еще юбилейного № 4
Первая ливанская война, 1982-2017
Часть IV. Pax Syriana
Дов Конторер
Независимо от целей, которые декларировались Сирией в связи с появлением ее войск на территории Ливана, и даже безотносительно к тому, что, вступив в прямое противоборство с ООП-НПС, Хафез Асад настроил против себя палестинцев (те считали его виновником резни, устроенной фалангистами в Тель-Заатаре), для Израиля с началом сирийской интервенции в Ливане складывалась принципиально новая картина происходящего. Асад не мог об этом не знать. Опыт иорданских событий 1970 года заставлял его принимать в расчет вероятность жестких израильских мер, которые могут последовать с появлением сирийских войск на территории сопредельного государства, и поэтому он попытался согласовать свои действия с США, и через них - с Израилем.
Первую попытку прозондировать реакцию израильского кабинета на возможное появление в Ливане сирийских войск предпринял еще в октябре 1975 года Малкольм Тун, посол США в Тель-Авиве. Министр иностранных дел Игаль Алон дал американскому дипломату понять, что Израиль, возможно, согласится на такой вариант, если он будет устраивать ливанских христиан и при условии, что сирийские силы не объявятся в южных районах Ливана.Три месяца спустя, с появлением в Ливане присланных из Сирии частей АОП, премьер-министр Ицхак Рабин довел до сведения Вашингтона следующую позицию своего кабинета: "Зная, в чем состоит задача данной сирийской операции, мы не станем на этом этапе предпринимать меры, которые видятся нам объективно необходимыми в связи с самим фактом сирийского военного присутствия в Ливане". Но на будущее Рабин предупреждал американцев о том, что постоянное военное присутствие Сирии в Ливане и, тем более, попытки интергрировать Ливан в сирийский стратегический комплекс окажутся неприемлемыми для Израиля.
США положительно отреагировали на подготовленный сирийцами проект конституционной реформы в Ливане и сочли деструктивной позицию мусульманско-палестинского альянса, отклонившего предложение Дамаска. На следующем этапе Асад убедил американцев в том, что без появления в Ливане сирийских войск конституционный проект не будет реализован, и США, в свою очередь, убедили Израиль воздержаться от жестких мер в связи с расширением сирийского военного присутствия в Ливане летом 1976 года. При этом принималось за факт, что Дамаск, понимающий опасения Израиля, не направит свои войска в южные районы Ливана и не станет размещать в этой стране свои зенитно-ракетные комплексы.
Ливанские христиане опирались в то время на поддержку сирийцев, но при этом они, как и Израиль, опасались долгосрочных намерений Дамаска. Общие опасения создали почву для предметного диалога, начавшегося уже весной 1976 года по инициативе христианской стороны. В Израиль прибыли сначала посланцы Камиля Шамуна, лидера Национал-либеральной партии, а затем и представители Башира Жмаеля, возглавлявшего военное крыло фаланистов. Обе стороны, Израиль и марониты, категорически не желали превращения Ливана в часть "Великой Сирии" и подозревали Дамаск в намерении добиваться именной этой цели.
Решению оказать ливанским христианам помощь поставками оружия, как и согласию не реагировать на появление в Ливане крупных сирийских сил, предшествовали острые споры в политическом и военном руководстве Израиля. Так, Мордехай (Мота) Гур, занимавший в то время пост начальника Генштаба, выступал против политики помощи христианам, указывая на "абсурдное положение вещей, при котором христиане получают по морю оружие от Израиля и одновременно впускают сирийцев в Ливан по суше". Гур был уверен в том, что со временем Сирия заставит ливанских христиан отказаться от связей с Израилем и что даже в случае безусловной победы христиан в ведущейся в Ливане гражданской войне тем придется доказывать арабскому миру, что они "не меньшие арабы, чем все остальные". В результате, утверждал Гур, поставленное Израилем христианам оружие будет рано или поздно обращено против него самого.
Камиль Шамун, Башир Жмайель, Мордехай Гур, Игаль Алон
Особенно резкие возражения выдвигались начальником Генштаба в связи с предложениями о поставке фалангистам танков и артиллерийских систем. Гур настаивал на том, что Израиль не должен связывать с ливанскими христианами сколько-нибудь серьезных надежд и полагал необходимым избегать конкретных политических обязательств по отношению к ним. Игаль Алон, напротив, считал, что помощь христианам со стороны Израиля послужит противовесом сирийскому влиянию в Ливане. По итогам рабочих дискуссий Рабин определил, что Израиль, выражая сочувствие христианам в Ливане, будет оказывать им содействие поставками оружия, топлива, продовольствия и подготовкой кадров, но не станет делать заявлений и давать негласных обещаний, из которых может быть понято, будто он принимает на себя ответственность за их судьбу. Суть этой политики выражалась фразой "мы поможем им помочь самим себе".
Фалангисты уже тогда хотели от Израиля большего, и осенью 1976 года Башир Жмайель попытался убедить командующего Северным военным округом Рефаэля Эйтана в том, что ливанские христиане, способные защитить себя в войне с мусульманами и палестинцами, окажутся совершенно беспомощными, если Сирия обратит против них свою военную силу. Жмайель очевидно пытался добиться от Эйтана обещания прямой израильской помощи на случай конфронтации между Сирией и ЛС, но командующий СВО подтвердил в разговоре с ним официальную позицию своего правительства: если христиане будут готовы сражаться за свое положение в Ливане, Израиль окажет им помощь оружием, снаряжением и подготовкой кадров, но воевать за них он не станет.
* * *
Начавшийся в 1976 году процесс втягивания Израиля в ливанский кризис не ограничивался установлением тайных связей с лидерами маронитов. Другой составляющей того же процесса стало решение израильского правительства оказать помощь населению Южного Ливана.
С установлением сирийского контроля над долиной Бекаа и северными районами Ливана и христианского контроля над ливанским побережьем от Бейрута до Триполи и над северной частью Горного Ливана мусульманско-палестинский альянс оказался господствующей силой на юге. Непосредственно прилегающую к израильской границе полосу ливанской территории населяли тогда порядка 120 тысяч человек, из которых 60 процентов составляли шииты, 10 процентов - сунниты, 25 процентов - христиане, 5 процентов - друзы. Для некоторых из упомянутых групп и, прежде всего, для христиан превращение приграничного района и всего Южного Ливана в зону прямого военного контроля ООП-НПС означало жестокое подавление и угрозу этнических чисток, а для Израиля главным являлось то, что базой враждебных ему сил стала прилегающая к его границе часть сопредельного государства. В этих условиях способность местного населения оказывать сопротивление боевикам ООП-НПС стала рассматриваться как израильский интерес.
Наполнить данный принцип конкретным содержанием было достаточно просто, поскольку многие из расположенных у границы ливанских деревень сами обращались к Израилю за помощью по мере укрепления позиций ООП-НПС в своих районах и, в частности, в ходе борьбы за населенный пункт Мардж-Аюн, расположенный в восьми километрах к северу от израильской Метуллы. На первых порах речь шла только о поставках оружия и боеприпасов, но уже летом 1976 года Израиль оказывал жителям Южного Ливана также и гуманитарную помощь. Граница Израиля была приоткрыта для жителей приграничной ливанской полосы, получивших возможность работать, лечиться и делать покупки в Израиле. Эти меры получили название "политика доброго забора", и ее очевидная цель состояла в том, чтобы создать у населения Южного Ливана заинтересованность в поддержании добрососедских отношений с Израилем и стимулировать их нетерпимость к попыткам боевиков ООП атаковать еврейское государство.
