еще юбилейного № 15
Первая ливанская война, 1982-2017
Часть XV. Долгий финиш
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номере "Вестей" от 19 сентября с.г.
Созданное в 1984 году правительство Ливана возглавил видный суннитский политик Рашид Караме, ранее назначавшийся премьер-министром семь раз. Восьмой раз оказался для него роковым. Новый кабинет Караме называли правительством национального примирения, но его фактические достижения были невелики. В 1986 году премьер-министр отверг соглашение о преодолении ливанского кризиса, проект которого был составлен при доминантном участии сторонников христианского президента Амина Жмайеля. В мае 1987 года Караме подал в отставку, которую глава государства отказался принять, сославшись на отсутствие других кандидатов, и это обстоятельство сыграло в судьбе премьера зловещую роль: 1 июня Караме был убит взрывом бомбы, заложенной в спинку его сидения в вертолете. Двенадцать лет спустя виновными в совершении этого преступления были признаны Самир Джааджаа и группа его сообщников-фалангистов.
Убитого премьера сменил Селим Хосс, отношения которого с президентом быстро зашли в тупик; с января 1988 года Хосс фактически бойкотировал заседания кабинета. В сентябре, незадолго до истечения срока срока своих полномочий на посту главы государства, Жмайель отправил Хосса в отставку и назначил новым главой правительства маронита Мишеля Ауна, уже упоминавшегося в этом очерке как командир бейрутского гарнизона в период после убийства Башира Жмайеля. Назначение Ауна было отвергнуто мусульманскими политиками, увидевшими в решении президента нарушение Национального пакта, по которому пост премьер-министра Ливана традиционно отводился представителю суннитской общины. Ими было проведено решение, оставлявшее главой правительства Селима Хосса, в результате чего в Ливане сложилась ситуация, при которой в стране было два правительства и ни одного законного президента. При таком положении вещей значительно расширились возможности сирийского вмешательства в урегулирование ливанского кризиса, и Асад не преминул этим воспользоваться.
Мишель Аун ответил на действия сирийцев, объявив в марте 1989 года "освободительную войну" против их присутствия в Ливане. В ходе этой войны у ливанских христиан появился неожиданный союзник в лице Саддама Хусейна, который, только что заключив соглашение, положившее конец войне Ирака с Ираном, опасался усиления иранских позиций в Ливане, достигавшегося с помощью "Амаля" и, главным образом, "Хизбаллы". Однако практические ресурсы, которыми Багдад располагал в Ливане, были принципиально меньше сирийских и иранских возможностей, в силу чего иракское вмешательство не принесло христианам особой пользы.
Сирия выиграла силовое противостояние с правительством Ауна и 22 октября 1989 года привела к подписанию в саудовском городе Таиф соглашения об урегулировании ливанского кризиса. Этим соглашением увеличивалось число мест в парламенте, устанавливалось их деление в пропорции 50:50 между христианами и прочими ливанскими общинами (вместо преимущественной для христиан пропорции 6:5 по Национальному пакту), вводилось равное распределение министерских портфелей по конфессиональному признаку и определялся порядок, при котором глава правительства выводился из подчинения президенту. Таифское соглашение также предусматривало отвод сирийских войск в долину Бекаа и разоружение всех ливанских неправительственных формирований.
4 ноября 1989 года Таифское соглашение было ратифицировано ливанским парламентом, избранным еще в 1972 году, до начала гражданской войны. Парламент также избрал Рене Муавада, умеренного представителя маронитской общины, президентом Ливана, но тот был убит две недели спустя в результате взрыва начиненной взрывчаткой автомашины рядом с его кортежем. Вместе с Муавадом погибли еще 23 человека; ответственность за этот теракт так и не была установлена. Исполняющим обязанности президента после убийства Муавада снова стал премьер-министр Селим Хосс, которого 24 ноября сменил Ильяс Храуи, остававшийся на этом посту в течение девяти лет.
С убийством президента оказался связан период политической нестабильности, но Таифское соглашение все же явилось шагом к прекращению гражданской войны в Ливане. Правда, для достижения этого результата Сирия ввела в октябре 1990 года свои войска в Восточный Бейрут и разоружила все ливанские группировки за исключением "Хизбаллы", получившей возможность остаться вооруженной структурой, поскольку за ней признавался статус "сил сопротивления израильской агрессии на юге Ливана". Согласиться на такой вариант Асада убедило примирение Сирии с "Хизбаллой", достигнутое стараниями нового руководства Ирана.
Со смертью аятоллы Хомейни в июне 1989 года высшим руководителем Ирана стал аятолла Али Хаменеи, ранее занимавший пост президента, а президентом был избран Рафсанджани. Более чуткое к интересам Сирии и нашедшее альтернативный формат укрепления своих позиций в Ливане, новое иранское руководство сместило с поста генсека "Хизбаллы" шейха Субхи Туфейли, отношения которого с сирийцами были неисправимо испорчены, и добилось назначения на этот пост Аббаса Мусави. Последний вывел свою организацию из режима конфронтации с Сирией и тем самым добился для нее возможности сохраниться в качестве вооруженной структуры, при условии четкой координации ее действий с Дамаском. Данное обстоятельство многое определило в дальнейшей судьбе Израиля, но еще больше - в судьбе ливанского общества, где рядом с шиитской "Хизбаллой" не осталось крупных вооруженных групп, выступающих от имени определенной партии или религиозной общины, и где даже воссозданная правительственная армия значительно уступала (и уступает) "Хизбалле" если не по численности своих формирований, то по их сплоченности, вооруженности и боевой выучке. В еще более отдаленной перспективе это обстоятельство спасло режим Башара Асада, для которого ливанская "Хизбалла" стала важной опорой в условиях начавшейся в 2011 году сирийской гражданской войны.
* * *
Установив партнерские отношения с "Хизбаллой", Сирия обрела рычаг силового воздействия на Израиль, о котором она прежде могла только мечтать, ведь в сравнении с палестинскими организациями "Хизбалла" выигрывала сразу по нескольким параметрам: она показала себя более дисциплинированной и боеспособной силой, ее деятельность щедро спонсировалась Ираном, ее формирования вызывали куда меньше антагонизма у местного, преимущественно шиитского населения на юге Ливана. И к тому же в связи с фактом присутствия израильских войск на территории Ливана действия "Хизбаллы", умело выдававшей себя за аутентичную ливанскую организацию, воспринимались значительной частью мирового сообщества как патриотическая борьба за освобождение родной земли.
Сирия определяла нужную ей интенсивность военного противостояния на юге Ливана, стремясь к тому, чтобы, с одной стороны, диверсионная активность "Хизбаллы" не утихала, а с другой - не выходила за известные рамки и не давала Израилю повода для резких ответных действий, способных осложнить ситуацию в регионе непредсказуемым образом. Этот формат оказался чрезвычайно удобен Дамаску, не желавшему идти на риск нового столкновения с Израилем и окончательно утратившему надежду добиться возвращения себе Голанских высот военными средствами. Сирия тщательно соблюдала условия прекращения огня на Голанах и не позволяла атаковать Израиль со своей территории ни "Хизбалле", ни палестинцам; тем временем необходимая ей работа по оказанию давления на Израиль производилась в Ливане, где разные группы, но, в первую очередь, "Хизбалла" взыскивали с Израиля кровавую цену за неурегулированность его отношений с Дамаском на нужных тому условиях.
Многолетняя рутина противостояния на юге Ливана была, в сущности, очень однообразной. Основные действия ЦАХАЛа были связаные с оказанием огневой поддержки АЮЛ, охраной опорных пунктов и чрезвычайно затратной защитой ведущих к ним дорог, но израильскими войсками также предпринимались диверсионные рейды за пределы буферной зоны. Целью таких рейдов могло быть нанесение ударов по базам противника, минирование используемых им троп, ликвидация конкретных полевых командиров и т.п.
Например, операция "Хацáв адин" ("Нежная дримия"), предпринятая 26 июля 1987 года, представляла собой атаку подразделения морских коммандос на сидонскую базу организации "Народная армия освобождения". Вылазками схожего профиля были операции "Тéреф каль" ("Легкая добыча") и "Ноф праи" ("Дикий пейзаж), предпринятые 3 августа и 12 сентября 1997 года против "Хизбаллы". В первом случае противника атаковала разведрота "Голани", во втором - отборное подразделение "Эгоз", созданное в составе этой бригады специально для ведения боевых действий в характерной для Ливана горно-лесистой местности (свое название оно унаследовало от батальона рейдовой разведки СВО, существовавшего в 1956-1974 гг.). Число операций указанного типа, осуществлявшихся малыми силами в расчете на достижение локального тактического результата, было весьма велико, и о большинстве из них широкая публика ничего не узнавала. Иначе обстояло дело, когда рейд завершался провалом.
