еще юбилейного № 16
Первая ливанская война, 1982-2017
Часть XVI. Двери закрываются
Дов Конторер
Окончание. Начало в номере "Вестей" от 19 сентября с.г.
Начавшийся 6 мая 2000 года вывод израильских войск из ряда районов буферной зоны вызвал быстрый развал Армии Южного Ливана, который, в свою очередь, заставил Израиль ускорить отход к международной границе. В одних случаях военнослужащие АЮЛ просто разбегались с позиций, в других этому предшествовали полуофициальные договоренности "Хизбаллы" с лидерами различных ливанских общин. Неизменный принцип этих договоренностей состоял в следующем: в обмен на отказ от уголовного и внесудебного преследования в будущем целые подразделения АЮЛ "растворялись в воздухе", оставляя без полевого прикрытия израильские опорные пункты. Именно это случилось с друзскими и христианскими частями АЮЛ, в результате чего остававшиеся в буферной зоне подразделения ЦАХАЛа оказались в опасной ситуации, и 24 мая кабинетом Эхуда Барака было принято решение о немедленном, в течение одного дня, выводе из Ливана всех израильских сил.
Отходить пришлось быстро, без завершения начавшихся работ по минированию и подрыву опорных пунктов. По ту сторону границы было брошено несколько застрявших армейских машин, на покинутых базах осталась часть снаряжения и документов. Вся эта пожива вскоре составила превосходный антураж репортажей западных и арабских телекомпаний о "победе ливанских патриотов", но в целом ЦАХАЛ произвел отход из Ливана удовлетворительным образом, не потеряв ни одного бойца. Пограничные пункты Израиль держал открытыми до тех пор, пока последний из южноливанских солдат, желавших укрыться на его территории, не перешел границу.
Таковых оказалось порядка шести тысяч человек, и это число включало как лиц, состоявших на службе в АЮЛ к моменту израильского отступления, так и бывших военнослужащих АЮЛ, работников южноливанской гражданской администрации и членов их семей. После временного пребывания на базах ЦАХАЛа беженцы были расселены в Нагарии, Маалоте, Цфате, Тверии, Кирьят-Шмоне, Кармиэле и других населенных пунктах на севере Израиля; друзские ветераны АЮЛ часто расселялись среди своих соплеменников в друзских поселках Галилеи. В 2002 году рядовые солдаты и младшие командиры АЮЛ получили гарантии безопасного возвращения в Ливан и многие из них вернулись на родину; тем, кто предпочел остаться в Израиле, в 2004 году было предоставлено израильское гражданство. До 2008 года всем ветеранам АЮЛ выплачивалось денежное пособие, рядовым и младшим командирам - через особый отдел министерства абсорбции, офицерам - по линии министерства обороны.
Ни для кого не секрет, что некоторые из репатриантов, приезжающих в еврейское государство по Закону о возвращении, на всю жизнь сохраняют претензии к занимавшимся их приемом израильским органам. Точно так же среди живущих в Израиле ветеранов АЮЛ несомненно есть и такие, кто считают себя обиженными, чего-то недополучившими. И все же популярный в определенных кругах тезис о том, что Израиль бросил на произвол судьбы своих ливанских союзников, не имеет под собой оснований. Все, кто хотел укрыться в Израиле, получили такую возможность - вместе с щедрым пакетом помощи по первичному обустройству. Это не означает, что южноливанские беженцы оказались в раю, но свой долг по отношению к ним израильское правительство выполнило. Гарантировать безопасность тем, кто решил остаться в Ливане, Израиль не мог, однако и там не наблюдалось массовых расправ над бывшими военнослужащими АЮЛ. Ливанское правительство и "Хизбалла" стремились обеспечить себе лояльность населения бывшей буферной зоны, и добиться этого было бы невозможно, жестоко преследуя тех, кто сотрудничал с Израилем в прежние годы.
Правая оппозиция резко критиковала Эхуда Барака и ЦАХАЛ за "бегство" из Ливана, но те ее лидеры, которым было присуще трезвое понимание трудностей завершившейся операции по отводу войск к международной границе, вели себя иначе. Так, Ариэль Шарон и Рехавам Зеэви твердо заявили тогда на встрече с израильскими военными, что тем не в чем себя обвинять. Красивых отступлений не бывает, заключили они.
В преддверии вывода войск ливанское правительство отказывалось от диалога с Израилем по релевантным практическим вопросам, но Терье Ларсен, спецпредставитель генсека ООН на Ближнем Востоке, был привлечен израильским кабинетом к процессу верификации контура международной границы, и это в конце концов оправдало себя.
26 мая Хасан Насралла выступил с победной речью в поселке Бинт-Джбейль, на только что покинутой ЦАХАЛом территории. Презрительно отозвавшись о способности израильского общества выдерживать длительное военное напряжение, он сравнил военную мощь Израиль с обвисшей паутиной, которая только кажется стеной, но может быть легко сметена твердой рукой. И все же Насралла, обещавший продолжить борьбу с сионистским врагом "до полного освобождения Палестины", не решался отправить в атаку своих кривлявшихся у границы боевиков. Для продолжения вооруженной борьбы шиитской организации требовался повод, который признали бы легитимным прочие группы ливанского общества; навязать ливанцам продолжение войны с Израилем, совершенно не считаясь с их мнением, генсек "Хизбаллы" не мог. Если бы он принял такое решение, не озаботившись изысканием "легитимного" повода, это было бы равнозначно признанию в том, что "Хизбалла", выдающая себя за аутентичную ливанскую силу, на деле является послушным инструментом Ирана, желающего продолжения войны с Израилем и вполне равнодушного к тому, как воспринимается подобная перспектива большинством населения Ливана.
Таким поводом явился тезис о том, что Израиль по-прежнему оккупирует часть суверенной территории Ливана, удерживая под своим контролем сельскохозяйственные угодья деревни Шебаа на западном склоне Хермона. До 1967 года этот район, часто упоминаемый в печати как фермы Шебаа, принадлежал Сирии и под контролем Израиля он оказался вместе со всей территорией Голанского плато в результате Шестидневной войны. Заявления "Хизбаллы" о принадлежности ферм Шебаа Ливану были вполне голословными, но официальный Дамаск не оспаривал их, исходя из собственных интересов, связанных с продолжением конфронтации на линии израильской границы с Ливаном. Здесь-то и сказался позитивный эффект участия Терье Ларсена в процессе верификации точного контура международной границы: следуя выводам Ларсена и работавших вместе с ним инспекторов, генеральный секретарь ООН Кофи Аннан официально подтвердил, что Израиль полностью выполнил резолюцию СБ 425 и вывел свои войска со всей территории Ливана.
