Постапокалиптическое
Постапокалиптическое
Представим себе следующую картину. 1939 год, сентябрь - немцы входят в Польшу и делают там всё, что они там делают, только война их с Польшей при этом длится долго - этак с год. И за время этой войны они в Польше учиняют все то, что они реально в ней учиняли в 1939-1941. (А потом и мировую войну выигрывают). Ну, какие-то польские "полицаи" на их стороне тоже имеются - такие находятся всегда. Посредине всего этого дела, когда немцы всем, чем могли, уже в Польше отметились, некий поляк, от роду лет 20-ти, убегает из дома, чтобы перебежать к немцам и вступить в немецкие части и воевать в их рядах за покорение Польши, причем не корысти ради, а по пламенному энтузиазму к строительству великой германской Европы. Вступает и воюет. Поляков он считает в массе своей людьми тупыми и невежественными, народами же англо-германскими - всячески восхищается и всем в уши трубит, что они - лучшие люди в свете.
При разгроме своей немецкой части поляками вынужден искать спасения, пытается скрыться в родной польской деревне у собственного отца, тот его нещадно избивает и сдает польским властям, которые нашего героя еще основательнее бьют и непременно расстреляют; но герою удается сбежать и прибежать к своему деду, который, будучи душою мягче отца, его только что избивает, но властям не сдает и укрывает у себя; отлежавшись, наш герой снова бежит к немцам и довоевывает в их рядах до конца, по ходу чего вступает в НСДАП.
Суждено ему много лет спустя (напоминаю, что немцы в обсуждаемом сценарии мировую войну выиграли) разочароваться в преемнике Гитлера, оказаться среди левого крыла НСДАП, к которому он изначально тяготел, и при очередной большой кампании "длинных ножей" быть расстрелянным году этак в 1959 как левак-штрассерианец - причем на допросах под пытками он будет держаться как герой, и даже своих личных врагов закладывать и оговаривать не станет ни за что.
Но пока с ним еще этого не случилось, после великой победы германского гения, состоит он около 1950 года в немецком генерал-губернаторстве на терр. Польшие в НСДАП и, скажем, участвует в издании детского журнала. Под названием, скажем, "Игель" - даже не "Коричневый Игель", а просто "Игель". Его боевая биография и членство в НСДАП всем в "Игеле" известны.
И работает с ним в том же журнале неприметный человек, тоже бывший польский гражданин, по отцу еврей, по матери поляк; он когда-то пошел добровольцем на войну с немцами, и воевал, пока не вылетел из армии по контузии, сделавшей его к военным действиям непригодным. С тех пор живет он тихо в генерал-губернаторстве великого рейха, тоже пишет детские стихи, вот в "Игеле" работает, а про нацистов понимает про себя всё правильно. Настолько правильно, что мало кто другой так про них всё понимает. В один прекрасный день по случаю победоносной борьбы великого рейха с жидобольшевистским колоссом написал он пиесу "Змий", и в этой пиесе выведен был жидобольшевистский Змий, сражаемый доблестным Зигфридом. Змий был ну совершенно жидобольшевистский, что-то квакал о том, что в его жилах течет кровь мертвых воинов князя Игоря и издавал декреты об уничтожении кулаков и подкулачников, так что всякому было понятно, что он именно недочеловеческий русский Змий интернационального юдокоммунизмуса; но написано было как-то так, что и сам этот поганый Змий, и его поганые порядки всё больше напоминали людям их же родной германский рейх (тем более, что положительный Зигфрид - так оно как-то вышло - ничего расового и германского не произносил, а гнал какой-то лицемерный общеплутократический псевдогуманизм) - так что пару раз этого "Змия" на театре поставили, а потом и сняли. Насовсем. С парой ласковых слов в адрес автора.
И вот этот самый автор с нашим героем немецко-польской войны (на немецкой стороне) сотрудничает в одном "Игеле". И приятельствует. Можно при желании сказать, дружит. Годами. И делают они с увлечением одно дело, потому что вот в детских стихах многое понимают одинаково.
Приятельство этого автора с нашим героем разворачивается на фоне всего, что указанному автору об этом герое известно (а ему все известно). На фоне всего того, что нацисты, режим этой самой НСДАП, сделали и делают в Польше. На фоне шуточек генерал-губернатора Франка (они имели место в реальной истории) о том, что ежели он, как некий его пурист-коллега в Чехии, начнет печатать объявление о каждом расстреле поляка на опекаемой им территории, то в Польше не хватит леса на производство бумаги для таких объявлений. На фоне всего того, что вовне и внутри.
Легко себе это представить? Вот это и есть постапокалиптика, и она вполне реальна, потому что история эта вполне реальна. Ибо вышереченные граждане суть Николай Олейников и Евгений Шварц. Олейников - донской казак, в 20 лет бежал в большевистские части, воевавшие на Дону - к этому времени большевики себя всем уже ознаменовали - в их рядахвоевал против казаков, когда красных оттуда гнали, а его часть разбили, явился к отцу.. далее по тексту. Состоял в РКПб/ВКПб, любил смущать умы разговорами о том, что евреи - самый лучший, умный и благодетельный народ на свете, расстрелян в 1938, не дал показаний под пытками даже на Маршака, которого всей душой ненавидел. Про Шварца все реалии еще яснее.
