму. Может, думали, что и сено привезут. Не привезли. К Новому году лошади и коровы начали дохнуть от голода.
Агния Бусель
родилась в 1928 году, в Калининградской области с 1946 года
В первый год пребывания на новой земле картошка у нас не уродилась. Хотя у немцев это была плодородная земля. Сами виноваты. Запустили плуги глубиной на 25 сантиметров и тем самым нарушили структуру земли. У немцев большой слой перегноя был у самой поверхности. Испортя землю, мы добились того, что на отдельных участках даже трава не росла. Кроме того, мы же уничтожили всю дренажную систему. Помню, как ходили по полю и выбирали трубочки, а потом бросали в колодцы. А колодцы, куда стекали все ручейки, - засыпали.
10.
Екатерина Моргунова
родилась в 1926 году, в Калининградской области с 1946 года
Нам говорили: «Под ноги смотрите, чтобы не взорваться», - очень много снарядов было. Мужики наши научились разминировать, а гильзы сдавали в пункт за деньги. Как гулять идешь - все время под ноги смотришь. В лес даже боялись ходить: часто взрывались. Детей много взрывалось, калек сколько. Из-за этого многие уехали. И дома были заминированы. К примеру, увидит кто - на стене часы висят, станет их заводить или разбирать, а они взрываются. Как косить надо, сначала граблями по траве пройдешь, чтобы не было никакого снаряда, проверишь, а потом снова косишь. А бывало, косят и взрываются.
Много самолетов находили разбитых наших, а там летчики, трупы. И солдат находили. Вот в туалет пойдешь, а там солдат. Вытащишь его, похоронишь. Документы, если есть, сдашь потом. Мы доярками были, ходили коров доить, два километра от поселка. Там дом стоит большой. Пошли туда первый раз на чердак. Хлопец там лежит убитый. Наш солдат. И документы, как были разложены, так и лежат. Это еще с войны лежали, никто их не убирал. Они уже разложившиеся были.
Алевтина Целовальникова
родилась в 1929 году, в Калининградской области с 1947 года
Великолепен был зоопарк. Он практически не пострадал от военных действий. Весь утопал в цветах. Сплошные розы. Густые деревья, повсюду росли плакучие ивы. Мы очень любили там гулять. Животных было мало. Помню, как усиленно спасали бегемота, который остался еще с довоенных времен. Говорили, что по личному распоряжению Сталина за ним был обеспечен большой уход. Бегемот был очень старый. Я видела возле его клетки кучу использованного пенициллина. Это было импортное дорогостоящее лекарство, его не хватало для солдат. А бегемоту кололи в больших количествах. Очень долгое время бегемот был жив.
Из памятников запомнился, пожалуй, только один - Шиллеру. Тогда он стоял с простреленным горлом, снаряд попал. Тогда шутили: в Калининграде если кто не пьет, так это Шиллер - у него все из горла выливается.
11.
Антонина Николаева
родилась в 1922 году, в Калининградской области с 1946 года
Мой муж работал начальником стройконторы, был техником-строителем по специальности. Он взялся за восстановление домов на хуторе, но не смог закончить начатую работу. В подвале одного дома он с другом нашел вино, которое было отравлено немцами. Муж умер. Я осталась одна с маленьким ребенком. Потеря ужаснейшая. Сразу же была мысль: вернуться на родину. Но меня стали отговаривать. Начальство: уедешь - всю скотину заберем, останешься ни с чем. Друзья: куда ты теперь поедешь, везде разруха. Пришлось смириться.
Немцы - жители нашей деревни - пухли с голоду. Однажды пошли в соседний хутор. В одном из домов обнаружили умирающую немку - мать с дочерью. Маленькая девочка жестами объяснила, что ее мать умирает. Потом она принесла фотографии и показывала, объясняя жестами, кто изображен на фотографиях, а после этого показала могилу своей сестренки в саду. Мы накормили девочку и взяли с собой. Мать ее схоронили.
12.
