В.Е.МАЛАНЧУК
К 80-летию со дня рождения
ГЕРОЙ ВЧЕРАШНИХ ДНЕЙ
Его посмертная «антипопулярность» была раздута уже в наши дни с легкой руки канадского украинца (или украинского канадца) О.Субтельного, заполонившего отечественные книготорги и библиотеки своей «Историей». Именно Субтельный запустил в оборот хлесткое словечко «маланчуковщина», как воплощение наиболее негативных черт советского «антиукраинства» периода застоя. Хотя, по утверждению отечественного историка Д.Табачника, украинский поэт-диссидент С.Тельнюк еще в 1973 сочинил сатирический стишок «Кредо маланчуківців».
Итак, Валентин Ефимович Маланчук родился 13 ноября 1928 в г.Проскурове (ныне Хмельницкий) в семье служащего. Личная жизнь советских партфункционеров - информация малодоступная, однако не будем уподобляться некоему полтавскому краеведу О.Бажану, злоехидно пересказывающему байки, что-де на самом деле он сын портного Мильмана, чтобы тут же признаться, что «документального подтверждения подобным слухам не найдено». Украинец-подолянин практически всю свою докиевскую карьеру прослужил в центре Галичины, как и его отец Ефим Матвеевич, с 1941 работавший секретарем Лопатинского райкома КП(б)У. Провинциальный партсекретарь в Галичине конца 1940-х гг - должность смертная. Только по официальным данным, в это время ОУНовцами было убито 35 таких горрайонных секретарей. Кстати, во Львовском архиве сохранился один из докладов Лопатинского секретаря Маланчука от 25.12.1944 про очередную бандеровскую расправу: «Бандиты надругались над трупами. Со всех тел сняли обувь и одежду, связали по рукам и ногам как скотину, а лица раскромсали на части». За свою героическую работу Е.М.Маланчук был представлен к награждению Орденом Отечественной войны 1 степени, но получить его, кажется, так и не успел...
В 1945 молодой Валентин Маланчук поступил в Львовский университет. «С февраля 1946, первых послевоенных выборов в Верховный Совет, не было на Львовщине такой политической кампании, в которой мне не приходилось бы принимать участие.... и что такое национализм - я знаю не только из книг... Могу ли я, сын своего отца, тяжело раненного 18 апреля 1941 бандитской пулей во время предвоенной акции оуновцев, погибшего, будучи первым секретарем Лопатинского райкома партии 28 февраля 1945 в бою с бандеровской бандой, иметь что-либо общее с национализмом, кроме лютой ненависти к нему, неустанной борьбы против него?» (из собственноручной докладной Маланчука в ЦК КПУ). Бандеровский террор на послевоенной Львовщине создавал не самые благоприятные условия для воспитания украинского патриотизма. Стоит ли удивляться тому, что комсорг Львовского государственного университета имени И.Франко идеологически сформировался как непримиримый враг украинского национализма. После окончания исторического факультета университета в 1950 году Маланчук был избран секретарем Львовского обкома ЛКСМУ, в 1952 перешел в обком КПУ. Обычная партийная карьера (такая же, как у Л.Кравчука и сонма ему подобных): инструктор, лектор, завотделом науки и культуры, помощник первого секретаря обкома И.Грушецкого. В 1963 Валентин Ефимович защитил докторскую диссертацию по истории решения компартией национального вопроса в западных областях УССР и был избран секретарем Львовского обкома по идеологии («третьим секретарем» по традиционной иерархии).
