Отчёт за прошлую неделю - 1
Активненькая неделька вышла, ничего не скажешь. Было сделано больше, чем обычно за полгода получается успеть. Спасибо волшебной комбинации б***а с милнаципраном и К., которая помогает мне как в подборе фармакотерапии, так и в психологических проработках. Это было круто!
Ну, обо всём по порядку.
Психотерапия
В субботу съездил к своему психотерапевту. Разговор начался с обсуждения моей новой причёски: я побрился налысо. Не знаю почему, но мне в таком виде как-то спокойнее и увереннее ощущается в разного рода сложных ситуациях. Встреча К. с отцом, безусловно, относится к таким ситуациям, собственно под эту встречу я и решил сбрить волосы.
На эту тему очень интересно высказалась К.: она в этом поступке увидела мимикрию под отцовский образ (он у меня тоже всегда либо побрит, либо очень коротко пострижен). Согласно её концепту, это была попытка стать таким же, как он и за счёт этого сблизиться / избежать наказания. Что ж, психология - мутная тема, далеко не всё в ней подлежит экспериментальной проверки, так что сделать однозначный вывод о том, права она или нет, не получится, но идея, безусловно, интересная.
Так вот, начали мы обсуждать моё новую причёску, потом перешли к страху и параноидным идеям в отношении с родителями. Говорили о моём чувстве вины. В очередной раз она пыталась убедить меня в том, что я ни в чём перед ними не виноват.
Мне на этот счёт известны два более-менее обоснованных мнения: моё - я таки виновен и должен выплатить долг, и К.: идеи вины составляют мою фабулу бреда, и потому спорить с ними бессмысленно. Мне, конечно, ближе первая точка зрения, но и К. свою неплохо так аргументирует. Возможно, я действительно не могу принять её только ввиду того, что она затрагивает мою бредовую концепцию.
В этом отношении мне не совсем понятно, какую цель преследует мой психотерапевт, постоянно поднимая эту тему. Она ведь психиатр, знает, что бред преодолеть методом спора невозможно. Значит, она считает, что это не бред? Значит - я прав?! Тогда зачем же она спорит?!
Потом разговаривали о суициде. Она спросила меня о том, как, по-моему, отнесутся родители к этому моему поступку. Я честно сказал ей, что они порадуются.
Ну, может быть, не сразу - всё-таки они у меня оба весьма подвержены воздействию социальных стереотипов, а, насколько мне известно, они, эти стереотипы, не одобряют бурной радости по поводу самоубийства даже самых неудачных детей, но через некоторое (довольно короткое) время, необходимое для траура (во исполнение возложенных обществом правил приличия) они наверняка испытают радость и облегчение.
Ещё бы, я - живое напоминание об их неудаче. О том, что их жизнь - прошла впустую, о том, что всё, что они делали - было напрасным. Они пожертвовали собой, чтобы вырастить и воспитать достойного сына, сына, которым можно было бы гордиться, которым можно было хвастаться, который был бы надёжной опорой и хорошим источником дохода… А получился я.
Печалька.
Я давно заметил, что чем дольше мы не видимся, тем им лучше. Объяснение тут простое: когда плод твоих неудач убран с глаз долой, вытеснение делает свою работу, и ты не чувствуешь себя неудачником постоянно.
Когда же тебе постоянно напоминают о том, что ты облажался, непрерывно тревожат твои душевные раны, не давая им затянуться, твоё состояние закономерно ухудшается. И именно этим я, по факту, для них и являюсь - напоминанием, укором, упрёком за то, что им не повезло.
Они всё делали правильно, за исключением одного: они не смогли, не решились посмотреть на меня раньше и честно сказать себе, что вкладываться в это нет никакого смысла. Если бы они были хоть немного честнее перед собой, они бы убили / выбросили / сдали в детдом меня, и успели бы вложить тогда ещё нерастраченные силы и ресурсы в другого, более правильного ребёнка.