Два самых известных случая такого рода имели место в 1997 году. 28 августа взвод бригады "Голани" успешно атаковал из засады боевиков "Хизбаллы" в вади Салуки, после чего по обнаружившим себя позициям противника ударила израильская артиллерия. Ее огнем был вызвано возгорание иссохшей к концу лета растительности, которое быстро превратилось в большой пожар, охвативший кольцом часть атаковавшего взвода. В огненной ловушке тогда погибли пять пехотинцев "Голани" и еще пятеро получили сильные ожоги. Вскоре после этого, в ночь с 4 на 5 сентября, диверсионная группа морских коммандос, высадившаяся на ливанском побережье между Тиром и Сидоном, направилась к населенному пункту Ансария, имея своей задачей ликвидацию видного полевого командира организации "Амаль", ставшей к тому времени частью антиизраильского фронта. Отряд попал в минную ловушку и под обстрел противника, в результате чего погибли одиннадцать бойцов спецподразделения во главе с подполковником Йоси Куракиным; там же погиб и врач прибывшей на помощь отряду спасательной группы. Для морских коммандос потеря сразу одиннадцати бойцов стала тяжелым ударом, равного которому их небольшое подразделение не знало ни до, ни после боя у Ансарии. Осталось неустановленным, была ли причиной этой трагедии случайность или утечка данных, позволившая противнику заранее устроить засаду на маршруте израильского диверсионного отряда.
Когда текущая военная активность "Хизбаллы" и других базирующихся в Ливане организаций становилась слишком интенсивной или сопровождалась громким одноразовым успехом, ЦАХАЛ отвечал на нее операциями более серьезного профиля. Так, в ходе операции "Хок ва-сéдер" ("Закон и порядок") силы "Хизбаллы", базировавшиеся к северу от буферной зоны в Горном Ливане, были атакованы 2-4 мая 1988 года 35-й десантной бригадой при поддержке танковой роты, батальона инженерных войск и артиллерийского дивизиона; в ходе этой операции было убито полсотни шиитских боевиков, при трех убитых у ЦАХАЛа. В ответ на успешную атаку дельтапланеристов НФОП - ГК, о которой упоминалось в предыдущей части данного очерка, ЦАХАЛ провел 8-9 декабря 1988 года операцию "Кахоль ва-хум" ("Синее и коричневое"): бригада "Голани", морские коммандос и спецназ ВВС атаковали командный комплекс указанной организации на побережье Ливана, убив не менее тридцати террористов и потеряв одного своего бойца.
Наконец, помимо точечных вылазок и рейдов бригадного профиля, Израиль изредка проводил более крупные войсковые операции, рассчитывая привести к изменению сложившихся правил военного протиборства на юге Ливана. Двумя наиболее известными попытками такого рода стали операции "Дин ве-хешбóн" ("Подведение итогов") и "Инвéй зáам" ("Гроздья гнева").
Проведению операции "Дин ве-хешбон" в июле 1993 года предшествовал период тактических неудач: в течение трех месяцев ЦАХАЛ потерял убитыми в Ливане пятнадцать бойцов. В тот же период активизировались ракетные обстрелы Галилеи. Ответом на это стала операция, начавшаяся 25 июля рейдом морских коммандос в далекий Триполи, где было убито шесть террористов. Вскоре после этого авиация, артиллерия и танки атаковали многие деревни на юге Ливана, служившие базами "Хизбаллы". Бомбардировкам и обстрелам предшествовали предупреждения израильского командования, вняв которым, порядка 300 тысяч жителей Южного Ливана заблаговременно покинули свои населенные пункты. Целью предпринятых Израилем действий было создание нового общественного отношения к "Хизбалле" через обозначение цены, которая взыскивается за ее диверсии с населения Ливана. Параллельно с обстрелами и бомбардировками деревень далеко за пределами буферной зоны, в глубине контролировавшейся "Хизбаллой" территории, действовали рейдовые группы подразделения "Маглан" и разведрота 35-й десантной бригады.
Всего в ходе операции было убито полсотни и ранено порядка сорока боевиков "Хизбаллы"; в числе убитых также оказались около семидесяти мирных граждан Ливана. С израильской стороны погибли два жителя Галилеи и один солдат ЦАХАЛа. Начальник Генштаба Эхуд Барак настаивал на расширении операции и, в частности, на бомбардировке шиитских кварталов Бейрута, но глава военной разведки Ури Саги убедил премьер-министра Рабина в том, что Израиль уже достиг своих целей, и операция завершилась 31 июля согласованным прекращением огня, по условиям которого стороны обязались воздерживаться от нанесения ударов по гражданским объектам друг друга.
Соглашаясь на подобный формат, Израиль загонял себя в ловушку, поскольку "Хизбалла" намеренно использовала ливанские деревни для размещения своих баз и часто обстреливала позиции ЦАХАЛа и АЮЛ непосредственно из населенных пунктов. Долго оставлять такие действия без ответа Израиль не мог, так что срыв достигнутых договоренностей был всего лишь вопросом времени. И действительно, возобновление ракетных обстрелов Галилеи в апреле 1996 года привело израильское правительство к необходимости начать новую крупную операцию в Ливане, название которой было позаимствовано у американского писателя Джона Стейнбека.
Вместе с тем, говоря о причинах операции "Гроздья гнева", нельзя не отметить того, что в предшествовавшие ей два месяца Израиль захлестнула мощная волна палестинского террора: смертниками ХАМАСа были взорваны тогда два пассажирских автобуса, взрывы гремели в торговых центрах и на улицах городов, около шестидесяти израильтян погибли в результате этих атак. Правительство Шимона Переса, желавшее укрепить свою репутацию в преддверии выборов в Кнессет XIV созыва и улучшить позиции Израиля на переговорах с Сирией и Ливаном, санкционировало проведение крупной войсковой операции, которая, как и "Дин ве-хешбон", должна была стимулировать давление на "Хизбаллу" со стороны правительства и населения Ливана.
Операция началась на рассвете 11 апреля бомбардировкой объектов "Хизбаллы" в Бейруте и в долине Бекаа. Вслед за тем артиллерия и танки начали обстрел позиций "Хизбаллы" на юге Ливана, все побережье которого было блокировано израильскими ВМС. В тылу противника действовали спецназ ВВС, "Эгоз", "Маглан", разведрота "Голани" и другие подразделения. Как и в 1993 году, с юга Ливана устремились к Бейруту сотни тысяч беженцев. Израиль также произвел частичную эвакуацию своего населения из приграничных районов, по которым было выпущено 777 ракет и реактивных снарядов; их взрывами было ранено около шестидесяти израильтян.
Часть жителей Южного Ливана, покинувших свои жилища на время израильской операции, сосредоточилась у полевых постов UNIFIL, зная, что ЦАХАЛ не будет обстреливать их. Этим же пользовались боевики "Хизбаллы", размещавшие в непосредственной близости от постов миротворцев свое огневые позиции. При попытке воспрепятствовать таким действиям погиб фиджийский офицер и были ранены двое непальских солдат UNIFIL. Миротворцы оказались неспособны отогнать террористов от своих баз, и 18 апреля практика размещения огневых позиций "Хизбаллы" у постов UNIFIL привела к трагедии. Артиллерийская батарея ЦАХАЛа, прикрывавшая боевую группу спецподразделения "Маглан", которой командовал Нафтали Беннет (ныне - лидер одной из израильских партий и министр образования в правительстве Нетаниягу) случайно накрыла своим огнем пост миротворцев, находившийся возле деревни Кана. В результате этого инцидента погибло не менее 28 мирных граждан; "свидетельства" гибели 102 и даже 106 человек были признаны позже фальсифицированными, точное число жертв трагедии в Кане так и осталось неустановленным.
В тот же день в Набатии в результате израильского обстрела погибли одиннадцать человек, и этими событиями был вызван поток резких международных заявлений в адрес израильского правительства. 25 апреля последовала осуждающая Израиль резолюция Совета Безопасности ООН, и 27 апреля ЦАХАЛ прекратил операцию "Гроздья гнева" на основе возобновления прежних договоренностей о взаимном недопущении ударов по гражданским объектам. Вскоре это соглашение дополнила сделка, в рамках которой 20 июля 1996 года Израиль освободил 45 пленных боевиков "Хизбаллы" и передал этой организации 125 трупов ее боевиков в обмен на возвращение тел двух погибших в Ливане солдат ЦАХАЛа и освобождение четырнадцати пленных военнослужащих АЮЛ.
* * *
Вспоминая пятнадцатилетний период пребывания израильских войск в буферной зоне, нельзя не отметить такие события, как покушение на генерала Антуана Лахада (1988), ликвидацию Аббаса Мусави (1992), высылку в Ливан 415 активистов ХАМАСа и "Исламского джихада" (1992), крупнейшую в истории Израиля вертолетную аварию (1997) и гибель командира израильского Подразделения по связям с Ливаном (1999).