Все отечественные авторы, упоминавшие Маланчука, признают, что он был человеком высокообразованным, эрудированным и весьма работоспособным. Став главным идеологом Львовщины («сторожевым псом идеологии в Западной Украине», по выражению Субтельного), которая всегда считала себя «украинским Пьемонтом», Маланчук развернул активную деятельность, все звенья которой в конечном счете были направлены на борьбу c национализмом. Чередой пошли его книги, брошюры, статьи соответствующей направленности. При этом он не боялся порой идти и против начальства. Современные «историки», размазывающие сопли по поводу «антиукраинской политики» Советов, дружно не замечают такой факт: в июле 1965 на совещании ректоров и вузовских парторгов тогдашний секретарь ЦК КПУ по идеологии А.Скаба дал указание о повсеместном переводе преподавания в вузах УССР на украинский язык в трехмесячный срок. В беседах с ветеранами автор сам неоднократно слышал о «второй украинизации» 1960-х годов. Однако во Львовской области Маланчук самолично приостановил выполнение этого решения, квалифицировав его как «рецидив буржуазного национализма». Перегиб ? Возможно. Однако вспомним, что первой реакцией «националов» на инициативу Скабы стала организация первого открытого выступления украинских диссидентов (известная демонстрация 4 сентября 1965 на фильме Параджанова). О.Бажан, сокрушаясь по поводу разноса Маланчуком редколлегии журнала «Жовтень» в октябре 1965, цитирует слезницу главреда Р.Братуня в ЦК КПУ: «…ему не нравятся такие наши авторы, как М.Косив, Б.Горынь, М.Ильницкий и др.» Если учесть, как господа Косив, Горынь «и др.» диссидентствовали в 1960-1970-е и что они вытворяют, придя к власти на Львовщине сейчас (особенно в «помаранчевую эпоху») - поневоле думается, что, наверное, Маланчук был прав, прижимая их в свое время.
За самоуправство его подвергли жесткой критике на заседании Политбюро ЦК КПУ в августе 1965 и Львовской областной партконференции 1966 года. Чтобы добить смутьяна, первый секретарь КПУ П.Е.Шелест наслал на Львовский обком проверочную комиссию: 25 человек во главе с замзавотделом пропаганды и агитации ЦК КПУ И.Орлом. Как признавался член комиссии В.Врублевский: «Всю идеологическую деятельность партийной организации вывернули наизнанку. Естественно, нашли много недостатков. Вскоре после этого Маланчук был снят с поста секретаря обкома партии и переведен в Киев на должность заместителя министра высшего образования. Формально это было не расправой..., а фактически это был конец его политической карьеры». Видимо, последним аккордом деятельности Маланчука во Львове стал запуск популярной серии «Пост имени Ярослава Галана» в издательстве «Каменяр». В 1967 вышел 1 выпуск этого сборника статей антинационалистического характера с его предисловием. Второй выпуск появился лишь в 1971. В 1970-е годы «Пост» стал ежегодником, а в 1980-е начал даже выходить 2 раза в год. Последний, 24 выпуск вышел уже в 1990 году. В этой серии с разоблачениями бандеровских зверств, их наследников и закордонных покровителей отметились многие поэты, писатели и публицисты: и Драч с Павлычкой, и Мовчан с Яворивским, и Шафета с Коротичем. Правда, сейчас они пишут и говорят прямо противоположное: конъюктура изменилась. Однако любопытно сегодня перечитывать старые выпуски «Поста»...
Начало диссидентского движения, которое на Украине неизбежно принимало национальный оттенок, обострило идеологическую обстановку в республике. Не успокоившийся Маланчук продолжал критиковать «различные вариации подобных неточных толкований, которые, однако, отображают определенную тенденцию». 28. 09. 1971 ЦК КПСС принял Постановление «О политической работе среди населения Львовской области», фактически повторявшее его аргументы о «националистических проявлениях». На ноябрьском Пленуме П.Шелест попытался спасти первого секретаря Львовского обкома Куцевола от снятия (на котором настаивал М. Суслов) и на этом сломал себе карьеру. Чтобы добить Валентина Ефимовича, Петр Ефимович еще успел дать команду завсектором общественных наук ЦК КПУ С.Дорогунцову провести в министерстве просвещения партсобрание для разбора грехов Маланчука, но последний срочно свалился с приступом и был госпитализирован в правительственную больницу в Феофании.