Но они не смогли. Не знаю, чего им не хватило - честности, смелости, понимания. Но факт остаётся фактом - вкладывались они в меня. С известным результатом.
Собственно, об этом мы и разговаривали с терапевтом. И тут она задала мне вопрос: «Ты понимаешь, что это не они обрадуются, если ты умрёшь, а ты обрадуешься, если они умрут?». Это было неожиданно. Нет, не то, что я обрадуюсь их смерти, это-то понятно и логично, она решит некоторые мои проблемы.
Неожиданным и неординарным оказалось предположение о том, что здесь первична проекция моих чувств на родителей, а все мои доводы могут быть простой рационализацией постфактум. Не скажу, что прям инсайт, но мысль интересная, чтобы её подумать.
А ещё разговаривали о работе, точнее о её отсутствии. Я рассказал о том, что, помимо полной некомпетентности и необучаемости, есть ещё одна проблема: я не могу концентрироваться на деятельности, которая мне не интересна.
Не «не хочу», а именно не могу. Если я пытаюсь, то мысли расплываются, побочные внутренние диалоги выплывают в сознание, голова наполняется навязчивыми мыслями, которые ты не хочешь думать, но не можешь этому препятствовать, текст расплывается (если ты пытаешься читать), предметы теряют реальность (если ты пытаешься что-то делать), силы уходят, появляется жуткая сонливость и приглушенность, как под нейролептиками).
При этом интересны мне материалы я уже вполне могу усваивать. Не настолько хорошо, чтобы это могло пригодиться в работе, но могу. Ещё полгода назад не могу, а сейчас - могу.
И, в принципе, если сделать так, чтобы убрать отсюда это фактор «интересности», то можно было бы понемногу начинать набирать знания для потенциальной профессиональной деятельности.
Но как убрать его - совершенно непонятно. Одно видно точно - он как-то связан с индивидуальностью, которая тоже очень сильно мешает.
В общем, мы с ней пообщались и пришли к идее попробовать глушануть его кветиапином. Вроде как, он - довольно мягкий нейролептик, обычно (по сравнению с другими) когнитивку не слишком убивает, так что можно затестить.
Честно говоря, за прошедшую неделю я уже раз 10 поменял точку зрения на этот план: то он мне кажется безупречным, то сложнореализуемым, то преступным по отношению к себе. Задолбали эти переключения!
В целом, весьма мило и няшно пообщались. Она пообещала мне рецепт на прегабалин («Лирику», нет, мне не чтобы торчать), дала рецепты на кветиапин и бОльшую дозировку милнаципрана, на чём мы и распрощались.
Интервенция - 1: Знакомство К. с отцом
Распрощаться-то мы распрощались, но день мой не заканчивался на этом. Более того, он только начинался. И самое страшное было впереди. И оно должно было случиться уже скоро. И я не взял свой алпразолам, поэтому было понятно, что это самое страшное мне придётся переживать во всей полноте ощущений. Отсидеться под прикрытием фармы не получится.
Я вышел из кабинета психотерапевта и пошёл на остановку, где у нас была назначена встреча с К. (она была у психотерапевта сразу передо мной, и сейчас пошла с кем-то встретиться, пока я был на сеансе).
Собственно, дальше по плану было:
1. Встретиться с К.;
2. Встретиться с отцом и познакомить их с К.
Именно второй пункт и вызывал у меня целый шквал эмоций, среди которых наиболее сильными были - страх, тревога, отвращение к себе.
Думаю, нет смысла долго описывать, что я чувствовал по этому поводу, ведь я успел написать целый пост, пока ехал во Владивосток на приём к психотерапевту. Если не читали, рекомендую ознакомиться с ним прежде, чем читать дальше.
Мы встретились с К. и зашли в какую-то кафешку. Я выпил там кофе. Это был самый вкусный кофе в моей жизни. Потому, что последний. Я вышел на улицу и затянулся из своего парогенератора. Это были самые приятные затяжки - не хотелось останавливаться, хотелось курить и курить.
