ЯПЦ
Идеальные православные
Почему японцы принимают нашу веру? Во-первых, это красиво...
Отец Иаков молится как-то не по-русски. «Сю аварэмэйо!» - это у него вместо «Господи, помилуй!». А поклоны он кладет как самураи в фильмах Едзи Ямады: сначала складывает под себя ноги, руки на бедрах, колени в стороны. А потом порывистым движением стелет туловище параллельно земле, как его предки когда-то склонялись перед своими сёгунами. ©
~~~~~~~~~~~
James Whitlow Delano для «РР»
В России мало кто знает, что в Японии есть маленькая, но настоящая православная церковь. Еще меньше народу в курсе, что японской она названа не по географическому признаку, а по национальному. И уж совсем новость, что ее апостолами были бывшие самураи, нашедшие в новой вере продолжение своих традиций. Корреспондент «РР» решил исследовать японскую веру, чтобы лучше понять свою.
Хоккайдо - это такая маленькая японская Сибирь. Здесь самая низкая плотность населения на квадрат земли и самое высокое содержание снега на куб воздуха. Здесь по рельсам бегают допотопные ночные поезда, таких даже в России не встретишь. А люди на Хоккайдо настолько суровы, что вообще не убирают снег с тротуаров и давно между собой условились, что разворот через две сплошные - не нарушение, что бы там ни написали в ПДД зануды с острова Хонсю.
Самый северный остров Японии начал массово заселяться всего полтора века назад, и за это время здесь осело множество неформатного народу. Как выразился один местный русский, люди без джойстика в крови. Как выразился один местный американец, flexiblepeople.
- Я из потомственной православной семьи, - закончив молитву, говорит отец Иаков (Синорага), настоятель храма Преображения Господня в городе Саппоро. - Мой прадед принял крещение от первого православного японца, Павла Савабе. Но в церковь я стал ходить только когда женился. Потом закончил семинарию в Токио, долго служил дьяконом, а три года назад стал священником.
Отец Иаков - сама доброжелательность, улыбается от уха до уха, но разговор у нас почему-то так и не склеился. Чуть позже прихожане мне проболтаются, что накануне вечером у батюшки умерла жена. Свои чувства японцы привыкли прятать глубоко-глубоко. Веру - еще глубже.
Православные японцы любят сравнивать положение в своей стране с ложкой соли в горшке риса - сегодня во всей Японии лишь 30 тысяч человек называют себя сей-кё, то есть православными
Ложка соли
История зарождения в Японии православия напоминает сюжет фильма «Последний самурай» с Томом Крузом. Действие происходит на фоне тех же исторических событий: вторая половина XIXвека, революция Мэйдзи, завершение трехсотлетнего правления феодалов и восстановление императорской власти. Только вместо американского военного советника Натана Олгрена в японский порт Хакодате приезжает молодой русский монах Николай Касаткин. И его задача не обучать императорскую армию современному военному искусству, а проповедовать Евангелие - иными словами, заниматься противозаконной деятельностью, за которую в те времена полагалась смертная казнь. Как и персонаж Тома Круза, будущий святой Николай Японский проникается уважением к аборигенам и, прежде чем учить их евангельской истине, восемь лет сам учится их языку, традициям и культуре.
- Традиции рушатся, в умах смятение, люди не знают, во что теперь верить: ту эпоху в японской истории можно сравнить с петровской реформой в России, - рассказывает мне генеральный консул России в Саппоро Василий Саплин. Мы сидим с ним в японском ресторанчике и поглощаем постный ужин. Поститься в Японии очень удобно: мясо нельзя, молоко нельзя, рыбу нельзя, зато можно морских гадов, которые здесь в изобилии.
- Но у христианства в тогдашнем японском обществе была отвратительная репутация, - продолжает Саплин. - Первые проповедники появились в Японии еще в XVI веке, это были португальские католики. Поначалу они добились больших успехов, но потом полезли в политику, стали плести интриги. В результате португальцы были жестоко изгнаны, страна закрылась от внешнего мира на три столетия, а слово «христианин» в японском языке надолго стало синонимом слов «злодей», «грабитель», «колдун». Николаю Японскому удалось невозможное: уже через пятнадцать лет его тихой проповеди он стал одним из самых уважаемых в Японии людей.
Отец Иоанн (Оно) - прямой потомок одного из первых японцев, принявших православие
Собственно, тот самый Павел Савабе, который стал первым православным японцем, пришел в дом к отцу Николаю, чтобы его убить. Самурай клана Тоса, жрец старой синтоистской кумирни в Хакодате, виртуозный фехтовальщик, Такума Савабе был членом тайного общества, поставившего своей целью изгнать из Японии всех иностранцев.
-Твоя вера злая, вы варвары, приезжаете высматривать нашу страну! - заявил Савабе Такума злодею, грабителю, колдуну.
- А разве не нужно сначала узнать, о чем говоришь, а после решать, вредно оно или нет? - вопросом на вопрос ответил японскому самураю русский монах.
Савабе Такума решил выслушать последнее слово своего врага, а дальше события развивались так. Через четыре года он принял крещение. Сразу же после этого его жена сошла с ума и в припадке безумия сожгла собственный дом. Затем самого Павла заключили в тюрьму и казнили бы, если бы не подоспевшие реформы, смягчившие антихристианское законодательство. Но испытания лишь укрепили бывшего самурая, и еще через три года он стал священником. К тому времени счет православным японцам шел уже на сотни. И большинство из них принадлежали к военному сословию.
- Действительно, на первых порах православное христианство в Японии было религией самураев, - говорит епископ Сендайский Серафим. Еще 20 лет назад он был фоторепортером. Однажды поехал по работе в дальнюю северную провинцию, и там ему на глаза попался маленький православный храм. Так и влип.
- Но почему именно самураев?! Ведь кому как не поборникам традиций ненавидеть все новое?
- На то есть несколько причин. Во-первых, самураи, как высшее сословие, были наиболее образованными людьми, способными воспринимать что-то новое. Во-вторых, с наступлением эпохи Мэйдзи они оказались выброшенными на обочину жизни и в конце концов пришли к выводу, что, если хочешь изменить реальность вокруг себя, надо сначала изменить что-то в самом себе. Ну и наконец, надо понимать, что такое был север Японии в то время. Сюда под натиском императорской власти отступили все люди старой эпохи - как русские староверы в леса Сибири или казаки за Дон. Здесь они потерпели окончательное поражение и разъехались по своим родным землям, разнося по всей стране новую веру. Но ключевую роль, конечно, сыграла сама личность святителя Николая Японского.
Отец Николай Дмитриев - единственный русский священник в Японской православной церкви
Русские путешественники того времени не раз отмечали, что имя «Николай» в Японии стало почти нарицательным. И православный храм назывался «Николай», и место миссии - «Николай», даже само православие именовалось «Николай». Уважения к святителю Николаю не убавила даже русско-японская война. На вопрос верующих, должны ли они воевать против своих православных братьев, он с редким тактом и смелостью заявил: «Я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. И именно поэтому я буду счастлив видеть, что и вы исполняете долг в отношении своей страны. Кому придется идти в сражение, не щадя своей жизни, сражайтесь, но не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотчичам...»