В условиях фактической утраты суверенитета ливанским правительством такое поведение Израиля не имело разумной альтернативы. Нечто подобное мы наблюдаем в последние годы в связи с политикой Израиля по отношению к жителям прилегающих к его границе сирийских районов. Им оказывается значительная гуманитарная помощь, призванная, как и когда-то в Ливане, гарантировать их заинтересованность в поддержании добрососедских отношений с нашей страной и стимулировать их нетерпимость к попыткам атаковать израильские Голаны, предпринимаемым время от времени радикальными джихадистскими группировками. В июне 2016 года разнообразные направления помощи живущим в приграничных районах сирийцам были сведены под начало новой военно-административной единицы "Шхенýт товá" ("Добрососедство"), специально созданной с этой целью в структуре 210-й территориальной дивизии ЦАХАЛа на Голанских высотах.
Год спустя, когда ЦАХАЛ впервые сообщил об этом подразделении, им были опубликованы следующие данные о его работе: через "Шхенут това" в приграничные районы Сирии было отправлено свыше 360 тонн продовольствия, 55 тонн теплой одежды, 12 тонн обуви, 450 тысяч литров керосина, 1800 упаковок памперсов. В зоне, опекаемой данным подразделением, проживает порядка 200 тысяч человек, из которых одну часть составляют коренные жители данной местности, а другую - беженцы из удаленных от границы с Израилем сирийских районов. С февраля 2013 по июль 2017 года медицинскую помощь в израильских военно-полевых госпиталях и в больничных стационарах получили свыше 4000 сирийцев.
Таким образом, избегая прямой вовлеченности в сирийский конфликт, Израиль вынужденно принимает меры к тому, чтобы гарантировать свою безопасность в условиях фактической утраты контроля над прилегающими к израильской границе районами Сирии центральным сирийским правительством. Этот современный процесс позволяет составить представление о том, чем определялась и как выглядела израильская "политика доброго забора" в Южном Ливане в семидесятые годы прошлого века и в последующий период.
Основными получателями выгод от этой политики были шииты, тогда еще сохранявшие нейтралитет в ливанском конфликте, и христиане, сочувствовавшие альянсу Ливанские силы. С целью усиления позиций ЛС на юге Ливана президент Франжье направил туда Саада Хаддада, майора ливанской армии, принадлежавшего к греко-католической общине. Хаддад возглавил христианское ополчение, расширившее впоследствии свой состав за счет местных шиитов; забегая вперед, отметим, что в 1981 году оно стало именоваться Армией Свободного Ливана (АСЛ), а еще два года спустя было переименовано в Армию Южного Ливана (АЮЛ). К концу октября 1976 года христианскому ополчению майора Хаддада, насчитывавшему на первых порах не более четырехсот бойцов, удалось подчинить своему контролю Мардж-Аюн и Эль-Хиям, два из трех наиболее крупных населенных пунктов на юге Ливана, не считая приморского города Тир. Третий значительный населенный пункт, Бинт-Джбейль, оставался ареной борьбы с отрядами ООП-НПС.
Пауза в нападениях ООП на Израиль, обусловленная внутриливанским военно-политическим кризисом, закончилась 21 ноября 1976 года: в этот день Нагария подверглась обстрелу реактивными снарядами "катюша". Израиль тем временем установил морскую блокаду Тира, единственного из доступных ООП ливанских портов, и отвечал Вашингтону, недовольному этой мерой, что он не может допустить повторения терактов, подобных захвату заложников в тель-авивской гостинице "Савой" и убийству четырех израильтян в Нагарии (в обоих случаях палестинские террористы прибыли в Израиль по морю). Кроме того, израильский кабинет дал американцам понять, что планируемый Дамаском ввод сирийских частей в расположенный южнее реки Литани город Тир для него неприемлем.
Ильяс Саркис сменил Сулеймана Франжье на посту президента Ливана, а в США новым хозяином Белого дома стал Джимми Картер. 23 января 1977 года, сразу же после инаугурации Картера, сирийцы решили проверить степень согласованности действий Израиля с новой администрацией США: их силы двинулись к городу Набатия, расположенному в девяти километрах севернее Литани, но находившемуся внутри "красной линии", определенной Израилем за полгода до этого как максимальный рубеж продвижения сирийских войск на юг Ливана. Рабин настоял на том, чтобы администрация Картера убедила Асада в абсолютной недопустимости продвижения к Набатии, и самой южной точкой военного присутствия Сирии на этом участке стал с согласия Израиля поселок Айшия, расположенный в десяти километрах к северо-востоку от Набатии. Асад был вынужден отказаться также и от попыток ввести сирийские силы в Тир.
* * *
Военный историк д-р Шимон Голан, автор серии книг о процессе принятия решений высшим военным руководством Израиля, которого мне приходилось много цитировать в очерке по истории Шестидневной войны и на материалы которого я столь же охотно опираюсь в этой своей работе, отмечает, что с решением блокировать - политическими, а при необходимости и военными средствами - продвижение сирийских войск к Набатии и Тиру для Израиля была связана непростая дилемма.
Американцы считали, что появление сирийских войск на юге Ливана позволит обуздать ООП и тем самым решит остро стоящую перед Израилем проблему террора. Эта оценка имела под собой достаточно серьезные основания. Сирия и тогда, и в последующие десятилетия неукоснительно соблюдала Соглашение о прекращении огня и разведении войск на Голанах, подписанное ею в мае 1974 года. При его заключении Сирия дала Вашингтону негласное обязательство не допускать "партизанских" нападений на Израиль со своей территории, и это обязательство также неукоснительно соблюдалось ею, несмотря на тесные связи Дамаска с ФАТХом и другими палестинскими организациями. В Ливане сирийское правительство не было связано подобными обязательствами, и, как мы знаем, Дамаск поощрял антиизраильские диверсии ООП, а затем и "Хизбаллы", если таковые осуществлялись на территории Ливана или на линии израильско-ливанской границы. Однако в 1976 году заинтересованность Асада в установлении прочного Pax Syriana была столь велика, что Сирия, вероятно, дала бы Израилю через США твердое обязательство не допускать диверсионных рейдов, ракетно-минометных обстрелов и пр. с контролируемой ее силами территории Ливана.
Таким образом, израильскому руководству следовало сделать выбор между продолжением бесконтрольной террористической активности ООП и появлением сирийских войск к северу от линии израильской границы с Ливаном. Мы знаем, что выбор был сделан в пользу первого варианта, и Израиль сумел настоять на том, чтобы Сирия уважала его интересы в Ливане к югу от "красной линии". Но было ли это решение правильным?
Установление Pax Syriana в желанном Дамаску виде объективно означало если не формальное поглощение Ливана Сирией, то весьма жесткую форму фактического подчинения Ливана сирийскому управлению, с перспективой постепенной политической интеграции этих стран и, возможно, формального поглощения Ливана Сирией в отдаленном будущем. Понятно, почему такой вариант решительно не устраивал ливанских христиан и заставлял их искать военного партнерства с Израилем, но остается неясным, был ли он столь же плох для самого Израиля, если бы в обмен им было получено твердое обуздание палестинских группировок сирийским режимом и, как следствие, устранение причин, вызвавших необходимость операции "Литани", Первой ливанской войны и всего, что за ней последовало, включая появление "Хизбаллы" в качестве активной антиизраильской силы.
