В.И.Даль
В.И.ДАЛЬ И ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ РОССИИ ХІХ ВЕКА
Проблема многоаспектных связей В.И.Даля с общественной мыслью России ХІХ в. не относится к числу малоизученных. Однако в определении его места и роли в общественно-политических дискуссиях того времени остаются неясности. В частности, это касается отношения Даля к славянофильскому лагерю. Сложившаяся в советской историографии традиционно-негативная оценка этого течения подпитывает тенденцию отторжения Даля от идей панславизма (например, у В.Порудоминского: «Разговоры о «славянофильстве» самого Даля глухи и неосновательны» [1]).
Как отмечает харьковский историк А.Каплин, в отечественной науке до сих пор отсутствует ясность по вопросу четкого определения теоретических позиций славянофильства ввиду различных методологических подходов, как правило, чуждых самой природе этого явления (сам он предлагает рассматривать славянофильство как часть русской религиозной мысли). Формирование славяно-фильского течения относится к 1830-м годам (дискуссия будущих «столпов» И.В.Киреевского и А.С.Хомякова), когда формулировались его программные задачи: «Возвратим права истинной религии… глупый либерализм заменим уважением законов… судьба России зависит от одной России» [2]. Критический взгляд на европейскую культуру, инспирированный бурными революционными потрясениями (1830 г., 1848 г.), в противовес европейскому рационализму, порожденному Великой Французской революцией 1789 года, предлагал упования на традиционные русские православный монархизм и общинность. Идеологическим манифестом славянофильства стала книга Н.Я.Данилевского «Россия и Европа» (1870), где была выдвинута теория истории как системы замкнутых культурно-исторических циклов (аналогичные идеи у А.Тойнби, О.Шпенглера), из чего следовал вывод о возможности автаркного развития России и сопредельных славянских народов как особого культурно-исторического типа, в отличие от других - многоосновного (еврейство основано только на религиозном факторе, Греция - на культурном, Рим - на политическом). Как отметил Б.Нагорный, В.И.Даль сочувствовал этой теории [3].
Становление Даля как литератора и общественного деятеля проходило в 1840-е гг, когда полемика западников и славянофилов еще не расколола российское общество. Поэтому, например, в 1845-1846 он печатал свои произведения и в славянофильском «Московском литературном и ученом сборнике», и в западническом альманахе «Физиология Петербурга», художественно реализуя и статьи В.Белинского, и статьи А.Хомякова. Мысль последнего о необходимости «живого общения с народом» была очень близка Далю, хотя осуществлял он ее через «физиологические очерки» петербургской реалистической школы [4]. Можно согласиться с В.Суханцевой, что «в генах Даля живет инородчество, и именно его обостренный слух генетического европейца позволяет различать ценность русского слова... он из тех, кто очень рано почувствовал опасность размывания национальной культуры» [5]. Напомним, что В.И.Даль родился в датско-немецкой семье, отец его Иоганн Христиан принял российское подданство и имя Ивана Матвеевича менее чем за два года до этого. Осознание своей славянскости, видимо, пришло к В.Далю во время русско-турецкой войны 1829-1830 гг, где молодой ординатор подвижного госпиталя 2 армии столкнулся и с русскими «солдатушками», собранными изо всех концов империи, со своими областными говорами, и с южно-славянским народом - болгарами, для которых русские действительно были освободителями от невыносимого турецкого ига. Не случайно среди первых очерков Даля - повести «Цыганка», «Болгарка», «Подолянка», описывающие живые типы людей, с которыми сводила его судьба (в 1990 болгарские кинематографисты сняли телефильм об этом эпизоде жизни Даля). В.Даль участвовал в осаде Силистрии, взятии Шумно, Сливно, Андрианополя, переходе через Балканы и был награжден серебряной медалью и орденом Святой Анны 3 степени.