Софья Блоха
родилась в 1912 году, в Калининградской области с 1946 года
Немцы были недовольны своим положением (как и любой другой на их месте) и по-разному проявляли свои настроения. Иногда эти настроения выливались в ужасные формы протеста - самосожжения, повешения…
<…> Немцы часто заучивали русские выражения, не понимая их смысла. Это приводило к забавным случаям, когда на приветствие «Гутен морген» немец отвечал: «Здравствуйте, я ваша тетя», с сильным акцентом.
Екатерина Панова
родилась в 1926 году, в Калининградской области с 1947 года
Каждый день с немецким мальчиком мы ездили за молоком в нынешний поселок Космодемьянский. Мальчика звали Гюде. Когда он мне представлялся, я из-за своей необразованности не поняла его имени и всю дорогу называла его Юде. Он очень обижался, отворачивался, а я, пытаясь объяснить ему что-то в очередной раз, повторяла - Юде, Юде. Потом он объяснил мне, что называть немца Юде (Jude по-немецки «еврей») оскорбительно.
<…> Очень часто нам подкидывали детей. Один раз мы нашли ребенка в пеленках с бумажкой, на которой было написано его имя. Ребенок даже не плакал и вскоре умер. Находили детей в кустах рядом с Домом ребенка, искали их по развалинам. Был случай, когда мы взяли ребенка, подкинутого в кусты, его звали Веня. Спустя некоторое время к нам пришла работать репатриированная из лагеря русская женщина. Она работала нянечкой - и как только приближалась к этому ребенку, он начинал плакать. Никто не мог понять, в чем дело, но позже мы выяснили, что это его мать.
13.
Вера Амитонова
родилась в 1931 году, в Калининградской области с 1946 года
Однажды шел с папой врач-еврей, который хорошо говорил по-немецки. Сидит на скамейке старушка, рядом с ней мальчик лет десяти. Она и говорит мальчику: «Вот запомни, это один из них убил твоего отца». Тогда врач говорит ей: «Я еврей из Киева. Нас было пятнадцать родственников, остался я один».
Окончание
«Зашла немецкая семья, просили хлеба»
70 лет назад Кенигсберг стал Калининградом: воспоминания переселенцев
В апреле 2016-го исполнилось 70 лет Калининградской области. Советские войска заняли Кенигсберг в 1945-м, и по решению Потсдамской конференции летом того же года эта территория - северная часть Восточной Пруссии - отошла СССР. В 1946 году Верховный Совет СССР переименовал область из Кенигсбергской в Калининградскую, а Сталин сформулировал тезис о том, что здесь - «исконно славянская земля». После этого началось массовое переселение в область советских граждан из других регионов страны. Несколько лет они жили вместе с немцами; в 1947-1949 годах больше ста тысяч немцев были депортированы. ©
Фото из архива Александра Любина
Исследователи под руководством историка Юрия Костяшова записали воспоминания первых переселенцев в Калининградскую область еще в 1990-х, а сейчас драматург Нана Гринштейн работает над документальной пьесой по этим материалам. С разрешения авторов «Медуза» публикует выдержки из интервью, посвященные тому, как восстанавливалась область после войны, каковы были отношения между немцами и приезжими, и чем Калининградская область отличалась от других мест СССР.Снимки из архива фотографа Александра Любина сделаны его дедом Семеном Анисковым - переселенцем, агрономом и фотографом-любителем в Калининграде и в области в конце 1940-х годов. Уже после смерти деда Любин случайно нашел пленки на чердаке своего дома.
Аркадий Татаринов
родился в 1919 году, в Калининградской области с 1949 года
Всю войну я служил в войсках ПВО. Был командиром взвода, командиром батареи. Во время войны я впервые услышал слово «Кенигсберг». Это было в 1942 году в Лихославле Калининской области. Во время бомбежки фашисты сбросили комбинированную бомбу - зажигательную и осветительную, которую сбили наши солдаты. На парашюте этой бомбы было написано - «Кенигсберг». В моем понимании тогда это было самое логово врага, откуда произошло нападение на нашу страну.
2.
