Статья в "Культуре" о Марином спектакле.
Моя жена Мара - художник спектакля "Евгений Онегин" с премьеры которого я размещал уже фотографии и заметку в ЖЖ. Об этом спектакле в 5-ом номере "Культуры" (текущего года) появилась статья:
Вакцина для режиссеров
В Учебном театре “ГИТИС” возродили “Евгения Онегина” Станиславского
Дмитрий МОРОЗОВ
Фото Якова КУДРИНА
История оперной режиссуры свидетельствует: все по-настоящему великое рождалось всегда в союзе с автором, в диалоге с ним, иногда даже в споре, но не в подмене или самоутверждении за его счет. Об этом стоило бы почаще вспоминать иным нынешним режиссерам, свято уверовавшим, что они сами с усами, а авторы - это, как в анекдоте, “те ребята, что поставляют мелодии для наших мобильников”. И поскольку именно режиссеров этого типа у нас больше всего пиарят, у многих складывается превратное представление о самой сути профессии. Тем важнее вернуться к истокам. И вот недавно в стенах Учебного театра “ГИТИС” случилось знаменательное событие: пять студентов-режиссеров - Елизавета Бондарь, Диана Бижитуева, Филипп Разенков, Павел Сорокин и Юлия Файн - из мастерской Дмитрия Бертмана под его чутким руководством восстановили “Евгения Онегина” Станиславского.
Многие из присутствовавших в тот вечер в зале хорошо помнят легендарную постановку, и вовсе не из-за какой-то своей мафусаиловой древности: еще десять лет назад ее играли на сцене Музыкального театра, что образовался почти семь десятилетий назад путем слияния студий Станиславского и Немировича-Данченко. Правда, в последней реинкарнации этого “Онегина”, произошедшей в начале 90-х, его дух оказался во многом выхолощен из-за слишком уж буквалистского подхода восстановителей, уделявших основное внимание внешнему рисунку мизансцен в отрыве от их психологического наполнения (в дальнейшем вместо того, чтобы попытаться вернуть спектаклю живое дыхание, его предпочли попросту выкинуть вон).
В Учебном театре решили вернуться к самому первому, камерному, варианту легендарного спектакля, поставленного изначально в особняке Станиславского в Леонтьевском переулке под аккомпанемент фортепиано. Художник Мара Уварова возродила к жизни сценическое оформление не только предельно скрупулезно, но, кажется, и со всей сопутствующей атмосферой, сумев при этом стилистически органично вписать в него разнородные костюмы “из подбора”. Студийцы Станиславского играли ведь первоначально в своих собственных, на тот момент вполне современных, костюмах и данный опыт решили тоже отчасти повторить, тем самым, в свою очередь, впустив в спектакль немножечко нашей современности.
В “Онегине” Станиславский строил работу с актерами по принципу: от внутреннего к внешнему, и для него в процессе репетиций важнее всего было правильное самочувствие исполнителя в “предлагаемых обстоятельствах”, правильное понимание сверхзадачи и сквозного действия роли, а собственно мизансцены становились уже производным от всего перечисленного. “Онегин” - гениальный пример действенности и непреходящей актуальности системы Станиславского применительно к опере. И если восстановители будут не механически копировать найденные когда-то мизансцены, но исходить из того, что все должно рождаться здесь и сейчас, то этот спектакль (со дня первой, “домашней”, премьеры которого прошло уже почти девяносто лет) имеет хорошие шансы встретить свой 100-летний юбилей абсолютно живым. Каковым, собственно, и предстал на подмостках Учебного театра.
Посетив спектакль вновь месяц с лишним спустя после премьеры, автор этих строк с радостью обнаружил, что он все больше и больше обживается исполнителями. В какие-то моменты начинает даже казаться, что наблюдаешь за не предназначенными для посторонних глаз мгновениями чужой жизни. И этой естественности, “правдоподобию чувствований” нисколько не противоречит то обстоятельство, что герои не говорят, а поют…
Между тем на уровне режиссуры никаких попыток создать в опере Чайковского пресловутую “четвертую стену” отнюдь не предпринималось. Более того: дабы еще полнее воссоздать обстановку спектакля в Леонтьевском переулке, декорации и реквизит после каждой картины переставляются здесь самими студентами непосредственно на глазах у зрителя, как это делали когда-то студийцы Станиславского. Но этот “остраняющий” момент отнюдь не препятствует тому, что появляющиеся следом исполнители ролей Татьяны, Ленского или Онегина сразу же начинают не играть, а органично существовать в образах своих персонажей. Лидия Светозарова и Александра Зарубина (Татьяна), Борис Карташев (Онегин), Вадим Летунов (Ленский), Александр Миминошвили (Гремин)… Список этот можно продолжать вплоть до самых маленьких ролей, каковых, впрочем, по Станиславскому, не бывает в принципе.
Дело не только в том, что у Бертмана действительно сильный курс, в чем можно было убедиться еще в прошлом сезоне по таким спектаклям, как “Голубая мазурка” Ф.Легара (режиссер Галина Тимакова) и особенно “Женитьба” М.Мусоргского (режиссер Сергей Терехов), но и в том, что спектакль Станиславского - уже сам по себе есть бесценный педагогический инструмент. Кстати, по задумке Дмитрия Бертмана, он должен сохраняться в репертуаре, и через него должны проходить все новые и новые поколения студентов всех мастерских факультета музыкального театра. А для студентов, обучающихся музыкальной режиссуре, школа этого спектакля станет, будем надеяться, хорошей вакциной против эпидемии переворачивания всего и вся с ног на голову.
Оригинал статьи ЗДЕСЬ.
Нам с Марой очень понравилась статья. Очень точно сказано по поводу режиссеров. Действительно, хочется, чтобы они больше обращались к таким мастерам, как К.С. Станиславский, а не высасывали из пальца то, что все равно тут же все забудут. Идеи Станиславского всегда современны. По спектаклю "Евгений Онегин" видно, что они не устарели, а смотрятся революционно даже для нынешнего оперного театра!
Очень советую сходить на этот спектакль, он будет еще идти достаточно долго. А всем, кто связан с театром читать Станиславского!