По окончании турецкого похода Владимир Иванович сразу угодил в Польскую кампанию. Далеведы советского периода (М.Бессараб, В.Порудоминский) застенчиво обходили этот эпизод, ведь участие в карательном походе-подавлении национально-освободительного восстания 1830-1831 гг не красило их героя. В.Порудоминский, например, оговаривался: «Надежных данных, чтоб определить отношение Даля к Польскому восстанию, нет», но дальше цитирует собственноручные признания Владимира Ивановича: «В продолжение Польской войны имел случай и счастье показать свой образ мыслей не на словах, а на деле» [6]. Попытки микшировать этот эпизод, сводя участие Даля исключительно к врачебной деятельности, разбиваются рассказом об известном случае, когда он проявил инженерную инициативу, соорудив понтонный мост через Вислу для переправы корпуса Ридигера. Первый биограф П.И.Мельников-Печерский хладнокровно отмечает: «Июля 17-го [1831] Даль лично управлял десантом при занятии неприятельского берега Вислы у Юзефова, а потом в другой раз у местечка Казимиржа» [7]. За Польскую кампанию Даль был награжден Владимирским крестом с бантом. Уже будучи на губернской службе в Оренбурге, новоизбранный член-корреспондент Академии Наук В.Даль участвовал в военной экспедиции В.Перовского против Хивы в 1839-1840 гг (В.Кавешников ошибочно датирует избрание в АН 1847 [8], на самом деле это произошло 21 декабря 1838 [9]). Так что не следует чрезмерно идеализировать Даля, приписывая ему революционно-демократические убеждения.
Во время службы в Петербурге (1841-1849) Даль как «ближайший сотрудник и правая рука министра внутренних дел» участвовал в составлении служебных записок против старообрядцев-раскольников, против «скопческой ереси», исследования «о возможности совершения евреями ритуальных преступлений» [10]. Консерватизм Даля проявился в известной дискуссии о народной грамотности, начатой его письмом в «Русской беседе» №3, 1856. Бесспорное утверждение, что грамотность не самоцель, а средство просвещения привело его к странным выводам о ненужности ее распространения в народе: «Грамота сама по себе ничему не вразумит крестьянина, она скорее собьет его с толку, а не просветит… вкусивший без толку грамоты… склоняется не к труду, а к тунеядству». Критические нападки со стороны Н.Чернышевского, Н.Добролюбова, Е.Карновича и др. привели к появлению заметки в «Санкт-Петербургских ведомостях» №245, 1857, где Даль сетовал на то, что его неправильно поняли и уточнял, что выступает против «злоупотребления грамотностью», повторяя, что «грамота без всякого умственного и нравственного образования… почти всегда доводит до худа» и даже пытался подкрепить свою мысль цифровыми выкладками, как из 500 человек, обучавшихся 10 лет в 9 сельских училищах, 200 стали «негодяями» [11]. «Благонамеренная ограниченность» проявилась особенно ярко еще в одном документе: «Мнение действительного статского советника В.И.Даля» (1859) об отмене крепостного права, в котором он требовал сохранить традиционный национальный русский уклад, с опорой на общину и круговую поруку, передать земли не крестьянам, а «кругу» за выкуп, сохранить «половинную» барщину (т.е. 3 дня в неделю) [см. 12].
Выйдя вскоре после этого в отставку, Даль занялся главным делом своей жизни и сблизился со славянофильскими кругами на основе «прежде всего участливого их отношения к его труду» [1]. Членство в Московском Славянском комитете (возглавляемом М.П.Погодиным) [13] и в Обществе Любителей Русской Словесности (председатель А.С.Хомяков), которое декларировало рассмотрение проблем языка через изучение народа (сбор и издание фольклора), симпатии к болгарским эмигрантам (один из них стал его зятем). Напомним, что активизация работы над «Словарем» в 1860 году была вызвана решением ОЛРС о сборе денежных средств на его издание (наиболее активно выступал М.Погодин). Редактор «Русской беседы» А.И.Кошелев (впоследствии возглавивший ОЛРС) сразу выложил 3 тыс. рублей, этой суммы хватило на первые 6 выпусков. Затем к делу подключился другой выходец с Луганщины, министр народного просвещения и почетный председатель МСК Е.П.Ковалевский, после доклада которого царю Александр II соизволил выделить еще 2500 рублей на завершение работы.