"Хизбалла" отказалась признать вердикт Аннана, но разыгрывать демагогическую карту ферм Шебаа она решалась лишь до тех пор, пока Израиль не ответил на ее провокации в ходе Второй ливанской войны (2006). При всех допущенных тогда ошибках израильского военно-политического руководства, определяющее значение имела сама решимость Эхуда Ольмерта взыскать с Ливана серьезную цену за нападение боевиков "Хизбаллы" на военнослужащих ЦАХАЛа в пограничном районе. Масштабы произведенного Израилем применения силы оказались таковы, что после войны Хасану Насралле пришлось заявить, что он не приказал бы атаковать израильскую патрульную группу у мошава Заръить, если бы мог представить себе, как отреагирует Израиль на эту диверсию.
С тех пор режим прекращения огня соблюдается в районе израильской границы с Ливаном уже более одиннадцати лет. "Хизбалла" позволяла себе игру в казаки-разбойники до тех пор, пока ей удавалось убеждать ливанское общество в том, что ее забавы на юге не подвергают опасности экономическое процветание Ливана, приток саудовских инвестиций и пр. Если бесплатным приложением ко всем этим удовольствиям мог быть героический джихад, почему бы и нет? Но когда оказалось, что Израиль не принимает формат игры в казаки-разбойники в пограничном районе и в ответ на очередную диверсию "Хизбаллы" бомбит шиитский квартал Бейрута, разрушает объекты хозяйственной инфраструктуры и угрожает отбросить Ливан в каменный век, Насралле пришлось приструнить своих головорезов.
Это не означает, что у Израиля нет повода для опасений в связи с наличием у "Хизбаллы" ракетного арсенала, каким обладает редкая армия в мире, но существование буферной зоны не мешало его пополнению, а практическая безопасность поселений Галилеи сегодня зависит не от того, могут ли боевики "Хизбаллы" прикоснуться к колючей проволоке пограничных ограждений. Представляется весьма вероятным, что Израиль пришел бы к такому же модусу сдерживания уже в 2000 году, если бы Эхуд Барак не оставил без ответа первую серьезную диверсию "Хизбаллы" после вывода израильских войск из Ливана, но это событие - нападение на патруль ЦАХАЛа у ферм Шебаа 7 октября 2000 года - случилось одновременно с началом "второй интифады", и премьер-министр, опасавшийся обстрения конфликта сразу на двух фронтах, не решился использовать против "Хизбаллы" серьезную военную силу.
* * *
Непосредственно в ходе операции "Мир Галилее", т.е. в период с 6 июня по 29 сентября 1982 года, израильские потери в Ливане составили 654 военнослужащих убитыми, 3886 ранеными, трое пропавшими без вести. Текущие потери ЦАХАЛа сократились с отходом к линии Авали (сентябрь 1983) и еще более ощутимым образом - с отходом в приграничную буферную зону (июнь 1985): с момента завершения операции "Мир Галилее" до ухода из буферной зоны они составили 559 человек убитыми и 840 ранеными. Таким образом, всего в период с начала Первой ливанской войны до полного вывода израильских войск из Ливана 24 мая 2000 года потери ЦАХАЛа составили 1216 военнослужащих убитыми, включая троих пропавших без вести в бою у Султан-Яакуба, и 4726 ранеными. В результате ракетных обстрелов Галилеи в тот же период погибли семеро и были ранены 248 израильских граждан, так что общие потери Израиля в Ливане и в районе ливанской границы составили с 6 июня 1982-го по 24 мая 2000 года 1223 человека убитыми и 4974 ранеными.
Армия Южного Ливана потеряла в 1982-2000 гг. порядка 660 военнослужащих убитыми и около полутора тысяч ранеными. Без вести пропавшими считаются 24 военнослужащих АЮЛ - целый взвод, плененный боевиками организации "Амаль" в июне 1985 года. Кроме того, в период израильского военного присутствия на юге Ливана в результате боевых действий противника погибло порядка двухсот мирных жителей буферной зоны. Заявленные потери "Хизбаллы" в боевых столкновениях с ЦАХАЛом и АЮЛ составили в период до вывода израильских войск из Ливана 1276 боевиков убитыми и не менее тысячи ранеными.
По наиболее авторитетной оценке, в период с начала операции "Мир Галилее" до отхода израильских войск в буферную зону на юге Ливана палестинские, сирийские и ливанские потери, не считая потерь "Хизбаллы", составили порядка 18 тысяч человек убитыми, в том числе не менее 10 тысяч комбатантов: сирийских военных и боевиков ООП-НПС. В плен попали 296 сирийцев и около шести тысяч палестинских боевиков. В ходе военных действий Сирией было потеряно 300-350 танков, не менее полутораста бронемашин разных типов, около сотни артиллерийских установок, 29 зенитно-ракетных батарей, 86 самолетов и 12 вертолетов. Для сравнения: потери ЦАХАЛа в технике составили в Первую ливанскую войну порядка тридцати уничтоженных и около ста поврежденных танков, 175 уничтоженных и поврежденных бронетранспортеров, один самолет и два вертолета.
В течение шести лет со времени вывода израильских войск из Ливана до Второй ливанской войны в результате атак "Хизбаллы" и базирующихся в Ливане палестинских организаций погибли пятнадцать солдат ЦАХАЛа и шесть мирных граждан Израиля. В результате Второй ливанской войны (12 июля - 14 августа 2006 года) погибли 121 военнослужащий ЦАХАЛа и 44 жителя Израиля; 1244 военнослужащих и 1384 жителя Израиля получили ранения. В ходе немногочисленных инцидентов, имевших место в районе израильской границы с Ливаном по окончании Второй ливанской войны, погибли четыре военнослужащих и один мирный житель Израиля. Таким образом, всего в течение семнадцати с половиной лет, прошедших со времени вывода израильских войск из Ливана, в результате военных действий на севере погиб 191 человек, из которых лишь пятеро погибли за одиннадцать с половиной лет, прошедших со Второй ливанской войны.
