(no subject)
Апрельский перелом 1948 года. Часть II
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номере "Вестей" от 22 марта
Организованный еврейский Ишув вступил в войну, имея единственную отмобилизованную силу в лице Пальмаха - двенадцати ударных рот Хаганы, сведенных в четыре батальона и насчитывавших в общей сложности 2100 бойцов и до тысячи резервистов. Сверх того Хагана могла поэтапно призвать около десяти тысяч полуобученных военному делу молодых людей в свои полевые части, именовавшиеся хейль-садэ, или ХИШ, и около тридцати тысяч человек в свои гарнизонные части, именовавшиеся хейль-мишмáр, или ХИМ.
У правых подпольных организаций, не подчинявшихся общему руководству Ишува, имелись следующие силы: возглавляемый Менахемом Бегиным ЭЦЕЛ насчитывал к началу войны порядка трех тысяч членов, из которых более или менее подготовленными бойцами считались несколько сотен человек; организация ЛЕХИ, во главе которой стояли Ицхак Шамир, Исраэль Эльдад и Натан Елин-Мор, имела несколько сотен активных сторонников, в числе которых было несколько десятков бойцов.
Говоря о подготовленных бойцах ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, необходимо учитывать, что они, имея опыт городской партизанской войны, за редким исключением не обладали подготовкой в таких областях, как ведение боевых действий на открытой местности, штурм населенных пунктов, захват укрепленных позиций. Навыками подобного рода к началу войны обладала лишь часть подразделений Пальмаха. Даже полевые части Хаганы, вышеупомянутый ХИШ, проходили минимальную и, можно сказать, условную подготовку по тактике боя на открытой местности. Разница в квалификациях Пальмаха, с одной стороны, и ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, с другой, отчасти объяснялась идеологической разницей между ними. Нетива Бен-Йегуда, известный лингвист и литератор, была в Войну за независимость офицером-подрывником Пальмаха; много позже она объясняла эту разницу так: "В ряды ЭЦЕЛа и ЛЕХИ шли те, кто считал главным врагом англичан, тогда как в Пальмахе оказывались те, кто считал главным врагом арабов".
Так или иначе, всего к началу войны во всех отмобилизованных и резервистских звеньях Хаганы, ЭЦЕЛа и ЛЕХИ имелось не более 45 тысяч бойцов с разным уровнем подготовки, подавляющее большинство из которых могло быть использовано лишь для статичной охраны своих кварталов и населенных пунктов. В рядах еврейского Ишува также насчитывалось порядка 25 тысяч ветеранов британской армии и еще несколько тысяч ветеранов, служивших в армиях других стран антигитлеровской коалиции; реальный опыт участия в боевых действиях имели лишь немногие из них. Было, наконец, и до 1,8 тысячи нотрим - служащих британской полиции поселений. Впрочем, приведенные выше цифры пересекаются если не полностью, то в очень значительной степени: подавляющее большинство живших в стране ветеранов Второй мировой войны, равно как и служащих британской полиции поселений, уже в начале зимы 1947-1948 гг. входило в число учтенных бойцов и резервистов Хаганы, ЭЦЕЛа и ЛЕХИ.
К началу января 1948 года в постоянно отмобилизованное состояние были приведены 2436 бойцов ХИШ и 2068 бойцов ХИМ, причем эта мобилизация производилась еще на основе добровольного призыва. Обязательная регистрация на призывных пунктах мужчин в возрасте 18-25 лет, а затем и всех бездетных мужчин в возрастной группе 18-35 лет была объявлена руководством Ишува лишь в феврале 1948 года. В результате число зарегистрировавшихся, но еще не призванных военнообязанных составило к апрелю 100 тысяч человек, из которых на мужчин в возрасте 18-35 лет приходилось 82,5 процента. Остальные зарегистрировались на добровольных началах, и это были женщины и мужчины, на которых еще не распространялся указ об обязательной службе. 18 апреля последовал указ о призыве во вспомогательные части незамужних и замужних бездетных женщин в возрасте 18-25 лет, а 4 мая, за десять дней до окончательного ухода англичан, подлежащими призыву были объявлены все мужчины в возрасте 26-35 лет, включая имеющих детей. Забегая вперед, отметим, что 20 июня 1948 года, уже на фоне полномасштабной войны с регулярными арабскими армиями, обязанность воинской службы была распространена на всех мужчин в возрасте до 41 года.
К моменту провозглашения Государства Израиль на призывных пунктах зарегистрировались 115 тысяч военнообязанных, но реальные темпы призыва и первичной военной подготовки были, конечно, намного меньше. К апрелю 1948 года число фактически призванных достигло 22 тысяч человек, из которых в боевых подразделениях находилось около 16 тысяч человек, а остальные - на различных курсах подготовки, от самой первичной до связанной с будущей службой в профессиональных звеньях ЦАХАЛа. 28 июня, когда все подразделения Хаганы были приведены к присяге в рамках только что созданной Армии обороны Израиля, общее число призванных составляло 54.486 человек обоего пола, из которых в составе боевых подразделений сухопутных войск насчитывалось 27 тысяч военнослужащих.