Сам факт появления сирийских войск к северу от границы Израиля с Ливаном не был для Израиля такой уж опасностью и даже, напротив, делал Сирию весьма уязвимой, поскольку направлявшиеся в Ливан войска по необходимости удалялись с территории, лежащей между израильскими Голанами и Дамаском - на главном, кратчайшем и самом опасном для Сирии направлении возможного израильского удара. При этом в случае опасности Сирия не смогла бы быстро перебросить свои войска с юга Ливана на дамасское направление, поскольку от основной территории Ливана Сирию отделяет горный хребет Антиливан, пересечь который можно лишь по шоссе Бейрут - Дамаск, со всеми вытекающими из этого ограничениями.
О том, что с рассредоточенной дислокацией сирийских войск на южных подступах к Дамаску и в Ливане для Израиля связаны определенные преимущества, автор этих строк впервые услышал от Ариэля Шарона задолго до того, как прочитал книгу Шимона Голана о Первой ливанской войне. Шарон был тогда лидером правой израильской оппозиции, и наша беседа с ним состоялась весной 2000 года, в преддверии планировавшегося Эхудом Бараком вывода израильских войск из Ливана. В Ливане оставались тогда сирийские войска (они ушли из этой страны лишь в 2005 году, в результате т.н. "революции кедров"), и к этому относился один из моих вопросов Шарону. Отвечая на него, он убедительно охарактеризовал стратегические плюсы и минусы, связанные для ЦАХАЛа с каждым из вариантов развертывания основных сил сирийской армии.
Это не было запоздалым или присущим только Шарону взглядом на проблему. В книге Шимона Голана приводится запись состоявшейся в ноябре 1976 года беседы Ицхака Рабина с американским послом в Тель-Авиве, из которой следует, что израильским руководством прекрасно осознавалось, какой опасности Сирия подвергает себя, направляя значительную часть своих сил в Ливан и оставляя на главном для нее дамасском направлении ослабленную группировку.
Вышесказанное заставляет автора этих строк усомниться в правильности решения, принятого израильским руководством в конце 1976 года и подразумевавшего, что появление сирийских войск к северу от границы Израиля с Ливаном является худшим для нашей страны вариантом в сравнении с продолжением бесконтрольной террористической активности ООП. Конечно, ни у кого не может быть полной уверенности в том, что противоположный выбор имел бы принципиально лучший результат для Израиля, но вероятность такого исхода отнюдь не ничтожна в свете того, что последовало за этой развилкой в реальной истории.
* * *
Применительно к интересующим нас событиям тремя важнейшими вехами 1977 года стали убийство Камаля Джумблата агентами сирийской разведки 16 марта, победа израильских правых на выборах в Кнессет 17 мая и начавшийся 19 ноября визит Анвара Садата в Израиль.
Как уже известно читателю, Джумблат возглавлял друзскую Прогрессивно-социалистическую партию и был одним из виднейших лидеров левого ливанского блока, в который ПСП вошла с началом гражданской войны. Расправа над ним закрепляла достигнутый Дамаском успех в подавлении самостоятельной активности ООП-НПС и убеждала лидеров этого блока в том, что сирийцы настроены самым серьезным образом. Дополнительным средством убеждения стала встреча Асада с Валидом Джумблатом, возглавившим ПСП со смертью своего отца. По окончании сорокадневного траура по Камалю Джумблату его сын был приглашен в Дамаск, где Асад выразил ему соболезнование и произнес со значением: "Как вы похожи на своего отца!". Валид понял намек, и его дальнейшее поведение было весьма предупредительным по отношению к Сирии. Много позже, в июне 2005 года, Жорж Хауи, бывший генсек Ливанской компартии, сказал в интервью телеканалу "Аль-Джазира", что убийство Камаля Джумблата было организовано Рифатом Асадом, братом тогдашнего президента Сирии. Несколько дней спустя в принадлежавшем Хауи автомобиле сработало взрывное устройство, и бывший глава ЛКП погиб, так и не раскрыв заинтересованным зрителям "Аль-Джазиры" дополнительных подробностей этой давней истории.
Но мы остаемся пока в 1977 году. После состоявшихся в мае выборов в Кнессет IX созыва у власти в Израиле впервые оказалось правительство во главе с Менахемом Бегиным, лидером блока Ликуд. Министром обороны Бегин назначил Эзера Вейцмана, министром иностранных дел - Моше Даяна, уже пережившего к тому времени политическую опалу, ставшую его уделом в результате Войны Судного дня. Таким образом, все три ключевых поста в области руководства внешней и оборонной политикой Израиля занимали теперь новые люди. В связи с ливанской проблемой ими не предлагалось значительных новшеств, но в сфере отношений с Египтом Бегин сразу же пошел на прорыв, и 16 сентября Даян отправился по его поручению в Марокко, где его ждала тайная встреча с д-ром Хасаном Тухами, вице-премьером Египта и доверенным лицом президента Анвара Садата. В ходе этой встречи были согласованы основные принципы будущего мирного договора между Израилем и Египтом, включая полное отступление ЦАХАЛа с Синая. Через два месяца после тайной поездки Даяна в Марокко состоялся исторический визит Садата в Иерусалим.
Это событие выводило Израиль из кольца глухой политической изоляции в арабском мире и, в частности, означало, что Сирия скоро останется без своего главного военного партнера, так и не вернув себе Голанских высот, утраченных ею в Шестидневную войну. В сложившейся ситуации Дамаск пересмотрел свою политику в Ливане: если на протяжении почти всего 1977 года сирийцы поддерживали там тесные связи с христианами и занимали достаточно твердую позицию в отношении ООП-НПС, то после ноябрьского визита Садата в Иерусалим они стали предпринимать шаги к скорейшему сближению с палестинцами, с которыми их объединяла теперь заинтересованность в срыве израильско-египетских переговоров и в создании как можно более широкого арабского фронта, который останется на позициях противостояния Израилю даже в том случае, если Египет пойдет на заключение сепаратного мира.
Ободренные сирийским вниманием палестинцы сразу же осуществили серию нападений на милицию майора Хаддада и возобновили направленные против Израиля террористические атаки. В конце 1977 года Нагария несколько раз подверглась ракетно-минометным обстрелам, в результате которых были убиты два жителя этого города. 2 марта 1978 года отряд ООП успешно атаковал расположенную у границы с Израилем шиитскую деревню Марун-ар-Рас (некоторые исследователи отождествляет ее с библейским объектом Мей-Маром) и захватил находившийся там склад оружия, поставленного Израилем христианской милиции майора Хаддада. Но худшее последовало 11 марта, когда отряд из одиннадцати боевиков ФАТХа, которым командовала Далаль Муграби, высадился с резиновых лодок на израильском побережье вблизи Зихрон-Яакова, убил в заповеднике у киббуца Мааган-Михаэль фотографа Гаиль Рубин, остановил на приморском шоссе такси и автобус с израильской туристической группой и, разделившись на две части, добрался до перекрестка у Гиват-Ольги, где водителя и пассажиров такси загнали в автобус с основной группой заложников. Этот автобус двинулся дальше в сторону Тель-Авива, причем террористы вели из его окон огонь по находившимся на дороге транспортным средствам. Вынудив остановиться рейсовый автобус компании "Эгед", они загнали и его пассажиров в захваченный ими ранее автобус с туристами.