Ливан нельзя рассматривать в качестве универсального примера возможностей израильского сдерживания, поскольку "Хизбалла", пусть и оставшись единственной вооруженной группой в этой стране (за исключением армии и полиции), все же не может игнорировать того, как воспринимаются ее действия другими ливанскими общинами. Данная оговорка необходима во избежание попыток экстраполяции ливанского опыта на комплекс вопросов, связанных с Иудеей и Самарией - попыток тем более наивных, что, помимо этноконфессионального разнообразия ливанского общества, ограничивающего военный энтузиазм "Хизбаллы", они не учитывают и того, что "зеленая черта" несравнимо ближе к жизненно важным центрам Израиля, чем северная граница нашей страны. Но конкретно в Ливане схема сдерживания, не подразумевающая присутствия израильских войск на территории соседнего государства, работает. Чтобы она заработала в полной мере, было необходимо выполнить обещание о том, что "весь Ливан запылает", если нападения на Израиль продолжатся после того, как ЦАХАЛ покинет ливанскую территорию. Барак, огласивший эту угрозу накануне вывода войск, не решился исполнить ее в октябре 2000 года, но когда Ольмерт шесть лет спустя привел ее в исполнение, израильский север обрел наконец долгожданный покой.
Отмечая сугубую осторожность "Хизбаллы" в период после Второй ливанской войны, было бы странно игнорировать то обстоятельство, что с 2012 года эта организация вовлечена в военные действия на территории Сирии, стоившие ей значительных потерь: не меньше двух тысяч убитых боевиков к настоящему времени. Но, допуская, что минимальная активность "Хизбаллы" в районе израильско-ливанской границы хотя бы отчасти определяется тяжестью ее сирийского бремени, следует учитывать и то, что "Хизбалла" не атаковала Израиль в течение шести лет со времени Второй ливанской войны до привлечения ее сил к прямому участию в гражданской войне на территории Сирии.
Это тем более примечательно в свете ряда событий, имевших место в то время, а именно приписываемой Моссаду ликвидации главного оперативника "Хизбаллы" Имада Мугние 12 февраля 2008 года и перехвата израильскими ВМС двух судов с крупными грузами иранского оружия, предназначавшегося "Хизбалле" (сухогруз Francop, 4 ноября 2009 года) и ХАМАСу (контейнеровоз Victoria, 15 марта 2011 года). Несколько ракетных обстрелов израильских поселений в период после Второй ливанской войны были на совести мелких палестинских организаций; нападение на группу военнослужащих ЦАХАЛа, расчищавших пограничную линию от мешавшей обзору растительности, было предпринято 3 августа 2010 года отрядом правительственной армии Ливана.
Следует также учитывать, что в ходе гражданской войны на территории Сирии транспортные конвои и склады с презназначавшимся "Хизбалле" оружием, ее боевые позиции в близкой к границе с Израилем зоне и иные объекты, представлявшие ценность для этой организации, регулярно подвергались воздушным атакам, которые и в отсутствие официальных заявлений об "авторстве" однозначно приписывались Израилю международными наблюдателями и всеми вовлеченными в конфликт сторонами. "Хизбалла" лишь однажды дала серьезный ответ на эти атаки - в совершенно исключительных для нее обстоятельствах. 18 января 2015 года у стыка сирийско-ливанской и сирийско-израильской границ неопознанными вертолетами или БПЛА была уничтожена командная группа, в которую входили шесть видных полевых командиров "Хизбаллы", включая Джихада Мугние (его прочили на смену отцу в качестве главного оперативника шиитской военной организации), и четверо иранских военных во главе с генералом КСИР Мохаммедом Али Алладади.
Десять дней спустя "Хизбалла" атаковала израильскую армейскую колонну у ферм Шебаа: противотанковой ракетой "Корнет" были убиты офицер и солдат бригады "Гивати", семь военнослужащих ЦАХАЛа получили ранения. Тогда же с территории Сирии были выпущены два 107-мм реактивных снаряда, разорвавшихся на открытой местности вблизи горнолыжного комплекса на Хермоне. ЦАХАЛ произвел ответный обстрел позиций "Хизбаллы" и сирийской армии, выпустив по ним двадцать артиллерийских снарядов, но в целом обеими сторонами была продемонстрирована заинтересованность в том, чтобы состоявшийся обмен ударами и не вызвал расширения конфликта. Совершенно особые обстоятельства, вызвавшие атаку "Хизбаллы" 28 января 2015 года, позволяют рассматривать данный инцидент как исключение из правила, подтверждающее его общее действие: после Второй ливанской войны шиитская военная организация старается не провоцировать Израиль и, во всяком случае, избегает акций, следствием которых может явиться новое массированное применение Израилем силы в Ливане.
* * *
"И покоилась земля сорок лет". Летом 1982 года эта риторическая библейская формула не раз и не два звучала в речах Менахема Бегина. Премьер-министр выражал уверенность в том, что операция "Мир Галилее" обеспечит Израилю долгие десятилетия мирного существования. Увы, вместо сорокалетнего мира следствием короткой, как надеялся Бегин, операции стало затянувшееся на восемнадцать лет пребывание ЦАХАЛа в Ливане. И поскольку Вторую ливанскую войну справедливо считают отложенным финальным аккордом Первой, их потери - около полутора тысяч убитых и свыше семи тысяч раненых израильтян - могут быть посчитаны вместе. К этому необходимо добавить колоссальные финансовые затраты, едва не обрушившие экономику Израиля в середине восьмидесятых годов, кризис в его отношениях с США и небывалое обострение внутреннего конфликта в израильском обществе, не говоря уже о потерях АЮЛ, случайных жертвах войны и пр.
Разумеется, мы не можем сколько-нибудь уверенно судить об альтернативных сценариях ближневосточной истории и, в том числе, о потерях, которые выпали бы на долю Израиля с 1982 года до настоящего времени, если бы его руководство не увлеклось идеей превращения Ливана в дружественное государство посредством крупной войсковой операции, но кажется все же, что Бегин, Шарон и их коллеги по кабинету не отправили бы ЦАХАЛ в Ливан, знай они о последствиях, к которым приведет это решение.
Практические достижения ливанской кампании, если и не оказались столь же эфемерными, как заключенное в 1983 году мирное соглашение с Ливаном, не дали Израилю достойного вознаграждения за понесенные им потери. В числе таких достижений могут быть упомянуты демонстрация общего превосходства ЦАХАЛа над сирийской армией, обладавшая особенно убедительной силой в случае с уничтожением сирийской системы ПВО, и удаление ООП из Ливана. Но последнее достижение, бывшее достаточно спорным уже и в восьмидесятые годы, утратило всякую ценность через одиннадцать лет, с заключением соглашений "Осло".