Сами православные японцы любят сравнивать свое положение в своей стране с ложкой соли в горшке риса. Сегодня на всю Японию лишь 30 тысяч человек называют себя сей-ке, то есть православными, из них 10 тысяч регулярно посещают церковь. Это в три раза меньше, чем сто лет назад, когда на похоронах святителя Николая сам японский император возложил свой венок.
- А если бы не было потом революции, еще одной войны, курильского конфликта, могло бы сегодня православие быть одной из главных религий Японии? - спрашиваю генконсула.
- Скорее, наоборот, именно эти испытания и помогли ему выжить, - отвечает за него его супруга Татьяна. - Если бы не они, Японская православная церковь сегодня, скорее всего, была бы похожа на протестантскую и католическую, которые здесь фактически выродились в благотворительные общества с минимальным религиозным содержанием.
Интересный дедок
Мой разговор с епископом Серафимом о самураях происходил 11 марта по дороге в порт Исиномаки, который год назад был наполовину разрушен цунами. Теперь, в годовщину той трагедии епископ ехал в местный храм служить литургию и панихиду по погибшим. Дорожное полотно радовало русскими ухабами - последствиями землетрясения, которые, впрочем, за год вполне можно было устранить.
«Интересный дедок» - так охарактеризовал местного священника, отца Василия (Тагучи) Тимур Новоселов, человек-легенда, рассказать которую не хватит этого репортажа. В Восточно-Японской епархии все о нем слышали, но мало кто его видел. В 90-е Тимур жил на Сахалине и прошел суровую школу рыбного бизнеса. Теперь он занимается поставками в Россию яхт и снегоходов, живет в Саппоро, там мы с ним и встретились. Тимур очень большой, очень хмурый, очень добрый и очень сильный. Руки у него, как у ангела крылья, никогда не касаются туловища. И еще это человек, который может решить абсолютно любую проблему.
За год после цунами город Исиномаки почти не изменился. На протяжении полукилометра от берега моря одна лишь грязная и голая земля, пейзаж бодрят лишь яркое весеннее солнце и улыбающиеся японцы
Сразу после прошлогоднего землетрясения, когда продукты выдавали чуть ли не по карточкам, он каким-то чудом закупил целый автобус гуманитарного груза и, преодолев все кордоны, проехал по пострадавшему побережью, просто раздавая продукты направо и налево. С тех пор для всего японского духовенства Тимур стал живым символом настоящего русского, большого и теплого.
Заезжал Новоселов и в Исиномаки. Имя «интересного дедушки» в тот момент не сходило с информационных лент: отец Василий Тагучи не выходит на связь... отца Василия Тагучи нет ни в одном из пунктов временного размещения... отец Василий Тагучи пропал без вести... отец Василий Тагучи: «Я пропал без вести? Да я все это время вообще из дома не выходил!»
- Когда я был молодой, я частенько ездил в Токио к своему другу-семинаристу, мы там вместе выпивали, - вспоминает свою дорогу к храму отец Василий. - Сердце у меня тогда было темное, а жизнь непростая, даже не хочу о ней рассказывать. И я у этого своего друга все допытывался: что это у тебя за вера, почему ты счастливый такой? А он отвечал: отстань, вон иди в клуб для молодых прихожан, тебе там все объяснят. Я прихожу, а там одни старички сидят, священники. Ты, говорят, крещеный? Нет? Ну, так крестись. А в Японии просто так не крестят, нужно целый год на курсы ходить. Я из упрямства все это выдержал, покрестился, но легче на душе не стало. Дай, думаю, пойду в семинарию, может, там полегчает. А когда семинарию закончил, мне старички говорят: нам тут священников не хватает, поезжай служить в Мариоко, там храм пустой. И как только я начал сам служить, тут же темнота с сердца спала.
Тут есть небольшая трудность перевода. «Темное сердце» по-японски - это не «злое», а, скорее, «уставшее», «измучившееся».
- А цунами? Да что цунами! Мы, слава Богу, живем далеко от берега, здесь разрушений уже не было. Вода до храма добралась и остановилась перед самым алтарем. Полдня помахали тряпочкой - вот и все устранение последствий.
Насчет воды, остановившейся перед алтарем, - это отец Василий просто констатирует факт. Никаких рассуждений о явленном чуде после этого не следует. Православные японцы вообще равнодушны к наглядной мистике. Для них вера - это вера, а цунами - это просто цунами.
Интересная бабушка
Исиномаки сегодня окружают высокие сопки, возведенные из собранных за год обломков того, что когда-то было городом. На протяжении полукилометра от берега одна лишь грязная и голая земля. Потом начинают попадаться остатки домов, а затем идет обычная жилая застройка с небольшими пустырями, оставшимися после точечных разрушений. Пейзаж бодрят лишь яркое весеннее солнце и улыбающиеся люди, год назад лишившиеся крова, имущества, а многие - и родственников.
В японских храмах, как и в русских, главный человек - женщина
Японцы вообще в трагических ситуациях почему-то любят улыбаться. Вот и сейчас они ходят по пустой и корявой поверхности земли, отыскивают свои фундаменты, оставляют цветы в бутылках и фотографируют друг друга, люто улыбаясь в объектив.
В Исиномаки большой религиозный день. Каждая религия по-своему поминает жертв трагедии. В синтоистских кумирнях поклоняются духам предков, в буддийских храмах молятся о погибших, в христианских церквях совершают панихиды. Атеисты же между собой сговорились, что ровно в 14 часов просто встанут как вкопанные и целую минуту будут стоять, склонив голову.
- Граждане, подходим сюда, подходим сюда! - даже без перевода мне понятно, что вещает японская бабушка за столиком у входа в православный храм. Японцы всюду любят приходить заранее, поэтому за час до службы у входа толпится народ: женщины с портретами погибших и мужчины с православными крестиками на лацканах - точно так же в Японии носят свою корпоративную символику пожизненные служащие крупных компаний.
К бабушкиному столику подходят люди и пишут маркером на чем-то белом какие-то иероглифы. Что-то белое - это вовсе не бумага для поминальных записок, а небольшие целлофановые пакеты. А иероглифы - не имена поминаемых, а собственные фамилии. В пакеты прихожане кладут свою обувь и складывают ее перед входом, а подписывают, чтобы потом не перепутать, где чья. В храм здесь положено входить разутыми.
Эта старинная японская традиция страшно неудобна для людей со шнурками, потому что если ты, к примеру, захотел в туалет, тебе придется выйти, найти свой пакетик, обуться, пройти пять метров до туалета, там снова разуться, потом проделать эту процедуру в обратном порядке и желательно при этом не потерять пакетик, потому что бабушка уже в храме и пакетиков у нее больше нет.