Среди них было уже и заметное число новых репатриантов, пробиравшихся в Эрец-Исраэль легальными и нелегальными способами из созданных англичанами на Кипре лагерей для интернированных лиц; в апреле процесс репатриации с Кипра заметно ускорился, а во второй половине мая ворота Израиля распахнулись и для остававшихся в континентальной Европе евреев, многие из которых также находились после Второй мировой войны в лагерях для интернированных лиц. В некоторых из этих лагерей, как кипрских, так и расположенных в континентальной Европе, Хагана сумела организовать в 1946-1948 гг. первичную военную подготовку еврейской молодежи, благодаря чему часть прибывавших в страну репатриантов могла быть сразу призвана в армию.
* * *
Ко времени принятия решения ООН о создании еврейского государства на вооружении всех подразделений Хаганы и на созданных этой организацией тайных складах имелось 10.489 винтовок разных систем, 702 ручных пулемета, 2666 пистолетов-пулеметов, 186 станковых пулеметов, 672 двухдюймовых (50,8 мм) миномета, 92 трехдюймовых миномета. Часть этого оружия была похищена у англичан, часть куплена у их коррумпированных военных, часть нелегально доставлена из-за границы, часть произведена на подпольных заводах Хаганы. По свидетельству Йосефа Авидара, одного из создателей этой тайной промышленности и первого начальника Интендантского управления ЦАХАЛа, в период с октября 1947-го по июль 1948 года предприятиями Хаганы было произведено и поставлено в войска три миллиона 9-мм патронов, 150 тысяч ручных гранат системы Mills, 16 тысяч пистолетов-пулеметов (реплика британского STEN), 210 трехдюймовых минометов. В стране было также налажено тайное производство мин, огнеметов, пехотных противотанковых гранатометов PIAT и бутылок с зажигальной смесью.
На предприятиях Хаганы производились бронемашины трех типов: 1) обшитые стальными плитами грузовики и автобусы; 2) бронекабины на шасси обычных гражданских автомобилей; 3) бронекабины на шасси гражданских внедорожников. Часть бронемашин указанных типов и обычных джипов оснащались турельными пулеметами. С мая 1948 года окольными путями со складов американской армии в Европе стали поступать полугусеничные бронетранспортеры. 14 мая у англичан был куплен в Хайфе американский танк "Шерман", первый танк будущего ЦАХАЛа. Месяц спустя в Тель-Авив были доставлены морем десять легких французских танков "Гочкис". Наконец, 29 июня, накануне эвакуации последнего британского гарнизона, еще остававшегося в то время в районе Хайфы, у англичан были куплены два крейсерских танка "Кромвель". Все эти танки были переданы одному из батальонов 8-й бригады ЦАХАЛа, которой командовал создатель Пальмаха Ицхак Садэ, носивший уважительное прозвище "Ха-Закен" ("Старик").
Далекие от совершенства технические условия на подпольных предприятиях Хаганы часто приводили к тому, что производившееся там оружие отказывало в бою; например, пистолеты-пулеметы STEN с малоприятной регулярностью оказывались способны вести огонь только одиночными выстрелами. Но даже и безотносительно к этой проблеме местная оружейная промышленность была не в состоянии угнаться за потребностями вооруженных сил Ишува и израильской армии, создававшейся чрезвычайно быстрыми темпами под влиянием жестоких военных обстоятельств. Именно поэтому исключительное значение для достижения Израилем победы в войне имела одобренная Москвой сделка с Чехословакией, находившейся с февраля 1948 года под властью коммунистического правительства.
В начале апреля в распоряжение Ишува стали поступать первые партии закупленного в Чехословакии оружия и до конца мая по этому каналу было доставлено свыше 20 тысяч винтовок, 2815 ручных пулеметов, 200 танковых пулеметов BESA и большое количество боеприпасов, а всего до конца войны Чехословакия поставила Израилю 34,5 тысячи винтовок Mauser 98k, 10 тысяч штыков, 5515 ручных пулеметов MG 34, 900 пулеметов BESA, 500 легких ручных пулеметов ZB vz. 26, 500 пистолетов ČZ, 12 пистолетов-пулеметов ZK-383, 10 полуавтоматических винтовок ZK-420, свыше 107 миллионов патронов различных калибров, 25 истребителей Avia S-199 (послевоенная чехословацкая реплика немецкого Мессершмитта Bf.109) и 61 истребитель Supermarine Spitfire британского производства.