25 мая 1972 Шелеста постигла судьба Маланчука: он был снят с поста первого секретаря ЦК КПУ и переведен на второстепенную должность в центр (в Москву). Республиканскую компартию возглавил Владимир Васильевич Щербицкий. Его бывший помощник В.Врублевский, сочинив недавно книгу в стиле «жития святых», чрезвычайно идеализировал своего шефа. В частности, он написал, что В.В., получив письмо Маланчука с жалобами на преследования, отнесся к нему настороженно, но впоследствии уступил давлению И.Грушецкого (в то время избранного Председателем Президиума Верховного Совета УССР) и Москвы и выдвинул Маланчука на пост секретаря ЦК. Этот расхожий тезис о близких отношениях Маланчука с всемогущим «московским боярином», секретарем ЦК КПСС М.Сусловым, весьма часто муссируется в литературе, но документально никак не подтвержден: в делопроизводстве «серого кардинала» имя Маланчука встречается не чаще, чем его коллег из других национальных республик, и в подробной биографии Суслова, написанной Р.Медведевым, Маланчук не упомянут ни разу. Зато О.Бажан, ехидно комментируя «письмо на 33 страницах», цитирует весьма благосклонную визу Щербицкого: «Думаю, что идейно-политические позиции В. Маланчука ни у кого из коммунистов-интернационалистов не могут вызвать сомнения и вопросы он ставит в принципе правильные; 2) ознакомить членов Политбюро ЦК КПУ и завотделами ЦК; 3) т. Орлу И.3., Назаренко И.О., Врублевскому В.К., - прошу внести предложения по конкретным вопросам. 23. 09. 1972.» 10 октября 1972 Пленум ЦК КПУ уволил Ф. Овчаренко и избрал В. Е. Маланчука кандидатом в члены Политбюро и секретарем ЦК КПУ по идеологии.
Антинационалистический активизм Маланчука развернулся во всю ширь. Уже 20.08.1973 им была выпущена докладная записка по поводу строительства казацкого мемориала на Хортице, которая и сегодня звучит очень актуально и справедливо: «Мероприятия по увековечению памяти запорожского казачества приобрели непомерный размах... Подчеркнутое внимание к нему со стороны прессы и отдельных руководящих работников привели к неоправданному преувеличению его места... все внимание сконцентрировалось на национальном моменте. Имели место элементы увлечения казацкой стариной, идеализации сечевого самоуправления... способные подпитывать националистические и шовинистические иллюзии и пережитки». Критическому разносу подверглись: Музей народной культуры и быта за «любование патриархальной стариной» (докладная от 11.12.1972); Институт археологии за попытку возобновить издание «Киевской старины» - «дореволюционного журнала буржуазно-либерального направления»; Институт искусствоведения, фольклора и этнографии за упоминание в библиографическом указателе «махровых украинских буржуазных националистов» - В.Кубийовича, С.Ефремова, В.Щербакивского и др. Маланчуком была разработана программа идеологической кампании по борьбе с национал-коммунизмом, утвержденная Секретариатом ЦК КПУ 13.04.1973 и рекомендации «по расширению борьбы против враждебной деятельности остатков униатского духовенства» (февраль 1974), проведен специальный Пленум по идеологическим вопросам (май 1974). Раздувать из этого «антиукраинскую русификацию» вряд ли обоснованно: в самом застойном 1976-1977 г. почти 60% училось в украинских школах. По сравнению с «незалежными» 1998-1999 гг в советское время украинских книг выходило больше в 6,5 раз, украинских журналов - в 6 раз, украинских газет - в 3,5 раза, украинских худфильмов - в 25 раз. Однако активность в перетряске руководящих творческих кадров многим не понравилась, посыпались традиционные малороссийские жалобы: Ю.Мушкетика - министру Г.Шевелю, П.Загребельного - Щербицкому. По утверждению Врублевского, решающим фактом стало известие о составлении Маланчуком «черного cписка» проштрафившихся твинтелей (творческой интеллигенции), произведениям которых перекрывались пути к публикации. В нем - знакомые фамилии: И.Драч, И.Дзюба, О.Бердник (и снова-таки, учитывая их современную деятельность, думается... см. выше). Попахивало «37 годом» и Врублевский с этим списком пошел к Щербицкому. Далее он велеречиво описывает «предельно откровенный разговор» и признание В.В. об утере «политического доверия» к Маланчуку, ввиду «неблаговидных личных качеств» последнего. Правда, на следующей странице простыми словами описана обыкновенная бабья свара: жена Маланчука, работавшая в ИИФЭ, дала отрицательный отзыв на роман жены Врублевского, а сам Валентин Ефимович раскритиковал пьесу Врублевской «Кафедра». Помощник первого секретаря ЦК кликнул на подмогу завотделом культуры ЦК А.Капто и секретаря Киевского горкома КПУ Ю.Ельченко, «чтобы не допустить идеологической расправы» и пьесу все-таки пробили на сцену, а позже даже на экранизацию. Однако врага Маланчук себе нажил.