Представим себе следующую картину. 1939 год, сентябрь - немцы входят в Польшу и делают там всё, что они там делают, только война их с Польшей при этом длится долго - этак с год. И за время этой войны они в Польше учиняют все то, что они реально в ней учиняли в 1939-1941. (А потом и мировую войну выигрывают). Ну, какие-то польские "полицаи" на их стороне тоже имеются - такие находятся всегда. Посредине всего этого дела, когда немцы всем, чем могли, уже в Польше отметились, некий поляк, от роду лет 20-ти, убегает из дома, чтобы перебежать к немцам и вступить в немецкие части и воевать в их рядах за покорение Польши, причем не корысти ради, а по пламенному энтузиазму к строительству великой германской Европы. Вступает и воюет. Поляков он считает в массе своей людьми тупыми и невежественными, народами же англо-германскими - всячески восхищается и всем в уши трубит, что они - лучшие люди в свете.
При разгроме своей немецкой части поляками вынужден искать спасения, пытается скрыться в родной польской деревне у собственного отца, тот его нещадно избивает и сдает польским властям, которые нашего героя еще основательнее бьют и непременно расстреляют; но герою удается сбежать и прибежать к своему деду, который, будучи душою мягче отца, его только что избивает, но властям не сдает и укрывает у себя; отлежавшись, наш герой снова бежит к немцам и довоевывает в их рядах до конца, по ходу чего вступает в НСДАП.
Суждено ему много лет спустя (напоминаю, что немцы в обсуждаемом сценарии мировую войну выиграли) разочароваться в преемнике Гитлера, оказаться среди левого крыла НСДАП, к которому он изначально тяготел, и при очередной большой кампании "длинных ножей" быть расстрелянным году этак в 1959 как левак-штрассерианец - причем на допросах под пытками он будет держаться как герой, и даже своих личных врагов закладывать и оговаривать не станет ни за что.
Но пока с ним еще этого не случилось, после великой победы германского гения, состоит он около 1950 года в немецком генерал-губернаторстве на терр. Польшие в НСДАП и, скажем, участвует в издании детского журнала. Под названием, скажем, "Игель" - даже не "Коричневый Игель", а просто "Игель". Его боевая биография и членство в НСДАП всем в "Игеле" известны.
И работает с ним в том же журнале неприметный человек, тоже бывший польский гражданин, по отцу еврей, по матери поляк; он когда-то пошел добровольцем на войну с немцами, и воевал, пока не вылетел из армии по контузии, сделавшей его к военным действиям непригодным. С тех пор живет он тихо в генерал-губернаторстве великого рейха, тоже пишет детские стихи, вот в "Игеле" работает, а про нацистов понимает про себя всё правильно. Настолько правильно, что мало кто другой так про них всё понимает. В один прекрасный день по случаю победоносной борьбы великого рейха с жидобольшевистским колоссом написал он пиесу "Змий", и в этой пиесе выведен был жидобольшевистский Змий, сражаемый доблестным Зигфридом. Змий был ну совершенно жидобольшевистский, что-то квакал о том, что в его жилах течет кровь мертвых воинов князя Игоря и издавал декреты об уничтожении кулаков и подкулачников, так что всякому было понятно, что он именно недочеловеческий русский Змий интернационального юдокоммунизмуса; но написано было как-то так, что и сам этот поганый Змий, и его поганые порядки всё больше напоминали людям их же родной германский рейх (тем более, что положительный Зигфрид - так оно как-то вышло - ничего расового и германского не произносил, а гнал какой-то лицемерный общеплутократический псевдогуманизм) - так что пару раз этого "Змия" на театре поставили, а потом и сняли. Насовсем. С парой ласковых слов в адрес автора.
И вот этот самый автор с нашим героем немецко-польской войны (на немецкой стороне) сотрудничает в одном "Игеле". И приятельствует. Можно при желании сказать, дружит. Годами. И делают они с увлечением одно дело, потому что вот в детских стихах многое понимают одинаково.
Приятельство этого автора с нашим героем разворачивается на фоне всего, что указанному автору об этом герое известно (а ему все известно). На фоне всего того, что нацисты, режим этой самой НСДАП, сделали и делают в Польше. На фоне шуточек генерал-губернатора Франка (они имели место в реальной истории) о том, что ежели он, как некий его пурист-коллега в Чехии, начнет печатать объявление о каждом расстреле поляка на опекаемой им территории, то в Польше не хватит леса на производство бумаги для таких объявлений. На фоне всего того, что вовне и внутри.
Легко себе это представить? Вот это и есть постапокалиптика, и она вполне реальна, потому что история эта вполне реальна. Ибо вышереченные граждане суть Николай Олейников и Евгений Шварц. Олейников - донской казак, в 20 лет бежал в большевистские части, воевавшие на Дону - к этому времени большевики себя всем уже ознаменовали - в их рядахвоевал против казаков, когда красных оттуда гнали, а его часть разбили, явился к отцу.. далее по тексту. Состоял в РКПб/ВКПб, любил смущать умы разговорами о том, что евреи - самый лучший, умный и благодетельный народ на свете, расстрелян в 1938, не дал показаний под пытками даже на Маршака, которого всей душой ненавидел. Про Шварца все реалии еще яснее.