В контексте вышеупомянутых организационных и логистических мероприятий в июне 1948 года было завершено создание двенадцати бригад, силами которых ЦАХАЛ выиграл войну с арабскими армиями вторжения:
№
Название
Начало формирования
Первый командир
Принадлежность
1
"Голани"
февраль 1948
Моше Ман
Хагана
2
"Кармели"
февраль 1948
Моше Кармель
Хагана
3
"Александрони"
декабрь 1947
Дан Эвен
Хагана
4
"Кирьяти"
февраль 1948
Михаэль Бен-Галь
Хагана
5
"Гивати"
ноябрь 1947
Шимон Авидан
Хагана
6
"Эциони"
ноябрь 1947
Исраэль Амир
Хагана
7
---
май 1948
Шломо Шамир
Хагана
8
"Ха-Закен"
май 1948
Ицхак Садэ
Хагана
9
"Одед"
июнь 1948
Ури Яффе
Хагана
10
"Харэль"
апрель 1948
Ицхак Рабин
Пальмах
11
"Ифтах"
май 1948
Шмуэль Коэн
Пальмах
12
"Ха-Негев"
февраль 1948
Нахум Сариг
Пальмах
К концу Войны за независимость численность ЦАХАЛа достигла 115 тысяч военнослужащих обоего пола во всех боевых, вспомогательных, тыловых и учебных подразделениях. Все это было, однако, значительно позже, и применительно к такому порядку израильских сил нужно учитывать, что по другую сторону фронта им противостояли, помимо остатков Арабской освободительной армии (АОА) и Армии священной войны (АСВ), о которой будет сказано в следующей части данного очерка, пять египетских бригадных тактических групп (при участии саудовских и суданских подразделений), три иорданские бригады, иракская дивизия, три сирийские бригады и четыре ливанских батальона, т.е. в общей сложности порядка 15 расчетных бригад, насчитывавших свыше 64 тысяч бойцов, имевших на вооружении танки, бронемашины и артиллерию, действовавших при поддержке авиации и опиравшихся на логистическую поддержку частей, остававшихся на территории арабских государств и не включаемых в приведенную выше численность армий вторжения. А в интересующий нас период зимой 1947-1948 года организованный еврейский Ишув использовал все имевшиейся у него силы в противоборстве с АОА и АСВ и создавал те боевые средства, которые позволят ему защитить Израиль с началом интервенции регулярных арабских армий.
* * *
Йосеф Гехт, уроженец белорусского города Быхов, половину населения которого в конце XIX века составляли евреи, репатрировался в Эрец-Исраэль накануне Первой мировой войны. В годы войны он занимался охраной еврейских поселений Галилеи и в начале 1918 года ушел добровольцем в Еврейский легион, созданный в составе британской армии по инициативе Зеева Жаботинского и Йосефа Трумпельдора, а по окончании войны стал одним из создателей и первым командующим Хаганы. В 1920-1921 гг. Гехт руководил обороной фермы Хульда и сельскохозяйственной школы "Микве Исраэль", в 1929 году - защитой еврейских кварталов Иерусалима. Неудачи Хаганы в тот период привели к ее значительной реорганизации, и Гехт вынужденно покинул свой пост в 1931 году по решению Давида Бен-Гуриона.
В конце прошлого тысячелетия судьба близко свела автора этих строк с Давидом Гехтом, сыном Йосефа Гехта, родившимся в 1923 году. Давид был в то время крепким, памятливым и жизнелюбивым человеком, остро переживавшим всё происходившее в стране. На протяжении нескольких лет мы регулярно встречались и много общались. Однажды, когда Давид, уже овдовев, перестал сдавать дачникам комнаты в своем доме в приморском поселке Михморет, и мы не виделись с ним пару лет, он приехал ко мне в Маале-Адуммим, и мы целый день провели в разговорах о Пальмахе и Еврейской бригаде, о Табенкине и Бен-Гурионе, о том, что случилось на берегу у Кфар-Виткина накануне расстрела "Альталены", и о плане Шарона по выводу израильских войск и депортации поселенцев из сектора Газы.
Давид Гехт принадлежал к числу первых добровольцев Пальмаха. Когда угроза вторжения Роммеля в Эрец-Исраэль отпала с разгромом его войск у Эль-Аламейна, англичане задумали распустить Пальмах, созданию и боевому обучению которого они активно способствовали в критический период немецкого наступления в Северной Африке, но руководство Ишува было твердо намерено сохранить Пальмах в качестве своей отмобилизованной силы в преддверии будущих военных испытаний. С подачи Ицхака Табенкина решением явилось распределение взводов Пальмаха по киббуцам, находясь в которых пальмахники полмесяца работали, окупая тем самым свое содержание, а в оставшееся время занимались боевой подготовкой.