«Юбилейная» идеализация Щербицкого, характерная для многих недавних публикаций, строится на старой-престарой схеме: «хороший царь и плохие бояре» (точно таким же образом в 1953-1954 сделали исчадье ада из Л. Берии, чтобы выгородить «вождя»). Фигура Маланчука с его принципиальным «антиукраинством» здесь пришлась как никогда кстати, почему он и обрисовывается исключительно в черных тонах. Между тем, тот же Субтельный пишет, что именно Щербицкий «пресмыкался перед Москвой», провел в 1973 «мягкую чистку» партии, исключив 37 тыс. потенциальных сторонников Шелеста, жестко подавлял диссидентство, «начал массовый погром оппозиционной интеллигенции». Попытки О.Бажана привязать Маланчука к гебешным репрессиям 1970-х гг выглядят абсолютно беспочвенными. Не такой уж крупной фигурой был республиканский секретарь, чтобы командовать Комитетом союзного подчинения. Гораздо серьезнее выглядят намеки Врублевского и Табачника на неограниченную энергичность и властолюбие Валентина Ефимовича, в которых «царь» Щербицкий почуял угрозу. «Последней каплей» стала информация о том, что Маланчук подготовил к печати в московском Политиздате очередную монографию по национальному вопросу. «Щербицкий воспринял это очень болезненно». Было сочинено письмо в ЦК КПСС про «утрату Маланчуком авторитета в Политбюро ЦК КПУ», «нецелесообразность дальнейшего пребывания его на партийной работе». Одним словом, «общественное мнение» подготовили, санкцию Брежнева получили, «покровитель» Суслов почему-то смолчал. Апрельский 1979 Пленум ЦК КПУ освободил Маланчука от обязанностей секретаря ЦК «в связи с переходом на другую работу». Не помогли и родственные связи (дочери Маланчука и Щeрбицкого учились вместе). Таким образом, возбудитель спокойствия был убран, конфликт сглажен, проблема загнана вглубь и настала опять тишь, гладь да божья благодать. Преемник Маланчука - неамбициозный А.Капто был полным пофигистом, абсолютно не участвовал в идеологических схватках, пустив всë на самотек. А за ним уже маячила фигура «вечнозеленого» Л. Кравчука.
Падение с вершин оказалось для Маланчука роковым. Превращение из всевластного секретаря ЦК в рядового завкафедрой истории КПСС Киевского политехнического института было слишком резким: он сломался. Неприспособленность к жизни, постоянные переживания приблизили трагический финал: в 1982 после тяжелой болезни Валентин Ефимович скончался. А через 6 лет в Канаде вышло сочинение Субтельного, вводившее фамилию Маланчука в исторический оборот с ярлыком «одиозный». Правда, ни в одном отечественном справочнике вы ее не найдете. И очень зря.
Публикация несколько запоздала. Увы, но ПЯТЬ (5) УКРАИНСКИХ ГАЗЕТ ОТКАЗАЛИСЬ ПЕЧАТАТЬ ЭТУ СТАТЬЮ.