• Майор Саад Хаддад, много лет командовавший христианскими силами на юге Ливана, умер от рака в 1984 году, и его пост был предложен израильским правительством генералу Лахаду, только что проигравшему в борьбе за назначение на пост начальника ливанского Генштаба. Этим обращением Лахад был обязан многим обстоятельствам, в числе которых было и то, что его сокурсником и товарищем в период учебы в военной академии во Франции в первой половине семидесятых годов был Менахем Эйнан, хорошо известный читателям данного очерка как генерал, командовавший 162-й дивизией ЦАХАЛа во время операции "Мир Галилее" и представлявший Израиль на переговорах с ливанским правительством после ее окончания. Получив предложение возглавить АЮЛ, генерал Лахад обратился за советом к своему другу Камилю Шамуну и к некоторым другим лидерам христианской общины Ливана. Заручившись их одобрением и добившись от израильского министра обороны Моше Аренса заявления о том, что Израиль не претендует на территорию и водные ресурсы Ливана, генерал Лахад принял сделанное ему предложение.
Возглавив АЮЛ, он сделался приоритетной мишенью для Сирии, "Хизбаллы" и организаций, входивших в левую коалицию ООП-НПС. Активистке Ливанской компартии Сухе Бешара, выдававшей себя за инструктора аэробики, удалось познакомиться с женой генерала и внедриться в его семейное окружение. 17 ноября 1988 года она дважды выстрелила в Антуана Лахада и тяжело ранила его. После трехмесячной госпитализации в израильской больнице Лахад с парализованной рукой вернулся к командованию АЮЛ. Задержанная его охраной Бешара была отправлена в тюрьму "Эль-Хиям" и провела там одиннадцать лет, оставаясь объектом энергичной опеки международных правозащитных организаций. В 1999 году Лахад объявил о ее помиловании, выполнив тем самым условие, которое ставилось Парижем в связи с просьбой о предоставлении ему политического убежища, но убежища во Франции он так и не получил и провел остаток своих дней в Израиле, сделавшись владельцем ливанского ресторана в Тель-Авиве и совладельцем компании, выпускающей арак El Namroud.
• Модус военного партнерства с Сирией, выстроенный при ключевом участии Аббаса Мусави, сделал нового лидера "Хизбаллы" весьма проблематичной фигурой в глазах израильского руководства, и когда претензий к нему накопилось слишком много, Израиль подготовил план операции по его похищению. План был слишком рискованным, и операцию по похищению в последний момент решили заменить ликвидацией. Мусави был убит 16 февраля 1992 года в ходе вертолетной атаки на его кортеж; вместе с ним погибли его жена, сын и еще четыре человека.
По прошествии времени эта акция стала восприниматься в Израиле как принесшая больше вреда, чем пользы. Во-первых, потому что шейх Хасан Насралла, сменивший Мусави на посту генерального секретаря "Хизбаллы", оказался более умным и расчетливым лидером, чем его предшественник. Во-вторых, из-за серии международных терактов, которыми "Хизбалла", с помощью иранских спецслужб, ответила на израильский удар. Самыми значительными из них были взрыв израильского посольства в Буэнос-Айресе 17 марта 1992 года (29 убитых, свыше 220 раненых) и взрыв еврейского общинного центра в этом же городе 18 июля 1994 года (85 убитых, 330 раненых). Расследование обоих аргентинских терактов было намеренно заведено местными властями в тупик из страха перед Ираном и его агентурой.
• Похищение и убийство израильского пограничника Ниссима Толедано в декабре 1992 года, ставшее самым громким на том момент терактом ХАМАСа, побудило правительство Ицхака Рабина, делавшее ставку на урегулирование конфликта с палестинцами через переговоры с их "умеренным" руководством, депортировать в Ливан значительную группу палестинских исламистов. В течение нескольких дней израильскими силами безопасности было арестовано около 1200 активистов ХАМАСа и "Исламского джихада". Министр юстиции Давид Либаи и юридический советник правительства Йосеф Хариш подтвердили законность планируемой депортации; противоположная точка зрения высказывалась государственным прокурором Дорит Бейниш (впоследствии - президент Верховного суда) и главой отдела прокуратуры по искам в БАГАЦ Нили Арад.
Правительство Рабина при поддержке министров, представлявших леворадикальную партию МЕРЕЦ, настаивало на немедленной депортации 415 человек из упомянутой выше группы, но слушаний в БАГАЦе избежать не удалось, и это имело двойной результат. Во-первых, вместо решения о перманентной высылке правительство распорядилось о временном, на срок до двух лет, удалении исламистов, что уже и само по себе делало депортацию бессмысленным шагом, поскольку арестованных разжигателей террора можно было продержать такое же время под административным арестом, не навлекая на Израиль международную критику и протесты ливанских христиан, утверждавших, что их стране хватает своих террористов. Во-вторых, экстренные слушания в БАГАЦе вызвали многочасовую отсрочку с исполнением принятого решения, позволившую ливанским властям подготовиться к израильской акции, выставив посты на всех выходящих из буферной зоны дорогах.
Когда с получением судебной санкции автобусы с активистами ХАМАСа и "Исламского джихада" прибыли 17 декабря в Южный Ливан, им пришлось высадить своих пассажиров у населенного пункта Мардж-аз-Зухур, между буферной зоной и основной территорией Ливана. На следующий день Совет Безопасности ООН единогласно принял осуждающую Израиль резолюцию 799, и голосовавшие за нее Соединенные Штаты потребовали от Ицхака Рабина немедленно вернуть высланных исламистов в Иудею, Самарию и Газу. С этим требованием выступали как уходящий президент Джордж Буш (старший), так и избранный президент Билл Клинтон, еще не успевший приступить к исполнению своих обязанностях. В сложившихся условиях израильскому правительству удалось настоять лишь на том, чтобы высланные в Ливан исламисты оставались там в течение года.
Дальнейшее представляло собой откровенный фарс: расположившиеся в палаточных лагерях активисты ХАМАСа и "Исламского джихада" тесно общались с посещавшими их эмиссарами "Хизбаллы", проходили интенсивный тимбилдинг и охотно расписывали ужасы израильской оккупации западным журналистам. Многие из ставших известными впоследствии лидеров ХАМАСа впервые заявили о себе в период пребывания в Ливане, и по возвращении в Иудею, Самарию и Газу в 1993-1994 гг. они составили идеологический костяк джихадистов.
• Постоянное минирование дорог и другие нападения на транспортные колонны ЦАХАЛа в буферной зоне заставляли израильское командование все больше использовать вертолеты для снабжения удаленных от границы опорных пунктов и периодической смены их персонала. Большинство таких рейсов проводилось в ночные часы и требовало от пилотов большой осторожности. Вечером 4 февраля 1997 года в израильском воздушном пространстве над долиной Хýла столкнулись два военно-транспортных вертолета "Ясъур" (CH-53), вылетевших с расположенного у Рош-Пинны аэрополя "Маханаим"; один из них направлялся на Бофор, другой - к опорному пункту "Длáат". Крушение столкнувшихся вертолетов произошло вблизи мошава Шеар-Ишув. Результатом аварии, вызванной, по всей вероятности, ошибкой одного из пилотов, стала гибель 73 военнослужащих - восьми членов обоих летных экипажей и 65 солдат и офицеров сухопутных сил, в числе которых были бойцы пехотных бригад "Голани" и "Нахаль", танкисты и пр.
По числу жертв эта вертолетная авария превзошла прежний израильский и мировой рекорд, связанный с крушением CH-53 10 мая 1977 года при проведении учений в Иорданской долине (54 погибших: десять членов летного экипажа и 44 десантника). Позже, 19 августа 2002 года, удерживавшийся Израилем трагический рекорд был побит с крушением в Чечне российского Ми-26. Двукратно перегруженный военно-транспортный вертолет был подбит ракетой "Игла" и совершил аварийную посадку посреди минного поля; из 150 находившихся на его борту военнослужащих 127 погибли.
• Командир базировавшегося в Марджаюне израильского Подразделения по связям с Ливаном бригадный генерал Эрез Герштейн погиб 28 февраля 1999 года по пути из деревни Шебаа, где он навещал семью павшего офицера АЮЛ. Машина израильского генерала была уничтожена взрывом радиоуправляемого фугаса, установленного боевиками "Хизбаллы"; вместе с Герштейном погибли его водитель, связной и корреспондент радиостанции "Галей ЦАХАЛ" Илан Роэ.
* * *
1997 год оказался особенно богат на ливанские бедствия: за вертолетной аварией на севере последовали пожар в вади Салуки и гибель отряда морских коммандос у Ансарии, не говоря уже о менее значительных инцидентах, также сопровождавшихся гибелью военнослужащих ЦАХАЛа. Эти события повышали и без того высокий уровень общественного недовольства в связи с затянувшимся пребыванием израильских войск на юге Ливана, о котором было уже невозможно сказать, какую из актуальных для Израиля задач оно решает.
