Возвращение ехидны.
Если "У-топия" - это "место, которого нет", то, по той же логике, "у-дача" - это дача, которой нет.
Так, по крайней мере, считает ехидна.
На даче она впадает в спячку.
А что остается?!
Что ей, спрашивается, делать, если ее личная неудача расположена у моря, в сосновом лесу, среди такого воздуха, который всем гостям хочется запаковать и увезти с собой, и дача эта - не домик в деревне, где можно хоть пошипеть на отсутствие горячей воды, а вполне даже цивилизованное строение, и дороги в поселке не хуже, чем в центре Москвы, и посудомоечная машина работает, и отопление, и... нет-нет, только спать!
Спячка противна всей ее натуре: она толстеет, насколько позволяет талия хозяйки, и становится похожа на ленивую кошку.
Теряет (за ненадобностью) нюх.
Ни во что не сует свой нос, молчит (представляете?) и видит сны урбанистического содержания.
В это время лично я наслаждаюсь: удача - это вовсе не то, что тс-с-с, пусть себе спит! думает ехидна, удача - это как раз заиметь такую дачу, которой, кстати, очень легко могло бы у нас и не быть.
Расскажу по порядку и без особого ехидства (зверь еще в полудреме не в форме), чтобы вы могли представить себе, как живет-поживает и дачи добро наживает турецкий средний класс.
Про квартиры я когда-то уже рассказывала, но дачи - они ведь тоже часть жизни.
И для местного среднего класса немалая такая часть. Ибо есть если не у всех, то у очень многих - и имя этим людям легион учителя, врачи, инженеры, выходящие на пенсию продавцы, квалифицированные рабочие и служащие сбербанка, владельцы небольших магазинчиков и... и много еще кто, вплоть до тихого доцента никому не нужной на фиг известной кафедры никому не нужной на фиг не понятной классической филологии провинциального университета.
Даже впавшая в спячку ехидна вздрагивает и скулит во сне, когда к соседнему дому подъезжает на неплохой машине учитель физкультуры в государственной школе, выгружает из нее двоих детей, жену и руководящую тещу и весело кричит нам из-за невысокой витой ограды: "Здравствуйте, вот и мы приехали!"
Приехали, скрипя зубом, соглашается ехидна.
К собственному трехэтажному дому, где на каждом этаже душ и туалет, где площадь всех балконов и балкончиков превышает количество квадратных метров, отведенных Хрущевым Лужковым на жизнь целого поколения целой семьи... господи, ну почему же мы-то в России никак к этому не приедем?!
В нашем дачном поселке двести семьдесят типовых трехэтажных домиков, в центре его бассейн, кафетерий и небольшой магазинчик; поселок этот охраняется тремя живущими здесь же, в таких же домиках сторожами, которые от нечего делать вдобавок стригут газоны, содержат в порядке детские площадки и фонари, вывозят мусор и... да, сейчас расскажу и сколько стоит.
Мы вступили в этот кооператив, когда он только организовывался.
Тогда здесь не было ничего, кроме дивной красоты залива, окруженного горами, и указателей - где назло надменному соседу будет город заложен. Когда мы, проехав вдоль моря, свернули, куда нам было указано, мы вдруг попали в настоящий сосновый лес, и сосны здесь были не низенькими и кривенькими подобиями их северных сестер, а вполне себе соснами, высокими и настоящими, и пахло хвоей, и солнце светило как-то так, что мы с ехидной в один голос сказали: да, хотим!
Хотим здесь жить - хоть летом, если работа и учеба будущих детей заставит нас в остальное время жить и ехидничать в городе.
Мы прибыли на место - оказалось, что весь лес даже не будут рубить, ибо он охраняется государством и законом, а строить будут так, чтобы сохранить практически все сосны и самые старые оливы, которых здесь тоже немало... красота! Да, честно: красота была везде, куда ни посмотришь, она и сейчас сохранилась, охраняемая каким-то неведомым нам законом, и наши домики и дороги ее ничуть не испортили... трудно поверить, но и так бывает.