Спорность этого достижения была обусловлена тем, что ООП, не ушедшая с международной арены в качестве политической силы и продолжавшая террористическую войну из Туниса, оказалась на новом месте менее уязвима для израильского возмездия, чем в период ее базирования в Ливане. Израиль мог дотянуться до баз ООП даже за тысячи километров, как это было доказано затоплением судна Moonlight в алжирском порту Аннаба, бомбардировкой тунисских штабов ООП и ликвидацией Абу-Джихада, главы военного крыла ООП, 16 апреля 1988 года, но каждая из этих операций требовала высоких затрат и осуществлялась на пределе возможностей израильских ВМС, ВВС и спецназа, тогда как в Сидоне, Бейруте и Триполи проводить операции такого же типа было значительно проще. Но даже если в целом Израиль выиграл от удаления ООП из Ливана, эффект этого достижения был начисто обнулен, когда правительство Рабина позволило руководству и военным формированиям ООП обосноваться в Иудее, Самарии и Газе.
Неутихающий эффект общественного раскола в связи с Первой ливанской войной приводит к тому, что в левых кругах ее иной раз называют преступной, а в правых - пытаются доказать, положительный баланс израильских обретений и утрат в ливанской кампании, игнорируя очевидные факты. Риторические упражнения на тему "преступности" представляются автору этих строк заведом неадекватными, но коль скоро они имеют место, кажется нужным сказать, что у Израиля были и легитимный повод для начала операции "Мир Галилее", и причины рассчитывать на ее успех, даже если задним числом состоятельность этих расчетов легко опровергнуть. Шарон называл ливанскую кампанию "одной из справедливейших израильских войн", и с этой оценкой естественно согласиться, учитывая характер террористического вызова, с которым Израиль сталкивался в Ливане с конца шестидесятых годов прошлого века. Вопрос лишь в том, могла ли "справедливейшая война" привести к решению задач, которые ставились в связи с ней военно-политическим руководством Израиля, или, попросту говоря, стоила ли выделки эта овчинка. Ответ, увы, отрицательный.
Несмотря на значительные успехи ЦАХАЛа, сирийская армия не ушла из районов Ливана, имевших критическое значение для Асада и сохранявших за ним статус главного игрока на ливанском политическом поле. Сирия оказалась вынуждена вывести свои войска из Ливана значительно позже - в апреле 2005 года, на фоне убийства премьер-министра Рафика Харири, последовавшей за этим событием "революции кедров" и сопутствовавшего ей давления на Дамаск со стороны США и Франции. До тех пор, оставаясь в Ливане, сирийцы устраняли по собственному усмотрению местных политиков и выстраивали нужные им ситуационные альянсы, меняя по ходу дела своих противников и партнеров. Наконец, решающее влияние Сирии в Ливане превращало в полнейшую химеру заключенный ливанским правительством договор о мире с Израилем.
Если сирийцы могли цинично маневрировать в Ливане в течение длительного времени, то Израилю такая задача была не по силам - в частности, потому, что он, в отличие от Сирии, не мог произвольно менять союзников: ООП и другие палестинские группы в любой ситуации оставались его противниками, в ожесточенном друзско-христианском конфликте Израиль не мог в полной мере поддержать ни одну из сторон. Наконец, произведенный израильскими войсками разгром ООП в южных районах Ливана привел к значительному усилению местных шиитов, до которых как раз в это время дошел идеологический импульс иранской революции, вызвавший появление "Хизбаллы" и постепенное превращение "Амаля" в антиизраильскую силу, пусть и не столь воинственную, как "Хизбалла".
Лишь немногие из факторов, препятствовавших достижению целей израильской операции в Ливане, не были известны заранее. Так, было действительно трудно предвидеть конкретную форму воздействия хомейнистского импульса на ливанских шиитов и, главное, предугадать, как скоро этот импульс даст знать о себе. Большинство релевантных факторов и их наиболее вероятный эффект, чаще всего - наихудший для интересов Израиля, отмечались военной разведкой уже на ранней стадии разработки плана "Ораним", непосредственно перед началом операции "Мир Галилее" и с приближением к каждой из узловых точек ливанской кампании, но значение этих факторов недооценивалось израильским руководством от Генштаба и выше.
Против операции в Ливане с самого начала выступали израильские ультралевые, и их позиция покажется кому-то дальновидной, однако "дальновидность" такого рода подобна регулярной, два раза в сутки, точности остановившихся часов: тот, кто всегда отрицает целесообразность применения силы Израилем, однажды окажется прав. Если бы автор этих строк искал своего героя в контексте Первой ливанской войны, он назвал бы имя Йегошуа Саги - человека очень далекого от левых кругов и, в частности, известного тем, что он был в 1977-1979 гг. одним из самых твердых противников заключения мирного договора с Египтом в обмен на отступление с Синая (в скобках отметим, что после своего ухода в отставку Саги был избран депутатом Кнессета от Ликуда, затем стал мэром Бат-Яма и закончил свою общественную карьеру в должности израильского посла на Филиппинах). Как начальник военной разведки, Йегошуа Саги последовательно высказывал скептицизм в связи с перспективами крупной израильской операции в Ливане, возможностью переформатировать ливанское политическое поле нужным Израилю образом и качеством той поддержки, на которую Израиль мог рассчитывать в рамках своего союза с фалангистами. Комиссия Кагана потребовала отставки генерала Саги с занимаемого поста, вменив ему в вину недостаточную настойчивость предостережений об опасности, связанной с допущением флангистов в бейрутские лагеря беженцев, но из отчета комиссии следует, что позиция начальника АМАНа была хорошо известна министру обороны и членам Генштаба, и это позволяет согласиться с Рефаэлем Эйтаном, не раз заявлявшим, что комиссия Кагана допустила в отношении Саги исключительную несправедливость.
Первая ливанская война была в чем-то сродни левой доктрине, полагающей силу ЦАХАЛа достаточной для того, чтобы, рассчитывая на нее, Израиль совершал самые щедрые уступки своим заклятым врагам и подпускал их вооруженные силы на расстояние вытянутой руки к Иерусалиму, Тель-Авиву, Кфар-Сабе, Нетанье, главному международному аэропорту страны, ее важнейшим автомагистралям и основному резервуару пресной воды. Ровно так же замысел операции в Ливане предполагал, что ЦАХАЛ способен утвердить угодный Израилю порядок в соседнем государстве, обладающем исключительно сложной спецификой, раздираемом внутренними противоречиями и находящемся под влиянием множества не подконтрольных Израилю сил. Но в действительности возможности ЦАХАЛа не столь велики. Их достаточно, чтобы гарантировать безопасность Израиля при разумном поведении его правительства, не больше и не меньше. Для экспериментов с построением "нового Ближнего Востока" того или иного рода требуются принципиально иные ресурсы, причем даже и их чаще всего не хватает тем, кто пускается в слишком смелые авантюры.