В таком формате удалось не только сохранить существовавшие к 1943 году роты Пальмаха, но и увеличить их число до двенадцати, однако добиться этого оказалось непросто. Многие из молодых людей, отслуживших в Пальмахе в 1941-1943 гг., не желали оставаться в его рядах в наступивший после этого спокойный период. Они хотели сражаться с нацистами в Европе и видели реальную возможность к тому в связи с начавшимся формированием Еврейской бригады в составе британской армии. Давид Гехт рассказывал, что ему казалось абсурдным положение вещей, при которым "мы здесь тренируемся с палками, песни поем и воруем кур у киббуцников, когда в Европе ведется отчаянная война со злейшими из врагов нашего народа". Руководство Ишува поддерживало призыв молодежи в британскую армию и придавало огромное значение созданию в ее рядах отдельной Еврейской бригады, но не хотело, чтобы в британскую армию уходили пальмахники.
Это была сложная и жестокая идеологическая коллизия: руководство Ишува хотело участия еврейской молодежи Эрец-Исраэль в войне с нацистами, но не хотело сжечь в Европе свои лучшие силы и оказаться после войны безоружным перед лицом арабской агрессии. Давид Гехт оказался первым пальмахником, ушедшим в Еврейскую бригаду, и когда об этом стало известно, Бени Маршак, легендарный "политрук Пальмаха", сказал о нем, что его следовало расстрелять перед строем. Давид вспоминал об этом с усмешкой и, возможно, на старости лет он уже не был уверен в том, что его поступок был безусловно правильным с точки зрения высших национальных интересов. Ясно, однако, что в этом поступке отразился присущий ему нонконформизм. Тот же нонконформизм привел Давида впоследствии на позиции правого лагеря. Один из "принцев" рабочего сионизма, он стал сторонником Ликуда, когда Маарах уверовал в необходимость отступления, а когда то же самое случилось с Ликудом, Давид Гехт оказался в числе сторонников партии Моледет.
Именно с ним мне было интересно обсудить критическую, чтобы не сказать больше, позицию военного историка Ури Мильштейна в связи с исторической ролью Пальмаха - тем более, что для Мильштейна характерно противопоставление дисциплинированности и воинской выучки ветеранов Еврейской бригады боевым качествам пальмахников. Давид был хорошо знаком с тезисами Мильштейна, с интересом следил за его публикациями, но когда разговор зашел о Войне за независимость, он рассказал мне следующую историю.
Вернувшись из Италии, где он воевал в составе Еврейской бригады, Давид был назначен ответственным за оборону Михморета, кооперативного рыболовецкого поселка, созданного в 1945 году ветеранами бригады в десяти километрах к северу от Нетаньи, неподалеку от мошава Кфар-Виткин. Окруженная арабскими деревнями и находившаяся в двух шагах от Туль-Карема, это была уязвимая точка, и Давид считал свою должность очень ответственной, пока не оказался в Тель-Авиве в самом начале 1948 года, посланный туда для покупки какого-то сельскохозяйственного инвентаря.
"Война началась тогда не так, как теперь начинаются войны, - рассказывал он мне много лет спустя. - В газетах печатались сообщения об арабских диверсиях, о нападениях на наши поселения и транспорт, и таких сообщений с каждым днем становилось все больше, но те, кто не был в гуще событий, еще не осознавали тогда, что это уже война, настоящая война. Во всяком случае, я не осознавал. И вот в Тель-Авиве мне случайно повстречался на улице мой пальмаховский командир, с которым мы не виделись несколько лет. Обменялись новостями, и я узнал, что моя бывшая рота давно участвует в боях, сопровождает транспортные конвои в Иерусалим. Командир отвел меня к ангару у старой автобусной станции, в котором на полу вповалку спали пальмахники, вернувшиеся из очередного боя. Всё показалось мне в этот момент простым и несомненным: это моя рота, я должен быть с ней. Недолго думая, я сказал своему бывшему командиру, что отвезу в Михморет купленный инвентарь, сдам дела и уже на следующий день вернусь сюда, в свою роту".
В Михморете начальство вправило Давиду мозги: "Ты командуешь сейчас обороной поселка, здесь твой пост, и ты не можешь сам выбирать, где тебе воевать. Пальмах остался для тебя в прошлом, когда ты ушел в бригаду. То, что сегодня здесь не идут бои, не значит, что они не начнутся завтра". Скрепя сердце Давид подчинился. "А из ребят, которых я видел накануне в том тель-авивском ангаре, половины уже через месяц не было в живых, - рассказывал он мне много лет спустя. - Когда началась война, Пальмах был единственным боевым механизмом Ишува. Что бы ни писал теперь Ури Мильштейн, в первые месяцы войны вся нагрузка легла на их плечи, они честно выполнили свой долг и справились со стоявшей перед ними задачей. Без Пальмаха нас раздавили бы еще до того, как Бен-Гурион провозгласил государство".