По японской традиции в православный храм заходят, как в мечеть - разувшись
Тема бабушек в японской церкви вообще раскрывается очень своеобразно. В здешних храмах они, как и у нас, играют роль распорядителей внутренних дел, вот только к свечам и записочкам абсолютно равнодушны. К свечам и записочкам равнодушны вообще все православные японцы. Свечи цвета аскорбинки тут продаются, но особой популярностью не пользуются, записок же и вовсе никто не пишет. Объясняется это явление духовно-финансовыми причинами. В российских храмах свеча - это не только ритуал, но и пожертвование. Японцы же просто отстегивают ежемесячно из своей зарплаты определенную сумму на содержание прихода, и поэтому не видят никакой надобности создавать в храме пожароопасную обстановку. А для чего просить кого-то молиться вместо тебя, они и вовсе не понимают: а ты сам тогда зачем в храм пришел?!
Но забот от этого у бабушки Софьи меньше не становится. Благодаря ей ты просто так в храм Исиномаки не войдешь. Ты должен встать на пороге, подождать, когда она тебя поманит, последовать за ней и расположиться именно в том месте, где она велит. Таким образом, вместо того чтобы расставлять свечи на канунном столе, бабушка Софья расставляет людей по храму. Но и лицо, и повадки у нее при этом точно такие же, как у ее русских коллег: ревностные, охранительные и даже слегка агрессивные.
-Арируйа, арируйа, арируйа, Камия коэйва Наннзини кису!
В японском нет буквы «л», но переведенные еще святителем Николаем молитвы - не единственное, чем отличаются богослужения в Японии от богослужений в России. Главное отличие в том, что здесь все без исключения поют. У каждого прихожанина в руках листок с нотами и текстом, и даже если у тебя совсем нет слуха, ты просто лопочешь полушепотом себе под нос слова молитвы. Литургия в японском храме вообще больше похожа на репетицию хора. Японцы не понимают, как это так - молиться молча, их коллективный разум это возмущает. Какая же это совместная молитва, если все молчат?
Зато они очень любят молча исповедоваться. Вот к епископу Серафиму на исповедь выстроилась длинная-предлинная очередь, но уже через десять минут никакой очереди нет. Каждый японец просто падает на колени, подставляет голову под епитрахиль, выслушивает разрешительную молитву - и все, готов к причастию. Поначалу это коробит, но чем ближе узнаешь православных японцев, тем больше понимаешь, что их вера - это не про добро и зло, а вообще про другое.
Конкретные люди
«Желание зевать прекратится, если провести ладонью по лбу снизу вверх», - это совет из «Хагакурэ», трактата о бусидо, кодекса чести самурая. Вот уже неделю я регулярно проверяю этот способ. Действительно помогает.
- Я из потомственной православной семьи. - Когда я слышу эту увертюру, сразу хочется зевать. Потому что так начинается каждый второй рассказ японца о том, как он стал православным.
Мария Чиэко из Мориоко, Николай Фумихико из Сендая, отец Иоанн Оно из Токио, Анна Мори с дочерью Юлией Мацуи из Хакодате и еще столько же других моих собеседников - все как один православные христиане в четвертом, пятом, шестом поколении. Дальше возможны варианты: хожу в церковь с детства, вспомнил о вере предков только после свадьбы, только после похорон мамы, только после того, как вышел на пенсию. Все эти биографические повести, за редким исключением, скучны до ужаса.
86-летний Исидор (Накаи) крестился после Хиросимы и с тех пор не пропускал в своем храме ни одного богослужения
- Таких вот православных по наследству среди наших прихожан большинство, - рассказывает отец Николай (Дмитриев), единственный русский священник в Японии, настоятель Воскресенского храма в городе Хакодате. - Японцы вообще очень верны традициям рода. Если прадед всем сердцем принял какую-то веру, вероятность того, что потомки от нее отрекутся, близка к нулю. Эти люди не всегда могут объяснить суть догматов, но они очень усердны, они соблюдают все традиции, они веруют без всяких шуток. Однажды во время Великого поста смотрю: весь приход у меня стремительно худеет. Провел собственное расследование - оказалось, что они уже месяц не едят даже подсолнечного масла. А все потому, что мы в церковном календаре по ошибке употребили иероглиф «абура», который обозначает любое масло, независимо от его происхождения. А раз написано - значит, так надо. Японцы вообще люди конкретные, - произносит отец Николай фразу, которую мне потом придется слышать не раз.
- Вторая категория наших верующих - это те, кто пришел «от головы». Это, как правило, высокообразованные жители больших городов, которые учились в университете, каким-то образом вырулили на русскую музыку, живопись, литературу - и заинтересовались. Такие верующие более продвинутые, но не всегда столь же усердные. Ну и наконец, третья категория - те, кто пришел в православие случайно. Просто шел по улице, смотрит - храм, зашел, а там литургия, люди совсем с другими лицами, красота неимоверная, причем действует она на все органы чувств, даже такие, которым названия не придумано.
На сегодняшний день именно эта страшная сила - красота - и пополняет церкви новыми верующими. Японское православие - это не про добро и зло. Это про красиво и некрасиво.
Вот в храм входит влюбленная парочка - прямо из аниме: оба с растрепанными прическами и округленными от восторга глазами. Еще больше глаза расширяются, когда они видят иероглиф: женщина, родившая Бога. Японцы любопытные, как тюлени, поэтому уже через минуту отец Николай рассказывает персонажам аниме, кто такая Богородица и как это так - родить и остаться после этого девственницей.
Старинный городок Хакодате - это что-то типа японского Суздаля, а церковь Вознесения Христова - местный аналог храма Покрова на Нерли. В год мимо проходят пять миллионов туристов, почти все сюда заруливают и говорят «Вау!». А потом разъезжаются по своим Осакам и Нагоям, но в голове у них уже засело, что есть на свете такое православие и оно красивое. Оказавшись потом в критической жизненной ситуации, кто-то вспоминает это ощущение и идет в местный православный храм. Таких душ одна на миллион, но для воспроизводства маленькой православной общины хватает и этого.
Распятие в храме города Сендая украшено бумажными журавликами, которые прислали в знак поддержки верующие с Сахалина
- К сожалению, большинство молодых людей сегодня легкомысленны, - ворчит 86-летний дедушка Исидор. - Даже мои дети не ходят в храм. Такая жизнь сегодня: работа, работа, работа. Все время съедает работа. Но когда выйдут на пенсию, обязательно придут.
Дедушка Исидор Накай очень нестандартный японский верующий. Когда в 44-м его забрали на фронт, он на всякий случай прихватил с собой много разных святынь, в том числе и Евангелие: вдруг поможет. Но верил он тогда лишь в Великую Японию. Даже стишок написал:
«Жизнь моя и смерть моя.
И то и другое готов принять с чистым сердцем.
Потому что это приказ императора».
Но однажды в его части устроили проверку. Злой офицер обыскал рядового Накая с головы до ног. Нашел у него запрещенное Евангелие и разрешенную патриотическую литературу. Литературу почему-то изъял, а Евангелие почему-то оставил. Накай был так поражен, что решил его прочитать. А после Хиросимы сразу крестился.