"Вести", 11 января 2018
Часть XVI. Двери закрываются
Дов Конторер
Окончание. Начало в номере "Вестей" от 19 сентября с.г.
Начавшийся 6 мая 2000 года вывод израильских войск из ряда районов буферной зоны вызвал быстрый развал Армии Южного Ливана, который, в свою очередь, заставил Израиль ускорить отход к международной границе. В одних случаях военнослужащие АЮЛ просто разбегались с позиций, в других этому предшествовали полуофициальные договоренности "Хизбаллы" с лидерами различных ливанских общин. Неизменный принцип этих договоренностей состоял в следующем: в обмен на отказ от уголовного и внесудебного преследования в будущем целые подразделения АЮЛ "растворялись в воздухе", оставляя без полевого прикрытия израильские опорные пункты. Именно это случилось с друзскими и христианскими частями АЮЛ, в результате чего остававшиеся в буферной зоне подразделения ЦАХАЛа оказались в опасной ситуации, и 24 мая кабинетом Эхуда Барака было принято решение о немедленном, в течение одного дня, выводе из Ливана всех израильских сил.
Отходить пришлось быстро, без завершения начавшихся работ по минированию и подрыву опорных пунктов. По ту сторону границы было брошено несколько застрявших армейских машин, на покинутых базах осталась часть снаряжения и документов. Вся эта пожива вскоре составила превосходный антураж репортажей западных и арабских телекомпаний о "победе ливанских патриотов", но в целом ЦАХАЛ произвел отход из Ливана удовлетворительным образом, не потеряв ни одного бойца. Пограничные пункты Израиль держал открытыми до тех пор, пока последний из южноливанских солдат, желавших укрыться на его территории, не перешел границу.
Таковых оказалось порядка шести тысяч человек, и это число включало как лиц, состоявших на службе в АЮЛ к моменту израильского отступления, так и бывших военнослужащих АЮЛ, работников южноливанской гражданской администрации и членов их семей. После временного пребывания на базах ЦАХАЛа беженцы были расселены в Нагарии, Маалоте, Цфате, Тверии, Кирьят-Шмоне, Кармиэле и других населенных пунктах на севере Израиля; друзские ветераны АЮЛ часто расселялись среди своих соплеменников в друзских поселках Галилеи. В 2002 году рядовые солдаты и младшие командиры АЮЛ получили гарантии безопасного возвращения в Ливан и многие из них вернулись на родину; тем, кто предпочел остаться в Израиле, в 2004 году было предоставлено израильское гражданство. До 2008 года всем ветеранам АЮЛ выплачивалось денежное пособие, рядовым и младшим командирам - через особый отдел министерства абсорбции, офицерам - по линии министерства обороны.
Ни для кого не секрет, что некоторые из репатриантов, приезжающих в еврейское государство по Закону о возвращении, на всю жизнь сохраняют претензии к занимавшимся их приемом израильским органам. Точно так же среди живущих в Израиле ветеранов АЮЛ несомненно есть и такие, кто считают себя обиженными, чего-то недополучившими. И все же популярный в определенных кругах тезис о том, что Израиль бросил на произвол судьбы своих ливанских союзников, не имеет под собой оснований. Все, кто хотел укрыться в Израиле, получили такую возможность - вместе с щедрым пакетом помощи по первичному обустройству. Это не означает, что южноливанские беженцы оказались в раю, но свой долг по отношению к ним израильское правительство выполнило. Гарантировать безопасность тем, кто решил остаться в Ливане, Израиль не мог, однако и там не наблюдалось массовых расправ над бывшими военнослужащими АЮЛ. Ливанское правительство и "Хизбалла" стремились обеспечить себе лояльность населения бывшей буферной зоны, и добиться этого было бы невозможно, жестоко преследуя тех, кто сотрудничал с Израилем в прежние годы.
Правая оппозиция резко критиковала Эхуда Барака и ЦАХАЛ за "бегство" из Ливана, но те ее лидеры, которым было присуще трезвое понимание трудностей завершившейся операции по отводу войск к международной границе, вели себя иначе. Так, Ариэль Шарон и Рехавам Зеэви твердо заявили тогда на встрече с израильскими военными, что тем не в чем себя обвинять. Красивых отступлений не бывает, заключили они.
В преддверии вывода войск ливанское правительство отказывалось от диалога с Израилем по релевантным практическим вопросам, но Терье Ларсен, спецпредставитель генсека ООН на Ближнем Востоке, был привлечен израильским кабинетом к процессу верификации контура международной границы, и это в конце концов оправдало себя.
26 мая Хасан Насралла выступил с победной речью в поселке Бинт-Джбейль, на только что покинутой ЦАХАЛом территории. Презрительно отозвавшись о способности израильского общества выдерживать длительное военное напряжение, он сравнил военную мощь Израиль с обвисшей паутиной, которая только кажется стеной, но может быть легко сметена твердой рукой. И все же Насралла, обещавший продолжить борьбу с сионистским врагом "до полного освобождения Палестины", не решался отправить в атаку своих кривлявшихся у границы боевиков. Для продолжения вооруженной борьбы шиитской организации требовался повод, который признали бы легитимным прочие группы ливанского общества; навязать ливанцам продолжение войны с Израилем, совершенно не считаясь с их мнением, генсек "Хизбаллы" не мог. Если бы он принял такое решение, не озаботившись изысканием "легитимного" повода, это было бы равнозначно признанию в том, что "Хизбалла", выдающая себя за аутентичную ливанскую силу, на деле является послушным инструментом Ирана, желающего продолжения войны с Израилем и вполне равнодушного к тому, как воспринимается подобная перспектива большинством населения Ливана.
Таким поводом явился тезис о том, что Израиль по-прежнему оккупирует часть суверенной территории Ливана, удерживая под своим контролем сельскохозяйственные угодья деревни Шебаа на западном склоне Хермона. До 1967 года этот район, часто упоминаемый в печати как фермы Шебаа, принадлежал Сирии и под контролем Израиля он оказался вместе со всей территорией Голанского плато в результате Шестидневной войны. Заявления "Хизбаллы" о принадлежности ферм Шебаа Ливану были вполне голословными, но официальный Дамаск не оспаривал их, исходя из собственных интересов, связанных с продолжением конфронтации на линии израильской границы с Ливаном. Здесь-то и сказался позитивный эффект участия Терье Ларсена в процессе верификации точного контура международной границы: следуя выводам Ларсена и работавших вместе с ним инспекторов, генеральный секретарь ООН Кофи Аннан официально подтвердил, что Израиль полностью выполнил резолюцию СБ 425 и вывел свои войска со всей территории Ливана.
