Литературное оборзение
А зачем вам другие писатели?
Совмещать профессии Гомера и Зоила - занятие неблагодарное. Потому как отделяющий мясное от молочного может спокойно поливать дерьмом хоть одного Толстого, хоть другого, а на ядовитое "а сам-то?" гордо ответствовать, мол, я не Гоголь, а Белинский, весь неистовый такой. А нарушающие кашрут и смешивающие, рискуют нарваться (кто первый вспомнит Диму Быкова, будет заморожен).
Вот есть такой любитель анаграмм, пишущий в ЖЖ под погоняловом vlad-dolohov, а читателям представляющийся как Блоходав, Бздохолов, Лохобздов... Владимир Холодов. Не хрен собачий, - Сценарист, поэт, прозаик.
❝Журнал под анаграммным ником был создан для легкого и стебного общения с интересными мне людьми.
Если вы настаиваете на серьезном разговоре, то просмотрите хоть что-нибудь из опубликованных мной текстов. ❞
В рамках лёгкого и стёбного общения зоилушка публикует собирательную рецензию под заголовком "Чесночный век отечественной литературы" (вы сами догадаетесь, о чём в рецензии пойдёт речь, или нужна подсказка?).
Выполняя просьбу гомерической ипостаси зоила, я-таки решил познакомиться с одним из опубликованных текстов. Ну, что тут сказать? гомерическая ипостась оказалась вполне подстать зоилической. А контрапункт хора менад и сатиров делает картину классически безупречной. Судите сами.
❝На суде влепили Лехе по совокупности обоих преступлений пять лет общего режима. Это считалось почему-то немного, тем более что скоро ожидалась некая очередная амнистия. И все бы, казалось, ничего, но очень уж ему не повезло с сокамерниками… То ли действительно в стране развелось слишком много голубых, то ли в этой конкретной камере их всех по недосмотру собрали, - короче, в первую же ночь его попытались опустить. И если бы не природная силушка, и не опыт, полученный в драках, - все бы кончилось быстро и бескровно, как и происходило с каждым пацаном, который сюда попадал. Но за свою “честь” Алексей сражался отчаянно и зло. Он был готов лишиться жизни, но не допустить совершения над собой этой гнусности. В первую ночь его просто избили. Во вторую предложили альтернативу - оральный конвейер. Поскольку ноги были связаны, а на каждой руке висели по два бугая, Лехе ничего не оставалось, как укусить вонючий болт, уже вставленный ему в рот. То, что было дальше, он уже не помнил. Теперь уже не просто били, убивали. Потом, видимо, пришло новое решение: в назидание другим кастрировать непокорного, причем по полной программе - отрезать пытались и яйца, и член. Скол алюминиевой кружки не очень годился для этой затеи, хотя пилили добросовестно, долго и по очереди, но когда кровищи стало уж слишком много, его просто бросили подыхать на цементный пол у параши. Когда под утро его наконец отнесли в медчасть, он был еще жив и даже пришел в сознание, но было ясно, что при такой потере крови Леха уже не жилец. Но даже если жизнь и удастся спасти, то жизнь это будет бесполая. А на хрена она такая нужна?
“Удаляем?” - услышал он уже на операционном столе и, с трудом приподняв тяжелые веки, с мольбой посмотрел на хирурга.
Это была женщина средних лет, чуть полноватая, с едва заметными усиками над верхней губой. Он знал таких женщин, он их понимал, - если есть хоть малейший шанс, они этого варварства не допустят. И Леха в ней не ошибся.
“Ишь ты, какая прыткая, - возразила она своей ассистентке, - ты лучше у своего отрежь, чтоб на сторону не бегал”.
Медсестра не обиделась, но очень удивилась.
“Чо, будем эту яичницу штопать?”
“Непременно!”
“А с этим чо?” - Она брезгливо ковырнула пальцем в резиновой перчатке кровавое месиво, невесть как не отвалившееся по дороге из камеры на операционный стол.
“И это пришьем! Во всяком случае, попытаемся… Знаешь, почему у тебя мужики не держатся? Дура ты!”❞
Пожалуй, я его назначу буём. Если его читают, значит, это кому-нибудь нужно?
♣ Когда вы не сможете прочесть эту надпись здесь, вы сможете всегда её прочесть тут. Комментируйте где хотите, на Дриме уже
таких осторожных комментаторов набралось.
А Оккам... да хрен с ним, с Оккамом!