Потому, что последний раз. Потому, что неизвестно, смогу ли я ещё когда-либо это сделать. Потому, что неясно, что будет дальше, что произойдёт в ближайшие пару часов.
Наконец, подгоняемый К., которой не хотелось затягивать процесс, я решился и позвонил отцу. Он приехал где-то минут через 40 после звонка.
Мы вышли из кафешки, в которой ждали его, и пошли к машине. 300 метров… Тук-тук-тук: пульсирует в висках.
200 метров… Мир окрашивается в красный цвет. 100 метров… Я потихоньку диссоциирую: это не со мной, это с кем-то другим, это не может быть правдой! Немного помогает. 50 метров… Время останавливается. Всё останавливается. Кажется, что и я остановился, что всё, что страшной встречи никогда не будет, ведь Ахилл никогда не догонит Черепаху, а я никогда не преодолею это расстояние.
И вот - мы подошли к автомобилю. Через тонированное стекло плохо видно лицо отца. Я украдкой смотрю на него, напряженно ожидая - что же будет? Время тянется бесконечно.
Я ловлю его взгляд. Обречённость. Всё, это произошло. Ещё 5, 10, 30 секунд назад всё можно было исправить, можно было развернуться броситься во дворы, убежать, спрятаться. А теперь - нельзя.
Это не со мной. Кто-то странный и непонятный мне поднимает мою руку и протягивает её в приветственном жесте. Это же загадочный кто-то растягивает рот в улыбке, шевелит губами, моими губами, двигает моим языком и произносит моим ртом какие-то слова.
Я - наблюдатель. Чистое безэмоциональное сознание. Я знаю, что сейчас происходит что-то опасное, но мне уже не страшно, ведь это не со мной. Я за бронированным стеклом диссоциации, ни одна эмоция не тревожит меня. Я собран. Я сконцентрирован. Я зачарованно смотрю на него, другого. Вот он берёт тело и усаживает его в машину. Неудобно, но это не важно, я боюсь забирать контроль, пусть он рулит дальше, пусть весь ужас достанется ему, не мне.
Мы поехали. До нашего города - полтора-два часа езды. Я вспоминаю, что отец в последние годы стал водить спокойнее и ездить медленнее. По крайне мере, на этом автомобиле. Он его любит, бережёт.
Мы едем. Дорога течёт под стоящей на месте машиной. Время идёт в своем, отличном от моего, потоке. И я не хочу в него включаться.
Тот, другой, который управляет телом, что-то говорит. Смеётся. Он странный. Тут нельзя смеяться. Тут нельзя проявлять себя. Что ты делаешь, гад? Перехватить управление? Нет, я вообще не представляю, что с ним делать, я просто не выдержу, если окунусь туда. Меня разорвёт.
Мы стоим, а мир меняется вокруг нас. Странно, насколько я помню, обычно автомобиль едет, а дорога стоит, а тут ¬- наоборот. Пофиг, не до этого сейчас.
Я чувствую, что тот, другой, который управляет телом, выталкивает меня. Что моих мыслей становится всё меньше. Что я как-бы растворяюсь в нём, глядя на него. Он общается с К. Вот сука! Хотя… Так, чувак, ты только сегодня общался с терапевтом и она тебе говорила, что все вы - это ты. Странная мысль, ну ладно. Моим знаниям она не противоречит. Пусть общается, посмотрю…
Я смотрю, и меня всё сильнее втягивает в него. Я исчезаю. Вот остались только глаза - мысленный взор. Вот и они становятся прозрачными, теряют способность видеть.
Щёлк!
Я сижу в машине. Мы едем. Рядом сидит отец. На заднем сидении - К. Я разговариваю с ней. Отец периодически присоединяется к разговору.
Эмоции захлёстывают, реальность чувствуется настолько остро, что хочется писать стихи. Я не умею, но всё равно хочется. Или музыку. Наверное, в такие моменты эти всякие творческие личности и создают свои произведения.