- Те времена остались самыми яркими в моей жизни. Тогда было трудно, голод, безработица, зато много молодых людей ходили в церковь, - продолжает бухтеть дедушка Исидор. - А теперь у всех все есть и никому ничего не надо. Зачем рождается человек? Чтобы получить образование, жениться, сделать карьеру, а потом умереть? Глупо. Глупо и некрасиво.
Благочестивый материализм
Еще Николай Японский в своих письмах не раз отмечал, что как средство исправления нравов православие японцам вовсе не нужно. С нравами у них и так все в порядке: рядовой японец по части выполнения последних шести моисеевых заповедей даст фору любому христианскому монастырю - ну, разве что проиграет по части прелюбодеяния. Островное положение, регулярные землетрясения, требующие коллективных действий, и насаждаемая огнем и мечом феодальная мораль выдрессировали местных жителей на многие века вперед. А вот с первыми четырьмя заповедями - теми, что касаются взаимоотношений человека и Бога, - беда.
Епископ Сендайский Серафим (Цудзиэ) считает, что японская церковь - очень маленькая, но очень крепкая
- У рядового японца просто в голове не укладывается, что такое грех, тем более первородный, - рассказывает Василий Молодяков, профессор Университета Такусеку, очень жизнерадостный человек, который не огорчается, даже если журналист опоздал на встречу на сорок минут. - Неуспех христианства в Японии во многом связан с тем, что эта религия претендует на исключительность. Сама мысль о том, что ты будешь гореть в аду только потому, что выбрал не ту религию, для японца непонятна и оскорбительна. Здесь религия - это лишь свод обычаев и правил жизни, некий путь, по которому ты готов идти. У тебя один путь, у другого другой. Эти пути можно даже совмещать. Согласно соцопросам, 85% населения Японии относят себя к синтоистам и 80% - к буддистам. В любой другой стране мира это был бы нонсенс, но только не здесь.
Исторически японское религиозное сознание - это причудливая смесь синтоизма, буддизма и конфуцианства плюс гомеопатическая доза христианства. Но фактически всякая религия уже давно имеет здесь исключительно прикладное значение.
- Японцы сами про себя говорят, что рождаются по-синтоистски, женятся по-христиански, а умирают по-буддийски, - продолжает профессор Молодяков. - То есть для каждого события просто выбирают самый красивый обряд. В этом, кстати, причина того, что из всех христианских конфессий наиболее популярен протестантизм: они просто женят всех, не требуя предварительного крещения. А вот православие в Японии старается быть настоящим. Но чем настойчивее христианство отказывается играть в прикладную духовность, тем меньше у него в Японии шансов. По крайней мере в обозримом будущем.
Религиозный ландшафт современной Японии больше всего напоминает Древний Рим. Полная толерантность: молись, кому хочешь, главное - не забывай, что ты японец, и не выпадай из социума. Доминирование синтоизма обеспечивается не принудительными мерами, а тактикой беспредельных уступок. От этой религии просто невозможно отречься, потому что ее невозможно принять: по умолчанию считается, что любой японец - синтоист по самому факту рождения и, что бы он ни делал в своей жизни, ему заранее все прощается.
Но на практике современный японец вообще равнодушен к религии. Языческий культ синто давно выродился в аттракцион «брось монетку - загадай желание». При этом само синтоистское мировосприятие по-прежнему насквозь пронизывает японский менталитет. Если сказать японцу: «О вкусах не спорят», - он энергично закивает головой. Но для него это означает совсем не то, что для европейца. Конечно, о вкусах не спорят! Правильный вкус - он ведь для всех один, чего тут спорить? Если же кто-то считает иначе, то он просто дурак и спорить с ним бесполезно.
В сущности, это и есть преломление синто в современном японском сознании. Красота в нем имеет прежде всего нравственную силу. И, конечно, это фундаментальное свойство японского разума не могло не сказаться на том, как здесь было воспринято православие. Для японцев наша вера - это не столько право-, сколько красивославие.
Достоевский наоборот
В японских ресторанах очень быстро понимаешь, что настоящая рыба должна быть только сырой. Она здесь маниакально свежая и вкусная. Ты ее ешь, а она с тобой разговаривает.
- Саби, ваби, сибуй, югэн, - говорит мне японская рыба.
- В смысле?
- Это четыре меры красоты у японцев. Саби - это архаичность. Красота по-японски должна не нести на себе печать времени. Ваби - функциональность. Красиво лишь то, что применимо на практике. Сибуй - это простота и скромность. Роскошь и чрезмерность - первый признак пошлости. А югэн - тайна. Когда все ясно, чем тут восхищаться?
- Это ты к чему? - спрашиваю я свежую рыбу.
- Это я к тому, что православие всем этим нормам соответствует. А дальше думай сам, - говорит рыба и ныряет в мой пищевод.
Воскресенский собор в Хакодате - это примерно то же самое, что храм Покрова на Нерли в России
- Японцы - люди конкретные, - дает еще одну подсказку отец Николай из Хакодате. - Они не могут, как мы, всю жизнь мучиться, метаться, думать, что же такое истина, и так и не найти ответа, потому что не очень-то и хочется его находить. Для них истина - не вербальное понятие, а элемент собственного опыта. Они подходят и спрашивают: «Что я должен делать?» Ему отвечаешь: «Верить, молиться, творить добрые дела». Он тут же идет и исполняет. Потому что если ты находишься в правильном состоянии духа - покажи конкретный результат, плод духовной жизни. Это очень по-японски.
- Японцы - идеальные производители, - добавляет профессор Молодяков. - Им туго даются новые идеи, но они могут взять чужую и довести ее до совершенства. Собственно, именно на этом они и вышли в лидеры мировой экономики.
- Ну что, теперь понял? - щекочет мне язык следующая рыба.
Теперь понял. Взять и довести до совершенства - чего ж тут непонятного?
ЯПЦ - это тот самый случай, когда в церкви все так, ребята. Никакой достоевщины и даже лесковщины. Никакого сращивания с государством. Прозрачная бухгалтерия и строгий статистический учет всех верующих. Неукоснительное исполнение всех стандартов духовной жизни. Регулярные богословские собрания в каждом приходе. Строгий пост и чистосердечная молитва. Культ благотворительности и добрых дел, без которых вера мертва. В общем, полный набор всего того, чем тычут в Русскую православную церковь со всех сторон - и либерально настроенные верующие, и консерваторы, и даже технократы из нового духовенства.
В годовщину цунами храм Иоанна Богослова в Исиномаки не смог вместить всех желающих
Но на выходе - закономерный результат: 10 тысяч человек на 127 миллионов. Потому что таково объективное свойство человечества. Ну, не любят люди, когда все так. Даже если эти люди - японцы.
- А вы не боитесь, что через 10-20 лет в японскую православную церковь просто некому будет ходить? - спрашиваю отца Иоанна (Оно), священника из «Николай-До», кафедрального храма в Токио.
- Да, есть такое опасение, - вздыхает отец Иоанн. - Мы очень волнуемся по этому поводу и напряженно думаем, как жить дальше.
На этой оптимистичной ноте предлагаю закончить.