Владимир Шмелев
родился в 1937 году, в Калининградской области с 1947 года
Мой брат Василий воевал в Восточной Пруссии. После войны он приехал домой, пожил немного, осмотрелся, да и опять уехал. Завербовался. Письма нам писал, что жизнь здесь хорошая. Мы, мол, рыбы едим до отвала, селедочные головы даже не едим - выбрасываем за окно. А мы же в России рыбы-то и не видели. Ну, если нам привезут хамсу, такая мелочь, так ее из-под полы продавали своим. Писал: приезжайте к нам, живем нормально, у нас тут лещи, судаки. А мы даже не знали, что это за рыба такая. У нас речушка небольшая была, так там огольцов наловишь, вот и вся рыба. Мать пошла к уполномоченному и завербовалась.
Нам говорили: «Куда вы едете - на неметчину?» А нам что? Мы пацаны, нам интересно: «В Кенигсберг едем! В Кенигсберг!»
3.
Нина Вивилова
родилась в 1912 году, в Калининградской области с 1946 года
Вообще-то мы харьковские. Но по-русски все мы (нас четыре сестры) говорили с малых лет. <…> Выехали из Пензы. Сопровождал нас вербовщик. Помню, фамилия его была Семейкин. На покалеченную ногу припадал здорово. Хороший мужик был. Хлопотал о пайках. Помню, что он приносил хлеб и какую-то крупу. Караулил, чтоб не сбежали, боялся. Даст паровоз гудок к отправлению, а Семейкин наш бежит вдоль вагонов, стучит и кричит: «У вас все на месте? Посчитайтесь, может, кого нет?»
Ехали мы в товарных вагонах, с двух сторон - нары в два этажа, посредине - печка. Стояли котелки какие-то, кастрюли. Варили крупу, которую нам Семейкин приносил. На стоянках бегали на базар, покупали там соленые огурцы, капусту, вареную картошку, еще теплую. В смысле удобств для детей стояли ведра, а для взрослых не было ничего. Эшелон часто останавливался, так мы все успевали. Загонят в тупик, мы и помыться успевали.
Ехали трудно. Вагоны были битком набиты. Духота, теснота. Проветривали без конца, сквозняк был сильный. Но мы не ругались, друг дружке помогали. Помню, одна женщина заболела, так мы за детьми ее ухаживали. Самых маленьких детей я не видела, ехали те, кому было лет пять и старше.
4.
Анатолий Плюшков
родился в 1922 году, в Калининградской области с 1947 года
Все мы, партийные работники из Ленинграда, ехали в одном поезде. Большинство партийцев, направленных в область, были холостыми, в том числе и я. <…> Настроение у всех было приподнятое. В памяти у меня остались две фразы, сказанные моими попутчиками, которые наиболее наглядно показывают ход наших мыслей. Одна девушка, не помню ее имени, также посланная в Калининградскую область по партийным делам, сказала: «Меня не оставляет ощущение, что мы едем в прошлое». Действительно, большинство из нас, переживших войну, чувствовали себя носителями передовой советской культуры и образа жизни. Европа представлялась нам отсталым и враждебным регионом капитализма. Перспектива привнести советскую культуру в Восточную Пруссию была очень привлекательной. Вместе с тем мы почти ничего не знали о месте нашей будущей работы. Ехавший с нами молодой офицер отметил: «Русский солдат, прибыв в Европу, не заметил, что он не дома». Новоприобретенную калининградскую землю мы рассматривали не как нечто чужое, а как территорию, которую необходимо было освоить. Мы были полны оптимизма, и никакая задача не казалась неразрешимой.
5.
Александр Мелнгалв
родился в 1930 году, в Калининградской области с 1947 года
Мы приехали в Кенигсберг в пасмурный, слякотный, хмурый, дождливый день. Это было 17 января 1947 года. Разгружались у двух деревянных бараков. Там и был «зал ожидания». В барак набилась огромная масса народу. Нам удалось «захватить» скамейку. Люди в бараке постоянно двигались. Мы просидели там двое или трое суток. И самое страшное - море клопов. Они падали прямо с потолка! До сих пор помню, как они кусались.