Обгоревший остов взорванного террористами автобуса в холонском Музее истории транспорта; Далаль Муграби; Асаф Хефец;
обелиск у места гибели пассажиров захваченного террористами автобуса
У самого въезда в Тель-Авив автобус с террористами и заложниками был остановлен огнем по шинам, после чего в ходе завязавшейся перестрелки часть террористов покинула автобус, а другая часть, исчерпав возможности сопротивления, взорвала его вместе с пассажирами. Командир полицейского спецназа Асаф Хефец, прибывший на место событий раньше бойцов своего подразделения, в одиночку вступил в бой с группой из семи террористов, убил двух из них, взял в плен одного и не дал остальным разбежаться. Вскоре вся террористическая группа была обезврежена, причем девять боевиков были убиты и двое задержаны, но с израильской стороны в результате этого теракта погибли 37 человек и свыше семидесяти получили ранения. За исключением Гаиль Рубин и солдата ЦАХАЛа Яакова Паза, который, случайно оказавшись у места остановки автобуса, вступил в бой с террористами до прибытия спецназа, все остальные погибшие были заложниками, и в их числе - двенадцать детей. Не лишним будет отметить, что именем Далаль Муграби ныне названы площади в Рамалле и Газе.
* * *
Ответом на этот теракт и на общую активизацию военной активности ООП в приграничном районе стала начавшаяся три дня спустя операция "Литани". В ночь на 15 марта 1978 года после артиллерийской подготовки и ракетных ударов, нанесенных израильскими самолетами и кораблями по объектам ООП-НПС в ливанских портах и по принадлежащим этому альянсу складам оружия, пехотные и танковые силы ЦАХАЛа вошли в Ливан и начали продвижение к реке Литани, удаленной от границы с Израилем на расстояние от 25 до 30 километров (не считая Галилейского выступа, северная оконечность которого приближается к изгибу Литани на расстояние до трех километров).
Вдоль линии побережья и по западным отрогам Ливанского хребта наступала 35-я воздушно-десантная бригада Амнона Липкина-Шахака с приданными ей подразделениями танковых войск. В центральном секторе, между полосой наступления 35-й бригады и Галилейским выступом, действовала 96-я дивизия, которой командовал старший офицер пехотных и воздушно-десантных войск Ури Симхони. Силы этой дивизии наступали двумя бригадными тактическими группами, которыми командовали Йорам Яир (под его началом находились танковые подразделения и два батальона Школы пехотных войск) и Ицхак Мордехай (танковые подразделения, еще один батальон Школы пехотных войск и ряд ее резервистских подразделений). Восточнее, в зоне Галилейского выступа и Хермонского хребта, наступала пехотная бригада "Голани" Амира Реувени. Участвовавшие в операции силы танковых войск принадлежали 7-й бригаде Йоси Бен-Ханана и 188-й бригаде Йом-Това Тамира. В операции также участвовали сводный отряд Офицерской школы под командованием Дорона Рубина и спецподразделение ВВС "Шальдаг", которым командовал в то время Муки Бецер. Прикрытие границы было поручено двум территориальным бригадам; общее командование операцией осуществлял командующий СВО Авигдор (Януш) Бен-Галь.
Авигдор Бен-Галь и израильские силы в Южном Ливане в ходе операции "Литани"
Потеряв убитыми 18 и ранеными 113 бойцов, указанные силы вышли к назначенному рубежу на шестой день операции, уничтожив в боях порядка трехсот боевиков ФАТХа и других палестинских организаций. Потери гражданского населения в Ливане составили, по разным оценкам, от четырехсот до полутора тысяч человек убитыми. Столь значительный уровень коллатерального ущерба объяснялся примерением авиации и тяжелой артиллерии, но также и тем, что во многих населенных пунктах огонь по израильским силам открывался из-под белых флагов, после чего наступающие подразделения ЦАХАЛа не скупились на снаряды. В ходе боев территорию Южного Ливана вынужденно покинули около четверти миллиона человек, большинство из которых вскоре вернулись в места своего проживания.
Выйдя к Литани, ЦАХАЛ не стал занимать оставшийся у него в тылу город Тир, поскольку начальник Генштаба Мота Гур опасался, что уличные бои будут сопряжены для израильских сил со слишком большими потерями. Министр обороны Эзер Вейцман, считавший нужным занять Тир, в конце концов согласился с доводами Гура, а замначальника Генштаба Рефаэль Эйтан был вынужден подчиниться воле вышестоящих инстанций. Впоследствии Эйтан утверждал, что отказ от захвата Тира в ходе операции "Литани" был серьезной ошибкой, поскольку он вывел этот город из будущей зоны контроля международных миротворческих сил и позволил ему сохраниться в качестве мощной палестинской базы на юге Ливана, а это, в конце концов, явилось одной из причин, вызвавших необходимость в проведении операции "Мир Галилее" четыре года спустя.
19 марта 1978 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 425, призывающую Израиль "вывести незамедлительно свои войска со всей территории Ливана" и удовлетворяющую просьбу правительства Ливана о создании "временных сил ООН для южной части Ливана с целью подтверждения вывода израильских войск, восстановления международного мира и безопасности и оказания помощи правительству Ливана в обеспечении возвращения ему эффективной власти в этом районе". Выдав миротворческим силам мандат на шестимесячный срок, СБ постановил, что он может продлеваться в дальнейшем каждые полгода. Принятая в тот же день резолюция 426 определила нормативную численность Временных сил ООН в Ливане (United Nations Interim Force in Lebanon, UNIFIL) в размере от четырех до шести тысяч военнослужащих.
21 марта Израиль объявил, что он выполнит резолюцию 425 и выведет в ближайшее время свои войска с территории Ливана, благодаря чему первые подразделения UNIFIL прибыли в Ливан уже 22 марта. Отвод частей ЦАХАЛа на территорию Израиля продолжался около трех месяцев, на протяжении которых осуществлялись тактическая зачистка ряда районов и вывоз в Израиль захваченных на палестинских складах запасов оружия и боеприпасов. В боевых столкновениях и случайных инцидентах, имевших место в этот период, погибли еще четверо военнослужащих ЦАХАЛа и один был взят в плен боевиками НФОП - ГК. Одиннадцать месяцев спустя пленный был возвращен Израилю в обмен на освобождение 76 террористов, отбывавших наказание в израильских тюрьмах; десяти досрочно освобожденным было дозволено вернуться в места своего проживания, остальных вывезли в Ливию. Отметим здесь же, что еще до завершения вывода израильских войск из Ливана Рефаэль Эйтан сменил Моту Гура на посту начальника Генерального штаба.
В результате операции "Литани" получил официальное оформление район Южный Ливан, не совпадавший контурно с одноименной ливанской провинцией и определявшийся как зона контроля UNIFIL, включающая территорию между израильской границей на юге и рекой Литани на севере, за исключением города Тир и расположенного у него лагеря беженцев Рашидия. На востоке северная граница этого района, т.н. "голубая линия", прошла от реки Литани к линии разведения израильских и сирийских войск на Голанских высотах, известной как "фиолетовая линия". Следствием одного из инцидентов, сопровождавших фактическое распределение полномочий в отошедшем под контроль UNIFIL районе, явилось увольнение майора Хаддада из ливанской правительственной армии. Подчиненная ему милиция по-прежнему контролировала зону, непосредственно прилегающую к границе с Израилем, и в ней стало служить тогда значительное число шиитов и даже друзов. В апреле 1979 года последовала еще одна попытка ливанского правительства направить лояльные ему силы в пограничный район, и воспрепятствовавший этой попытке Саад Хаддад официально объявил контролируемую им зону "территорией Свободного Ливана".