Дмитрий Соколов-Митрич
«Русский репортёр», №12 (241), 27 марта 2012
Почему японцы принимают нашу веру? Во-первых, это красиво...
Отец Иаков молится как-то не по-русски. «Сю аварэмэйо!» - это у него вместо «Господи, помилуй!». А поклоны он кладет как самураи в фильмах Едзи Ямады: сначала складывает под себя ноги, руки на бедрах, колени в стороны. А потом порывистым движением стелет туловище параллельно земле, как его предки когда-то склонялись перед своими сёгунами. ©
~~~~~~~~~~~
James Whitlow Delano для «РР»
В России мало кто знает, что в Японии есть маленькая, но настоящая православная церковь. Еще меньше народу в курсе, что японской она названа не по географическому признаку, а по национальному. И уж совсем новость, что ее апостолами были бывшие самураи, нашедшие в новой вере продолжение своих традиций. Корреспондент «РР» решил исследовать японскую веру, чтобы лучше понять свою.
Хоккайдо - это такая маленькая японская Сибирь. Здесь самая низкая плотность населения на квадрат земли и самое высокое содержание снега на куб воздуха. Здесь по рельсам бегают допотопные ночные поезда, таких даже в России не встретишь. А люди на Хоккайдо настолько суровы, что вообще не убирают снег с тротуаров и давно между собой условились, что разворот через две сплошные - не нарушение, что бы там ни написали в ПДД зануды с острова Хонсю.
Самый северный остров Японии начал массово заселяться всего полтора века назад, и за это время здесь осело множество неформатного народу. Как выразился один местный русский, люди без джойстика в крови. Как выразился один местный американец, flexiblepeople.
- Я из потомственной православной семьи, - закончив молитву, говорит отец Иаков (Синорага), настоятель храма Преображения Господня в городе Саппоро. - Мой прадед принял крещение от первого православного японца, Павла Савабе. Но в церковь я стал ходить только когда женился. Потом закончил семинарию в Токио, долго служил дьяконом, а три года назад стал священником.
Отец Иаков - сама доброжелательность, улыбается от уха до уха, но разговор у нас почему-то так и не склеился. Чуть позже прихожане мне проболтаются, что накануне вечером у батюшки умерла жена. Свои чувства японцы привыкли прятать глубоко-глубоко. Веру - еще глубже.
Православные японцы любят сравнивать положение в своей стране с ложкой соли в горшке риса - сегодня во всей Японии лишь 30 тысяч человек называют себя сей-кё, то есть православными
Ложка соли
История зарождения в Японии православия напоминает сюжет фильма «Последний самурай» с Томом Крузом. Действие происходит на фоне тех же исторических событий: вторая половина XIXвека, революция Мэйдзи, завершение трехсотлетнего правления феодалов и восстановление императорской власти. Только вместо американского военного советника Натана Олгрена в японский порт Хакодате приезжает молодой русский монах Николай Касаткин. И его задача не обучать императорскую армию современному военному искусству, а проповедовать Евангелие - иными словами, заниматься противозаконной деятельностью, за которую в те времена полагалась смертная казнь. Как и персонаж Тома Круза, будущий святой Николай Японский проникается уважением к аборигенам и, прежде чем учить их евангельской истине, восемь лет сам учится их языку, традициям и культуре.
- Традиции рушатся, в умах смятение, люди не знают, во что теперь верить: ту эпоху в японской истории можно сравнить с петровской реформой в России, - рассказывает мне генеральный консул России в Саппоро Василий Саплин. Мы сидим с ним в японском ресторанчике и поглощаем постный ужин. Поститься в Японии очень удобно: мясо нельзя, молоко нельзя, рыбу нельзя, зато можно морских гадов, которые здесь в изобилии.
- Но у христианства в тогдашнем японском обществе была отвратительная репутация, - продолжает Саплин. - Первые проповедники появились в Японии еще в XVI веке, это были португальские католики. Поначалу они добились больших успехов, но потом полезли в политику, стали плести интриги. В результате португальцы были жестоко изгнаны, страна закрылась от внешнего мира на три столетия, а слово «христианин» в японском языке надолго стало синонимом слов «злодей», «грабитель», «колдун». Николаю Японскому удалось невозможное: уже через пятнадцать лет его тихой проповеди он стал одним из самых уважаемых в Японии людей.
Отец Иоанн (Оно) - прямой потомок одного из первых японцев, принявших православие
Собственно, тот самый Павел Савабе, который стал первым православным японцем, пришел в дом к отцу Николаю, чтобы его убить. Самурай клана Тоса, жрец старой синтоистской кумирни в Хакодате, виртуозный фехтовальщик, Такума Савабе был членом тайного общества, поставившего своей целью изгнать из Японии всех иностранцев.
-Твоя вера злая, вы варвары, приезжаете высматривать нашу страну! - заявил Савабе Такума злодею, грабителю, колдуну.
- А разве не нужно сначала узнать, о чем говоришь, а после решать, вредно оно или нет? - вопросом на вопрос ответил японскому самураю русский монах.
Савабе Такума решил выслушать последнее слово своего врага, а дальше события развивались так. Через четыре года он принял крещение. Сразу же после этого его жена сошла с ума и в припадке безумия сожгла собственный дом. Затем самого Павла заключили в тюрьму и казнили бы, если бы не подоспевшие реформы, смягчившие антихристианское законодательство. Но испытания лишь укрепили бывшего самурая, и еще через три года он стал священником. К тому времени счет православным японцам шел уже на сотни. И большинство из них принадлежали к военному сословию.
- Действительно, на первых порах православное христианство в Японии было религией самураев, - говорит епископ Сендайский Серафим. Еще 20 лет назад он был фоторепортером. Однажды поехал по работе в дальнюю северную провинцию, и там ему на глаза попался маленький православный храм. Так и влип.
- Но почему именно самураев?! Ведь кому как не поборникам традиций ненавидеть все новое?
- На то есть несколько причин. Во-первых, самураи, как высшее сословие, были наиболее образованными людьми, способными воспринимать что-то новое. Во-вторых, с наступлением эпохи Мэйдзи они оказались выброшенными на обочину жизни и в конце концов пришли к выводу, что, если хочешь изменить реальность вокруг себя, надо сначала изменить что-то в самом себе. Ну и наконец, надо понимать, что такое был север Японии в то время. Сюда под натиском императорской власти отступили все люди старой эпохи - как русские староверы в леса Сибири или казаки за Дон. Здесь они потерпели окончательное поражение и разъехались по своим родным землям, разнося по всей стране новую веру. Но ключевую роль, конечно, сыграла сама личность святителя Николая Японского.
Отец Николай Дмитриев - единственный русский священник в Японской православной церкви
Русские путешественники того времени не раз отмечали, что имя «Николай» в Японии стало почти нарицательным. И православный храм назывался «Николай», и место миссии - «Николай», даже само православие именовалось «Николай». Уважения к святителю Николаю не убавила даже русско-японская война. На вопрос верующих, должны ли они воевать против своих православных братьев, он с редким тактом и смелостью заявил: «Я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. И именно поэтому я буду счастлив видеть, что и вы исполняете долг в отношении своей страны. Кому придется идти в сражение, не щадя своей жизни, сражайтесь, но не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотчичам...»