Первое издание «Толкового словаря живого великорусского языка» (1863-1866) произвело неизгладимое впечатление на русское общество. В.И.Даль навсегда прописался в истории отечественной культуры. Академия наук в 1868 оценила его Ломоносовской премией и званием почетного академика. Хотя отмеченные выше особенности мировоззрения Даля предопределили его великорусский пуризм. Провозгласив войну «чужесловам», Даль и в «Словаре» пытался внедрить в литературный русский язык «исконные» словеса взамен иноязычных заимствований, воскрешая печально известные традиции Шишкова. Поэтому наряду с областными просторечностями и диалектизмами на его страницы попали и такие искусственные конструкции самого автора, как живуля (автомат), стояло (пьедестал), небозем (горизонт), насылка (адрес), ловкосилье (гимнастика) и др. Л.Булаховский считал Даля вообще «фанатичным поклонником национальной специфики, представителем исключительно деятельного пуризма», но подсчеты А.Бровко дают более умеренную картину: 1420 «признанных» заимствований (с непременными русскими синонимами) и 245 сочиненных «тождеслов» [14]. Действительно, Даля нельзя назвать «ультрапатриотом». Возможно, выше-упомянутые «инородческие гены» давали ему возможность сохранить объективность и умеренность в данном деликатном вопросе, хотя сам он категорически утверждал: «Отец мой выходец, а мое отечество Русь… Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека - вот где надо искать принадлежности… Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски» [15]. Стремясь сблизиться с народом через традиционную идеологию - православие (что роднило его со славянофилами), Даль в последние годы жизни предпринял попытку перевода Моисеева Пятикнижия (основная часть Ветхого завета) на русский простонародный язык (в свое время эти попытки были негативно оценены Т.Шевченко). «Бытописание» прошло все цензуры к 1869, но так и не дошло до печати. В сентябре 1871 лютеранин Даль перешел в православие. Именно об этих процессах один из лидеров славянофилов И.С.Аксаков говорил в мемориальном докладе, что Даль «подчинился духовному влиянию русской народности… разрешил это противоречие, окончательно объединившись с народом в вере за несколько месяцев до кончины… нравственно-притягательная сила русской народности, которая умела вполне усыновить этих иностранцев по происхождению» [16].
Таким образом, можно определенно утверждать, что мировоззренчески В.И.Даль был очень близок к консервативно-славянофильскому лагерю в части отстаивания самобытности исторического развития России, принципиально отличной от западноевропейской цивилизации, опоры на общинный уклад, православный монархизм, антиреволюционный реформизм, патриархальное почвенничество.
ЛИТЕРАТУРА
1. Порудоминский В. Даль.-М.,1971.-С. 100.
2. Власенко А. Педагогические взгляды И.Киреевского.// В.И.Даль и Общество Любителей Русской Словесности.-Санкт-Петербург, 2002.-С. 272-273.
3. Нагорный Б. Влияние Даля на формирование духовности…// 6 Далевские чтения.-Луганск, 2001.-С. 73.
4. Анненкова Е. Творчество Даля 1840-х годов…// 4 Далевские чтения.-Ворошиловград, 1988.-С. 38-39.
5. Суханцева В. В.И.Даль в контексте западно-европейской и славянской культур.// 6 Далевские…-С. 110.
6. Порудоминский В. Даль.-С. 106.
7. Мельников-Печерский П.И. Воспоминание о В.И.Дале.// В.И.Даль и ОЛРС.-С. 19.
8. Кавешников В. В.И.Даль и медицина.// 6 Далевские…-С. 43.
9. Бабкин А.М. Толковый словарь В.И.Даля.// В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.-М., 1956.-Т.1.-С. 3.
10. Порудоминский В. Даль.-С. 247.
11. Порудоминский В. Даль.-С. 325-330; Ильин С. Русская критика 1840-1870-х о Дале.// Далевский сборник.-Луганск, 2001.-С. 100.
12. Далевский сборник.-С. 209-219.
13. Никитин С.А. Славянские комитеты в России.-М., 1960.-С. 63.
14. Бровко А. Пуризм В.И.Даля.// 4 Далевские…-С. 100-101.
15. Порудоминский В. Даль.-С. 9-11.
16. Аксаков И.С. Речь о А.Гильфердинге, В.Дале и К.Невоструеве.// В.И.Даль и ОЛРС.-С. 69.