Продолжение следует
"Вести", 10 октября 2017
Часть IV. Pax Syriana
Дов Конторер
Независимо от целей, которые декларировались Сирией в связи с появлением ее войск на территории Ливана, и даже безотносительно к тому, что, вступив в прямое противоборство с ООП-НПС, Хафез Асад настроил против себя палестинцев (те считали его виновником резни, устроенной фалангистами в Тель-Заатаре), для Израиля с началом сирийской интервенции в Ливане складывалась принципиально новая картина происходящего. Асад не мог об этом не знать. Опыт иорданских событий 1970 года заставлял его принимать в расчет вероятность жестких израильских мер, которые могут последовать с появлением сирийских войск на территории сопредельного государства, и поэтому он попытался согласовать свои действия с США, и через них - с Израилем.
Первую попытку прозондировать реакцию израильского кабинета на возможное появление в Ливане сирийских войск предпринял еще в октябре 1975 года Малкольм Тун, посол США в Тель-Авиве. Министр иностранных дел Игаль Алон дал американскому дипломату понять, что Израиль, возможно, согласится на такой вариант, если он будет устраивать ливанских христиан и при условии, что сирийские силы не объявятся в южных районах Ливана.Три месяца спустя, с появлением в Ливане присланных из Сирии частей АОП, премьер-министр Ицхак Рабин довел до сведения Вашингтона следующую позицию своего кабинета: "Зная, в чем состоит задача данной сирийской операции, мы не станем на этом этапе предпринимать меры, которые видятся нам объективно необходимыми в связи с самим фактом сирийского военного присутствия в Ливане". Но на будущее Рабин предупреждал американцев о том, что постоянное военное присутствие Сирии в Ливане и, тем более, попытки интергрировать Ливан в сирийский стратегический комплекс окажутся неприемлемыми для Израиля.
США положительно отреагировали на подготовленный сирийцами проект конституционной реформы в Ливане и сочли деструктивной позицию мусульманско-палестинского альянса, отклонившего предложение Дамаска. На следующем этапе Асад убедил американцев в том, что без появления в Ливане сирийских войск конституционный проект не будет реализован, и США, в свою очередь, убедили Израиль воздержаться от жестких мер в связи с расширением сирийского военного присутствия в Ливане летом 1976 года. При этом принималось за факт, что Дамаск, понимающий опасения Израиля, не направит свои войска в южные районы Ливана и не станет размещать в этой стране свои зенитно-ракетные комплексы.
Ливанские христиане опирались в то время на поддержку сирийцев, но при этом они, как и Израиль, опасались долгосрочных намерений Дамаска. Общие опасения создали почву для предметного диалога, начавшегося уже весной 1976 года по инициативе христианской стороны. В Израиль прибыли сначала посланцы Камиля Шамуна, лидера Национал-либеральной партии, а затем и представители Башира Жмаеля, возглавлявшего военное крыло фаланистов. Обе стороны, Израиль и марониты, категорически не желали превращения Ливана в часть "Великой Сирии" и подозревали Дамаск в намерении добиваться именной этой цели.
Решению оказать ливанским христианам помощь поставками оружия, как и согласию не реагировать на появление в Ливане крупных сирийских сил, предшествовали острые споры в политическом и военном руководстве Израиля. Так, Мордехай (Мота) Гур, занимавший в то время пост начальника Генштаба, выступал против политики помощи христианам, указывая на "абсурдное положение вещей, при котором христиане получают по морю оружие от Израиля и одновременно впускают сирийцев в Ливан по суше". Гур был уверен в том, что со временем Сирия заставит ливанских христиан отказаться от связей с Израилем и что даже в случае безусловной победы христиан в ведущейся в Ливане гражданской войне тем придется доказывать арабскому миру, что они "не меньшие арабы, чем все остальные". В результате, утверждал Гур, поставленное Израилем христианам оружие будет рано или поздно обращено против него самого.
Камиль Шамун, Башир Жмайель, Мордехай Гур, Игаль Алон
Особенно резкие возражения выдвигались начальником Генштаба в связи с предложениями о поставке фалангистам танков и артиллерийских систем. Гур настаивал на том, что Израиль не должен связывать с ливанскими христианами сколько-нибудь серьезных надежд и полагал необходимым избегать конкретных политических обязательств по отношению к ним. Игаль Алон, напротив, считал, что помощь христианам со стороны Израиля послужит противовесом сирийскому влиянию в Ливане. По итогам рабочих дискуссий Рабин определил, что Израиль, выражая сочувствие христианам в Ливане, будет оказывать им содействие поставками оружия, топлива, продовольствия и подготовкой кадров, но не станет делать заявлений и давать негласных обещаний, из которых может быть понято, будто он принимает на себя ответственность за их судьбу. Суть этой политики выражалась фразой "мы поможем им помочь самим себе".
Фалангисты уже тогда хотели от Израиля большего, и осенью 1976 года Башир Жмайель попытался убедить командующего Северным военным округом Рефаэля Эйтана в том, что ливанские христиане, способные защитить себя в войне с мусульманами и палестинцами, окажутся совершенно беспомощными, если Сирия обратит против них свою военную силу. Жмайель очевидно пытался добиться от Эйтана обещания прямой израильской помощи на случай конфронтации между Сирией и ЛС, но командующий СВО подтвердил в разговоре с ним официальную позицию своего правительства: если христиане будут готовы сражаться за свое положение в Ливане, Израиль окажет им помощь оружием, снаряжением и подготовкой кадров, но воевать за них он не станет.
* * *
Начавшийся в 1976 году процесс втягивания Израиля в ливанский кризис не ограничивался установлением тайных связей с лидерами маронитов. Другой составляющей того же процесса стало решение израильского правительства оказать помощь населению Южного Ливана.
С установлением сирийского контроля над долиной Бекаа и северными районами Ливана и христианского контроля над ливанским побережьем от Бейрута до Триполи и над северной частью Горного Ливана мусульманско-палестинский альянс оказался господствующей силой на юге. Непосредственно прилегающую к израильской границе полосу ливанской территории населяли тогда порядка 120 тысяч человек, из которых 60 процентов составляли шииты, 10 процентов - сунниты, 25 процентов - христиане, 5 процентов - друзы. Для некоторых из упомянутых групп и, прежде всего, для христиан превращение приграничного района и всего Южного Ливана в зону прямого военного контроля ООП-НПС означало жестокое подавление и угрозу этнических чисток, а для Израиля главным являлось то, что базой враждебных ему сил стала прилегающая к его границе часть сопредельного государства. В этих условиях способность местного населения оказывать сопротивление боевикам ООП-НПС стала рассматриваться как израильский интерес.
Наполнить данный принцип конкретным содержанием было достаточно просто, поскольку многие из расположенных у границы ливанских деревень сами обращались к Израилю за помощью по мере укрепления позиций ООП-НПС в своих районах и, в частности, в ходе борьбы за населенный пункт Мардж-Аюн, расположенный в восьми километрах к северу от израильской Метуллы. На первых порах речь шла только о поставках оружия и боеприпасов, но уже летом 1976 года Израиль оказывал жителям Южного Ливана также и гуманитарную помощь. Граница Израиля была приоткрыта для жителей приграничной ливанской полосы, получивших возможность работать, лечиться и делать покупки в Израиле. Эти меры получили название "политика доброго забора", и ее очевидная цель состояла в том, чтобы создать у населения Южного Ливана заинтересованность в поддержании добрососедских отношений с Израилем и стимулировать их нетерпимость к попыткам боевиков ООП атаковать еврейское государство.
