обновление новой музыки
Все таки удивительная и загадочная страна ЮАР и если вы так же как и я хотите узнать о ней больше. То вперед к новым открытиям. Узнаете все о ЮАР и даже немного больше!
Никак нельзя согласиться и с суждениями о тождественности «неофольклористических» тенденций, якобы в равной мере присущих и Бартоку и Стравинскому. Можно говорить в этом смысле лишь о внешних, очень общих чертах сходства. Оба прославленных мастера действительно искали возможностей обновления новой музыки ультрадинамичным претворением древних, «целинных» пластов песенного фольклора. Вероятно, в этом стремлении к причудливому сочетанию первобытно-архаического примитива с современным динамизмом была некая закономерность нового искусства, искавшего выхода из заколдованного круга академических банальностей.
Однако в своем отношении к фольклору Барток и Стравинский выступали как художники совершенно различной идейной направленности, как своего рода антиподы. У Стравинского русская песенная архаика служила лишь нейтральным звуковым «материалом» для интересных ладовых и метроритмических экспериментов; недаром он чаще всего бывал равнодушен к смысловому содержанию песенных текстов и избегал воспроизведения широких мелодических пластов, предпочитая сжатые полевки-формулы. Барток же рассматривал шедевры песенного фольклора как драгоценное воплощение народной мудрости, как естественный отзвук жизненных помыслов народа. Отсюда и его внимательнейшее отношение к текстам, к философски-поэтическому содержанию используемых песен; отсюда же и частое воспроизведение - наряду с сжатыми попевками и интонационными «осколками» - развернутых песенных и танцевальных мелодий, заимствованных из фольклора или свободно стилизованных.
Никак нельзя согласиться и с суждениями о тождественности «неофольклористических» тенденций, якобы в равной мере присущих и Бартоку и Стравинскому. Можно говорить в этом смысле лишь о внешних, очень общих чертах сходства. Оба прославленных мастера действительно искали возможностей обновления новой музыки ультрадинамичным претворением древних, «целинных» пластов песенного фольклора. Вероятно, в этом стремлении к причудливому сочетанию первобытно-архаического примитива с современным динамизмом была некая закономерность нового искусства, искавшего выхода из заколдованного круга академических банальностей.
Однако в своем отношении к фольклору Барток и Стравинский выступали как художники совершенно различной идейной направленности, как своего рода антиподы. У Стравинского русская песенная архаика служила лишь нейтральным звуковым «материалом» для интересных ладовых и метроритмических экспериментов; недаром он чаще всего бывал равнодушен к смысловому содержанию песенных текстов и избегал воспроизведения широких мелодических пластов, предпочитая сжатые полевки-формулы. Барток же рассматривал шедевры песенного фольклора как драгоценное воплощение народной мудрости, как естественный отзвук жизненных помыслов народа. Отсюда и его внимательнейшее отношение к текстам, к философски-поэтическому содержанию используемых песен; отсюда же и частое воспроизведение - наряду с сжатыми попевками и интонационными «осколками» - развернутых песенных и танцевальных мелодий, заимствованных из фольклора или свободно стилизованных.