Я помню о том, что был другой. Что он смотрел на меня, пока я тут общался с отцом и К. Он был странным. Он не мог чувствовать. Я не знаю, откуда это знаю, но понимаю - он был лишён эмоций. Интересно, как он без них? Они, конечно, могут быть весьма сильны и даже неприятны, но как это - жить без них? В памяти лежат ощущения, но они не мои. Я не могу примерить их на себя.
Так. Что тут было. Ага, записано, что мы едем, что мы разговаривали, что я общался - больше с К., меньше - с отцом, иногда с обоими. А тот, другой - смотрел на нас. И знал, что он не выдержит этого. А я выдержал.
Подъезжаем. Помню, что К. хотела пригласить отца в гости. Интересно, сделает ли она это. И, если да, будет ли другой смотреть? Остановились. Вышли. Попрощались. Отец передал ведро краба. Я поблагодарил, пожал руку.
Идём с К. Она рассказывает, как всё прошло. Спасибо ей, хоть узнаю, что творилось в объективной реальности.
Стою, курю на балконе. Думаю о сегодняшнем дне. Не, я всё-таки охуенен! Я решился на это, я сделал это! Я преодолел параноидный страх - это большее достижение, чем побороть страх смерти!
Но что это? Я курю, а мои ощущения становятся чужими. Я снова не понимаю, как это всё произошло. И произошло ли оно на самом деле? Было ли это?
Щёлк!
У меня в руках сигарета. Зачем она тут? Ах, да, я ж курю. Ага, я дома. Значит, он довёл дело до конца. Молодец, признаю. Спасибо ему. Интересно, как он выдерживает всё это? Или он тоже не ощущает эмоций, как и я? Да нет, ощущает, я знаю. В любом случае, я пока жив.
Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, что со мной сделает отец, и сделает ли вообще что-либо, но я знаю, что мы - все вместе это преодолели.
У меня по телу разливается какое-то приятное успокоение. Посмотрим, что будет дальше…
--
Устал печатать. Пойду отойду… Продолжение следует…
Ну, обо всём по порядку.
Психотерапия
В субботу съездил к своему психотерапевту. Разговор начался с обсуждения моей новой причёски: я побрился налысо. Не знаю почему, но мне в таком виде как-то спокойнее и увереннее ощущается в разного рода сложных ситуациях. Встреча К. с отцом, безусловно, относится к таким ситуациям, собственно под эту встречу я и решил сбрить волосы.
На эту тему очень интересно высказалась К.: она в этом поступке увидела мимикрию под отцовский образ (он у меня тоже всегда либо побрит, либо очень коротко пострижен). Согласно её концепту, это была попытка стать таким же, как он и за счёт этого сблизиться / избежать наказания. Что ж, психология - мутная тема, далеко не всё в ней подлежит экспериментальной проверки, так что сделать однозначный вывод о том, права она или нет, не получится, но идея, безусловно, интересная.
Так вот, начали мы обсуждать моё новую причёску, потом перешли к страху и параноидным идеям в отношении с родителями. Говорили о моём чувстве вины. В очередной раз она пыталась убедить меня в том, что я ни в чём перед ними не виноват.
Мне на этот счёт известны два более-менее обоснованных мнения: моё - я таки виновен и должен выплатить долг, и К.: идеи вины составляют мою фабулу бреда, и потому спорить с ними бессмысленно. Мне, конечно, ближе первая точка зрения, но и К. свою неплохо так аргументирует. Возможно, я действительно не могу принять её только ввиду того, что она затрагивает мою бредовую концепцию.
В этом отношении мне не совсем понятно, какую цель преследует мой психотерапевт, постоянно поднимая эту тему. Она ведь психиатр, знает, что бред преодолеть методом спора невозможно. Значит, она считает, что это не бред? Значит - я прав?! Тогда зачем же она спорит?!