Наличие буферной зоны не являлось препятствием ракетно-артиллерийским обстрелам израильской территории, поскольку ее глубина была значительно меньше радиуса действия большинства имевшихся у противника систем ствольной артиллерии и РСЗО. Буферная зона тем более не мешала стабильному увеличению общего и ракетного арсенала "Хизбаллы": поставка оружия этой организации осуществлялась Ираном через дамасский аэропорт и далее через открытую сирийскую границу с Ливаном. Наконец, присутствием сил ЦАХАЛа на юге Ливана лишь в малой степени ограничивалась возможность проникновения террористических групп на территорию Израиля. Как уже отмечалось, скрытно пересечь буферную зону было можно за одну ночь, и боевики "Хизбаллы" регулярно делали это. Устанавливая взрывные устройства прямо на линии пограничных ограждений, они откровенно насмехались над Израилем, показывая ему, что им не составило бы большого труда сделать еще один шаг и пересечь границу.
Реальных случаев диверсионного проникновения в Израиль с территории Ливана было очень немного, но истинные причины такого положения вещей не были связаны с существованием буферной зоны; куда большее значение в данной связи имели общий фактор израильского стратегического сдерживания, с одной стороны, и желание Сирии и "Хизбаллы" максимально использовать дивиденды "патриотического сопротивления", с другой. А такие дивиденды лучше всего обеспечивались партизанской войной, которую "Хизбалла" вела с ЦАХАЛом и АЮЛ на территории Ливана.
Левый протест, выражавшийся многими группами, включая созданное в 1997 году движение "Арба имахóт" ("Четыре матери"), едва ли достиг бы своей цели, если бы параллельно с ним на правом фланге не усилилось понимание того, что результатом Первой ливанской войны явилась абсурдная ситуация, при которой Израиль сам подарил сирийцам рычаг силового воздействия на себя, утраченный ими в результате Войны Судного дня и потери египетского союзника. Определяя нужную им интенсивность военного противостояния на юге Ливана, сирийцы играли по удобным им правилам, и с первой половины девяностых годов их ливанская игра дополняла политические переговоры, на которых Сирия добивалась полного израильского отступления с Голанских высот. Автору этих строк памятны многочисленные публикации израильских СМИ, в которых настойчиво проводилась мысль о том, что "цену пасторального спокойствия на Голанах ежедневно выплачивают своей кровью наши солдаты в Ливане", и в отсутствие других убедительных аргументов в пользу ухода с Голанских высот этот довод обладал исключительной силой.
Даже при том, что все израильские руководители того времени - Ицхак Рабин, Шимон Перес, Биньямин Нетаниягу и Эхуд Барак - были готовы заключить мирный договор с Сирией на условиях израильского отступления с Голан, остававшиеся разногласия с Дамаском носили достаточно принципиальный характер, и в этой ситуации было в высшей степени неразумно оставлять в руках у сирийцев беспроигрышный ливанский механизм давления на Израиль.
Единственной серьезной причиной сохранения буферной зоны оставалось то, что с уходом оттуда израильских войск потребовалось бы решить непростую задачу расформирования АЮЛ и предоставления надежного убежища той части ее военнослужащих, у которой будут причины опасаться за свое будущее в послевоенном Ливане. Особенно трудным должен был оказаться период, в который Израиль, уже обозначив свое недвусмысленное намерение покинуть Ливан, все еще будет нуждаться в содействии АЮЛ на стадии вывода своих войск за линию международной границы. Но сама по себе ситуация, при которой Израиль являлся заложником созданной им марионеточной структуры, носила абсурдный характер и лучше всего описывалась поговоркой про хвост, который виляет собакой.
Автор этих строк лишь однажды побывал в Ливане за пару лет до вывода оттуда израильских войск. Планирование поездки, в ходе которой нам требовалось преодолеть небольшое расстояние до ближайшего опорного пункта ЦАХАЛа в буферной зоне, осуществлялось так, будто это была сложная военная операция. Ни одной легкой машины в конвое не было, только бронетранспортеры и бронеджипы Humvee, часть из которых была оснащена блокираторами радиоуправляемых взрывных устройств. Опорный пункт представлял собой врытый в землю бетонный комплекс и был частью скелета, на котором держалась сеть полевых постов АЮЛ. Никто даже не пытался делать вид, будто территория вокруг опорных пунктов по-настоящему контролируется израильскими или произраильскими силами. Об отношениях с АЮЛ ходили злые легенды, постоянным мотивом которых было "доверяй да проверяй". Причин для подозрений хватало: во многих живших в буферной зоне семьях обычной была ситуация, при которой один брат служил в АЮЛ, а другой был боевиком "Хизбаллы". Понять природу этой практики израильтянину было трудно, но местных жителей она как-то устраивала, благо и за службу в АЮЛ, и за членство в "Хизбалле" кто-то платил.
Это был уже поздний период присутствия израильских войск на юге Ливана, но ситуация там и прежде была ненамного лучше. Джорджи, один из героев художественного фильма "В двух пальцах от Сидона" (1985), удачно выразил ее суть, остававшуюся актуальной многие годы спустя: "Скажу тебе честно, я и сам раньше не понимал, что здесь происходит, но вчера нам доктора-востоковеда сюда привозили, так он нам целую лекцию прочитал, и теперь мне все стало ясно. Устроено дело так: христиане ненавидят друзов, шиитов, суннитов и палестинцев. Друзы ненавидят христиан, шиитов и сирийцев. Шииты здесь всегда в опущенных ходили и теперь они всех ненавидят. Сунниты ненавидят тех, на кого им начальник пальцем укажет, а палестинцы ненавидят друг друга, ну и всех остальных, разумеется. А общий знаменатель у них такой: все они ненавидят - ох, как ненавидят! - нас, израильтян".
Щедро спонсируемая Израилем коллаборация выводила из этого правила малую часть южноливанского населения, но ее модель могла быть успешной лишь в полосе у границы, ничтожная глубина которой заведомо не отвечала характеру вызовов, с которыми сталкивался Израиль. Давно превратившись в самоцель, коллаборация АЮЛ стала бременем для Израиля, избавиться от которого было можно и без того, что бы военнослужащие АЮЛ были брошены на произвол судьбы или почувствовали, что оказанная ими помощь еврейскому государству осталась невознагражденной.
Биньямин Нетаниягу первым всерьез задумался о возможности вывода израильских войск из Ливана в одностороннем порядке. 2 июля 1999 года, уже после проигранных им выборов и за четыре дня до передачи полномочий Эхуду Бараку, в газете "Маарив" вышла статья Шалома Йерушалми, в которой приводились следующие слова, произнесенные Нетаниягу на встрече с партийным активом Ликуда: "Сейчас, после мощной атаки ЦАХАЛа в Ливане (имеется в виду бомбардировка объектов ливанской инфраструктуры, произведенная 24 июня израильской авиацией в ответ на ракетный обстрел Кирьят-Шмоны - Д.К.), можно уйти из буферной зоны, не увязывая это отступление с достижением договоренностей с Сирией по поводу Голанских высот... Уход из Ливана сегодня намного проще, поскольку фактор нашего сдерживания не пострадает... [Одностороннее] отступление из Ливана могло оказаться нашим предвыборным козырем, но тогда не сложилось подходящих условий".
Кажется, однако, что причиной недостаточной решительности Нетаниягу в связи с данным вопросом не было отсутствие внешних условий и, тем более, таких ординарных условий, как еще одна бомбардировка в Ливане. Куда большее значение имело то, что против ухода из буферной зоны без соглашения с Сирией публично выступали многие израильские военные, включая командующего СВО Габи Ашкенази. Их позиция состояла в том, что ЦАХАЛ не сможет гарантировать безопасность приграничных израильских поселений, если территория по ту сторону ливанской границы отойдет под контроль "Хизбаллы". Таким образом генералы пытались заранее отвести от себя ответственность за возможные в будущем осложнения и фактически предлагали правительству расплатиться Голанами за обещание Асада обуздать ливанских боевиков. Их позиция не изменилась и после того, как правительство возглавил Барак, но последний, как бывший начальник Генштаба, обладал достаточным весом в глазах военных и поэтому мог игнорировать их возражения.
Идя на выборы, Эхуд Барак обещал уйти из Ливана в течение года, и это обещание явилось одной из важнейших причин его электоральной победы. Одностороннее отступление не было априорным выбором нового израильского премьера. АЮЛ покинула Джезинский анклав уже в июле 1999 года, но в отношении собственно буферной зоны Барак предпочитал вариант согласованного с сирийцами отступления. Лишь после того, как его встреча с сирийским министром иностранных дел Фаруком Шараа, состоявшаяся в Шепердстауне в январе 2000 года, и затем - женевская встреча Клинтона с Асадом в марте 2000 года подтвердили наличие непреодолимых противоречий по вопросу о точном контуре будущей израильско-сирийской границы, Барак окончательно сделал выбор в пользу одностороннего вывода войск из Ливана и заставил израильских генералов смириться с тем, что ЦАХАЛ уйдет из буферной зоны без соглашения с Сирией.