Продолжение следует
"Вести", 29 марта 2018
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номере "Вестей" от 22 марта
Организованный еврейский Ишув вступил в войну, имея единственную отмобилизованную силу в лице Пальмаха - двенадцати ударных рот Хаганы, сведенных в четыре батальона и насчитывавших в общей сложности 2100 бойцов и до тысячи резервистов. Сверх того Хагана могла поэтапно призвать около десяти тысяч полуобученных военному делу молодых людей в свои полевые части, именовавшиеся хейль-садэ, или ХИШ, и около тридцати тысяч человек в свои гарнизонные части, именовавшиеся хейль-мишмáр, или ХИМ.
У правых подпольных организаций, не подчинявшихся общему руководству Ишува, имелись следующие силы: возглавляемый Менахемом Бегиным ЭЦЕЛ насчитывал к началу войны порядка трех тысяч членов, из которых более или менее подготовленными бойцами считались несколько сотен человек; организация ЛЕХИ, во главе которой стояли Ицхак Шамир, Исраэль Эльдад и Натан Елин-Мор, имела несколько сотен активных сторонников, в числе которых было несколько десятков бойцов.
Говоря о подготовленных бойцах ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, необходимо учитывать, что они, имея опыт городской партизанской войны, за редким исключением не обладали подготовкой в таких областях, как ведение боевых действий на открытой местности, штурм населенных пунктов, захват укрепленных позиций. Навыками подобного рода к началу войны обладала лишь часть подразделений Пальмаха. Даже полевые части Хаганы, вышеупомянутый ХИШ, проходили минимальную и, можно сказать, условную подготовку по тактике боя на открытой местности. Разница в квалификациях Пальмаха, с одной стороны, и ЭЦЕЛа и ЛЕХИ, с другой, отчасти объяснялась идеологической разницей между ними. Нетива Бен-Йегуда, известный лингвист и литератор, была в Войну за независимость офицером-подрывником Пальмаха; много позже она объясняла эту разницу так: "В ряды ЭЦЕЛа и ЛЕХИ шли те, кто считал главным врагом англичан, тогда как в Пальмахе оказывались те, кто считал главным врагом арабов".
Так или иначе, всего к началу войны во всех отмобилизованных и резервистских звеньях Хаганы, ЭЦЕЛа и ЛЕХИ имелось не более 45 тысяч бойцов с разным уровнем подготовки, подавляющее большинство из которых могло быть использовано лишь для статичной охраны своих кварталов и населенных пунктов. В рядах еврейского Ишува также насчитывалось порядка 25 тысяч ветеранов британской армии и еще несколько тысяч ветеранов, служивших в армиях других стран антигитлеровской коалиции; реальный опыт участия в боевых действиях имели лишь немногие из них. Было, наконец, и до 1,8 тысячи нотрим - служащих британской полиции поселений. Впрочем, приведенные выше цифры пересекаются если не полностью, то в очень значительной степени: подавляющее большинство живших в стране ветеранов Второй мировой войны, равно как и служащих британской полиции поселений, уже в начале зимы 1947-1948 гг. входило в число учтенных бойцов и резервистов Хаганы, ЭЦЕЛа и ЛЕХИ.
К началу января 1948 года в постоянно отмобилизованное состояние были приведены 2436 бойцов ХИШ и 2068 бойцов ХИМ, причем эта мобилизация производилась еще на основе добровольного призыва. Обязательная регистрация на призывных пунктах мужчин в возрасте 18-25 лет, а затем и всех бездетных мужчин в возрастной группе 18-35 лет была объявлена руководством Ишува лишь в феврале 1948 года. В результате число зарегистрировавшихся, но еще не призванных военнообязанных составило к апрелю 100 тысяч человек, из которых на мужчин в возрасте 18-35 лет приходилось 82,5 процента. Остальные зарегистрировались на добровольных началах, и это были женщины и мужчины, на которых еще не распространялся указ об обязательной службе. 18 апреля последовал указ о призыве во вспомогательные части незамужних и замужних бездетных женщин в возрасте 18-25 лет, а 4 мая, за десять дней до окончательного ухода англичан, подлежащими призыву были объявлены все мужчины в возрасте 26-35 лет, включая имеющих детей. Забегая вперед, отметим, что 20 июня 1948 года, уже на фоне полномасштабной войны с регулярными арабскими армиями, обязанность воинской службы была распространена на всех мужчин в возрасте до 41 года.
К моменту провозглашения Государства Израиль на призывных пунктах зарегистрировались 115 тысяч военнообязанных, но реальные темпы призыва и первичной военной подготовки были, конечно, намного меньше. К апрелю 1948 года число фактически призванных достигло 22 тысяч человек, из которых в боевых подразделениях находилось около 16 тысяч человек, а остальные - на различных курсах подготовки, от самой первичной до связанной с будущей службой в профессиональных звеньях ЦАХАЛа. 28 июня, когда все подразделения Хаганы были приведены к присяге в рамках только что созданной Армии обороны Израиля, общее число призванных составляло 54.486 человек обоего пола, из которых в составе боевых подразделений сухопутных войск насчитывалось 27 тысяч военнослужащих.