(2003)
Проблема многоаспектных связей В.И.Даля с общественной мыслью России ХІХ в. не относится к числу малоизученных. Однако в определении его места и роли в общественно-политических дискуссиях того времени остаются неясности. В частности, это касается отношения Даля к славянофильскому лагерю. Сложившаяся в советской историографии традиционно-негативная оценка этого течения подпитывает тенденцию отторжения Даля от идей панславизма (например, у В.Порудоминского: «Разговоры о «славянофильстве» самого Даля глухи и неосновательны» [1]).
Как отмечает харьковский историк А.Каплин, в отечественной науке до сих пор отсутствует ясность по вопросу четкого определения теоретических позиций славянофильства ввиду различных методологических подходов, как правило, чуждых самой природе этого явления (сам он предлагает рассматривать славянофильство как часть русской религиозной мысли). Формирование славяно-фильского течения относится к 1830-м годам (дискуссия будущих «столпов» И.В.Киреевского и А.С.Хомякова), когда формулировались его программные задачи: «Возвратим права истинной религии… глупый либерализм заменим уважением законов… судьба России зависит от одной России» [2]. Критический взгляд на европейскую культуру, инспирированный бурными революционными потрясениями (1830 г., 1848 г.), в противовес европейскому рационализму, порожденному Великой Французской революцией 1789 года, предлагал упования на традиционные русские православный монархизм и общинность. Идеологическим манифестом славянофильства стала книга Н.Я.Данилевского «Россия и Европа» (1870), где была выдвинута теория истории как системы замкнутых культурно-исторических циклов (аналогичные идеи у А.Тойнби, О.Шпенглера), из чего следовал вывод о возможности автаркного развития России и сопредельных славянских народов как особого культурно-исторического типа, в отличие от других - многоосновного (еврейство основано только на религиозном факторе, Греция - на культурном, Рим - на политическом). Как отметил Б.Нагорный, В.И.Даль сочувствовал этой теории [3].
Становление Даля как литератора и общественного деятеля проходило в 1840-е гг, когда полемика западников и славянофилов еще не расколола российское общество. Поэтому, например, в 1845-1846 он печатал свои произведения и в славянофильском «Московском литературном и ученом сборнике», и в западническом альманахе «Физиология Петербурга», художественно реализуя и статьи В.Белинского, и статьи А.Хомякова. Мысль последнего о необходимости «живого общения с народом» была очень близка Далю, хотя осуществлял он ее через «физиологические очерки» петербургской реалистической школы [4]. Можно согласиться с В.Суханцевой, что «в генах Даля живет инородчество, и именно его обостренный слух генетического европейца позволяет различать ценность русского слова... он из тех, кто очень рано почувствовал опасность размывания национальной культуры» [5]. Напомним, что В.И.Даль родился в датско-немецкой семье, отец его Иоганн Христиан принял российское подданство и имя Ивана Матвеевича менее чем за два года до этого. Осознание своей славянскости, видимо, пришло к В.Далю во время русско-турецкой войны 1829-1830 гг, где молодой ординатор подвижного госпиталя 2 армии столкнулся и с русскими «солдатушками», собранными изо всех концов империи, со своими областными говорами, и с южно-славянским народом - болгарами, для которых русские действительно были освободителями от невыносимого турецкого ига. Не случайно среди первых очерков Даля - повести «Цыганка», «Болгарка», «Подолянка», описывающие живые типы людей, с которыми сводила его судьба (в 1990 болгарские кинематографисты сняли телефильм об этом эпизоде жизни Даля). В.Даль участвовал в осаде Силистрии, взятии Шумно, Сливно, Андрианополя, переходе через Балканы и был награжден серебряной медалью и орденом Святой Анны 3 степени.
