"Сити и не такое сожрёт!"
Переезжали мы этапами: сначала переехала флора (цветы в горшках) и часть фауны (черепаха в зимней спячке). Потом перебралась мохнатая команда, уже немного попривыкшая к колпачкам на когтях. Предполагалось, что я перееду вместе с кошками, дабы помочь им обжиться на новом месте -- так сказать, продемонстрировать приживаемость личным примером. Правда, встал вопрос, на чём же мне спать в новом доме: ни одна из наших кроватей, в отличие от кошачьих, в багажник не помещалась. Я тоном бывалого туриста (каковым я не являюсь) заявила, что буду спать на груде одеял, большая часть из которых была уже мною аккуратно упакована и находилась где-то в основании коробочного Эвереста. Чем ближе подбирался день переезда, тем менее заманчивой казалась мне перспектива слоняться два дня по пустому дому в ожидании грузовика с пожитками. Патрика, как выяснилось, посещали ещё более грустные мысли о том, что ему в одиночестве придётся координировать последний этап перевозки вещей, и в результате в день нашего с кошками переезда он заботливым голосом предложил: "Может, тебе лучше всё-таки ночевать здесь? Тут кровать удобная, а на одеялах разве выспишься! И мне будет спокойнее," -- добавил супруг, и на его лице очень явно отразилось облегчение Сизифа, умудрившегося спихнуть свой треклятый камень в качестве стройматериала прорабу близлежащей стройки. "Ладно," -- подумав, согласилась я. -- "Одну ночь кошки, я думаю, как-нибудь сами перекантуются..."
Патрикей отвёз пушистую троицу на новое место, и у нас завязалась дискуссия: я считала, что кошек лучше закрыть в одной из спален, чтобы они сначала привыкли к небольшому помещению и не спрятались с перепуга в какое-нибудь неожиданное отверстие, а Патрик предлагал выпустить их в кухне, "чтобы они могли изучить весь дом, пока нас нет." Поскольку главным знатоком кошачьего менталитета в нашей семье является муж, решили сделать так, как предлагал он -- и, как оказалось, зря: Таможня моментально куда-то испарилась, и Патрикей, тщетно прождав три четверти часа, что она возникнет вновь, отправился домой. Я забеспокоилась, услышав, что Таможня пропала: "Как это -- пропала?! Куда??" -- "Да не пропала она, просто в дырку на кухне залезла, рядом с посудомойкой," -- расплывчато объяснил муж, -- "И сидит там. Дырка пыльная-пыльная: Таможня из чёрно-белой превратилась в серую. Зато Пенелопа с Викой с интересом обследуют новое жилище -- Вика даже залезла на второй этаж!" -- бодро закончил супруг.
На следующий день в новом доме нашему взору предстала печальная картина: Пенелопа отчаянно жалась в угол кухни за коробкой и испуганно сверкала глазами, а непримиримые враги Таможня с Викой, прижавшись друг к другу мохнатыми боками, прятались в очень пыльном отверстии между кухонных шкафчиков, куда они пролезли благодаря дырке около посудомойки. Дырка благодаря кошачьим посетителям была уже значительно менее пыльной. "Всё, теперь попробуем мой план," -- решительно сказала я, с трудом вытягивая сопротивляющуюся посеревшую Таможню из-под кухонного шкафчика, -- "Запрём их в спальне. Нет, даже лучше в ванной -- там им будет уютно!" То ли кошкам действительно больше понравилось тесное помещение, то ли их успокоили человечески шаги и голоса, но через пару часов, когда я проведала мохнатую команду в очередной раз, вместо того, чтобы сидеть, забившись в угол за унитазом, в дверную щель мне навстречу просунулась любопытная Таможнина морда, за которой немедленно последовала мохнатая лапа, пытавшаяся открыть дверь пошире и выскочить наружу.