Сами православные японцы любят сравнивать свое положение в своей стране с ложкой соли в горшке риса. Сегодня на всю Японию лишь 30 тысяч человек называют себя сей-ке, то есть православными, из них 10 тысяч регулярно посещают церковь. Это в три раза меньше, чем сто лет назад, когда на похоронах святителя Николая сам японский император возложил свой венок.
- А если бы не было потом революции, еще одной войны, курильского конфликта, могло бы сегодня православие быть одной из главных религий Японии? - спрашиваю генконсула.
- Скорее, наоборот, именно эти испытания и помогли ему выжить, - отвечает за него его супруга Татьяна. - Если бы не они, Японская православная церковь сегодня, скорее всего, была бы похожа на протестантскую и католическую, которые здесь фактически выродились в благотворительные общества с минимальным религиозным содержанием.
Интересный дедок
Мой разговор с епископом Серафимом о самураях происходил 11 марта по дороге в порт Исиномаки, который год назад был наполовину разрушен цунами. Теперь, в годовщину той трагедии епископ ехал в местный храм служить литургию и панихиду по погибшим. Дорожное полотно радовало русскими ухабами - последствиями землетрясения, которые, впрочем, за год вполне можно было устранить.
«Интересный дедок» - так охарактеризовал местного священника, отца Василия (Тагучи) Тимур Новоселов, человек-легенда, рассказать которую не хватит этого репортажа. В Восточно-Японской епархии все о нем слышали, но мало кто его видел. В 90-е Тимур жил на Сахалине и прошел суровую школу рыбного бизнеса. Теперь он занимается поставками в Россию яхт и снегоходов, живет в Саппоро, там мы с ним и встретились. Тимур очень большой, очень хмурый, очень добрый и очень сильный. Руки у него, как у ангела крылья, никогда не касаются туловища. И еще это человек, который может решить абсолютно любую проблему.
За год после цунами город Исиномаки почти не изменился. На протяжении полукилометра от берега моря одна лишь грязная и голая земля, пейзаж бодрят лишь яркое весеннее солнце и улыбающиеся японцы
Сразу после прошлогоднего землетрясения, когда продукты выдавали чуть ли не по карточкам, он каким-то чудом закупил целый автобус гуманитарного груза и, преодолев все кордоны, проехал по пострадавшему побережью, просто раздавая продукты направо и налево. С тех пор для всего японского духовенства Тимур стал живым символом настоящего русского, большого и теплого.
Заезжал Новоселов и в Исиномаки. Имя «интересного дедушки» в тот момент не сходило с информационных лент: отец Василий Тагучи не выходит на связь... отца Василия Тагучи нет ни в одном из пунктов временного размещения... отец Василий Тагучи пропал без вести... отец Василий Тагучи: «Я пропал без вести? Да я все это время вообще из дома не выходил!»
- Когда я был молодой, я частенько ездил в Токио к своему другу-семинаристу, мы там вместе выпивали, - вспоминает свою дорогу к храму отец Василий. - Сердце у меня тогда было темное, а жизнь непростая, даже не хочу о ней рассказывать. И я у этого своего друга все допытывался: что это у тебя за вера, почему ты счастливый такой? А он отвечал: отстань, вон иди в клуб для молодых прихожан, тебе там все объяснят. Я прихожу, а там одни старички сидят, священники. Ты, говорят, крещеный? Нет? Ну, так крестись. А в Японии просто так не крестят, нужно целый год на курсы ходить. Я из упрямства все это выдержал, покрестился, но легче на душе не стало. Дай, думаю, пойду в семинарию, может, там полегчает. А когда семинарию закончил, мне старички говорят: нам тут священников не хватает, поезжай служить в Мариоко, там храм пустой. И как только я начал сам служить, тут же темнота с сердца спала.
Тут есть небольшая трудность перевода. «Темное сердце» по-японски - это не «злое», а, скорее, «уставшее», «измучившееся».
- А цунами? Да что цунами! Мы, слава Богу, живем далеко от берега, здесь разрушений уже не было. Вода до храма добралась и остановилась перед самым алтарем. Полдня помахали тряпочкой - вот и все устранение последствий.
Насчет воды, остановившейся перед алтарем, - это отец Василий просто констатирует факт. Никаких рассуждений о явленном чуде после этого не следует. Православные японцы вообще равнодушны к наглядной мистике. Для них вера - это вера, а цунами - это просто цунами.
Интересная бабушка
Исиномаки сегодня окружают высокие сопки, возведенные из собранных за год обломков того, что когда-то было городом. На протяжении полукилометра от берега одна лишь грязная и голая земля. Потом начинают попадаться остатки домов, а затем идет обычная жилая застройка с небольшими пустырями, оставшимися после точечных разрушений. Пейзаж бодрят лишь яркое весеннее солнце и улыбающиеся люди, год назад лишившиеся крова, имущества, а многие - и родственников.
В японских храмах, как и в русских, главный человек - женщина
Японцы вообще в трагических ситуациях почему-то любят улыбаться. Вот и сейчас они ходят по пустой и корявой поверхности земли, отыскивают свои фундаменты, оставляют цветы в бутылках и фотографируют друг друга, люто улыбаясь в объектив.
В Исиномаки большой религиозный день. Каждая религия по-своему поминает жертв трагедии. В синтоистских кумирнях поклоняются духам предков, в буддийских храмах молятся о погибших, в христианских церквях совершают панихиды. Атеисты же между собой сговорились, что ровно в 14 часов просто встанут как вкопанные и целую минуту будут стоять, склонив голову.
- Граждане, подходим сюда, подходим сюда! - даже без перевода мне понятно, что вещает японская бабушка за столиком у входа в православный храм. Японцы всюду любят приходить заранее, поэтому за час до службы у входа толпится народ: женщины с портретами погибших и мужчины с православными крестиками на лацканах - точно так же в Японии носят свою корпоративную символику пожизненные служащие крупных компаний.
К бабушкиному столику подходят люди и пишут маркером на чем-то белом какие-то иероглифы. Что-то белое - это вовсе не бумага для поминальных записок, а небольшие целлофановые пакеты. А иероглифы - не имена поминаемых, а собственные фамилии. В пакеты прихожане кладут свою обувь и складывают ее перед входом, а подписывают, чтобы потом не перепутать, где чья. В храм здесь положено входить разутыми.
Эта старинная японская традиция страшно неудобна для людей со шнурками, потому что если ты, к примеру, захотел в туалет, тебе придется выйти, найти свой пакетик, обуться, пройти пять метров до туалета, там снова разуться, потом проделать эту процедуру в обратном порядке и желательно при этом не потерять пакетик, потому что бабушка уже в храме и пакетиков у нее больше нет.