Мой муж инженер строитель, я преподаватель; того, что зарабатывала я, хватало только на содержание моей мамы и старшей дочери и на подарки тому же мужу - увы! Муж же зарабатывал на строительство дома в Подмосковье (мы перестраивали под нормальное жилье старинную дачу) и на покупку квартиры в Измире... потянем ли?
Сосны тянулись к небу, солнце освещало бирюзовый залив - тогда, пятнадцать лет назад, мы, переглянувшись, поняли, что должны потянуть. Ну, влюбились в это место, и все!
Через почти три года дома были практически готовы, и в центре поселка в монолитной горной породе какой-то металлический динозавр уже выгрызал дыру для будущего бассейна, и тут...
И тут мы поняли страшное. Наш дом, доставшийся нам в результате жеребьевки, расположен так, что с террасы третьего этажа не видно моря, и соседний дом заслоняет весь вид, и спален-то всего три, а детей, и тех уже вон сколько, а гости?..
Мы (я, муж и ехидна) удрученно молчали: продать почти построенный дом проще простого, мы ничего не потеряем, кроме своей мечты, мы можем купить дом в другом месте...
"Слушай! - сказал муж, потому что он соображает быстрее. - А давай?.."
"Давай! - радостно согласились мы с ехидной, потому что тоже иногда кое-что соображаем. - А потянем?"
Сосны кивали лапами, солнце щурилось, как сытый кот, море сверкало бирюзой, крыши румянились черепицей - конечно, потянем!
И мы купили второй дом, примыкающий к первому. Сосед не хотел его продавать, и мы совершили целую цепочку сложных обменов, но в итоге заполучили-таки два дома, объединенных террасой и участком, и гости могут съезжаться (и съезжаются!) на нашу дачу, и...
Когда меня в России спрашивали: "Сколько же получает твой муж?" - я всегда честно отвечала: "Он ничего не получает - он зарабатывает!"
Он никогда не занимался никаким бизнесом, ничего не продавал, не играл на бирже и не брал кредитов, и мы, тем не менее, подобно очень многим турецко-подданным, смогли купить и квартиру в городе, и эту дачу - просто удачу, что бы ни шипела сквозь злобный сон урбанистка ехидна.
На нашем участке три огромных сосны и две старые оливы, остальное, не так много, мы посадили сами, участок наш, по российским меркам катастрофически мал: около пяти соток, две из которых заняты собственно домом, но мы же средний класс, а не владельцы поместья.
Здесь это как-то и не принято - покупать гектары не для того, чтобы на них работать. Такие дачи предназначены для отдыха, а не для посева картошки, и в последние годы участки делают и совсем крошечными, не больше сотки вокруг дома, зато их может позволить себе и класс чуть ниже среднего - не только вышеупомянутый доцент богом забытой кафедры не пойми какой филологии, но и хороший маляр, окончивший в свое время местное ПТУ.
Впрочем, я обещала цифры.
Мы платили за этот кусочек рая в течение десяти лет и выплатили около двадцати тысяч долларов за каждый дом - в общей сложности сорок. Да, потом мы немало тратили на внутреннее обустройство, но это уже были необязательные и даже приятные траты, а сейчас ежемесячно вносим примерно по тридцать долларов: их съедает содержание бассейна, парков, дорог, уличных фонарей, оплата труда сторожей - словом, всяческие коммунальные услуги.
Наверно, я зря все это рассказываю - как будто хвастаюсь?
Нет, если честно, я просто очень хочу, чтобы как можно больше людей в России знало, как оно бывает: в небольшой, не самой, по мировым меркам, благополучной стране, к которой у нас издавна этакое снисходительно-презрительное отношение: сколько битв-то в русско-турецких войнах выиграно, имеем право... но вот квартирно-дачную войну, мне кажется, России уже не выиграть.
Разве что где-нибудь на отдельно взятом Рублевском шоссе?