"Хизбалла" отказалась признать вердикт Аннана, но разыгрывать демагогическую карту ферм Шебаа она решалась лишь до тех пор, пока Израиль не ответил на ее провокации в ходе Второй ливанской войны (2006). При всех допущенных тогда ошибках израильского военно-политического руководства, определяющее значение имела сама решимость Эхуда Ольмерта взыскать с Ливана серьезную цену за нападение боевиков "Хизбаллы" на военнослужащих ЦАХАЛа в пограничном районе. Масштабы произведенного Израилем применения силы оказались таковы, что после войны Хасану Насралле пришлось заявить, что он не приказал бы атаковать израильскую патрульную группу у мошава Заръить, если бы мог представить себе, как отреагирует Израиль на эту диверсию.
С тех пор режим прекращения огня соблюдается в районе израильской границы с Ливаном уже более одиннадцати лет. "Хизбалла" позволяла себе игру в казаки-разбойники до тех пор, пока ей удавалось убеждать ливанское общество в том, что ее забавы на юге не подвергают опасности экономическое процветание Ливана, приток саудовских инвестиций и пр. Если бесплатным приложением ко всем этим удовольствиям мог быть героический джихад, почему бы и нет? Но когда оказалось, что Израиль не принимает формат игры в казаки-разбойники в пограничном районе и в ответ на очередную диверсию "Хизбаллы" бомбит шиитский квартал Бейрута, разрушает объекты хозяйственной инфраструктуры и угрожает отбросить Ливан в каменный век, Насралле пришлось приструнить своих головорезов.
Это не означает, что у Израиля нет повода для опасений в связи с наличием у "Хизбаллы" ракетного арсенала, каким обладает редкая армия в мире, но существование буферной зоны не мешало его пополнению, а практическая безопасность поселений Галилеи сегодня зависит не от того, могут ли боевики "Хизбаллы" прикоснуться к колючей проволоке пограничных ограждений. Представляется весьма вероятным, что Израиль пришел бы к такому же модусу сдерживания уже в 2000 году, если бы Эхуд Барак не оставил без ответа первую серьезную диверсию "Хизбаллы" после вывода израильских войск из Ливана, но это событие - нападение на патруль ЦАХАЛа у ферм Шебаа 7 октября 2000 года - случилось одновременно с началом "второй интифады", и премьер-министр, опасавшийся обстрения конфликта сразу на двух фронтах, не решился использовать против "Хизбаллы" серьезную военную силу.
* * *
Непосредственно в ходе операции "Мир Галилее", т.е. в период с 6 июня по 29 сентября 1982 года, израильские потери в Ливане составили 654 военнослужащих убитыми, 3886 ранеными, трое пропавшими без вести. Текущие потери ЦАХАЛа сократились с отходом к линии Авали (сентябрь 1983) и еще более ощутимым образом - с отходом в приграничную буферную зону (июнь 1985): с момента завершения операции "Мир Галилее" до ухода из буферной зоны они составили 559 человек убитыми и 840 ранеными. Таким образом, всего в период с начала Первой ливанской войны до полного вывода израильских войск из Ливана 24 мая 2000 года потери ЦАХАЛа составили 1216 военнослужащих убитыми, включая троих пропавших без вести в бою у Султан-Яакуба, и 4726 ранеными. В результате ракетных обстрелов Галилеи в тот же период погибли семеро и были ранены 248 израильских граждан, так что общие потери Израиля в Ливане и в районе ливанской границы составили с 6 июня 1982-го по 24 мая 2000 года 1223 человека убитыми и 4974 ранеными.
Армия Южного Ливана потеряла в 1982-2000 гг. порядка 660 военнослужащих убитыми и около полутора тысяч ранеными. Без вести пропавшими считаются 24 военнослужащих АЮЛ - целый взвод, плененный боевиками организации "Амаль" в июне 1985 года. Кроме того, в период израильского военного присутствия на юге Ливана в результате боевых действий противника погибло порядка двухсот мирных жителей буферной зоны. Заявленные потери "Хизбаллы" в боевых столкновениях с ЦАХАЛом и АЮЛ составили в период до вывода израильских войск из Ливана 1276 боевиков убитыми и не менее тысячи ранеными.
По наиболее авторитетной оценке, в период с начала операции "Мир Галилее" до отхода израильских войск в буферную зону на юге Ливана палестинские, сирийские и ливанские потери, не считая потерь "Хизбаллы", составили порядка 18 тысяч человек убитыми, в том числе не менее 10 тысяч комбатантов: сирийских военных и боевиков ООП-НПС. В плен попали 296 сирийцев и около шести тысяч палестинских боевиков. В ходе военных действий Сирией было потеряно 300-350 танков, не менее полутораста бронемашин разных типов, около сотни артиллерийских установок, 29 зенитно-ракетных батарей, 86 самолетов и 12 вертолетов. Для сравнения: потери ЦАХАЛа в технике составили в Первую ливанскую войну порядка тридцати уничтоженных и около ста поврежденных танков, 175 уничтоженных и поврежденных бронетранспортеров, один самолет и два вертолета.
В течение шести лет со времени вывода израильских войск из Ливана до Второй ливанской войны в результате атак "Хизбаллы" и базирующихся в Ливане палестинских организаций погибли пятнадцать солдат ЦАХАЛа и шесть мирных граждан Израиля. В результате Второй ливанской войны (12 июля - 14 августа 2006 года) погибли 121 военнослужащий ЦАХАЛа и 44 жителя Израиля; 1244 военнослужащих и 1384 жителя Израиля получили ранения. В ходе немногочисленных инцидентов, имевших место в районе израильской границы с Ливаном по окончании Второй ливанской войны, погибли четыре военнослужащих и один мирный житель Израиля. Таким образом, всего в течение семнадцати с половиной лет, прошедших со времени вывода израильских войск из Ливана, в результате военных действий на севере погиб 191 человек, из которых лишь пятеро погибли за одиннадцать с половиной лет, прошедших со Второй ливанской войны.