По окончании турецкого похода Владимир Иванович сразу угодил в Польскую кампанию. Далеведы советского периода (М.Бессараб, В.Порудоминский) застенчиво обходили этот эпизод, ведь участие в карательном походе-подавлении национально-освободительного восстания 1830-1831 гг не красило их героя. В.Порудоминский, например, оговаривался: «Надежных данных, чтоб определить отношение Даля к Польскому восстанию, нет», но дальше цитирует собственноручные признания Владимира Ивановича: «В продолжение Польской войны имел случай и счастье показать свой образ мыслей не на словах, а на деле» [6]. Попытки микшировать этот эпизод, сводя участие Даля исключительно к врачебной деятельности, разбиваются рассказом об известном случае, когда он проявил инженерную инициативу, соорудив понтонный мост через Вислу для переправы корпуса Ридигера. Первый биограф П.И.Мельников-Печерский хладнокровно отмечает: «Июля 17-го [1831] Даль лично управлял десантом при занятии неприятельского берега Вислы у Юзефова, а потом в другой раз у местечка Казимиржа» [7]. За Польскую кампанию Даль был награжден Владимирским крестом с бантом. Уже будучи на губернской службе в Оренбурге, новоизбранный член-корреспондент Академии Наук В.Даль участвовал в военной экспедиции В.Перовского против Хивы в 1839-1840 гг (В.Кавешников ошибочно датирует избрание в АН 1847 [8], на самом деле это произошло 21 декабря 1838 [9]). Так что не следует чрезмерно идеализировать Даля, приписывая ему революционно-демократические убеждения.
Во время службы в Петербурге (1841-1849) Даль как «ближайший сотрудник и правая рука министра внутренних дел» участвовал в составлении служебных записок против старообрядцев-раскольников, против «скопческой ереси», исследования «о возможности совершения евреями ритуальных преступлений» [10]. Консерватизм Даля проявился в известной дискуссии о народной грамотности, начатой его письмом в «Русской беседе» №3, 1856. Бесспорное утверждение, что грамотность не самоцель, а средство просвещения привело его к странным выводам о ненужности ее распространения в народе: «Грамота сама по себе ничему не вразумит крестьянина, она скорее собьет его с толку, а не просветит… вкусивший без толку грамоты… склоняется не к труду, а к тунеядству». Критические нападки со стороны Н.Чернышевского, Н.Добролюбова, Е.Карновича и др. привели к появлению заметки в «Санкт-Петербургских ведомостях» №245, 1857, где Даль сетовал на то, что его неправильно поняли и уточнял, что выступает против «злоупотребления грамотностью», повторяя, что «грамота без всякого умственного и нравственного образования… почти всегда доводит до худа» и даже пытался подкрепить свою мысль цифровыми выкладками, как из 500 человек, обучавшихся 10 лет в 9 сельских училищах, 200 стали «негодяями» [11]. «Благонамеренная ограниченность» проявилась особенно ярко еще в одном документе: «Мнение действительного статского советника В.И.Даля» (1859) об отмене крепостного права, в котором он требовал сохранить традиционный национальный русский уклад, с опорой на общину и круговую поруку, передать земли не крестьянам, а «кругу» за выкуп, сохранить «половинную» барщину (т.е. 3 дня в неделю) [см. 12].
Выйдя вскоре после этого в отставку, Даль занялся главным делом своей жизни и сблизился со славянофильскими кругами на основе «прежде всего участливого их отношения к его труду» [1]. Членство в Московском Славянском комитете (возглавляемом М.П.Погодиным) [13] и в Обществе Любителей Русской Словесности (председатель А.С.Хомяков), которое декларировало рассмотрение проблем языка через изучение народа (сбор и издание фольклора), симпатии к болгарским эмигрантам (один из них стал его зятем). Напомним, что активизация работы над «Словарем» в 1860 году была вызвана решением ОЛРС о сборе денежных средств на его издание (наиболее активно выступал М.Погодин). Редактор «Русской беседы» А.И.Кошелев (впоследствии возглавивший ОЛРС) сразу выложил 3 тыс. рублей, этой суммы хватило на первые 6 выпусков. Затем к делу подключился другой выходец с Луганщины, министр народного просвещения и почетный председатель МСК Е.П.Ковалевский, после доклада которого царю Александр II соизволил выделить еще 2500 рублей на завершение работы.