В условиях фактической утраты суверенитета ливанским правительством такое поведение Израиля не имело разумной альтернативы. Нечто подобное мы наблюдаем в последние годы в связи с политикой Израиля по отношению к жителям прилегающих к его границе сирийских районов. Им оказывается значительная гуманитарная помощь, призванная, как и когда-то в Ливане, гарантировать их заинтересованность в поддержании добрососедских отношений с нашей страной и стимулировать их нетерпимость к попыткам атаковать израильские Голаны, предпринимаемым время от времени радикальными джихадистскими группировками. В июне 2016 года разнообразные направления помощи живущим в приграничных районах сирийцам были сведены под начало новой военно-административной единицы "Шхенýт товá" ("Добрососедство"), специально созданной с этой целью в структуре 210-й территориальной дивизии ЦАХАЛа на Голанских высотах.
Год спустя, когда ЦАХАЛ впервые сообщил об этом подразделении, им были опубликованы следующие данные о его работе: через "Шхенут това" в приграничные районы Сирии было отправлено свыше 360 тонн продовольствия, 55 тонн теплой одежды, 12 тонн обуви, 450 тысяч литров керосина, 1800 упаковок памперсов. В зоне, опекаемой данным подразделением, проживает порядка 200 тысяч человек, из которых одну часть составляют коренные жители данной местности, а другую - беженцы из удаленных от границы с Израилем сирийских районов. С февраля 2013 по июль 2017 года медицинскую помощь в израильских военно-полевых госпиталях и в больничных стационарах получили свыше 4000 сирийцев.
Таким образом, избегая прямой вовлеченности в сирийский конфликт, Израиль вынужденно принимает меры к тому, чтобы гарантировать свою безопасность в условиях фактической утраты контроля над прилегающими к израильской границе районами Сирии центральным сирийским правительством. Этот современный процесс позволяет составить представление о том, чем определялась и как выглядела израильская "политика доброго забора" в Южном Ливане в семидесятые годы прошлого века и в последующий период.
Основными получателями выгод от этой политики были шииты, тогда еще сохранявшие нейтралитет в ливанском конфликте, и христиане, сочувствовавшие альянсу Ливанские силы. С целью усиления позиций ЛС на юге Ливана президент Франжье направил туда Саада Хаддада, майора ливанской армии, принадлежавшего к греко-католической общине. Хаддад возглавил христианское ополчение, расширившее впоследствии свой состав за счет местных шиитов; забегая вперед, отметим, что в 1981 году оно стало именоваться Армией Свободного Ливана (АСЛ), а еще два года спустя было переименовано в Армию Южного Ливана (АЮЛ). К концу октября 1976 года христианскому ополчению майора Хаддада, насчитывавшему на первых порах не более четырехсот бойцов, удалось подчинить своему контролю Мардж-Аюн и Эль-Хиям, два из трех наиболее крупных населенных пунктов на юге Ливана, не считая приморского города Тир. Третий значительный населенный пункт, Бинт-Джбейль, оставался ареной борьбы с отрядами ООП-НПС.
Пауза в нападениях ООП на Израиль, обусловленная внутриливанским военно-политическим кризисом, закончилась 21 ноября 1976 года: в этот день Нагария подверглась обстрелу реактивными снарядами "катюша". Израиль тем временем установил морскую блокаду Тира, единственного из доступных ООП ливанских портов, и отвечал Вашингтону, недовольному этой мерой, что он не может допустить повторения терактов, подобных захвату заложников в тель-авивской гостинице "Савой" и убийству четырех израильтян в Нагарии (в обоих случаях палестинские террористы прибыли в Израиль по морю). Кроме того, израильский кабинет дал американцам понять, что планируемый Дамаском ввод сирийских частей в расположенный южнее реки Литани город Тир для него неприемлем.
Ильяс Саркис сменил Сулеймана Франжье на посту президента Ливана, а в США новым хозяином Белого дома стал Джимми Картер. 23 января 1977 года, сразу же после инаугурации Картера, сирийцы решили проверить степень согласованности действий Израиля с новой администрацией США: их силы двинулись к городу Набатия, расположенному в девяти километрах севернее Литани, но находившемуся внутри "красной линии", определенной Израилем за полгода до этого как максимальный рубеж продвижения сирийских войск на юг Ливана. Рабин настоял на том, чтобы администрация Картера убедила Асада в абсолютной недопустимости продвижения к Набатии, и самой южной точкой военного присутствия Сирии на этом участке стал с согласия Израиля поселок Айшия, расположенный в десяти километрах к северо-востоку от Набатии. Асад был вынужден отказаться также и от попыток ввести сирийские силы в Тир.
* * *
Военный историк д-р Шимон Голан, автор серии книг о процессе принятия решений высшим военным руководством Израиля, которого мне приходилось много цитировать в очерке по истории Шестидневной войны и на материалы которого я столь же охотно опираюсь в этой своей работе, отмечает, что с решением блокировать - политическими, а при необходимости и военными средствами - продвижение сирийских войск к Набатии и Тиру для Израиля была связана непростая дилемма.
Американцы считали, что появление сирийских войск на юге Ливана позволит обуздать ООП и тем самым решит остро стоящую перед Израилем проблему террора. Эта оценка имела под собой достаточно серьезные основания. Сирия и тогда, и в последующие десятилетия неукоснительно соблюдала Соглашение о прекращении огня и разведении войск на Голанах, подписанное ею в мае 1974 года. При его заключении Сирия дала Вашингтону негласное обязательство не допускать "партизанских" нападений на Израиль со своей территории, и это обязательство также неукоснительно соблюдалось ею, несмотря на тесные связи Дамаска с ФАТХом и другими палестинскими организациями. В Ливане сирийское правительство не было связано подобными обязательствами, и, как мы знаем, Дамаск поощрял антиизраильские диверсии ООП, а затем и "Хизбаллы", если таковые осуществлялись на территории Ливана или на линии израильско-ливанской границы. Однако в 1976 году заинтересованность Асада в установлении прочного Pax Syriana была столь велика, что Сирия, вероятно, дала бы Израилю через США твердое обязательство не допускать диверсионных рейдов, ракетно-минометных обстрелов и пр. с контролируемой ее силами территории Ливана.
Таким образом, израильскому руководству следовало сделать выбор между продолжением бесконтрольной террористической активности ООП и появлением сирийских войск к северу от линии израильской границы с Ливаном. Мы знаем, что выбор был сделан в пользу первого варианта, и Израиль сумел настоять на том, чтобы Сирия уважала его интересы в Ливане к югу от "красной линии". Но было ли это решение правильным?
Установление Pax Syriana в желанном Дамаску виде объективно означало если не формальное поглощение Ливана Сирией, то весьма жесткую форму фактического подчинения Ливана сирийскому управлению, с перспективой постепенной политической интеграции этих стран и, возможно, формального поглощения Ливана Сирией в отдаленном будущем. Понятно, почему такой вариант решительно не устраивал ливанских христиан и заставлял их искать военного партнерства с Израилем, но остается неясным, был ли он столь же плох для самого Израиля, если бы в обмен им было получено твердое обуздание палестинских группировок сирийским режимом и, как следствие, устранение причин, вызвавших необходимость операции "Литани", Первой ливанской войны и всего, что за ней последовало, включая появление "Хизбаллы" в качестве активной антиизраильской силы.