<…>
Через какое-то время я вышел на улицу. Справа и слева - болото, а впереди - развалины. <…> Смотрю с моста в сторону Калининграда: ни дымочка, ни машины, ни человека, одни развалины! Такая пустота! И так тоскливо стало на душе.
Я вернулся и говорю маме: «Давай, пока не поздно, обратно», мать говорит: «Мы же получили деньги, нас вызвали», - успокоила меня кое-как. А город был страшный: серый, горелый, разбитый.
На воскресниках очищали участки от завалов. Такие воскресники проводились примерно раз в месяц. Мы даже сочинили наш курсовой гимн:
«По городу пустим мы первый трамвай,
Руины в дворцы превратим мы,
Да здравствует Калининградский край
И Сталин родной и любимый!»
Кстати, нам не разрешили публично петь этот гимн, пока мы не вставили строчку про Сталина.
Валентина Корабельникова
родилась в 1935 году, в Калининградской области с 1946 года
Сам переезд я помню очень смутно, ничего особенного не произошло, а вот на вокзале мне запомнился случай. Торжественной нашу встречу никак не назовешь: меня оставили сидеть на единственном чемодане (тогда все везли один-два чемодана, в основном самое необходимое), подошел человек: «Девочка, ты сидишь на моем чемодане. Встань, я заберу его», - я встала, он взял чемодан и ушел. Вот так вся семья лишилась всех вещей.
…Я увидела немцев, живых немцев… Понимаете, была война, нам говорили, что немцы очень плохие, вообще они «нелюди». <…> Это был шок - они оказались обычными людьми, такими же, как мы.
6.
Манефа Шевченко
родилась в 1917 году, в Калининградской области с 1945 года
Когда я прилетела, меня Саша встретил на машине. Мы так долго ехали, что я спросила: «Господи, когда же мы в город-то приедем?» - тогда он повернулся и сказал: «Мы уже десять минут по городу едем». Батюшки мои! Города не было! Одни развалины. Только кое-где вились дымки, это были немцы. Они жили в этих развалинах. «Как тут можно жить?» - подумала я.
<…> По утрам к домам приходили немецкие ребятишки, приносили дрова, продавали их, обменивали на продукты. А я же как-никак учитель, мне интересно было с ними пообщаться. Я стала расспрашивать их о жизни. Конечно, общались мы с трудом. Я немного по-немецки, а они - по-русски. Но понимали друг друга. Вот что они мне рассказали. Они воспитывались во вражде к Советскому Союзу. На всех картах учебников наша страна была маленькой и окрашена в черный цвет. Ребятам говорили, что живут там очень плохие люди и что они хотят напасть на Германию. Но пока они не напали, лучше немцам напасть. Меня это очень возмутило, и я стала рассказывать правду о Советском Союзе. Немецкие ребятишки сказали, что они уже знают, что русские - хорошие.
<…> Меня вызвал гороно (городской отдел народного образования. - Прим. «Медузы») и предложил принять школу № 17… я пришла, а от школы одни развалины. Я пошла опять в гороно, говорю, что же вы мне предлагаете брать школу, а здания нет? Тогда мне предложили выбрать любое здание, которое больше подходит под школу. Я пошла, выбрала. Там жили немцы. Я им сказала, что здесь будет школа, а им предоставляют хорошее общежитие, что там будет лучше. В общем, пришли к немцам из домоуправления и сказали выселиться в течение 24 часов.
<…> Когда в 1947 году я пошла работать в школу, мне до нее было очень плохо добираться, ведь трамвайные пути не работали. Тогда мне и мужу дали ордер на любой дом в районе школы. Мы с Сашей очень долго выбирали, и нам наконец пришелся по вкусу домик. Там жили четыре немца. Представители домоуправления предложили им выселиться в течение 24 часов. Причем, заметьте, брать с собой вещи им не разрешили. Вернее, разрешили брать узелок весом не более двух килограмм. И только в некоторых случаях, если, допустим, многодетная семья, разрешали брать груз до семи килограмм.
7.