Ливан нельзя рассматривать в качестве универсального примера возможностей израильского сдерживания, поскольку "Хизбалла", пусть и оставшись единственной вооруженной группой в этой стране (за исключением армии и полиции), все же не может игнорировать того, как воспринимаются ее действия другими ливанскими общинами. Данная оговорка необходима во избежание попыток экстраполяции ливанского опыта на комплекс вопросов, связанных с Иудеей и Самарией - попыток тем более наивных, что, помимо этноконфессионального разнообразия ливанского общества, ограничивающего военный энтузиазм "Хизбаллы", они не учитывают и того, что "зеленая черта" несравнимо ближе к жизненно важным центрам Израиля, чем северная граница нашей страны. Но конкретно в Ливане схема сдерживания, не подразумевающая присутствия израильских войск на территории соседнего государства, работает. Чтобы она заработала в полной мере, было необходимо выполнить обещание о том, что "весь Ливан запылает", если нападения на Израиль продолжатся после того, как ЦАХАЛ покинет ливанскую территорию. Барак, огласивший эту угрозу накануне вывода войск, не решился исполнить ее в октябре 2000 года, но когда Ольмерт шесть лет спустя привел ее в исполнение, израильский север обрел наконец долгожданный покой.
Отмечая сугубую осторожность "Хизбаллы" в период после Второй ливанской войны, было бы странно игнорировать то обстоятельство, что с 2012 года эта организация вовлечена в военные действия на территории Сирии, стоившие ей значительных потерь: не меньше двух тысяч убитых боевиков к настоящему времени. Но, допуская, что минимальная активность "Хизбаллы" в районе израильско-ливанской границы хотя бы отчасти определяется тяжестью ее сирийского бремени, следует учитывать и то, что "Хизбалла" не атаковала Израиль в течение шести лет со времени Второй ливанской войны до привлечения ее сил к прямому участию в гражданской войне на территории Сирии.
Это тем более примечательно в свете ряда событий, имевших место в то время, а именно приписываемой Моссаду ликвидации главного оперативника "Хизбаллы" Имада Мугние 12 февраля 2008 года и перехвата израильскими ВМС двух судов с крупными грузами иранского оружия, предназначавшегося "Хизбалле" (сухогруз Francop, 4 ноября 2009 года) и ХАМАСу (контейнеровоз Victoria, 15 марта 2011 года). Несколько ракетных обстрелов израильских поселений в период после Второй ливанской войны были на совести мелких палестинских организаций; нападение на группу военнослужащих ЦАХАЛа, расчищавших пограничную линию от мешавшей обзору растительности, было предпринято 3 августа 2010 года отрядом правительственной армии Ливана.
Следует также учитывать, что в ходе гражданской войны на территории Сирии транспортные конвои и склады с презназначавшимся "Хизбалле" оружием, ее боевые позиции в близкой к границе с Израилем зоне и иные объекты, представлявшие ценность для этой организации, регулярно подвергались воздушным атакам, которые и в отсутствие официальных заявлений об "авторстве" однозначно приписывались Израилю международными наблюдателями и всеми вовлеченными в конфликт сторонами. "Хизбалла" лишь однажды дала серьезный ответ на эти атаки - в совершенно исключительных для нее обстоятельствах. 18 января 2015 года у стыка сирийско-ливанской и сирийско-израильской границ неопознанными вертолетами или БПЛА была уничтожена командная группа, в которую входили шесть видных полевых командиров "Хизбаллы", включая Джихада Мугние (его прочили на смену отцу в качестве главного оперативника шиитской военной организации), и четверо иранских военных во главе с генералом КСИР Мохаммедом Али Алладади.
Десять дней спустя "Хизбалла" атаковала израильскую армейскую колонну у ферм Шебаа: противотанковой ракетой "Корнет" были убиты офицер и солдат бригады "Гивати", семь военнослужащих ЦАХАЛа получили ранения. Тогда же с территории Сирии были выпущены два 107-мм реактивных снаряда, разорвавшихся на открытой местности вблизи горнолыжного комплекса на Хермоне. ЦАХАЛ произвел ответный обстрел позиций "Хизбаллы" и сирийской армии, выпустив по ним двадцать артиллерийских снарядов, но в целом обеими сторонами была продемонстрирована заинтересованность в том, чтобы состоявшийся обмен ударами и не вызвал расширения конфликта. Совершенно особые обстоятельства, вызвавшие атаку "Хизбаллы" 28 января 2015 года, позволяют рассматривать данный инцидент как исключение из правила, подтверждающее его общее действие: после Второй ливанской войны шиитская военная организация старается не провоцировать Израиль и, во всяком случае, избегает акций, следствием которых может явиться новое массированное применение Израилем силы в Ливане.
* * *
"И покоилась земля сорок лет". Летом 1982 года эта риторическая библейская формула не раз и не два звучала в речах Менахема Бегина. Премьер-министр выражал уверенность в том, что операция "Мир Галилее" обеспечит Израилю долгие десятилетия мирного существования. Увы, вместо сорокалетнего мира следствием короткой, как надеялся Бегин, операции стало затянувшееся на восемнадцать лет пребывание ЦАХАЛа в Ливане. И поскольку Вторую ливанскую войну справедливо считают отложенным финальным аккордом Первой, их потери - около полутора тысяч убитых и свыше семи тысяч раненых израильтян - могут быть посчитаны вместе. К этому необходимо добавить колоссальные финансовые затраты, едва не обрушившие экономику Израиля в середине восьмидесятых годов, кризис в его отношениях с США и небывалое обострение внутреннего конфликта в израильском обществе, не говоря уже о потерях АЮЛ, случайных жертвах войны и пр.
Разумеется, мы не можем сколько-нибудь уверенно судить об альтернативных сценариях ближневосточной истории и, в том числе, о потерях, которые выпали бы на долю Израиля с 1982 года до настоящего времени, если бы его руководство не увлеклось идеей превращения Ливана в дружественное государство посредством крупной войсковой операции, но кажется все же, что Бегин, Шарон и их коллеги по кабинету не отправили бы ЦАХАЛ в Ливан, знай они о последствиях, к которым приведет это решение.
Практические достижения ливанской кампании, если и не оказались столь же эфемерными, как заключенное в 1983 году мирное соглашение с Ливаном, не дали Израилю достойного вознаграждения за понесенные им потери. В числе таких достижений могут быть упомянуты демонстрация общего превосходства ЦАХАЛа над сирийской армией, обладавшая особенно убедительной силой в случае с уничтожением сирийской системы ПВО, и удаление ООП из Ливана. Но последнее достижение, бывшее достаточно спорным уже и в восьмидесятые годы, утратило всякую ценность через одиннадцать лет, с заключением соглашений "Осло".