Среди них было уже и заметное число новых репатриантов, пробиравшихся в Эрец-Исраэль легальными и нелегальными способами из созданных англичанами на Кипре лагерей для интернированных лиц; в апреле процесс репатриации с Кипра заметно ускорился, а во второй половине мая ворота Израиля распахнулись и для остававшихся в континентальной Европе евреев, многие из которых также находились после Второй мировой войны в лагерях для интернированных лиц. В некоторых из этих лагерей, как кипрских, так и расположенных в континентальной Европе, Хагана сумела организовать в 1946-1948 гг. первичную военную подготовку еврейской молодежи, благодаря чему часть прибывавших в страну репатриантов могла быть сразу призвана в армию.
* * *
Ко времени принятия решения ООН о создании еврейского государства на вооружении всех подразделений Хаганы и на созданных этой организацией тайных складах имелось 10.489 винтовок разных систем, 702 ручных пулемета, 2666 пистолетов-пулеметов, 186 станковых пулеметов, 672 двухдюймовых (50,8 мм) миномета, 92 трехдюймовых миномета. Часть этого оружия была похищена у англичан, часть куплена у их коррумпированных военных, часть нелегально доставлена из-за границы, часть произведена на подпольных заводах Хаганы. По свидетельству Йосефа Авидара, одного из создателей этой тайной промышленности и первого начальника Интендантского управления ЦАХАЛа, в период с октября 1947-го по июль 1948 года предприятиями Хаганы было произведено и поставлено в войска три миллиона 9-мм патронов, 150 тысяч ручных гранат системы Mills, 16 тысяч пистолетов-пулеметов (реплика британского STEN), 210 трехдюймовых минометов. В стране было также налажено тайное производство мин, огнеметов, пехотных противотанковых гранатометов PIAT и бутылок с зажигальной смесью.
На предприятиях Хаганы производились бронемашины трех типов: 1) обшитые стальными плитами грузовики и автобусы; 2) бронекабины на шасси обычных гражданских автомобилей; 3) бронекабины на шасси гражданских внедорожников. Часть бронемашин указанных типов и обычных джипов оснащались турельными пулеметами. С мая 1948 года окольными путями со складов американской армии в Европе стали поступать полугусеничные бронетранспортеры. 14 мая у англичан был куплен в Хайфе американский танк "Шерман", первый танк будущего ЦАХАЛа. Месяц спустя в Тель-Авив были доставлены морем десять легких французских танков "Гочкис". Наконец, 29 июня, накануне эвакуации последнего британского гарнизона, еще остававшегося в то время в районе Хайфы, у англичан были куплены два крейсерских танка "Кромвель". Все эти танки были переданы одному из батальонов 8-й бригады ЦАХАЛа, которой командовал создатель Пальмаха Ицхак Садэ, носивший уважительное прозвище "Ха-Закен" ("Старик").
Далекие от совершенства технические условия на подпольных предприятиях Хаганы часто приводили к тому, что производившееся там оружие отказывало в бою; например, пистолеты-пулеметы STEN с малоприятной регулярностью оказывались способны вести огонь только одиночными выстрелами. Но даже и безотносительно к этой проблеме местная оружейная промышленность была не в состоянии угнаться за потребностями вооруженных сил Ишува и израильской армии, создававшейся чрезвычайно быстрыми темпами под влиянием жестоких военных обстоятельств. Именно поэтому исключительное значение для достижения Израилем победы в войне имела одобренная Москвой сделка с Чехословакией, находившейся с февраля 1948 года под властью коммунистического правительства.
В начале апреля в распоряжение Ишува стали поступать первые партии закупленного в Чехословакии оружия и до конца мая по этому каналу было доставлено свыше 20 тысяч винтовок, 2815 ручных пулеметов, 200 танковых пулеметов BESA и большое количество боеприпасов, а всего до конца войны Чехословакия поставила Израилю 34,5 тысячи винтовок Mauser 98k, 10 тысяч штыков, 5515 ручных пулеметов MG 34, 900 пулеметов BESA, 500 легких ручных пулеметов ZB vz. 26, 500 пистолетов ČZ, 12 пистолетов-пулеметов ZK-383, 10 полуавтоматических винтовок ZK-420, свыше 107 миллионов патронов различных калибров, 25 истребителей Avia S-199 (послевоенная чехословацкая реплика немецкого Мессершмитта Bf.109) и 61 истребитель Supermarine Spitfire британского производства.