Потом разговаривали о суициде. Она спросила меня о том, как, по-моему, отнесутся родители к этому моему поступку. Я честно сказал ей, что они порадуются.
Ну, может быть, не сразу - всё-таки они у меня оба весьма подвержены воздействию социальных стереотипов, а, насколько мне известно, они, эти стереотипы, не одобряют бурной радости по поводу самоубийства даже самых неудачных детей, но через некоторое (довольно короткое) время, необходимое для траура (во исполнение возложенных обществом правил приличия) они наверняка испытают радость и облегчение.
Ещё бы, я - живое напоминание об их неудаче. О том, что их жизнь - прошла впустую, о том, что всё, что они делали - было напрасным. Они пожертвовали собой, чтобы вырастить и воспитать достойного сына, сына, которым можно было бы гордиться, которым можно было хвастаться, который был бы надёжной опорой и хорошим источником дохода… А получился я.
Печалька.
Я давно заметил, что чем дольше мы не видимся, тем им лучше. Объяснение тут простое: когда плод твоих неудач убран с глаз долой, вытеснение делает свою работу, и ты не чувствуешь себя неудачником постоянно.
Когда же тебе постоянно напоминают о том, что ты облажался, непрерывно тревожат твои душевные раны, не давая им затянуться, твоё состояние закономерно ухудшается. И именно этим я, по факту, для них и являюсь - напоминанием, укором, упрёком за то, что им не повезло.
Они всё делали правильно, за исключением одного: они не смогли, не решились посмотреть на меня раньше и честно сказать себе, что вкладываться в это нет никакого смысла. Если бы они были хоть немного честнее перед собой, они бы убили / выбросили / сдали в детдом меня, и успели бы вложить тогда ещё нерастраченные силы и ресурсы в другого, более правильного ребёнка.
Но они не смогли. Не знаю, чего им не хватило - честности, смелости, понимания. Но факт остаётся фактом - вкладывались они в меня. С известным результатом.
Собственно, об этом мы и разговаривали с терапевтом. И тут она задала мне вопрос: «Ты понимаешь, что это не они обрадуются, если ты умрёшь, а ты обрадуешься, если они умрут?». Это было неожиданно. Нет, не то, что я обрадуюсь их смерти, это-то понятно и логично, она решит некоторые мои проблемы.
Неожиданным и неординарным оказалось предположение о том, что здесь первична проекция моих чувств на родителей, а все мои доводы могут быть простой рационализацией постфактум. Не скажу, что прям инсайт, но мысль интересная, чтобы её подумать.
А ещё разговаривали о работе, точнее о её отсутствии. Я рассказал о том, что, помимо полной некомпетентности и необучаемости, есть ещё одна проблема: я не могу концентрироваться на деятельности, которая мне не интересна.
Не «не хочу», а именно не могу. Если я пытаюсь, то мысли расплываются, побочные внутренние диалоги выплывают в сознание, голова наполняется навязчивыми мыслями, которые ты не хочешь думать, но не можешь этому препятствовать, текст расплывается (если ты пытаешься читать), предметы теряют реальность (если ты пытаешься что-то делать), силы уходят, появляется жуткая сонливость и приглушенность, как под нейролептиками).
При этом интересны мне материалы я уже вполне могу усваивать. Не настолько хорошо, чтобы это могло пригодиться в работе, но могу. Ещё полгода назад не могу, а сейчас - могу.
И, в принципе, если сделать так, чтобы убрать отсюда это фактор «интересности», то можно было бы понемногу начинать набирать знания для потенциальной профессиональной деятельности.
Но как убрать его - совершенно непонятно. Одно видно точно - он как-то связан с индивидуальностью, которая тоже очень сильно мешает.
В общем, мы с ней пообщались и пришли к идее попробовать глушануть его кветиапином. Вроде как, он - довольно мягкий нейролептик, обычно (по сравнению с другими) когнитивку не слишком убивает, так что можно затестить.