Окончание следует
"Вести", 4 января 2018
Часть XV. Долгий финиш
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номере "Вестей" от 19 сентября с.г.
Созданное в 1984 году правительство Ливана возглавил видный суннитский политик Рашид Караме, ранее назначавшийся премьер-министром семь раз. Восьмой раз оказался для него роковым. Новый кабинет Караме называли правительством национального примирения, но его фактические достижения были невелики. В 1986 году премьер-министр отверг соглашение о преодолении ливанского кризиса, проект которого был составлен при доминантном участии сторонников христианского президента Амина Жмайеля. В мае 1987 года Караме подал в отставку, которую глава государства отказался принять, сославшись на отсутствие других кандидатов, и это обстоятельство сыграло в судьбе премьера зловещую роль: 1 июня Караме был убит взрывом бомбы, заложенной в спинку его сидения в вертолете. Двенадцать лет спустя виновными в совершении этого преступления были признаны Самир Джааджаа и группа его сообщников-фалангистов.
Убитого премьера сменил Селим Хосс, отношения которого с президентом быстро зашли в тупик; с января 1988 года Хосс фактически бойкотировал заседания кабинета. В сентябре, незадолго до истечения срока срока своих полномочий на посту главы государства, Жмайель отправил Хосса в отставку и назначил новым главой правительства маронита Мишеля Ауна, уже упоминавшегося в этом очерке как командир бейрутского гарнизона в период после убийства Башира Жмайеля. Назначение Ауна было отвергнуто мусульманскими политиками, увидевшими в решении президента нарушение Национального пакта, по которому пост премьер-министра Ливана традиционно отводился представителю суннитской общины. Ими было проведено решение, оставлявшее главой правительства Селима Хосса, в результате чего в Ливане сложилась ситуация, при которой в стране было два правительства и ни одного законного президента. При таком положении вещей значительно расширились возможности сирийского вмешательства в урегулирование ливанского кризиса, и Асад не преминул этим воспользоваться.
Мишель Аун ответил на действия сирийцев, объявив в марте 1989 года "освободительную войну" против их присутствия в Ливане. В ходе этой войны у ливанских христиан появился неожиданный союзник в лице Саддама Хусейна, который, только что заключив соглашение, положившее конец войне Ирака с Ираном, опасался усиления иранских позиций в Ливане, достигавшегося с помощью "Амаля" и, главным образом, "Хизбаллы". Однако практические ресурсы, которыми Багдад располагал в Ливане, были принципиально меньше сирийских и иранских возможностей, в силу чего иракское вмешательство не принесло христианам особой пользы.
Сирия выиграла силовое противостояние с правительством Ауна и 22 октября 1989 года привела к подписанию в саудовском городе Таиф соглашения об урегулировании ливанского кризиса. Этим соглашением увеличивалось число мест в парламенте, устанавливалось их деление в пропорции 50:50 между христианами и прочими ливанскими общинами (вместо преимущественной для христиан пропорции 6:5 по Национальному пакту), вводилось равное распределение министерских портфелей по конфессиональному признаку и определялся порядок, при котором глава правительства выводился из подчинения президенту. Таифское соглашение также предусматривало отвод сирийских войск в долину Бекаа и разоружение всех ливанских неправительственных формирований.
4 ноября 1989 года Таифское соглашение было ратифицировано ливанским парламентом, избранным еще в 1972 году, до начала гражданской войны. Парламент также избрал Рене Муавада, умеренного представителя маронитской общины, президентом Ливана, но тот был убит две недели спустя в результате взрыва начиненной взрывчаткой автомашины рядом с его кортежем. Вместе с Муавадом погибли еще 23 человека; ответственность за этот теракт так и не была установлена. Исполняющим обязанности президента после убийства Муавада снова стал премьер-министр Селим Хосс, которого 24 ноября сменил Ильяс Храуи, остававшийся на этом посту в течение девяти лет.
С убийством президента оказался связан период политической нестабильности, но Таифское соглашение все же явилось шагом к прекращению гражданской войны в Ливане. Правда, для достижения этого результата Сирия ввела в октябре 1990 года свои войска в Восточный Бейрут и разоружила все ливанские группировки за исключением "Хизбаллы", получившей возможность остаться вооруженной структурой, поскольку за ней признавался статус "сил сопротивления израильской агрессии на юге Ливана". Согласиться на такой вариант Асада убедило примирение Сирии с "Хизбаллой", достигнутое стараниями нового руководства Ирана.
Со смертью аятоллы Хомейни в июне 1989 года высшим руководителем Ирана стал аятолла Али Хаменеи, ранее занимавший пост президента, а президентом был избран Рафсанджани. Более чуткое к интересам Сирии и нашедшее альтернативный формат укрепления своих позиций в Ливане, новое иранское руководство сместило с поста генсека "Хизбаллы" шейха Субхи Туфейли, отношения которого с сирийцами были неисправимо испорчены, и добилось назначения на этот пост Аббаса Мусави. Последний вывел свою организацию из режима конфронтации с Сирией и тем самым добился для нее возможности сохраниться в качестве вооруженной структуры, при условии четкой координации ее действий с Дамаском. Данное обстоятельство многое определило в дальнейшей судьбе Израиля, но еще больше - в судьбе ливанского общества, где рядом с шиитской "Хизбаллой" не осталось крупных вооруженных групп, выступающих от имени определенной партии или религиозной общины, и где даже воссозданная правительственная армия значительно уступала (и уступает) "Хизбалле" если не по численности своих формирований, то по их сплоченности, вооруженности и боевой выучке. В еще более отдаленной перспективе это обстоятельство спасло режим Башара Асада, для которого ливанская "Хизбалла" стала важной опорой в условиях начавшейся в 2011 году сирийской гражданской войны.
* * *
Установив партнерские отношения с "Хизбаллой", Сирия обрела рычаг силового воздействия на Израиль, о котором она прежде могла только мечтать, ведь в сравнении с палестинскими организациями "Хизбалла" выигрывала сразу по нескольким параметрам: она показала себя более дисциплинированной и боеспособной силой, ее деятельность щедро спонсировалась Ираном, ее формирования вызывали куда меньше антагонизма у местного, преимущественно шиитского населения на юге Ливана. И к тому же в связи с фактом присутствия израильских войск на территории Ливана действия "Хизбаллы", умело выдававшей себя за аутентичную ливанскую организацию, воспринимались значительной частью мирового сообщества как патриотическая борьба за освобождение родной земли.
Сирия определяла нужную ей интенсивность военного противостояния на юге Ливана, стремясь к тому, чтобы, с одной стороны, диверсионная активность "Хизбаллы" не утихала, а с другой - не выходила за известные рамки и не давала Израилю повода для резких ответных действий, способных осложнить ситуацию в регионе непредсказуемым образом. Этот формат оказался чрезвычайно удобен Дамаску, не желавшему идти на риск нового столкновения с Израилем и окончательно утратившему надежду добиться возвращения себе Голанских высот военными средствами. Сирия тщательно соблюдала условия прекращения огня на Голанах и не позволяла атаковать Израиль со своей территории ни "Хизбалле", ни палестинцам; тем временем необходимая ей работа по оказанию давления на Израиль производилась в Ливане, где разные группы, но, в первую очередь, "Хизбалла" взыскивали с Израиля кровавую цену за неурегулированность его отношений с Дамаском на нужных тому условиях.
Многолетняя рутина противостояния на юге Ливана была, в сущности, очень однообразной. Основные действия ЦАХАЛа были связаные с оказанием огневой поддержки АЮЛ, охраной опорных пунктов и чрезвычайно затратной защитой ведущих к ним дорог, но израильскими войсками также предпринимались диверсионные рейды за пределы буферной зоны. Целью таких рейдов могло быть нанесение ударов по базам противника, минирование используемых им троп, ликвидация конкретных полевых командиров и т.п.
Например, операция "Хацáв адин" ("Нежная дримия"), предпринятая 26 июля 1987 года, представляла собой атаку подразделения морских коммандос на сидонскую базу организации "Народная армия освобождения". Вылазками схожего профиля были операции "Тéреф каль" ("Легкая добыча") и "Ноф праи" ("Дикий пейзаж), предпринятые 3 августа и 12 сентября 1997 года против "Хизбаллы". В первом случае противника атаковала разведрота "Голани", во втором - отборное подразделение "Эгоз", созданное в составе этой бригады специально для ведения боевых действий в характерной для Ливана горно-лесистой местности (свое название оно унаследовало от батальона рейдовой разведки СВО, существовавшего в 1956-1974 гг.). Число операций указанного типа, осуществлявшихся малыми силами в расчете на достижение локального тактического результата, было весьма велико, и о большинстве из них широкая публика ничего не узнавала. Иначе обстояло дело, когда рейд завершался провалом.