Кошки освоились довольно быстро: Вика с Пенелопой в вечер нашего переезда уже прильнули к знакомым им коробкам, как к родным, и на следующий день уже проявили интерес к еде, которая стояла нетронутой с момента их передислокации в новое жильё. Таможня, после ухода грузчиков и освобождения из ванной, обследовала нашу спальню на полусогнутых ногах и ринулась вниз, в кухню, где забилась в полюбившуюся ей дырку, где и просидела до следующего полудня. Постепенно она всё-таки начала вылазить из своей норы наружу и обследовать окрестности. Первые три дня наша мохнатая бандитка ужасно боялась, когда кто-нибудь шёл по лестнице: деревянная лестница на второй этаж скрипела и трещала, и Таможня, заслышав эти звуки, становилась на задние лапы, как суслик, в панике бросалась из стороны в сторону, и, наконец определив нужное ей направление, проворно скрывалась в уже совсем непыльной дырке, вильнув задом. Ей, наверное, казалось, что все эти жуткие звуки производит какой-нибудь невероятный монстр, явившийся по её, Таможнину, душу. На третий день Патрик решил помочь Таможне побороть свои страхи: сгрёб её в охапку и потащил по лестнице на второй этаж, производя при этом соответствующий скрип, треск и топот. Кошка отчаянно извивалась, как уж, но супруг умудрился дотащить её до места назначения. Раскусив реальную сущность лестничного "монстра," Таможня обнюхала коридор на втором этаже и моментально затянула гнусавую победную песню прямо у двери нашей спальни, в которой я распаковывала вещи. "Ну вот," -- вздохнула я и недовольно посмотрела на Патрика, -- "Эксперимент удался, но в результате имеем сомнительный музыкальный аккомпанемент..." -- "Да уж," -- согласился Патрик, морщась от надрывных Таможниных переливов, свободно льющихся в щель под дверью, -- "С моментом я не угадал..."
На то, чтобы обжиться на новом месте, у нас ушло больше времени, чем у кошек. После того, как я постирала охапку полотенец, обнаружилось, что не работает электрическая сушилка для белья. Поскольку за окном стоял солнечный зимный денёк, я радостно вытащила металлическую конструкцию для сушки белья на улицу, развесила свежевыстиранные полотенца на солнечном участке недалеко от кухни, а потом позвонила агенту по недвижимости хозяйки дома (являющемуся по совместительству её сыном, который долгое время жил в этом доме и хорошо его знает). Поздоровавшись и справившись о его делах, я сообщила, что у нас не работает сушилка.
-- Ой-ой-ой, я сейчас приеду! -- забеспокоился мой собеседник.
-- Да Вы не беспокойтесь -- я повесила свежевыстиранное бельё сушиться на улицу, так что приезжайте, когда сможете -- не к спеху, -- успокаевающим тоном произнесла я.
-- Как -- на улицу?! -- почему-то заволновался голос в трубке, -- Оно же там замёрзнет!!
-- Зачем это белью на солнце мёрзнуть? -- пришла моя очередь изумляться, -- То есть немного оно подмёрзнет, конечно, но вместе с тем замечательно высохнет... В Европе, откуда я родом, электрические сушилки для белья непопулярны -- и вместе с тем зимой мы ничего, стираем. И сушим. И ничего -- сохнет, -- доверительно сообщила я.
Но мой собеседник, кажется, сделал некие неожиданные для меня выводы: он решил, что я не умею пользоваться электрической сушилкой, поскольку явилась из неких диких европейских безсушилочных джунглей.
-- На сушилке ручку надо повернуть против часовой стрелки, а потом нажать, -- начал подробно объяснять мне голос в трубке. "Не против, а по часовой," -- мысленно поправила его я, и, набрав в лёгкие побольше воздуха, терпеливо завела:
-- Вы не думайте, я прекрасно знаю, как обращаться с электрическими сушилками. В США я не имею обыкновения сушить бельё на улице. Но Вы мне, как некоторым образом инженеру, хоть и не по сушилкам, поверьте: сушилка в доме не работает. Ручку я крутила, нажимала, включена ли сушилка в розетку -- проверяла, очищен ли фильтр -- смотрела... И никаких признаков жизни не обнаружила.
-- Мдаа..., -- после некоторой паузы вздохнул мой собеседник, -- В этом районе не принято развешивать бельё на улице...
-- Ничего, я его рядом с кухней повесила -- с улицы не видно, -- объяснила я, чуть не добавив: "Хотя руки чесались натянуть бельевую верёвку между колонн у парадного входа." Вспомнив Джером Джерома -- "Сити и не такое сожрёт," -- я мрачно продолжила:
-- Район, я думаю, переживёт. А если кто-нибудь что-нибудь Вам скажет по поводу моих сушащихся на улице полотенец, скажите им, что я состою в движении борцов за окружающую среду, -- и, подумав, добавила:
-- Или скажите, что у меня сушилка сломалась...