Честно говоря, за прошедшую неделю я уже раз 10 поменял точку зрения на этот план: то он мне кажется безупречным, то сложнореализуемым, то преступным по отношению к себе. Задолбали эти переключения!
В целом, весьма мило и няшно пообщались. Она пообещала мне рецепт на прегабалин («Лирику», нет, мне не чтобы торчать), дала рецепты на кветиапин и бОльшую дозировку милнаципрана, на чём мы и распрощались.
Интервенция - 1: Знакомство К. с отцом
Распрощаться-то мы распрощались, но день мой не заканчивался на этом. Более того, он только начинался. И самое страшное было впереди. И оно должно было случиться уже скоро. И я не взял свой алпразолам, поэтому было понятно, что это самое страшное мне придётся переживать во всей полноте ощущений. Отсидеться под прикрытием фармы не получится.
Я вышел из кабинета психотерапевта и пошёл на остановку, где у нас была назначена встреча с К. (она была у психотерапевта сразу передо мной, и сейчас пошла с кем-то встретиться, пока я был на сеансе).
Собственно, дальше по плану было:
1. Встретиться с К.;
2. Встретиться с отцом и познакомить их с К.
Именно второй пункт и вызывал у меня целый шквал эмоций, среди которых наиболее сильными были - страх, тревога, отвращение к себе.
Думаю, нет смысла долго описывать, что я чувствовал по этому поводу, ведь я успел написать целый пост, пока ехал во Владивосток на приём к психотерапевту. Если не читали, рекомендую ознакомиться с ним прежде, чем читать дальше.
Мы встретились с К. и зашли в какую-то кафешку. Я выпил там кофе. Это был самый вкусный кофе в моей жизни. Потому, что последний. Я вышел на улицу и затянулся из своего парогенератора. Это были самые приятные затяжки - не хотелось останавливаться, хотелось курить и курить.
Потому, что последний раз. Потому, что неизвестно, смогу ли я ещё когда-либо это сделать. Потому, что неясно, что будет дальше, что произойдёт в ближайшие пару часов.
Наконец, подгоняемый К., которой не хотелось затягивать процесс, я решился и позвонил отцу. Он приехал где-то минут через 40 после звонка.
Мы вышли из кафешки, в которой ждали его, и пошли к машине. 300 метров… Тук-тук-тук: пульсирует в висках.
200 метров… Мир окрашивается в красный цвет. 100 метров… Я потихоньку диссоциирую: это не со мной, это с кем-то другим, это не может быть правдой! Немного помогает. 50 метров… Время останавливается. Всё останавливается. Кажется, что и я остановился, что всё, что страшной встречи никогда не будет, ведь Ахилл никогда не догонит Черепаху, а я никогда не преодолею это расстояние.
И вот - мы подошли к автомобилю. Через тонированное стекло плохо видно лицо отца. Я украдкой смотрю на него, напряженно ожидая - что же будет? Время тянется бесконечно.
Я ловлю его взгляд. Обречённость. Всё, это произошло. Ещё 5, 10, 30 секунд назад всё можно было исправить, можно было развернуться броситься во дворы, убежать, спрятаться. А теперь - нельзя.
Это не со мной. Кто-то странный и непонятный мне поднимает мою руку и протягивает её в приветственном жесте. Это же загадочный кто-то растягивает рот в улыбке, шевелит губами, моими губами, двигает моим языком и произносит моим ртом какие-то слова.
Я - наблюдатель. Чистое безэмоциональное сознание. Я знаю, что сейчас происходит что-то опасное, но мне уже не страшно, ведь это не со мной. Я за бронированным стеклом диссоциации, ни одна эмоция не тревожит меня. Я собран. Я сконцентрирован. Я зачарованно смотрю на него, другого. Вот он берёт тело и усаживает его в машину. Неудобно, но это не важно, я боюсь забирать контроль, пусть он рулит дальше, пусть весь ужас достанется ему, не мне.