Первое издание «Толкового словаря живого великорусского языка» (1863-1866) произвело неизгладимое впечатление на русское общество. В.И.Даль навсегда прописался в истории отечественной культуры. Академия наук в 1868 оценила его Ломоносовской премией и званием почетного академика. Хотя отмеченные выше особенности мировоззрения Даля предопределили его великорусский пуризм. Провозгласив войну «чужесловам», Даль и в «Словаре» пытался внедрить в литературный русский язык «исконные» словеса взамен иноязычных заимствований, воскрешая печально известные традиции Шишкова. Поэтому наряду с областными просторечностями и диалектизмами на его страницы попали и такие искусственные конструкции самого автора, как живуля (автомат), стояло (пьедестал), небозем (горизонт), насылка (адрес), ловкосилье (гимнастика) и др. Л.Булаховский считал Даля вообще «фанатичным поклонником национальной специфики, представителем исключительно деятельного пуризма», но подсчеты А.Бровко дают более умеренную картину: 1420 «признанных» заимствований (с непременными русскими синонимами) и 245 сочиненных «тождеслов» [14]. Действительно, Даля нельзя назвать «ультрапатриотом». Возможно, выше-упомянутые «инородческие гены» давали ему возможность сохранить объективность и умеренность в данном деликатном вопросе, хотя сам он категорически утверждал: «Отец мой выходец, а мое отечество Русь… Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека - вот где надо искать принадлежности… Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски» [15]. Стремясь сблизиться с народом через традиционную идеологию - православие (что роднило его со славянофилами), Даль в последние годы жизни предпринял попытку перевода Моисеева Пятикнижия (основная часть Ветхого завета) на русский простонародный язык (в свое время эти попытки были негативно оценены Т.Шевченко). «Бытописание» прошло все цензуры к 1869, но так и не дошло до печати. В сентябре 1871 лютеранин Даль перешел в православие. Именно об этих процессах один из лидеров славянофилов И.С.Аксаков говорил в мемориальном докладе, что Даль «подчинился духовному влиянию русской народности… разрешил это противоречие, окончательно объединившись с народом в вере за несколько месяцев до кончины… нравственно-притягательная сила русской народности, которая умела вполне усыновить этих иностранцев по происхождению» [16].
Таким образом, можно определенно утверждать, что мировоззренчески В.И.Даль был очень близок к консервативно-славянофильскому лагерю в части отстаивания самобытности исторического развития России, принципиально отличной от западноевропейской цивилизации, опоры на общинный уклад, православный монархизм, антиреволюционный реформизм, патриархальное почвенничество.
ЛИТЕРАТУРА
1. Порудоминский В. Даль.-М.,1971.-С. 100.
2. Власенко А. Педагогические взгляды И.Киреевского.// В.И.Даль и Общество Любителей Русской Словесности.-Санкт-Петербург, 2002.-С. 272-273.
3. Нагорный Б. Влияние Даля на формирование духовности…// 6 Далевские чтения.-Луганск, 2001.-С. 73.
4. Анненкова Е. Творчество Даля 1840-х годов…// 4 Далевские чтения.-Ворошиловград, 1988.-С. 38-39.
5. Суханцева В. В.И.Даль в контексте западно-европейской и славянской культур.// 6 Далевские…-С. 110.
6. Порудоминский В. Даль.-С. 106.
7. Мельников-Печерский П.И. Воспоминание о В.И.Дале.// В.И.Даль и ОЛРС.-С. 19.
8. Кавешников В. В.И.Даль и медицина.// 6 Далевские…-С. 43.
9. Бабкин А.М. Толковый словарь В.И.Даля.// В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.-М., 1956.-Т.1.-С. 3.
10. Порудоминский В. Даль.-С. 247.
11. Порудоминский В. Даль.-С. 325-330; Ильин С. Русская критика 1840-1870-х о Дале.// Далевский сборник.-Луганск, 2001.-С. 100.
12. Далевский сборник.-С. 209-219.
13. Никитин С.А. Славянские комитеты в России.-М., 1960.-С. 63.
14. Бровко А. Пуризм В.И.Даля.// 4 Далевские…-С. 100-101.
15. Порудоминский В. Даль.-С. 9-11.
16. Аксаков И.С. Речь о А.Гильфердинге, В.Дале и К.Невоструеве.// В.И.Даль и ОЛРС.-С. 69.
(2003)