Объяснительная
Прошу прощения за длительное исчезновение.
Но у меня есть уважительная причина.
Мы переежаем. В другой город, в другой штат -- правда, недалеко от Нью-Йорка, в пределах так называемой "Tri-state area," границы которой проходят по штатам Нью-Йорк, Нью-Джерси и Коннектикут. Но с точки зрения сборов это совершенно неважно, куда именно вы переезжаете: в соседний дом, в соседний город, в соседний штат или в соседнее полушарие. Даже если вы переезжаете в соседнюю квартиру -- всё равно придётся добыть свои пожитки из шкафов, шкафчиков, полочек, ящиков и тумбочек, и переселить их на новое место проживания (желательно в каком-то относительном порядке).
"Патрик, ну что это ты напаковал?!" -- возмутилась я, увидев огромную пластиковую коробку, которую муж доверху натолкал солидными толстыми книгами в твёрдых переплётах. "А что?" -- недоумённо воззрился на меня супруг. "Кто это поднимет?" -- мрачно поинтересовалась я. "Я подниму!" -- гордо заявил Патрик и, схватившись за ручки короба, потянул вверх. Лицо супруга стало ярко-малиновым, глаза полезли на лоб, а коробка оторвалась от пола на несколько сантиметров. "Вот!" -- отдышавшись, гордо заявил Патрик после того, как пластиковый сундук плюхнулся обратно на пол. "А два человека его вообще запросто поднимут!" -- "А слон так вообще играючи," -- вздохнула я и, вооружившись небольшой картонной коробкой, принялась за переупаковку Патриковской библиотеки.
Упаковав часть книг, я принялась за постепенное опустошение шкафов. Количество вещей, из них появившихся, меня глубоко поразило. Я искренне не понимаю, каким образом всё это могло помещаться в нашей квартире. Да, она довольно большая, и у нас много шкафов, но одно дело понимать, что у нас довольно много вещей, а другое дело -- визуализировать коробочный Эверест, постепенно вырастающий в просторном фойе. "Патрик," -- взвыла я, -- "в ближайшие десять лет мы ничего не покупаем -- только отдаём и выбрасываем!!" -- "Ну я же говорил, что у тебя слишком много вещей. Смотри, какая гора!"" -- занудно-назидательным тоном школьного завуча произнёс Патрик, сопроводив эту фразу ленинским жестом рукой в направлении внушительного Эвереста, на вершину которого неутомимо карабкалась Таможня. "Ага, и вся моя!" -- ехидным тоном, не предвещавшим Патрику ничего хорошего, согласилась я. "Огромная книжная полка, содержимое которой перекочевало в эти ящики -- исключительно моё, включая многочисленные книги на немецком языке, бейсбольную перчатку и разнообразные мячи," -- загнула палец я. "Кухонная утварь тоже исключительно моя, потому что я одна здесь ем и пью," -- продолжала загибать пальцы я, выразительно кивая куда-то в середину Эвереста (Таможня уже добралась до вершины и с интересом поглядывала на нас сверху), -- "и я единственная в этом доме сплю на постельном белье и вытираюсь полотенцами... Нет, я, к сожалению, совершенно не минималист!" -- спохватилась я, пока Патрик не вспомнил, что мои многочисленные горячо любимые сумки ещё не упакованы, -- "Но мы с тобой оба в плане обрастания вещами ещё те специалисты..."
Потом нас постигла новая проблема: кошки начали точить об основание нашего Эвереста когти. А поскольку когти у них были острые, то коробки они разрывали без особых усилий. "Они нас разорят!" -- причитал Патрик, перекладывая Эверест и перепаковывая повреждённые картонные ёмкости, -- "Эти коробки по пять баксов штука!" -- "Нет, эти не по пять. Большие по пять,” -- глубокомысленно возразила я, -- “А "книжные" по доллару, хотя вот конкретно те, что ты перепаковываешь, нам обошлись вообще бесплатно, потому что в них продукты привезли, а я их сохранила... Так что пока ещё не разорили. Но всё равно надо что-то делать."
И мы заказали кошкам специальные колпачки на когти. И полдня в субботу их наклеивали. А кошки вторую половину субботы пытались их отодрать (у меня возникали опасения, что они отгрызут себе пальцы), и несколько штук им снять-таки удалось. Но мы не сдавались, и наклеили новые колпачки вместо слетевших. Уже на следующий день четвероногие обитательницы квартиры привыкли к своему новому маникюру, и, кажется, он их совершенно не беспокоит (если не считать лёгкого цоканья, которое теперь сопровождает кошек, когда они идут по паркету -- впрочем, Пенелопу и так было слышно за версту) -- а они, в свою очередь, не приносят вреда нашему картонному Эвересту, хотя и продолжают точить о него когти. Именно это и называется "и овцы целы, и волки сыты."