Мы поехали. До нашего города - полтора-два часа езды. Я вспоминаю, что отец в последние годы стал водить спокойнее и ездить медленнее. По крайне мере, на этом автомобиле. Он его любит, бережёт.
Мы едем. Дорога течёт под стоящей на месте машиной. Время идёт в своем, отличном от моего, потоке. И я не хочу в него включаться.
Тот, другой, который управляет телом, что-то говорит. Смеётся. Он странный. Тут нельзя смеяться. Тут нельзя проявлять себя. Что ты делаешь, гад? Перехватить управление? Нет, я вообще не представляю, что с ним делать, я просто не выдержу, если окунусь туда. Меня разорвёт.
Мы стоим, а мир меняется вокруг нас. Странно, насколько я помню, обычно автомобиль едет, а дорога стоит, а тут ¬- наоборот. Пофиг, не до этого сейчас.
Я чувствую, что тот, другой, который управляет телом, выталкивает меня. Что моих мыслей становится всё меньше. Что я как-бы растворяюсь в нём, глядя на него. Он общается с К. Вот сука! Хотя… Так, чувак, ты только сегодня общался с терапевтом и она тебе говорила, что все вы - это ты. Странная мысль, ну ладно. Моим знаниям она не противоречит. Пусть общается, посмотрю…
Я смотрю, и меня всё сильнее втягивает в него. Я исчезаю. Вот остались только глаза - мысленный взор. Вот и они становятся прозрачными, теряют способность видеть.
Щёлк!
Я сижу в машине. Мы едем. Рядом сидит отец. На заднем сидении - К. Я разговариваю с ней. Отец периодически присоединяется к разговору.
Эмоции захлёстывают, реальность чувствуется настолько остро, что хочется писать стихи. Я не умею, но всё равно хочется. Или музыку. Наверное, в такие моменты эти всякие творческие личности и создают свои произведения.
Я помню о том, что был другой. Что он смотрел на меня, пока я тут общался с отцом и К. Он был странным. Он не мог чувствовать. Я не знаю, откуда это знаю, но понимаю - он был лишён эмоций. Интересно, как он без них? Они, конечно, могут быть весьма сильны и даже неприятны, но как это - жить без них? В памяти лежат ощущения, но они не мои. Я не могу примерить их на себя.
Так. Что тут было. Ага, записано, что мы едем, что мы разговаривали, что я общался - больше с К., меньше - с отцом, иногда с обоими. А тот, другой - смотрел на нас. И знал, что он не выдержит этого. А я выдержал.
Подъезжаем. Помню, что К. хотела пригласить отца в гости. Интересно, сделает ли она это. И, если да, будет ли другой смотреть? Остановились. Вышли. Попрощались. Отец передал ведро краба. Я поблагодарил, пожал руку.
Идём с К. Она рассказывает, как всё прошло. Спасибо ей, хоть узнаю, что творилось в объективной реальности.
Стою, курю на балконе. Думаю о сегодняшнем дне. Не, я всё-таки охуенен! Я решился на это, я сделал это! Я преодолел параноидный страх - это большее достижение, чем побороть страх смерти!
Но что это? Я курю, а мои ощущения становятся чужими. Я снова не понимаю, как это всё произошло. И произошло ли оно на самом деле? Было ли это?
Щёлк!
У меня в руках сигарета. Зачем она тут? Ах, да, я ж курю. Ага, я дома. Значит, он довёл дело до конца. Молодец, признаю. Спасибо ему. Интересно, как он выдерживает всё это? Или он тоже не ощущает эмоций, как и я? Да нет, ощущает, я знаю. В любом случае, я пока жив.
Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, что со мной сделает отец, и сделает ли вообще что-либо, но я знаю, что мы - все вместе это преодолели.
У меня по телу разливается какое-то приятное успокоение. Посмотрим, что будет дальше…
--
Устал печатать. Пойду отойду… Продолжение следует…