Два самых известных случая такого рода имели место в 1997 году. 28 августа взвод бригады "Голани" успешно атаковал из засады боевиков "Хизбаллы" в вади Салуки, после чего по обнаружившим себя позициям противника ударила израильская артиллерия. Ее огнем был вызвано возгорание иссохшей к концу лета растительности, которое быстро превратилось в большой пожар, охвативший кольцом часть атаковавшего взвода. В огненной ловушке тогда погибли пять пехотинцев "Голани" и еще пятеро получили сильные ожоги. Вскоре после этого, в ночь с 4 на 5 сентября, диверсионная группа морских коммандос, высадившаяся на ливанском побережье между Тиром и Сидоном, направилась к населенному пункту Ансария, имея своей задачей ликвидацию видного полевого командира организации "Амаль", ставшей к тому времени частью антиизраильского фронта. Отряд попал в минную ловушку и под обстрел противника, в результате чего погибли одиннадцать бойцов спецподразделения во главе с подполковником Йоси Куракиным; там же погиб и врач прибывшей на помощь отряду спасательной группы. Для морских коммандос потеря сразу одиннадцати бойцов стала тяжелым ударом, равного которому их небольшое подразделение не знало ни до, ни после боя у Ансарии. Осталось неустановленным, была ли причиной этой трагедии случайность или утечка данных, позволившая противнику заранее устроить засаду на маршруте израильского диверсионного отряда.
Когда текущая военная активность "Хизбаллы" и других базирующихся в Ливане организаций становилась слишком интенсивной или сопровождалась громким одноразовым успехом, ЦАХАЛ отвечал на нее операциями более серьезного профиля. Так, в ходе операции "Хок ва-сéдер" ("Закон и порядок") силы "Хизбаллы", базировавшиеся к северу от буферной зоны в Горном Ливане, были атакованы 2-4 мая 1988 года 35-й десантной бригадой при поддержке танковой роты, батальона инженерных войск и артиллерийского дивизиона; в ходе этой операции было убито полсотни шиитских боевиков, при трех убитых у ЦАХАЛа. В ответ на успешную атаку дельтапланеристов НФОП - ГК, о которой упоминалось в предыдущей части данного очерка, ЦАХАЛ провел 8-9 декабря 1988 года операцию "Кахоль ва-хум" ("Синее и коричневое"): бригада "Голани", морские коммандос и спецназ ВВС атаковали командный комплекс указанной организации на побережье Ливана, убив не менее тридцати террористов и потеряв одного своего бойца.
Наконец, помимо точечных вылазок и рейдов бригадного профиля, Израиль изредка проводил более крупные войсковые операции, рассчитывая привести к изменению сложившихся правил военного протиборства на юге Ливана. Двумя наиболее известными попытками такого рода стали операции "Дин ве-хешбóн" ("Подведение итогов") и "Инвéй зáам" ("Гроздья гнева").
Проведению операции "Дин ве-хешбон" в июле 1993 года предшествовал период тактических неудач: в течение трех месяцев ЦАХАЛ потерял убитыми в Ливане пятнадцать бойцов. В тот же период активизировались ракетные обстрелы Галилеи. Ответом на это стала операция, начавшаяся 25 июля рейдом морских коммандос в далекий Триполи, где было убито шесть террористов. Вскоре после этого авиация, артиллерия и танки атаковали многие деревни на юге Ливана, служившие базами "Хизбаллы". Бомбардировкам и обстрелам предшествовали предупреждения израильского командования, вняв которым, порядка 300 тысяч жителей Южного Ливана заблаговременно покинули свои населенные пункты. Целью предпринятых Израилем действий было создание нового общественного отношения к "Хизбалле" через обозначение цены, которая взыскивается за ее диверсии с населения Ливана. Параллельно с обстрелами и бомбардировками деревень далеко за пределами буферной зоны, в глубине контролировавшейся "Хизбаллой" территории, действовали рейдовые группы подразделения "Маглан" и разведрота 35-й десантной бригады.
Всего в ходе операции было убито полсотни и ранено порядка сорока боевиков "Хизбаллы"; в числе убитых также оказались около семидесяти мирных граждан Ливана. С израильской стороны погибли два жителя Галилеи и один солдат ЦАХАЛа. Начальник Генштаба Эхуд Барак настаивал на расширении операции и, в частности, на бомбардировке шиитских кварталов Бейрута, но глава военной разведки Ури Саги убедил премьер-министра Рабина в том, что Израиль уже достиг своих целей, и операция завершилась 31 июля согласованным прекращением огня, по условиям которого стороны обязались воздерживаться от нанесения ударов по гражданским объектам друг друга.
Соглашаясь на подобный формат, Израиль загонял себя в ловушку, поскольку "Хизбалла" намеренно использовала ливанские деревни для размещения своих баз и часто обстреливала позиции ЦАХАЛа и АЮЛ непосредственно из населенных пунктов. Долго оставлять такие действия без ответа Израиль не мог, так что срыв достигнутых договоренностей был всего лишь вопросом времени. И действительно, возобновление ракетных обстрелов Галилеи в апреле 1996 года привело израильское правительство к необходимости начать новую крупную операцию в Ливане, название которой было позаимствовано у американского писателя Джона Стейнбека.
Вместе с тем, говоря о причинах операции "Гроздья гнева", нельзя не отметить того, что в предшествовавшие ей два месяца Израиль захлестнула мощная волна палестинского террора: смертниками ХАМАСа были взорваны тогда два пассажирских автобуса, взрывы гремели в торговых центрах и на улицах городов, около шестидесяти израильтян погибли в результате этих атак. Правительство Шимона Переса, желавшее укрепить свою репутацию в преддверии выборов в Кнессет XIV созыва и улучшить позиции Израиля на переговорах с Сирией и Ливаном, санкционировало проведение крупной войсковой операции, которая, как и "Дин ве-хешбон", должна была стимулировать давление на "Хизбаллу" со стороны правительства и населения Ливана.
Операция началась на рассвете 11 апреля бомбардировкой объектов "Хизбаллы" в Бейруте и в долине Бекаа. Вслед за тем артиллерия и танки начали обстрел позиций "Хизбаллы" на юге Ливана, все побережье которого было блокировано израильскими ВМС. В тылу противника действовали спецназ ВВС, "Эгоз", "Маглан", разведрота "Голани" и другие подразделения. Как и в 1993 году, с юга Ливана устремились к Бейруту сотни тысяч беженцев. Израиль также произвел частичную эвакуацию своего населения из приграничных районов, по которым было выпущено 777 ракет и реактивных снарядов; их взрывами было ранено около шестидесяти израильтян.
Часть жителей Южного Ливана, покинувших свои жилища на время израильской операции, сосредоточилась у полевых постов UNIFIL, зная, что ЦАХАЛ не будет обстреливать их. Этим же пользовались боевики "Хизбаллы", размещавшие в непосредственной близости от постов миротворцев свое огневые позиции. При попытке воспрепятствовать таким действиям погиб фиджийский офицер и были ранены двое непальских солдат UNIFIL. Миротворцы оказались неспособны отогнать террористов от своих баз, и 18 апреля практика размещения огневых позиций "Хизбаллы" у постов UNIFIL привела к трагедии. Артиллерийская батарея ЦАХАЛа, прикрывавшая боевую группу спецподразделения "Маглан", которой командовал Нафтали Беннет (ныне - лидер одной из израильских партий и министр образования в правительстве Нетаниягу) случайно накрыла своим огнем пост миротворцев, находившийся возле деревни Кана. В результате этого инцидента погибло не менее 28 мирных граждан; "свидетельства" гибели 102 и даже 106 человек были признаны позже фальсифицированными, точное число жертв трагедии в Кане так и осталось неустановленным.
В тот же день в Набатии в результате израильского обстрела погибли одиннадцать человек, и этими событиями был вызван поток резких международных заявлений в адрес израильского правительства. 25 апреля последовала осуждающая Израиль резолюция Совета Безопасности ООН, и 27 апреля ЦАХАЛ прекратил операцию "Гроздья гнева" на основе возобновления прежних договоренностей о взаимном недопущении ударов по гражданским объектам. Вскоре это соглашение дополнила сделка, в рамках которой 20 июля 1996 года Израиль освободил 45 пленных боевиков "Хизбаллы" и передал этой организации 125 трупов ее боевиков в обмен на возвращение тел двух погибших в Ливане солдат ЦАХАЛа и освобождение четырнадцати пленных военнослужащих АЮЛ.
* * *
Вспоминая пятнадцатилетний период пребывания израильских войск в буферной зоне, нельзя не отметить такие события, как покушение на генерала Антуана Лахада (1988), ликвидацию Аббаса Мусави (1992), высылку в Ливан 415 активистов ХАМАСа и "Исламского джихада" (1992), крупнейшую в истории Израиля вертолетную аварию (1997) и гибель командира израильского Подразделения по связям с Ливаном (1999).