В контексте вышеупомянутых организационных и логистических мероприятий в июне 1948 года было завершено создание двенадцати бригад, силами которых ЦАХАЛ выиграл войну с арабскими армиями вторжения:
№
Название
Начало формирования
Первый командир
Принадлежность
1
"Голани"
февраль 1948
Моше Ман
Хагана
2
"Кармели"
февраль 1948
Моше Кармель
Хагана
3
"Александрони"
декабрь 1947
Дан Эвен
Хагана
4
"Кирьяти"
февраль 1948
Михаэль Бен-Галь
Хагана
5
"Гивати"
ноябрь 1947
Шимон Авидан
Хагана
6
"Эциони"
ноябрь 1947
Исраэль Амир
Хагана
7
---
май 1948
Шломо Шамир
Хагана
8
"Ха-Закен"
май 1948
Ицхак Садэ
Хагана
9
"Одед"
июнь 1948
Ури Яффе
Хагана
10
"Харэль"
апрель 1948
Ицхак Рабин
Пальмах
11
"Ифтах"
май 1948
Шмуэль Коэн
Пальмах
12
"Ха-Негев"
февраль 1948
Нахум Сариг
Пальмах
К концу Войны за независимость численность ЦАХАЛа достигла 115 тысяч военнослужащих обоего пола во всех боевых, вспомогательных, тыловых и учебных подразделениях. Все это было, однако, значительно позже, и применительно к такому порядку израильских сил нужно учитывать, что по другую сторону фронта им противостояли, помимо остатков Арабской освободительной армии (АОА) и Армии священной войны (АСВ), о которой будет сказано в следующей части данного очерка, пять египетских бригадных тактических групп (при участии саудовских и суданских подразделений), три иорданские бригады, иракская дивизия, три сирийские бригады и четыре ливанских батальона, т.е. в общей сложности порядка 15 расчетных бригад, насчитывавших свыше 64 тысяч бойцов, имевших на вооружении танки, бронемашины и артиллерию, действовавших при поддержке авиации и опиравшихся на логистическую поддержку частей, остававшихся на территории арабских государств и не включаемых в приведенную выше численность армий вторжения. А в интересующий нас период зимой 1947-1948 года организованный еврейский Ишув использовал все имевшиейся у него силы в противоборстве с АОА и АСВ и создавал те боевые средства, которые позволят ему защитить Израиль с началом интервенции регулярных арабских армий.
* * *
Йосеф Гехт, уроженец белорусского города Быхов, половину населения которого в конце XIX века составляли евреи, репатрировался в Эрец-Исраэль накануне Первой мировой войны. В годы войны он занимался охраной еврейских поселений Галилеи и в начале 1918 года ушел добровольцем в Еврейский легион, созданный в составе британской армии по инициативе Зеева Жаботинского и Йосефа Трумпельдора, а по окончании войны стал одним из создателей и первым командующим Хаганы. В 1920-1921 гг. Гехт руководил обороной фермы Хульда и сельскохозяйственной школы "Микве Исраэль", в 1929 году - защитой еврейских кварталов Иерусалима. Неудачи Хаганы в тот период привели к ее значительной реорганизации, и Гехт вынужденно покинул свой пост в 1931 году по решению Давида Бен-Гуриона.
В конце прошлого тысячелетия судьба близко свела автора этих строк с Давидом Гехтом, сыном Йосефа Гехта, родившимся в 1923 году. Давид был в то время крепким, памятливым и жизнелюбивым человеком, остро переживавшим всё происходившее в стране. На протяжении нескольких лет мы регулярно встречались и много общались. Однажды, когда Давид, уже овдовев, перестал сдавать дачникам комнаты в своем доме в приморском поселке Михморет, и мы не виделись с ним пару лет, он приехал ко мне в Маале-Адуммим, и мы целый день провели в разговорах о Пальмахе и Еврейской бригаде, о Табенкине и Бен-Гурионе, о том, что случилось на берегу у Кфар-Виткина накануне расстрела "Альталены", и о плане Шарона по выводу израильских войск и депортации поселенцев из сектора Газы.
Давид Гехт принадлежал к числу первых добровольцев Пальмаха. Когда угроза вторжения Роммеля в Эрец-Исраэль отпала с разгромом его войск у Эль-Аламейна, англичане задумали распустить Пальмах, созданию и боевому обучению которого они активно способствовали в критический период немецкого наступления в Северной Африке, но руководство Ишува было твердо намерено сохранить Пальмах в качестве своей отмобилизованной силы в преддверии будущих военных испытаний. С подачи Ицхака Табенкина решением явилось распределение взводов Пальмаха по киббуцам, находясь в которых пальмахники полмесяца работали, окупая тем самым свое содержание, а в оставшееся время занимались боевой подготовкой.