Спорность этого достижения была обусловлена тем, что ООП, не ушедшая с международной арены в качестве политической силы и продолжавшая террористическую войну из Туниса, оказалась на новом месте менее уязвима для израильского возмездия, чем в период ее базирования в Ливане. Израиль мог дотянуться до баз ООП даже за тысячи километров, как это было доказано затоплением судна Moonlight в алжирском порту Аннаба, бомбардировкой тунисских штабов ООП и ликвидацией Абу-Джихада, главы военного крыла ООП, 16 апреля 1988 года, но каждая из этих операций требовала высоких затрат и осуществлялась на пределе возможностей израильских ВМС, ВВС и спецназа, тогда как в Сидоне, Бейруте и Триполи проводить операции такого же типа было значительно проще. Но даже если в целом Израиль выиграл от удаления ООП из Ливана, эффект этого достижения был начисто обнулен, когда правительство Рабина позволило руководству и военным формированиям ООП обосноваться в Иудее, Самарии и Газе.
Неутихающий эффект общественного раскола в связи с Первой ливанской войной приводит к тому, что в левых кругах ее иной раз называют преступной, а в правых - пытаются доказать, положительный баланс израильских обретений и утрат в ливанской кампании, игнорируя очевидные факты. Риторические упражнения на тему "преступности" представляются автору этих строк заведом неадекватными, но коль скоро они имеют место, кажется нужным сказать, что у Израиля были и легитимный повод для начала операции "Мир Галилее", и причины рассчитывать на ее успех, даже если задним числом состоятельность этих расчетов легко опровергнуть. Шарон называл ливанскую кампанию "одной из справедливейших израильских войн", и с этой оценкой естественно согласиться, учитывая характер террористического вызова, с которым Израиль сталкивался в Ливане с конца шестидесятых годов прошлого века. Вопрос лишь в том, могла ли "справедливейшая война" привести к решению задач, которые ставились в связи с ней военно-политическим руководством Израиля, или, попросту говоря, стоила ли выделки эта овчинка. Ответ, увы, отрицательный.
Несмотря на значительные успехи ЦАХАЛа, сирийская армия не ушла из районов Ливана, имевших критическое значение для Асада и сохранявших за ним статус главного игрока на ливанском политическом поле. Сирия оказалась вынуждена вывести свои войска из Ливана значительно позже - в апреле 2005 года, на фоне убийства премьер-министра Рафика Харири, последовавшей за этим событием "революции кедров" и сопутствовавшего ей давления на Дамаск со стороны США и Франции. До тех пор, оставаясь в Ливане, сирийцы устраняли по собственному усмотрению местных политиков и выстраивали нужные им ситуационные альянсы, меняя по ходу дела своих противников и партнеров. Наконец, решающее влияние Сирии в Ливане превращало в полнейшую химеру заключенный ливанским правительством договор о мире с Израилем.
Если сирийцы могли цинично маневрировать в Ливане в течение длительного времени, то Израилю такая задача была не по силам - в частности, потому, что он, в отличие от Сирии, не мог произвольно менять союзников: ООП и другие палестинские группы в любой ситуации оставались его противниками, в ожесточенном друзско-христианском конфликте Израиль не мог в полной мере поддержать ни одну из сторон. Наконец, произведенный израильскими войсками разгром ООП в южных районах Ливана привел к значительному усилению местных шиитов, до которых как раз в это время дошел идеологический импульс иранской революции, вызвавший появление "Хизбаллы" и постепенное превращение "Амаля" в антиизраильскую силу, пусть и не столь воинственную, как "Хизбалла".
Лишь немногие из факторов, препятствовавших достижению целей израильской операции в Ливане, не были известны заранее. Так, было действительно трудно предвидеть конкретную форму воздействия хомейнистского импульса на ливанских шиитов и, главное, предугадать, как скоро этот импульс даст знать о себе. Большинство релевантных факторов и их наиболее вероятный эффект, чаще всего - наихудший для интересов Израиля, отмечались военной разведкой уже на ранней стадии разработки плана "Ораним", непосредственно перед началом операции "Мир Галилее" и с приближением к каждой из узловых точек ливанской кампании, но значение этих факторов недооценивалось израильским руководством от Генштаба и выше.
Против операции в Ливане с самого начала выступали израильские ультралевые, и их позиция покажется кому-то дальновидной, однако "дальновидность" такого рода подобна регулярной, два раза в сутки, точности остановившихся часов: тот, кто всегда отрицает целесообразность применения силы Израилем, однажды окажется прав. Если бы автор этих строк искал своего героя в контексте Первой ливанской войны, он назвал бы имя Йегошуа Саги - человека очень далекого от левых кругов и, в частности, известного тем, что он был в 1977-1979 гг. одним из самых твердых противников заключения мирного договора с Египтом в обмен на отступление с Синая (в скобках отметим, что после своего ухода в отставку Саги был избран депутатом Кнессета от Ликуда, затем стал мэром Бат-Яма и закончил свою общественную карьеру в должности израильского посла на Филиппинах). Как начальник военной разведки, Йегошуа Саги последовательно высказывал скептицизм в связи с перспективами крупной израильской операции в Ливане, возможностью переформатировать ливанское политическое поле нужным Израилю образом и качеством той поддержки, на которую Израиль мог рассчитывать в рамках своего союза с фалангистами. Комиссия Кагана потребовала отставки генерала Саги с занимаемого поста, вменив ему в вину недостаточную настойчивость предостережений об опасности, связанной с допущением флангистов в бейрутские лагеря беженцев, но из отчета комиссии следует, что позиция начальника АМАНа была хорошо известна министру обороны и членам Генштаба, и это позволяет согласиться с Рефаэлем Эйтаном, не раз заявлявшим, что комиссия Кагана допустила в отношении Саги исключительную несправедливость.
Первая ливанская война была в чем-то сродни левой доктрине, полагающей силу ЦАХАЛа достаточной для того, чтобы, рассчитывая на нее, Израиль совершал самые щедрые уступки своим заклятым врагам и подпускал их вооруженные силы на расстояние вытянутой руки к Иерусалиму, Тель-Авиву, Кфар-Сабе, Нетанье, главному международному аэропорту страны, ее важнейшим автомагистралям и основному резервуару пресной воды. Ровно так же замысел операции в Ливане предполагал, что ЦАХАЛ способен утвердить угодный Израилю порядок в соседнем государстве, обладающем исключительно сложной спецификой, раздираемом внутренними противоречиями и находящемся под влиянием множества не подконтрольных Израилю сил. Но в действительности возможности ЦАХАЛа не столь велики. Их достаточно, чтобы гарантировать безопасность Израиля при разумном поведении его правительства, не больше и не меньше. Для экспериментов с построением "нового Ближнего Востока" того или иного рода требуются принципиально иные ресурсы, причем даже и их чаще всего не хватает тем, кто пускается в слишком смелые авантюры.
"Вести", 11 января 2018