• Майор Саад Хаддад, много лет командовавший христианскими силами на юге Ливана, умер от рака в 1984 году, и его пост был предложен израильским правительством генералу Лахаду, только что проигравшему в борьбе за назначение на пост начальника ливанского Генштаба. Этим обращением Лахад был обязан многим обстоятельствам, в числе которых было и то, что его сокурсником и товарищем в период учебы в военной академии во Франции в первой половине семидесятых годов был Менахем Эйнан, хорошо известный читателям данного очерка как генерал, командовавший 162-й дивизией ЦАХАЛа во время операции "Мир Галилее" и представлявший Израиль на переговорах с ливанским правительством после ее окончания. Получив предложение возглавить АЮЛ, генерал Лахад обратился за советом к своему другу Камилю Шамуну и к некоторым другим лидерам христианской общины Ливана. Заручившись их одобрением и добившись от израильского министра обороны Моше Аренса заявления о том, что Израиль не претендует на территорию и водные ресурсы Ливана, генерал Лахад принял сделанное ему предложение.
Возглавив АЮЛ, он сделался приоритетной мишенью для Сирии, "Хизбаллы" и организаций, входивших в левую коалицию ООП-НПС. Активистке Ливанской компартии Сухе Бешара, выдававшей себя за инструктора аэробики, удалось познакомиться с женой генерала и внедриться в его семейное окружение. 17 ноября 1988 года она дважды выстрелила в Антуана Лахада и тяжело ранила его. После трехмесячной госпитализации в израильской больнице Лахад с парализованной рукой вернулся к командованию АЮЛ. Задержанная его охраной Бешара была отправлена в тюрьму "Эль-Хиям" и провела там одиннадцать лет, оставаясь объектом энергичной опеки международных правозащитных организаций. В 1999 году Лахад объявил о ее помиловании, выполнив тем самым условие, которое ставилось Парижем в связи с просьбой о предоставлении ему политического убежища, но убежища во Франции он так и не получил и провел остаток своих дней в Израиле, сделавшись владельцем ливанского ресторана в Тель-Авиве и совладельцем компании, выпускающей арак El Namroud.
• Модус военного партнерства с Сирией, выстроенный при ключевом участии Аббаса Мусави, сделал нового лидера "Хизбаллы" весьма проблематичной фигурой в глазах израильского руководства, и когда претензий к нему накопилось слишком много, Израиль подготовил план операции по его похищению. План был слишком рискованным, и операцию по похищению в последний момент решили заменить ликвидацией. Мусави был убит 16 февраля 1992 года в ходе вертолетной атаки на его кортеж; вместе с ним погибли его жена, сын и еще четыре человека.
По прошествии времени эта акция стала восприниматься в Израиле как принесшая больше вреда, чем пользы. Во-первых, потому что шейх Хасан Насралла, сменивший Мусави на посту генерального секретаря "Хизбаллы", оказался более умным и расчетливым лидером, чем его предшественник. Во-вторых, из-за серии международных терактов, которыми "Хизбалла", с помощью иранских спецслужб, ответила на израильский удар. Самыми значительными из них были взрыв израильского посольства в Буэнос-Айресе 17 марта 1992 года (29 убитых, свыше 220 раненых) и взрыв еврейского общинного центра в этом же городе 18 июля 1994 года (85 убитых, 330 раненых). Расследование обоих аргентинских терактов было намеренно заведено местными властями в тупик из страха перед Ираном и его агентурой.
• Похищение и убийство израильского пограничника Ниссима Толедано в декабре 1992 года, ставшее самым громким на том момент терактом ХАМАСа, побудило правительство Ицхака Рабина, делавшее ставку на урегулирование конфликта с палестинцами через переговоры с их "умеренным" руководством, депортировать в Ливан значительную группу палестинских исламистов. В течение нескольких дней израильскими силами безопасности было арестовано около 1200 активистов ХАМАСа и "Исламского джихада". Министр юстиции Давид Либаи и юридический советник правительства Йосеф Хариш подтвердили законность планируемой депортации; противоположная точка зрения высказывалась государственным прокурором Дорит Бейниш (впоследствии - президент Верховного суда) и главой отдела прокуратуры по искам в БАГАЦ Нили Арад.
Правительство Рабина при поддержке министров, представлявших леворадикальную партию МЕРЕЦ, настаивало на немедленной депортации 415 человек из упомянутой выше группы, но слушаний в БАГАЦе избежать не удалось, и это имело двойной результат. Во-первых, вместо решения о перманентной высылке правительство распорядилось о временном, на срок до двух лет, удалении исламистов, что уже и само по себе делало депортацию бессмысленным шагом, поскольку арестованных разжигателей террора можно было продержать такое же время под административным арестом, не навлекая на Израиль международную критику и протесты ливанских христиан, утверждавших, что их стране хватает своих террористов. Во-вторых, экстренные слушания в БАГАЦе вызвали многочасовую отсрочку с исполнением принятого решения, позволившую ливанским властям подготовиться к израильской акции, выставив посты на всех выходящих из буферной зоны дорогах.
Когда с получением судебной санкции автобусы с активистами ХАМАСа и "Исламского джихада" прибыли 17 декабря в Южный Ливан, им пришлось высадить своих пассажиров у населенного пункта Мардж-аз-Зухур, между буферной зоной и основной территорией Ливана. На следующий день Совет Безопасности ООН единогласно принял осуждающую Израиль резолюцию 799, и голосовавшие за нее Соединенные Штаты потребовали от Ицхака Рабина немедленно вернуть высланных исламистов в Иудею, Самарию и Газу. С этим требованием выступали как уходящий президент Джордж Буш (старший), так и избранный президент Билл Клинтон, еще не успевший приступить к исполнению своих обязанностях. В сложившихся условиях израильскому правительству удалось настоять лишь на том, чтобы высланные в Ливан исламисты оставались там в течение года.
Дальнейшее представляло собой откровенный фарс: расположившиеся в палаточных лагерях активисты ХАМАСа и "Исламского джихада" тесно общались с посещавшими их эмиссарами "Хизбаллы", проходили интенсивный тимбилдинг и охотно расписывали ужасы израильской оккупации западным журналистам. Многие из ставших известными впоследствии лидеров ХАМАСа впервые заявили о себе в период пребывания в Ливане, и по возвращении в Иудею, Самарию и Газу в 1993-1994 гг. они составили идеологический костяк джихадистов.
• Постоянное минирование дорог и другие нападения на транспортные колонны ЦАХАЛа в буферной зоне заставляли израильское командование все больше использовать вертолеты для снабжения удаленных от границы опорных пунктов и периодической смены их персонала. Большинство таких рейсов проводилось в ночные часы и требовало от пилотов большой осторожности. Вечером 4 февраля 1997 года в израильском воздушном пространстве над долиной Хýла столкнулись два военно-транспортных вертолета "Ясъур" (CH-53), вылетевших с расположенного у Рош-Пинны аэрополя "Маханаим"; один из них направлялся на Бофор, другой - к опорному пункту "Длáат". Крушение столкнувшихся вертолетов произошло вблизи мошава Шеар-Ишув. Результатом аварии, вызванной, по всей вероятности, ошибкой одного из пилотов, стала гибель 73 военнослужащих - восьми членов обоих летных экипажей и 65 солдат и офицеров сухопутных сил, в числе которых были бойцы пехотных бригад "Голани" и "Нахаль", танкисты и пр.
По числу жертв эта вертолетная авария превзошла прежний израильский и мировой рекорд, связанный с крушением CH-53 10 мая 1977 года при проведении учений в Иорданской долине (54 погибших: десять членов летного экипажа и 44 десантника). Позже, 19 августа 2002 года, удерживавшийся Израилем трагический рекорд был побит с крушением в Чечне российского Ми-26. Двукратно перегруженный военно-транспортный вертолет был подбит ракетой "Игла" и совершил аварийную посадку посреди минного поля; из 150 находившихся на его борту военнослужащих 127 погибли.
• Командир базировавшегося в Марджаюне израильского Подразделения по связям с Ливаном бригадный генерал Эрез Герштейн погиб 28 февраля 1999 года по пути из деревни Шебаа, где он навещал семью павшего офицера АЮЛ. Машина израильского генерала была уничтожена взрывом радиоуправляемого фугаса, установленного боевиками "Хизбаллы"; вместе с Герштейном погибли его водитель, связной и корреспондент радиостанции "Галей ЦАХАЛ" Илан Роэ.
* * *
1997 год оказался особенно богат на ливанские бедствия: за вертолетной аварией на севере последовали пожар в вади Салуки и гибель отряда морских коммандос у Ансарии, не говоря уже о менее значительных инцидентах, также сопровождавшихся гибелью военнослужащих ЦАХАЛа. Эти события повышали и без того высокий уровень общественного недовольства в связи с затянувшимся пребыванием израильских войск на юге Ливана, о котором было уже невозможно сказать, какую из актуальных для Израиля задач оно решает.