В таком формате удалось не только сохранить существовавшие к 1943 году роты Пальмаха, но и увеличить их число до двенадцати, однако добиться этого оказалось непросто. Многие из молодых людей, отслуживших в Пальмахе в 1941-1943 гг., не желали оставаться в его рядах в наступивший после этого спокойный период. Они хотели сражаться с нацистами в Европе и видели реальную возможность к тому в связи с начавшимся формированием Еврейской бригады в составе британской армии. Давид Гехт рассказывал, что ему казалось абсурдным положение вещей, при которым "мы здесь тренируемся с палками, песни поем и воруем кур у киббуцников, когда в Европе ведется отчаянная война со злейшими из врагов нашего народа". Руководство Ишува поддерживало призыв молодежи в британскую армию и придавало огромное значение созданию в ее рядах отдельной Еврейской бригады, но не хотело, чтобы в британскую армию уходили пальмахники.
Это была сложная и жестокая идеологическая коллизия: руководство Ишува хотело участия еврейской молодежи Эрец-Исраэль в войне с нацистами, но не хотело сжечь в Европе свои лучшие силы и оказаться после войны безоружным перед лицом арабской агрессии. Давид Гехт оказался первым пальмахником, ушедшим в Еврейскую бригаду, и когда об этом стало известно, Бени Маршак, легендарный "политрук Пальмаха", сказал о нем, что его следовало расстрелять перед строем. Давид вспоминал об этом с усмешкой и, возможно, на старости лет он уже не был уверен в том, что его поступок был безусловно правильным с точки зрения высших национальных интересов. Ясно, однако, что в этом поступке отразился присущий ему нонконформизм. Тот же нонконформизм привел Давида впоследствии на позиции правого лагеря. Один из "принцев" рабочего сионизма, он стал сторонником Ликуда, когда Маарах уверовал в необходимость отступления, а когда то же самое случилось с Ликудом, Давид Гехт оказался в числе сторонников партии Моледет.
Именно с ним мне было интересно обсудить критическую, чтобы не сказать больше, позицию военного историка Ури Мильштейна в связи с исторической ролью Пальмаха - тем более, что для Мильштейна характерно противопоставление дисциплинированности и воинской выучки ветеранов Еврейской бригады боевым качествам пальмахников. Давид был хорошо знаком с тезисами Мильштейна, с интересом следил за его публикациями, но когда разговор зашел о Войне за независимость, он рассказал мне следующую историю.
Вернувшись из Италии, где он воевал в составе Еврейской бригады, Давид был назначен ответственным за оборону Михморета, кооперативного рыболовецкого поселка, созданного в 1945 году ветеранами бригады в десяти километрах к северу от Нетаньи, неподалеку от мошава Кфар-Виткин. Окруженная арабскими деревнями и находившаяся в двух шагах от Туль-Карема, это была уязвимая точка, и Давид считал свою должность очень ответственной, пока не оказался в Тель-Авиве в самом начале 1948 года, посланный туда для покупки какого-то сельскохозяйственного инвентаря.
"Война началась тогда не так, как теперь начинаются войны, - рассказывал он мне много лет спустя. - В газетах печатались сообщения об арабских диверсиях, о нападениях на наши поселения и транспорт, и таких сообщений с каждым днем становилось все больше, но те, кто не был в гуще событий, еще не осознавали тогда, что это уже война, настоящая война. Во всяком случае, я не осознавал. И вот в Тель-Авиве мне случайно повстречался на улице мой пальмаховский командир, с которым мы не виделись несколько лет. Обменялись новостями, и я узнал, что моя бывшая рота давно участвует в боях, сопровождает транспортные конвои в Иерусалим. Командир отвел меня к ангару у старой автобусной станции, в котором на полу вповалку спали пальмахники, вернувшиеся из очередного боя. Всё показалось мне в этот момент простым и несомненным: это моя рота, я должен быть с ней. Недолго думая, я сказал своему бывшему командиру, что отвезу в Михморет купленный инвентарь, сдам дела и уже на следующий день вернусь сюда, в свою роту".
В Михморете начальство вправило Давиду мозги: "Ты командуешь сейчас обороной поселка, здесь твой пост, и ты не можешь сам выбирать, где тебе воевать. Пальмах остался для тебя в прошлом, когда ты ушел в бригаду. То, что сегодня здесь не идут бои, не значит, что они не начнутся завтра". Скрепя сердце Давид подчинился. "А из ребят, которых я видел накануне в том тель-авивском ангаре, половины уже через месяц не было в живых, - рассказывал он мне много лет спустя. - Когда началась война, Пальмах был единственным боевым механизмом Ишува. Что бы ни писал теперь Ури Мильштейн, в первые месяцы войны вся нагрузка легла на их плечи, они честно выполнили свой долг и справились со стоявшей перед ними задачей. Без Пальмаха нас раздавили бы еще до того, как Бен-Гурион провозгласил государство".
Продолжение следует
"Вести", 29 марта 2018