Сам факт появления сирийских войск к северу от границы Израиля с Ливаном не был для Израиля такой уж опасностью и даже, напротив, делал Сирию весьма уязвимой, поскольку направлявшиеся в Ливан войска по необходимости удалялись с территории, лежащей между израильскими Голанами и Дамаском - на главном, кратчайшем и самом опасном для Сирии направлении возможного израильского удара. При этом в случае опасности Сирия не смогла бы быстро перебросить свои войска с юга Ливана на дамасское направление, поскольку от основной территории Ливана Сирию отделяет горный хребет Антиливан, пересечь который можно лишь по шоссе Бейрут - Дамаск, со всеми вытекающими из этого ограничениями.
О том, что с рассредоточенной дислокацией сирийских войск на южных подступах к Дамаску и в Ливане для Израиля связаны определенные преимущества, автор этих строк впервые услышал от Ариэля Шарона задолго до того, как прочитал книгу Шимона Голана о Первой ливанской войне. Шарон был тогда лидером правой израильской оппозиции, и наша беседа с ним состоялась весной 2000 года, в преддверии планировавшегося Эхудом Бараком вывода израильских войск из Ливана. В Ливане оставались тогда сирийские войска (они ушли из этой страны лишь в 2005 году, в результате т.н. "революции кедров"), и к этому относился один из моих вопросов Шарону. Отвечая на него, он убедительно охарактеризовал стратегические плюсы и минусы, связанные для ЦАХАЛа с каждым из вариантов развертывания основных сил сирийской армии.
Это не было запоздалым или присущим только Шарону взглядом на проблему. В книге Шимона Голана приводится запись состоявшейся в ноябре 1976 года беседы Ицхака Рабина с американским послом в Тель-Авиве, из которой следует, что израильским руководством прекрасно осознавалось, какой опасности Сирия подвергает себя, направляя значительную часть своих сил в Ливан и оставляя на главном для нее дамасском направлении ослабленную группировку.
Вышесказанное заставляет автора этих строк усомниться в правильности решения, принятого израильским руководством в конце 1976 года и подразумевавшего, что появление сирийских войск к северу от границы Израиля с Ливаном является худшим для нашей страны вариантом в сравнении с продолжением бесконтрольной террористической активности ООП. Конечно, ни у кого не может быть полной уверенности в том, что противоположный выбор имел бы принципиально лучший результат для Израиля, но вероятность такого исхода отнюдь не ничтожна в свете того, что последовало за этой развилкой в реальной истории.
* * *
Применительно к интересующим нас событиям тремя важнейшими вехами 1977 года стали убийство Камаля Джумблата агентами сирийской разведки 16 марта, победа израильских правых на выборах в Кнессет 17 мая и начавшийся 19 ноября визит Анвара Садата в Израиль.
Как уже известно читателю, Джумблат возглавлял друзскую Прогрессивно-социалистическую партию и был одним из виднейших лидеров левого ливанского блока, в который ПСП вошла с началом гражданской войны. Расправа над ним закрепляла достигнутый Дамаском успех в подавлении самостоятельной активности ООП-НПС и убеждала лидеров этого блока в том, что сирийцы настроены самым серьезным образом. Дополнительным средством убеждения стала встреча Асада с Валидом Джумблатом, возглавившим ПСП со смертью своего отца. По окончании сорокадневного траура по Камалю Джумблату его сын был приглашен в Дамаск, где Асад выразил ему соболезнование и произнес со значением: "Как вы похожи на своего отца!". Валид понял намек, и его дальнейшее поведение было весьма предупредительным по отношению к Сирии. Много позже, в июне 2005 года, Жорж Хауи, бывший генсек Ливанской компартии, сказал в интервью телеканалу "Аль-Джазира", что убийство Камаля Джумблата было организовано Рифатом Асадом, братом тогдашнего президента Сирии. Несколько дней спустя в принадлежавшем Хауи автомобиле сработало взрывное устройство, и бывший глава ЛКП погиб, так и не раскрыв заинтересованным зрителям "Аль-Джазиры" дополнительных подробностей этой давней истории.
Но мы остаемся пока в 1977 году. После состоявшихся в мае выборов в Кнессет IX созыва у власти в Израиле впервые оказалось правительство во главе с Менахемом Бегиным, лидером блока Ликуд. Министром обороны Бегин назначил Эзера Вейцмана, министром иностранных дел - Моше Даяна, уже пережившего к тому времени политическую опалу, ставшую его уделом в результате Войны Судного дня. Таким образом, все три ключевых поста в области руководства внешней и оборонной политикой Израиля занимали теперь новые люди. В связи с ливанской проблемой ими не предлагалось значительных новшеств, но в сфере отношений с Египтом Бегин сразу же пошел на прорыв, и 16 сентября Даян отправился по его поручению в Марокко, где его ждала тайная встреча с д-ром Хасаном Тухами, вице-премьером Египта и доверенным лицом президента Анвара Садата. В ходе этой встречи были согласованы основные принципы будущего мирного договора между Израилем и Египтом, включая полное отступление ЦАХАЛа с Синая. Через два месяца после тайной поездки Даяна в Марокко состоялся исторический визит Садата в Иерусалим.
Это событие выводило Израиль из кольца глухой политической изоляции в арабском мире и, в частности, означало, что Сирия скоро останется без своего главного военного партнера, так и не вернув себе Голанских высот, утраченных ею в Шестидневную войну. В сложившейся ситуации Дамаск пересмотрел свою политику в Ливане: если на протяжении почти всего 1977 года сирийцы поддерживали там тесные связи с христианами и занимали достаточно твердую позицию в отношении ООП-НПС, то после ноябрьского визита Садата в Иерусалим они стали предпринимать шаги к скорейшему сближению с палестинцами, с которыми их объединяла теперь заинтересованность в срыве израильско-египетских переговоров и в создании как можно более широкого арабского фронта, который останется на позициях противостояния Израилю даже в том случае, если Египет пойдет на заключение сепаратного мира.
Ободренные сирийским вниманием палестинцы сразу же осуществили серию нападений на милицию майора Хаддада и возобновили направленные против Израиля террористические атаки. В конце 1977 года Нагария несколько раз подверглась ракетно-минометным обстрелам, в результате которых были убиты два жителя этого города. 2 марта 1978 года отряд ООП успешно атаковал расположенную у границы с Израилем шиитскую деревню Марун-ар-Рас (некоторые исследователи отождествляет ее с библейским объектом Мей-Маром) и захватил находившийся там склад оружия, поставленного Израилем христианской милиции майора Хаддада. Но худшее последовало 11 марта, когда отряд из одиннадцати боевиков ФАТХа, которым командовала Далаль Муграби, высадился с резиновых лодок на израильском побережье вблизи Зихрон-Яакова, убил в заповеднике у киббуца Мааган-Михаэль фотографа Гаиль Рубин, остановил на приморском шоссе такси и автобус с израильской туристической группой и, разделившись на две части, добрался до перекрестка у Гиват-Ольги, где водителя и пассажиров такси загнали в автобус с основной группой заложников. Этот автобус двинулся дальше в сторону Тель-Авива, причем террористы вели из его окон огонь по находившимся на дороге транспортным средствам. Вынудив остановиться рейсовый автобус компании "Эгед", они загнали и его пассажиров в захваченный ими ранее автобус с туристами.