Но ехидне там ни за что не прижиться!
Так, по крайней мере, считает ехидна.
На даче она впадает в спячку.
А что остается?!
Что ей, спрашивается, делать, если ее личная неудача расположена у моря, в сосновом лесу, среди такого воздуха, который всем гостям хочется запаковать и увезти с собой, и дача эта - не домик в деревне, где можно хоть пошипеть на отсутствие горячей воды, а вполне даже цивилизованное строение, и дороги в поселке не хуже, чем в центре Москвы, и посудомоечная машина работает, и отопление, и... нет-нет, только спать!
Спячка противна всей ее натуре: она толстеет, насколько позволяет талия хозяйки, и становится похожа на ленивую кошку.
Теряет (за ненадобностью) нюх.
Ни во что не сует свой нос, молчит (представляете?) и видит сны урбанистического содержания.
В это время лично я наслаждаюсь: удача - это вовсе не то, что тс-с-с, пусть себе спит! думает ехидна, удача - это как раз заиметь такую дачу, которой, кстати, очень легко могло бы у нас и не быть.
Расскажу по порядку и без особого ехидства (зверь еще в полудреме не в форме), чтобы вы могли представить себе, как живет-поживает и дачи добро наживает турецкий средний класс.
Про квартиры я когда-то уже рассказывала, но дачи - они ведь тоже часть жизни.
И для местного среднего класса немалая такая часть. Ибо есть если не у всех, то у очень многих - и имя этим людям легион учителя, врачи, инженеры, выходящие на пенсию продавцы, квалифицированные рабочие и служащие сбербанка, владельцы небольших магазинчиков и... и много еще кто, вплоть до тихого доцента никому не нужной на фиг известной кафедры никому не нужной на фиг не понятной классической филологии провинциального университета.
Даже впавшая в спячку ехидна вздрагивает и скулит во сне, когда к соседнему дому подъезжает на неплохой машине учитель физкультуры в государственной школе, выгружает из нее двоих детей, жену и руководящую тещу и весело кричит нам из-за невысокой витой ограды: "Здравствуйте, вот и мы приехали!"
Приехали, скрипя зубом, соглашается ехидна.
К собственному трехэтажному дому, где на каждом этаже душ и туалет, где площадь всех балконов и балкончиков превышает количество квадратных метров, отведенных Хрущевым Лужковым на жизнь целого поколения целой семьи... господи, ну почему же мы-то в России никак к этому не приедем?!
В нашем дачном поселке двести семьдесят типовых трехэтажных домиков, в центре его бассейн, кафетерий и небольшой магазинчик; поселок этот охраняется тремя живущими здесь же, в таких же домиках сторожами, которые от нечего делать вдобавок стригут газоны, содержат в порядке детские площадки и фонари, вывозят мусор и... да, сейчас расскажу и сколько стоит.
Мы вступили в этот кооператив, когда он только организовывался.
Тогда здесь не было ничего, кроме дивной красоты залива, окруженного горами, и указателей - где назло надменному соседу будет город заложен. Когда мы, проехав вдоль моря, свернули, куда нам было указано, мы вдруг попали в настоящий сосновый лес, и сосны здесь были не низенькими и кривенькими подобиями их северных сестер, а вполне себе соснами, высокими и настоящими, и пахло хвоей, и солнце светило как-то так, что мы с ехидной в один голос сказали: да, хотим!
Хотим здесь жить - хоть летом, если работа и учеба будущих детей заставит нас в остальное время жить и ехидничать в городе.
Мы прибыли на место - оказалось, что весь лес даже не будут рубить, ибо он охраняется государством и законом, а строить будут так, чтобы сохранить практически все сосны и самые старые оливы, которых здесь тоже немало... красота! Да, честно: красота была везде, куда ни посмотришь, она и сейчас сохранилась, охраняемая каким-то неведомым нам законом, и наши домики и дороги ее ничуть не испортили... трудно поверить, но и так бывает.