Эмма Климова
родилась в 1934 году, в Калининградской области с 1946 года
Трудно передать словами, насколько нас поразила ванна. Мы понятия не имели, что это такое. Мама решила, что раз она стоит на кухне, значит, служит для хозяйственных целей. Поэтому мы клали в нее свои вещи, в том числе и кухонный инвентарь. <…> Вспоминаю, как мы удивились, впервые в жизни увидев раковину. Никто даже понятия не имел, что это такое и для чего нужно. Она поразила нас даже больше, чем ванна. Раковина была очень интересной формы: шла полукругом и примыкала к стене. Отец был самодуром, поэтому даже знать не хотел, как ею пользоваться. Долгое время мы выносили воду из дома, как и помои. Раковина же служила нам для других целей, мы сидели на ней. Позже мы, конечно, поняли ее предназначение, но по-прежнему не пользовались.
8.
Зоя Годяева
родилась в 1924 году, в Калининградской области с 1946 года
Нравилось то, что на новом месте можно было одеться. Трофеи всякие были. Из немецких матрасов мы шили себе платья. Пальто перешивали из трофейных немецких. В этой одежде и на танцы ходили, весело было нам.
<…> Здесь вода была жесткой и невкусной по сравнению со смоленской. Очень трудно было помыть голову. Как-то раз мы обнаружили на складе бочки с веществом, похожим на соду. С мылом тогда было плохо, и мы решили использовать находку. Скоро из головы стали волосы вылазить. Немки, когда узнали, что мы используем это вещество для мытья головы, пришли в ужас и сказали нам, что этого делать нельзя: это каустическая сода. А до войны мы с таким веществом у себя не сталкивались.
9.
Людмила Богатырева
родилась в 1931 году, в Калининградской области с 1946 года
Как только приехали, мы, как и многие, посадили огород. Земля давалась по заявкам, бери сколько обработать сможешь. В 1946 году давали хлеб. Не помню точно, сколько килограмм каждому, но довольно прилично. Через месяц или два у многих он уже кончился - варили из него самогон, играли свадьбы, гуляли. Думали, что постоянно будут так давать хлеб. Когда хлеб и самогон кончились, начались разводы. В колхозе им. Калинина, где за скотиной ухаживали солдаты - там располагалась часть, - в том же 1946 году не заготовили сено на зиму. Может, думали, что и сено привезут. Не привезли. К Новому году лошади и коровы начали дохнуть от голода.
Агния Бусель
родилась в 1928 году, в Калининградской области с 1946 года
В первый год пребывания на новой земле картошка у нас не уродилась. Хотя у немцев это была плодородная земля. Сами виноваты. Запустили плуги глубиной на 25 сантиметров и тем самым нарушили структуру земли. У немцев большой слой перегноя был у самой поверхности. Испортя землю, мы добились того, что на отдельных участках даже трава не росла. Кроме того, мы же уничтожили всю дренажную систему. Помню, как ходили по полю и выбирали трубочки, а потом бросали в колодцы. А колодцы, куда стекали все ручейки, - засыпали.
10.
Екатерина Моргунова
родилась в 1926 году, в Калининградской области с 1946 года
Нам говорили: «Под ноги смотрите, чтобы не взорваться», - очень много снарядов было. Мужики наши научились разминировать, а гильзы сдавали в пункт за деньги. Как гулять идешь - все время под ноги смотришь. В лес даже боялись ходить: часто взрывались. Детей много взрывалось, калек сколько. Из-за этого многие уехали. И дома были заминированы. К примеру, увидит кто - на стене часы висят, станет их заводить или разбирать, а они взрываются. Как косить надо, сначала граблями по траве пройдешь, чтобы не было никакого снаряда, проверишь, а потом снова косишь. А бывало, косят и взрываются.
Много самолетов находили разбитых наших, а там летчики, трупы. И солдат находили. Вот в туалет пойдешь, а там солдат. Вытащишь его, похоронишь. Документы, если есть, сдашь потом. Мы доярками были, ходили коров доить, два километра от поселка. Там дом стоит большой. Пошли туда первый раз на чердак. Хлопец там лежит убитый. Наш солдат. И документы, как были разложены, так и лежат. Это еще с войны лежали, никто их не убирал. Они уже разложившиеся были.