По японской традиции в православный храм заходят, как в мечеть - разувшись
Тема бабушек в японской церкви вообще раскрывается очень своеобразно. В здешних храмах они, как и у нас, играют роль распорядителей внутренних дел, вот только к свечам и записочкам абсолютно равнодушны. К свечам и записочкам равнодушны вообще все православные японцы. Свечи цвета аскорбинки тут продаются, но особой популярностью не пользуются, записок же и вовсе никто не пишет. Объясняется это явление духовно-финансовыми причинами. В российских храмах свеча - это не только ритуал, но и пожертвование. Японцы же просто отстегивают ежемесячно из своей зарплаты определенную сумму на содержание прихода, и поэтому не видят никакой надобности создавать в храме пожароопасную обстановку. А для чего просить кого-то молиться вместо тебя, они и вовсе не понимают: а ты сам тогда зачем в храм пришел?!
Но забот от этого у бабушки Софьи меньше не становится. Благодаря ей ты просто так в храм Исиномаки не войдешь. Ты должен встать на пороге, подождать, когда она тебя поманит, последовать за ней и расположиться именно в том месте, где она велит. Таким образом, вместо того чтобы расставлять свечи на канунном столе, бабушка Софья расставляет людей по храму. Но и лицо, и повадки у нее при этом точно такие же, как у ее русских коллег: ревностные, охранительные и даже слегка агрессивные.
-Арируйа, арируйа, арируйа, Камия коэйва Наннзини кису!
В японском нет буквы «л», но переведенные еще святителем Николаем молитвы - не единственное, чем отличаются богослужения в Японии от богослужений в России. Главное отличие в том, что здесь все без исключения поют. У каждого прихожанина в руках листок с нотами и текстом, и даже если у тебя совсем нет слуха, ты просто лопочешь полушепотом себе под нос слова молитвы. Литургия в японском храме вообще больше похожа на репетицию хора. Японцы не понимают, как это так - молиться молча, их коллективный разум это возмущает. Какая же это совместная молитва, если все молчат?
Зато они очень любят молча исповедоваться. Вот к епископу Серафиму на исповедь выстроилась длинная-предлинная очередь, но уже через десять минут никакой очереди нет. Каждый японец просто падает на колени, подставляет голову под епитрахиль, выслушивает разрешительную молитву - и все, готов к причастию. Поначалу это коробит, но чем ближе узнаешь православных японцев, тем больше понимаешь, что их вера - это не про добро и зло, а вообще про другое.
Конкретные люди
«Желание зевать прекратится, если провести ладонью по лбу снизу вверх», - это совет из «Хагакурэ», трактата о бусидо, кодекса чести самурая. Вот уже неделю я регулярно проверяю этот способ. Действительно помогает.
- Я из потомственной православной семьи. - Когда я слышу эту увертюру, сразу хочется зевать. Потому что так начинается каждый второй рассказ японца о том, как он стал православным.
Мария Чиэко из Мориоко, Николай Фумихико из Сендая, отец Иоанн Оно из Токио, Анна Мори с дочерью Юлией Мацуи из Хакодате и еще столько же других моих собеседников - все как один православные христиане в четвертом, пятом, шестом поколении. Дальше возможны варианты: хожу в церковь с детства, вспомнил о вере предков только после свадьбы, только после похорон мамы, только после того, как вышел на пенсию. Все эти биографические повести, за редким исключением, скучны до ужаса.
86-летний Исидор (Накаи) крестился после Хиросимы и с тех пор не пропускал в своем храме ни одного богослужения
- Таких вот православных по наследству среди наших прихожан большинство, - рассказывает отец Николай (Дмитриев), единственный русский священник в Японии, настоятель Воскресенского храма в городе Хакодате. - Японцы вообще очень верны традициям рода. Если прадед всем сердцем принял какую-то веру, вероятность того, что потомки от нее отрекутся, близка к нулю. Эти люди не всегда могут объяснить суть догматов, но они очень усердны, они соблюдают все традиции, они веруют без всяких шуток. Однажды во время Великого поста смотрю: весь приход у меня стремительно худеет. Провел собственное расследование - оказалось, что они уже месяц не едят даже подсолнечного масла. А все потому, что мы в церковном календаре по ошибке употребили иероглиф «абура», который обозначает любое масло, независимо от его происхождения. А раз написано - значит, так надо. Японцы вообще люди конкретные, - произносит отец Николай фразу, которую мне потом придется слышать не раз.
- Вторая категория наших верующих - это те, кто пришел «от головы». Это, как правило, высокообразованные жители больших городов, которые учились в университете, каким-то образом вырулили на русскую музыку, живопись, литературу - и заинтересовались. Такие верующие более продвинутые, но не всегда столь же усердные. Ну и наконец, третья категория - те, кто пришел в православие случайно. Просто шел по улице, смотрит - храм, зашел, а там литургия, люди совсем с другими лицами, красота неимоверная, причем действует она на все органы чувств, даже такие, которым названия не придумано.
На сегодняшний день именно эта страшная сила - красота - и пополняет церкви новыми верующими. Японское православие - это не про добро и зло. Это про красиво и некрасиво.
Вот в храм входит влюбленная парочка - прямо из аниме: оба с растрепанными прическами и округленными от восторга глазами. Еще больше глаза расширяются, когда они видят иероглиф: женщина, родившая Бога. Японцы любопытные, как тюлени, поэтому уже через минуту отец Николай рассказывает персонажам аниме, кто такая Богородица и как это так - родить и остаться после этого девственницей.
Старинный городок Хакодате - это что-то типа японского Суздаля, а церковь Вознесения Христова - местный аналог храма Покрова на Нерли. В год мимо проходят пять миллионов туристов, почти все сюда заруливают и говорят «Вау!». А потом разъезжаются по своим Осакам и Нагоям, но в голове у них уже засело, что есть на свете такое православие и оно красивое. Оказавшись потом в критической жизненной ситуации, кто-то вспоминает это ощущение и идет в местный православный храм. Таких душ одна на миллион, но для воспроизводства маленькой православной общины хватает и этого.
Распятие в храме города Сендая украшено бумажными журавликами, которые прислали в знак поддержки верующие с Сахалина
- К сожалению, большинство молодых людей сегодня легкомысленны, - ворчит 86-летний дедушка Исидор. - Даже мои дети не ходят в храм. Такая жизнь сегодня: работа, работа, работа. Все время съедает работа. Но когда выйдут на пенсию, обязательно придут.
Дедушка Исидор Накай очень нестандартный японский верующий. Когда в 44-м его забрали на фронт, он на всякий случай прихватил с собой много разных святынь, в том числе и Евангелие: вдруг поможет. Но верил он тогда лишь в Великую Японию. Даже стишок написал:
«Жизнь моя и смерть моя.
И то и другое готов принять с чистым сердцем.
Потому что это приказ императора».
Но однажды в его части устроили проверку. Злой офицер обыскал рядового Накая с головы до ног. Нашел у него запрещенное Евангелие и разрешенную патриотическую литературу. Литературу почему-то изъял, а Евангелие почему-то оставил. Накай был так поражен, что решил его прочитать. А после Хиросимы сразу крестился.