Наличие буферной зоны не являлось препятствием ракетно-артиллерийским обстрелам израильской территории, поскольку ее глубина была значительно меньше радиуса действия большинства имевшихся у противника систем ствольной артиллерии и РСЗО. Буферная зона тем более не мешала стабильному увеличению общего и ракетного арсенала "Хизбаллы": поставка оружия этой организации осуществлялась Ираном через дамасский аэропорт и далее через открытую сирийскую границу с Ливаном. Наконец, присутствием сил ЦАХАЛа на юге Ливана лишь в малой степени ограничивалась возможность проникновения террористических групп на территорию Израиля. Как уже отмечалось, скрытно пересечь буферную зону было можно за одну ночь, и боевики "Хизбаллы" регулярно делали это. Устанавливая взрывные устройства прямо на линии пограничных ограждений, они откровенно насмехались над Израилем, показывая ему, что им не составило бы большого труда сделать еще один шаг и пересечь границу.
Реальных случаев диверсионного проникновения в Израиль с территории Ливана было очень немного, но истинные причины такого положения вещей не были связаны с существованием буферной зоны; куда большее значение в данной связи имели общий фактор израильского стратегического сдерживания, с одной стороны, и желание Сирии и "Хизбаллы" максимально использовать дивиденды "патриотического сопротивления", с другой. А такие дивиденды лучше всего обеспечивались партизанской войной, которую "Хизбалла" вела с ЦАХАЛом и АЮЛ на территории Ливана.
Левый протест, выражавшийся многими группами, включая созданное в 1997 году движение "Арба имахóт" ("Четыре матери"), едва ли достиг бы своей цели, если бы параллельно с ним на правом фланге не усилилось понимание того, что результатом Первой ливанской войны явилась абсурдная ситуация, при которой Израиль сам подарил сирийцам рычаг силового воздействия на себя, утраченный ими в результате Войны Судного дня и потери египетского союзника. Определяя нужную им интенсивность военного противостояния на юге Ливана, сирийцы играли по удобным им правилам, и с первой половины девяностых годов их ливанская игра дополняла политические переговоры, на которых Сирия добивалась полного израильского отступления с Голанских высот. Автору этих строк памятны многочисленные публикации израильских СМИ, в которых настойчиво проводилась мысль о том, что "цену пасторального спокойствия на Голанах ежедневно выплачивают своей кровью наши солдаты в Ливане", и в отсутствие других убедительных аргументов в пользу ухода с Голанских высот этот довод обладал исключительной силой.
Даже при том, что все израильские руководители того времени - Ицхак Рабин, Шимон Перес, Биньямин Нетаниягу и Эхуд Барак - были готовы заключить мирный договор с Сирией на условиях израильского отступления с Голан, остававшиеся разногласия с Дамаском носили достаточно принципиальный характер, и в этой ситуации было в высшей степени неразумно оставлять в руках у сирийцев беспроигрышный ливанский механизм давления на Израиль.
Единственной серьезной причиной сохранения буферной зоны оставалось то, что с уходом оттуда израильских войск потребовалось бы решить непростую задачу расформирования АЮЛ и предоставления надежного убежища той части ее военнослужащих, у которой будут причины опасаться за свое будущее в послевоенном Ливане. Особенно трудным должен был оказаться период, в который Израиль, уже обозначив свое недвусмысленное намерение покинуть Ливан, все еще будет нуждаться в содействии АЮЛ на стадии вывода своих войск за линию международной границы. Но сама по себе ситуация, при которой Израиль являлся заложником созданной им марионеточной структуры, носила абсурдный характер и лучше всего описывалась поговоркой про хвост, который виляет собакой.
Автор этих строк лишь однажды побывал в Ливане за пару лет до вывода оттуда израильских войск. Планирование поездки, в ходе которой нам требовалось преодолеть небольшое расстояние до ближайшего опорного пункта ЦАХАЛа в буферной зоне, осуществлялось так, будто это была сложная военная операция. Ни одной легкой машины в конвое не было, только бронетранспортеры и бронеджипы Humvee, часть из которых была оснащена блокираторами радиоуправляемых взрывных устройств. Опорный пункт представлял собой врытый в землю бетонный комплекс и был частью скелета, на котором держалась сеть полевых постов АЮЛ. Никто даже не пытался делать вид, будто территория вокруг опорных пунктов по-настоящему контролируется израильскими или произраильскими силами. Об отношениях с АЮЛ ходили злые легенды, постоянным мотивом которых было "доверяй да проверяй". Причин для подозрений хватало: во многих живших в буферной зоне семьях обычной была ситуация, при которой один брат служил в АЮЛ, а другой был боевиком "Хизбаллы". Понять природу этой практики израильтянину было трудно, но местных жителей она как-то устраивала, благо и за службу в АЮЛ, и за членство в "Хизбалле" кто-то платил.
Это был уже поздний период присутствия израильских войск на юге Ливана, но ситуация там и прежде была ненамного лучше. Джорджи, один из героев художественного фильма "В двух пальцах от Сидона" (1985), удачно выразил ее суть, остававшуюся актуальной многие годы спустя: "Скажу тебе честно, я и сам раньше не понимал, что здесь происходит, но вчера нам доктора-востоковеда сюда привозили, так он нам целую лекцию прочитал, и теперь мне все стало ясно. Устроено дело так: христиане ненавидят друзов, шиитов, суннитов и палестинцев. Друзы ненавидят христиан, шиитов и сирийцев. Шииты здесь всегда в опущенных ходили и теперь они всех ненавидят. Сунниты ненавидят тех, на кого им начальник пальцем укажет, а палестинцы ненавидят друг друга, ну и всех остальных, разумеется. А общий знаменатель у них такой: все они ненавидят - ох, как ненавидят! - нас, израильтян".
Щедро спонсируемая Израилем коллаборация выводила из этого правила малую часть южноливанского населения, но ее модель могла быть успешной лишь в полосе у границы, ничтожная глубина которой заведомо не отвечала характеру вызовов, с которыми сталкивался Израиль. Давно превратившись в самоцель, коллаборация АЮЛ стала бременем для Израиля, избавиться от которого было можно и без того, что бы военнослужащие АЮЛ были брошены на произвол судьбы или почувствовали, что оказанная ими помощь еврейскому государству осталась невознагражденной.
Биньямин Нетаниягу первым всерьез задумался о возможности вывода израильских войск из Ливана в одностороннем порядке. 2 июля 1999 года, уже после проигранных им выборов и за четыре дня до передачи полномочий Эхуду Бараку, в газете "Маарив" вышла статья Шалома Йерушалми, в которой приводились следующие слова, произнесенные Нетаниягу на встрече с партийным активом Ликуда: "Сейчас, после мощной атаки ЦАХАЛа в Ливане (имеется в виду бомбардировка объектов ливанской инфраструктуры, произведенная 24 июня израильской авиацией в ответ на ракетный обстрел Кирьят-Шмоны - Д.К.), можно уйти из буферной зоны, не увязывая это отступление с достижением договоренностей с Сирией по поводу Голанских высот... Уход из Ливана сегодня намного проще, поскольку фактор нашего сдерживания не пострадает... [Одностороннее] отступление из Ливана могло оказаться нашим предвыборным козырем, но тогда не сложилось подходящих условий".
Кажется, однако, что причиной недостаточной решительности Нетаниягу в связи с данным вопросом не было отсутствие внешних условий и, тем более, таких ординарных условий, как еще одна бомбардировка в Ливане. Куда большее значение имело то, что против ухода из буферной зоны без соглашения с Сирией публично выступали многие израильские военные, включая командующего СВО Габи Ашкенази. Их позиция состояла в том, что ЦАХАЛ не сможет гарантировать безопасность приграничных израильских поселений, если территория по ту сторону ливанской границы отойдет под контроль "Хизбаллы". Таким образом генералы пытались заранее отвести от себя ответственность за возможные в будущем осложнения и фактически предлагали правительству расплатиться Голанами за обещание Асада обуздать ливанских боевиков. Их позиция не изменилась и после того, как правительство возглавил Барак, но последний, как бывший начальник Генштаба, обладал достаточным весом в глазах военных и поэтому мог игнорировать их возражения.
Идя на выборы, Эхуд Барак обещал уйти из Ливана в течение года, и это обещание явилось одной из важнейших причин его электоральной победы. Одностороннее отступление не было априорным выбором нового израильского премьера. АЮЛ покинула Джезинский анклав уже в июле 1999 года, но в отношении собственно буферной зоны Барак предпочитал вариант согласованного с сирийцами отступления. Лишь после того, как его встреча с сирийским министром иностранных дел Фаруком Шараа, состоявшаяся в Шепердстауне в январе 2000 года, и затем - женевская встреча Клинтона с Асадом в марте 2000 года подтвердили наличие непреодолимых противоречий по вопросу о точном контуре будущей израильско-сирийской границы, Барак окончательно сделал выбор в пользу одностороннего вывода войск из Ливана и заставил израильских генералов смириться с тем, что ЦАХАЛ уйдет из буферной зоны без соглашения с Сирией.
Окончание следует
"Вести", 4 января 2018