Алевтина Целовальникова
родилась в 1929 году, в Калининградской области с 1947 года
Великолепен был зоопарк. Он практически не пострадал от военных действий. Весь утопал в цветах. Сплошные розы. Густые деревья, повсюду росли плакучие ивы. Мы очень любили там гулять. Животных было мало. Помню, как усиленно спасали бегемота, который остался еще с довоенных времен. Говорили, что по личному распоряжению Сталина за ним был обеспечен большой уход. Бегемот был очень старый. Я видела возле его клетки кучу использованного пенициллина. Это было импортное дорогостоящее лекарство, его не хватало для солдат. А бегемоту кололи в больших количествах. Очень долгое время бегемот был жив.
Из памятников запомнился, пожалуй, только один - Шиллеру. Тогда он стоял с простреленным горлом, снаряд попал. Тогда шутили: в Калининграде если кто не пьет, так это Шиллер - у него все из горла выливается.
11.
Антонина Николаева
родилась в 1922 году, в Калининградской области с 1946 года
Мой муж работал начальником стройконторы, был техником-строителем по специальности. Он взялся за восстановление домов на хуторе, но не смог закончить начатую работу. В подвале одного дома он с другом нашел вино, которое было отравлено немцами. Муж умер. Я осталась одна с маленьким ребенком. Потеря ужаснейшая. Сразу же была мысль: вернуться на родину. Но меня стали отговаривать. Начальство: уедешь - всю скотину заберем, останешься ни с чем. Друзья: куда ты теперь поедешь, везде разруха. Пришлось смириться.
Немцы - жители нашей деревни - пухли с голоду. Однажды пошли в соседний хутор. В одном из домов обнаружили умирающую немку - мать с дочерью. Маленькая девочка жестами объяснила, что ее мать умирает. Потом она принесла фотографии и показывала, объясняя жестами, кто изображен на фотографиях, а после этого показала могилу своей сестренки в саду. Мы накормили девочку и взяли с собой. Мать ее схоронили.
12.
Софья Блоха
родилась в 1912 году, в Калининградской области с 1946 года
Немцы были недовольны своим положением (как и любой другой на их месте) и по-разному проявляли свои настроения. Иногда эти настроения выливались в ужасные формы протеста - самосожжения, повешения…
<…> Немцы часто заучивали русские выражения, не понимая их смысла. Это приводило к забавным случаям, когда на приветствие «Гутен морген» немец отвечал: «Здравствуйте, я ваша тетя», с сильным акцентом.
Екатерина Панова
родилась в 1926 году, в Калининградской области с 1947 года
Каждый день с немецким мальчиком мы ездили за молоком в нынешний поселок Космодемьянский. Мальчика звали Гюде. Когда он мне представлялся, я из-за своей необразованности не поняла его имени и всю дорогу называла его Юде. Он очень обижался, отворачивался, а я, пытаясь объяснить ему что-то в очередной раз, повторяла - Юде, Юде. Потом он объяснил мне, что называть немца Юде (Jude по-немецки «еврей») оскорбительно.
<…> Очень часто нам подкидывали детей. Один раз мы нашли ребенка в пеленках с бумажкой, на которой было написано его имя. Ребенок даже не плакал и вскоре умер. Находили детей в кустах рядом с Домом ребенка, искали их по развалинам. Был случай, когда мы взяли ребенка, подкинутого в кусты, его звали Веня. Спустя некоторое время к нам пришла работать репатриированная из лагеря русская женщина. Она работала нянечкой - и как только приближалась к этому ребенку, он начинал плакать. Никто не мог понять, в чем дело, но позже мы выяснили, что это его мать.
13.
Вера Амитонова
родилась в 1931 году, в Калининградской области с 1946 года
Однажды шел с папой врач-еврей, который хорошо говорил по-немецки. Сидит на скамейке старушка, рядом с ней мальчик лет десяти. Она и говорит мальчику: «Вот запомни, это один из них убил твоего отца». Тогда врач говорит ей: «Я еврей из Киева. Нас было пятнадцать родственников, остался я один».
Окончание