- Те времена остались самыми яркими в моей жизни. Тогда было трудно, голод, безработица, зато много молодых людей ходили в церковь, - продолжает бухтеть дедушка Исидор. - А теперь у всех все есть и никому ничего не надо. Зачем рождается человек? Чтобы получить образование, жениться, сделать карьеру, а потом умереть? Глупо. Глупо и некрасиво.
Благочестивый материализм
Еще Николай Японский в своих письмах не раз отмечал, что как средство исправления нравов православие японцам вовсе не нужно. С нравами у них и так все в порядке: рядовой японец по части выполнения последних шести моисеевых заповедей даст фору любому христианскому монастырю - ну, разве что проиграет по части прелюбодеяния. Островное положение, регулярные землетрясения, требующие коллективных действий, и насаждаемая огнем и мечом феодальная мораль выдрессировали местных жителей на многие века вперед. А вот с первыми четырьмя заповедями - теми, что касаются взаимоотношений человека и Бога, - беда.
Епископ Сендайский Серафим (Цудзиэ) считает, что японская церковь - очень маленькая, но очень крепкая
- У рядового японца просто в голове не укладывается, что такое грех, тем более первородный, - рассказывает Василий Молодяков, профессор Университета Такусеку, очень жизнерадостный человек, который не огорчается, даже если журналист опоздал на встречу на сорок минут. - Неуспех христианства в Японии во многом связан с тем, что эта религия претендует на исключительность. Сама мысль о том, что ты будешь гореть в аду только потому, что выбрал не ту религию, для японца непонятна и оскорбительна. Здесь религия - это лишь свод обычаев и правил жизни, некий путь, по которому ты готов идти. У тебя один путь, у другого другой. Эти пути можно даже совмещать. Согласно соцопросам, 85% населения Японии относят себя к синтоистам и 80% - к буддистам. В любой другой стране мира это был бы нонсенс, но только не здесь.
Исторически японское религиозное сознание - это причудливая смесь синтоизма, буддизма и конфуцианства плюс гомеопатическая доза христианства. Но фактически всякая религия уже давно имеет здесь исключительно прикладное значение.
- Японцы сами про себя говорят, что рождаются по-синтоистски, женятся по-христиански, а умирают по-буддийски, - продолжает профессор Молодяков. - То есть для каждого события просто выбирают самый красивый обряд. В этом, кстати, причина того, что из всех христианских конфессий наиболее популярен протестантизм: они просто женят всех, не требуя предварительного крещения. А вот православие в Японии старается быть настоящим. Но чем настойчивее христианство отказывается играть в прикладную духовность, тем меньше у него в Японии шансов. По крайней мере в обозримом будущем.
Религиозный ландшафт современной Японии больше всего напоминает Древний Рим. Полная толерантность: молись, кому хочешь, главное - не забывай, что ты японец, и не выпадай из социума. Доминирование синтоизма обеспечивается не принудительными мерами, а тактикой беспредельных уступок. От этой религии просто невозможно отречься, потому что ее невозможно принять: по умолчанию считается, что любой японец - синтоист по самому факту рождения и, что бы он ни делал в своей жизни, ему заранее все прощается.
Но на практике современный японец вообще равнодушен к религии. Языческий культ синто давно выродился в аттракцион «брось монетку - загадай желание». При этом само синтоистское мировосприятие по-прежнему насквозь пронизывает японский менталитет. Если сказать японцу: «О вкусах не спорят», - он энергично закивает головой. Но для него это означает совсем не то, что для европейца. Конечно, о вкусах не спорят! Правильный вкус - он ведь для всех один, чего тут спорить? Если же кто-то считает иначе, то он просто дурак и спорить с ним бесполезно.
В сущности, это и есть преломление синто в современном японском сознании. Красота в нем имеет прежде всего нравственную силу. И, конечно, это фундаментальное свойство японского разума не могло не сказаться на том, как здесь было воспринято православие. Для японцев наша вера - это не столько право-, сколько красивославие.
Достоевский наоборот
В японских ресторанах очень быстро понимаешь, что настоящая рыба должна быть только сырой. Она здесь маниакально свежая и вкусная. Ты ее ешь, а она с тобой разговаривает.
- Саби, ваби, сибуй, югэн, - говорит мне японская рыба.
- В смысле?
- Это четыре меры красоты у японцев. Саби - это архаичность. Красота по-японски должна не нести на себе печать времени. Ваби - функциональность. Красиво лишь то, что применимо на практике. Сибуй - это простота и скромность. Роскошь и чрезмерность - первый признак пошлости. А югэн - тайна. Когда все ясно, чем тут восхищаться?
- Это ты к чему? - спрашиваю я свежую рыбу.
- Это я к тому, что православие всем этим нормам соответствует. А дальше думай сам, - говорит рыба и ныряет в мой пищевод.
Воскресенский собор в Хакодате - это примерно то же самое, что храм Покрова на Нерли в России
- Японцы - люди конкретные, - дает еще одну подсказку отец Николай из Хакодате. - Они не могут, как мы, всю жизнь мучиться, метаться, думать, что же такое истина, и так и не найти ответа, потому что не очень-то и хочется его находить. Для них истина - не вербальное понятие, а элемент собственного опыта. Они подходят и спрашивают: «Что я должен делать?» Ему отвечаешь: «Верить, молиться, творить добрые дела». Он тут же идет и исполняет. Потому что если ты находишься в правильном состоянии духа - покажи конкретный результат, плод духовной жизни. Это очень по-японски.
- Японцы - идеальные производители, - добавляет профессор Молодяков. - Им туго даются новые идеи, но они могут взять чужую и довести ее до совершенства. Собственно, именно на этом они и вышли в лидеры мировой экономики.
- Ну что, теперь понял? - щекочет мне язык следующая рыба.
Теперь понял. Взять и довести до совершенства - чего ж тут непонятного?
ЯПЦ - это тот самый случай, когда в церкви все так, ребята. Никакой достоевщины и даже лесковщины. Никакого сращивания с государством. Прозрачная бухгалтерия и строгий статистический учет всех верующих. Неукоснительное исполнение всех стандартов духовной жизни. Регулярные богословские собрания в каждом приходе. Строгий пост и чистосердечная молитва. Культ благотворительности и добрых дел, без которых вера мертва. В общем, полный набор всего того, чем тычут в Русскую православную церковь со всех сторон - и либерально настроенные верующие, и консерваторы, и даже технократы из нового духовенства.
В годовщину цунами храм Иоанна Богослова в Исиномаки не смог вместить всех желающих
Но на выходе - закономерный результат: 10 тысяч человек на 127 миллионов. Потому что таково объективное свойство человечества. Ну, не любят люди, когда все так. Даже если эти люди - японцы.
- А вы не боитесь, что через 10-20 лет в японскую православную церковь просто некому будет ходить? - спрашиваю отца Иоанна (Оно), священника из «Николай-До», кафедрального храма в Токио.
- Да, есть такое опасение, - вздыхает отец Иоанн. - Мы очень волнуемся по этому поводу и напряженно думаем, как жить дальше.
На этой оптимистичной ноте предлагаю закончить.
Дмитрий Соколов-Митрич
«Русский репортёр», №12 (241), 27 марта 2012