Обгоревший остов взорванного террористами автобуса в холонском Музее истории транспорта; Далаль Муграби; Асаф Хефец;
обелиск у места гибели пассажиров захваченного террористами автобуса
У самого въезда в Тель-Авив автобус с террористами и заложниками был остановлен огнем по шинам, после чего в ходе завязавшейся перестрелки часть террористов покинула автобус, а другая часть, исчерпав возможности сопротивления, взорвала его вместе с пассажирами. Командир полицейского спецназа Асаф Хефец, прибывший на место событий раньше бойцов своего подразделения, в одиночку вступил в бой с группой из семи террористов, убил двух из них, взял в плен одного и не дал остальным разбежаться. Вскоре вся террористическая группа была обезврежена, причем девять боевиков были убиты и двое задержаны, но с израильской стороны в результате этого теракта погибли 37 человек и свыше семидесяти получили ранения. За исключением Гаиль Рубин и солдата ЦАХАЛа Яакова Паза, который, случайно оказавшись у места остановки автобуса, вступил в бой с террористами до прибытия спецназа, все остальные погибшие были заложниками, и в их числе - двенадцать детей. Не лишним будет отметить, что именем Далаль Муграби ныне названы площади в Рамалле и Газе.
* * *
Ответом на этот теракт и на общую активизацию военной активности ООП в приграничном районе стала начавшаяся три дня спустя операция "Литани". В ночь на 15 марта 1978 года после артиллерийской подготовки и ракетных ударов, нанесенных израильскими самолетами и кораблями по объектам ООП-НПС в ливанских портах и по принадлежащим этому альянсу складам оружия, пехотные и танковые силы ЦАХАЛа вошли в Ливан и начали продвижение к реке Литани, удаленной от границы с Израилем на расстояние от 25 до 30 километров (не считая Галилейского выступа, северная оконечность которого приближается к изгибу Литани на расстояние до трех километров).
Вдоль линии побережья и по западным отрогам Ливанского хребта наступала 35-я воздушно-десантная бригада Амнона Липкина-Шахака с приданными ей подразделениями танковых войск. В центральном секторе, между полосой наступления 35-й бригады и Галилейским выступом, действовала 96-я дивизия, которой командовал старший офицер пехотных и воздушно-десантных войск Ури Симхони. Силы этой дивизии наступали двумя бригадными тактическими группами, которыми командовали Йорам Яир (под его началом находились танковые подразделения и два батальона Школы пехотных войск) и Ицхак Мордехай (танковые подразделения, еще один батальон Школы пехотных войск и ряд ее резервистских подразделений). Восточнее, в зоне Галилейского выступа и Хермонского хребта, наступала пехотная бригада "Голани" Амира Реувени. Участвовавшие в операции силы танковых войск принадлежали 7-й бригаде Йоси Бен-Ханана и 188-й бригаде Йом-Това Тамира. В операции также участвовали сводный отряд Офицерской школы под командованием Дорона Рубина и спецподразделение ВВС "Шальдаг", которым командовал в то время Муки Бецер. Прикрытие границы было поручено двум территориальным бригадам; общее командование операцией осуществлял командующий СВО Авигдор (Януш) Бен-Галь.
Авигдор Бен-Галь и израильские силы в Южном Ливане в ходе операции "Литани"
Потеряв убитыми 18 и ранеными 113 бойцов, указанные силы вышли к назначенному рубежу на шестой день операции, уничтожив в боях порядка трехсот боевиков ФАТХа и других палестинских организаций. Потери гражданского населения в Ливане составили, по разным оценкам, от четырехсот до полутора тысяч человек убитыми. Столь значительный уровень коллатерального ущерба объяснялся примерением авиации и тяжелой артиллерии, но также и тем, что во многих населенных пунктах огонь по израильским силам открывался из-под белых флагов, после чего наступающие подразделения ЦАХАЛа не скупились на снаряды. В ходе боев территорию Южного Ливана вынужденно покинули около четверти миллиона человек, большинство из которых вскоре вернулись в места своего проживания.
Выйдя к Литани, ЦАХАЛ не стал занимать оставшийся у него в тылу город Тир, поскольку начальник Генштаба Мота Гур опасался, что уличные бои будут сопряжены для израильских сил со слишком большими потерями. Министр обороны Эзер Вейцман, считавший нужным занять Тир, в конце концов согласился с доводами Гура, а замначальника Генштаба Рефаэль Эйтан был вынужден подчиниться воле вышестоящих инстанций. Впоследствии Эйтан утверждал, что отказ от захвата Тира в ходе операции "Литани" был серьезной ошибкой, поскольку он вывел этот город из будущей зоны контроля международных миротворческих сил и позволил ему сохраниться в качестве мощной палестинской базы на юге Ливана, а это, в конце концов, явилось одной из причин, вызвавших необходимость в проведении операции "Мир Галилее" четыре года спустя.
19 марта 1978 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 425, призывающую Израиль "вывести незамедлительно свои войска со всей территории Ливана" и удовлетворяющую просьбу правительства Ливана о создании "временных сил ООН для южной части Ливана с целью подтверждения вывода израильских войск, восстановления международного мира и безопасности и оказания помощи правительству Ливана в обеспечении возвращения ему эффективной власти в этом районе". Выдав миротворческим силам мандат на шестимесячный срок, СБ постановил, что он может продлеваться в дальнейшем каждые полгода. Принятая в тот же день резолюция 426 определила нормативную численность Временных сил ООН в Ливане (United Nations Interim Force in Lebanon, UNIFIL) в размере от четырех до шести тысяч военнослужащих.
21 марта Израиль объявил, что он выполнит резолюцию 425 и выведет в ближайшее время свои войска с территории Ливана, благодаря чему первые подразделения UNIFIL прибыли в Ливан уже 22 марта. Отвод частей ЦАХАЛа на территорию Израиля продолжался около трех месяцев, на протяжении которых осуществлялись тактическая зачистка ряда районов и вывоз в Израиль захваченных на палестинских складах запасов оружия и боеприпасов. В боевых столкновениях и случайных инцидентах, имевших место в этот период, погибли еще четверо военнослужащих ЦАХАЛа и один был взят в плен боевиками НФОП - ГК. Одиннадцать месяцев спустя пленный был возвращен Израилю в обмен на освобождение 76 террористов, отбывавших наказание в израильских тюрьмах; десяти досрочно освобожденным было дозволено вернуться в места своего проживания, остальных вывезли в Ливию. Отметим здесь же, что еще до завершения вывода израильских войск из Ливана Рефаэль Эйтан сменил Моту Гура на посту начальника Генерального штаба.
В результате операции "Литани" получил официальное оформление район Южный Ливан, не совпадавший контурно с одноименной ливанской провинцией и определявшийся как зона контроля UNIFIL, включающая территорию между израильской границей на юге и рекой Литани на севере, за исключением города Тир и расположенного у него лагеря беженцев Рашидия. На востоке северная граница этого района, т.н. "голубая линия", прошла от реки Литани к линии разведения израильских и сирийских войск на Голанских высотах, известной как "фиолетовая линия". Следствием одного из инцидентов, сопровождавших фактическое распределение полномочий в отошедшем под контроль UNIFIL районе, явилось увольнение майора Хаддада из ливанской правительственной армии. Подчиненная ему милиция по-прежнему контролировала зону, непосредственно прилегающую к границе с Израилем, и в ней стало служить тогда значительное число шиитов и даже друзов. В апреле 1979 года последовала еще одна попытка ливанского правительства направить лояльные ему силы в пограничный район, и воспрепятствовавший этой попытке Саад Хаддад официально объявил контролируемую им зону "территорией Свободного Ливана".
Продолжение следует
"Вести", 10 октября 2017