Мой муж инженер строитель, я преподаватель; того, что зарабатывала я, хватало только на содержание моей мамы и старшей дочери и на подарки тому же мужу - увы! Муж же зарабатывал на строительство дома в Подмосковье (мы перестраивали под нормальное жилье старинную дачу) и на покупку квартиры в Измире... потянем ли?
Сосны тянулись к небу, солнце освещало бирюзовый залив - тогда, пятнадцать лет назад, мы, переглянувшись, поняли, что должны потянуть. Ну, влюбились в это место, и все!
Через почти три года дома были практически готовы, и в центре поселка в монолитной горной породе какой-то металлический динозавр уже выгрызал дыру для будущего бассейна, и тут...
И тут мы поняли страшное. Наш дом, доставшийся нам в результате жеребьевки, расположен так, что с террасы третьего этажа не видно моря, и соседний дом заслоняет весь вид, и спален-то всего три, а детей, и тех уже вон сколько, а гости?..
Мы (я, муж и ехидна) удрученно молчали: продать почти построенный дом проще простого, мы ничего не потеряем, кроме своей мечты, мы можем купить дом в другом месте...
"Слушай! - сказал муж, потому что он соображает быстрее. - А давай?.."
"Давай! - радостно согласились мы с ехидной, потому что тоже иногда кое-что соображаем. - А потянем?"
Сосны кивали лапами, солнце щурилось, как сытый кот, море сверкало бирюзой, крыши румянились черепицей - конечно, потянем!
И мы купили второй дом, примыкающий к первому. Сосед не хотел его продавать, и мы совершили целую цепочку сложных обменов, но в итоге заполучили-таки два дома, объединенных террасой и участком, и гости могут съезжаться (и съезжаются!) на нашу дачу, и...
Когда меня в России спрашивали: "Сколько же получает твой муж?" - я всегда честно отвечала: "Он ничего не получает - он зарабатывает!"
Он никогда не занимался никаким бизнесом, ничего не продавал, не играл на бирже и не брал кредитов, и мы, тем не менее, подобно очень многим турецко-подданным, смогли купить и квартиру в городе, и эту дачу - просто удачу, что бы ни шипела сквозь злобный сон урбанистка ехидна.
На нашем участке три огромных сосны и две старые оливы, остальное, не так много, мы посадили сами, участок наш, по российским меркам катастрофически мал: около пяти соток, две из которых заняты собственно домом, но мы же средний класс, а не владельцы поместья.
Здесь это как-то и не принято - покупать гектары не для того, чтобы на них работать. Такие дачи предназначены для отдыха, а не для посева картошки, и в последние годы участки делают и совсем крошечными, не больше сотки вокруг дома, зато их может позволить себе и класс чуть ниже среднего - не только вышеупомянутый доцент богом забытой кафедры не пойми какой филологии, но и хороший маляр, окончивший в свое время местное ПТУ.
Впрочем, я обещала цифры.
Мы платили за этот кусочек рая в течение десяти лет и выплатили около двадцати тысяч долларов за каждый дом - в общей сложности сорок. Да, потом мы немало тратили на внутреннее обустройство, но это уже были необязательные и даже приятные траты, а сейчас ежемесячно вносим примерно по тридцать долларов: их съедает содержание бассейна, парков, дорог, уличных фонарей, оплата труда сторожей - словом, всяческие коммунальные услуги.
Наверно, я зря все это рассказываю - как будто хвастаюсь?
Нет, если честно, я просто очень хочу, чтобы как можно больше людей в России знало, как оно бывает: в небольшой, не самой, по мировым меркам, благополучной стране, к которой у нас издавна этакое снисходительно-презрительное отношение: сколько битв-то в русско-турецких войнах выиграно, имеем право... но вот квартирно-дачную войну, мне кажется, России уже не выиграть.
Разве что где-нибудь на отдельно взятом Рублевском шоссе?
Но ехидне там ни за что не прижиться!