Превосходящие силы банды идиотов. Осоргин - Горькому.
В 1926 году т. Дзержинский волею божией помре. Т. Горький немедленно написал ему панегирик как человеку и революционеру, 11.08.1926 этот панегирик напечатали "Правда" и "Известия". Т. Горький как раз в это время начал разворот к очередной более тесной сделке со своими заклятыми друзьями по борьбе за величие Человека и трудящихся (так как злейший враг т. Горького, т. Зиновьев, как раз в это время стремительно становился далеко не таким важным т., каким был все это время), и Дзержинский в этом смысле помер очень удачно.
Светоч и краса интеллигенции Михаил Осоргин, большой друг Горького по переписке, этот панегирик осудил. И о том Горькому написал 19 августа. Что он там писал, маловысокоинтересно, кроме следующих пассажей:
"Я знаю, ... что действующий согласно с голосом [своей] совести прав и нравственен даже тогда, когда он душит ребенка и насилует мать, - все это я твердо знаю и проповедую.
...Но, Алексей Максимович, но Марата, Робеспьера и других героев гильотины я только издали и литературно могу почитать людьми и даже героями. В приближении же (хотя бы в портретах Ленотра) они, конечно, злодеи.
Не потому злодеи, что убийцы. Террорист в моих глазах не злодей - но только "красный" террорист, революционный; а "белый", т. е. власть имеющий, убивающий от имени и правом государства, равен убийце вульгарному, а, впрочем, много его хуже.
...Вообще же мне очень досадно, что письмо Ваше опубликовано, - легко объяснимое письмо, написанное друзьям об общем товарище. Лет десять спустя я бы прочел его с большим удовольствием - тогда оно будет нужно. Сейчас оно страшно бьет по нервам матерей, жен, детей и даже взрослых, мужественных людей. Екат. Павл. пишет: "...любили все, кто знал". Понимаю. Допускаю. Но допускаю для тех, кто знал не менее близко, право глубокой ненависти и вековечного отрицания. Нужно сначала решить, стоит ли счастье поколений капли крови ничтожнейшего из людей. Идя этим путем, мы возведем в святые всех Александров и Николаев, которые были недурными отцами, симпатичными пьяницами и добрыми полковниками. Впрочем, это и делается.
...Память моя нелегко расстается со смертями моих друзей [тех самых революционных террористов] в царские и нынешние времена ...за них никогда не прощу их палачам, носителям государственного топора, все равно от чьего имени. И всегда радуюсь, когда этот топор, вырвавшись, рубит самое государство, тоже все равно какое. Не страну, конечно, а государственную идею. И тогда памяти Каляевых, Мазуриных, Куликовских, рабочих Нобеля, Алеш посылаю привет: "Ну, милые, вы немножко отомщены". Знаете, кто был Куликовский? Его всю жизнь мучили при царях, жестоко мучили, но замучить до конца не смогли; добили же его чекисты в Сибири ударом револьвера по затылку".
В самом деле, знаете, кто был Куликовский? Террорист-боевик, убивший 28 июня 1905 года московского градоначальника (с 30.04.05) Шувалова, когда-то служившего в Одессе. Сокамерникам он рассказывал, что "Шувалова он убил по постановлению одесской организации за издевательство над политическими". На самом деле уполномочил его на это убийство Абрам Гоц,
один из глав социалистов-революционеров организации Московской (и самолично говорил Зензинову, что "это покушение организовал он от имени Боевой дружины Московского Комитета партии социалистов-революционеров"), и при этом никакими конкретными делами Шувалова в Одессе никто особо не интересовался. Да издевательств там, собственно, никаких и не было, и за покойного даже обиделся в связи с этим Витте, который потом рассказывал: "Павел Павлович Шувалов был убит совершенно зря, решительно без всякого повода; так что даже в революционных и анархических кругах признали, что это было совершенно бессмысленное убийство" (Из архива С. Ю. Витте: воспоминания. Рассказы в стенографической записи. Т.1. Спб., 2003. С. 406; уж и не знаю, на какие именно революционные авторитеты он тут ссылался). Сам г. Осоргин об этом убийстве писал так: «Шувалов в Москве был новым человеком и об его одесских делах мало кто знал. В его лице был убит не человек, лично ненавистный, а представитель ненавистной власти. Сам Куликовский заявлял себя... сторонником террора более расширенного, ударяющего не только по центру...". Если, конечно, вообще позволительно разбирать их подпольные смертные приговоры, учитывая то, ЧТО именно люди этого толка начиная со времен Засулич считали издевательствами и зверствами, заслуживающими таких приговоров. В данном случае они потом даже не утруждались говорить о каких-то конкретных делах Шувалова и свой "приговор" формулировали по системе "за все плохое и вообще" - "считался одной из опор реакции и прославился своей жестокостью, когда был градоначальником Одессы". Еще один боевой эсер (в партии с 1903), Зензинов, вспоминал:
"Когда я был в Москве [в январе 1905] арестован и сидел в одиночной камере Таганской тюрьмы, мать в течение тех шести месяцев, что я просидел в тюрьме, приходила ко мне, когда это было возможно, на свидание (один и даже два раза в неделю). Летом 1905 года в Москву был назначен новый градоначальник граф Шувалов. Разрешения на свидания теперь зависели от него. Мать должна была пойти к нему за разрешением. Он принял ее очень вежливо, предложил стул.
- Как ваша фамилия, сударыня?
Мать назвала себя.
Граф Шувалов преобразился. Лицо его налилось кровью, он вскочил со стула - мать невольно тоже встала.
- Вы - Зензинова? Владимир Зензинов - ваш сын? Знаете ли вы, за кого вы просите? Сударыня, если бы у меня был такой сын, я бы задушил его своими собственными руками!
Мать тоже дрожала от негодования. Но она сдержала себя.
- Желаю вам в этом успеха, генерал!
И, не поклонившись ему, даже не взглянув на него, мать вышла из приемной.
С негодованием рассказывала она об этом пришедшему навестить ее Абраму Гоцу, который тогда работал в московском комитете нашей партии. Перед партией как раз в это время встал вопрос о покушении на графа Шувалова, который считался одной из опор реакции и прославился своей жестокостью, когда был градоначальником Одессы. Покушение на него взялся организовать Абрам Гоц. Переодетый крестьянином, народный учитель Петр Куликовский, член нашей партии, недавно только бежавший из Сибири, только что в Москве снова арестованный и снова бежавший буквально у меня на глазах из полицейского участка, в котором находился и я (о чем я выше уже рассказывал), явился в качестве просителя на прием к Шувалову. Подавая графу Шувалову одной рукой свое прошение, он другой рукой, в которой был браунинг, выстрелил несколько раз в упор в градоначальника и убил его на месте.
- Вот, Мария Алексеевна, - говорил Абрам Гоц моей матери, - наш ответ графу Шувалову!"
Вот какие чувствительные люди! А нечего скорбящей по сыночку матушке нотации читать...
Да, совсем забыл - участь т. Зензинова решилась еще до убийства Шувалова. Приговорили его К АДМИНИСТРАТИВНОЙ ССЫЛКЕ В ВОСТОЧНУЮ СИБИРЬ на 5 ЛЕТ, ЗАМЕНИЛИ ССЫЛКОЙ В АРХАНГЕЛЬСК. Ну хоть медалью не наградили. Сразу после прибытия в Архангельск Зензинов бежал из ссылки и в августе 1905 был уже в Швейцарии.
До убийства Шувалова Куликовский был также участником организованной террористической охоты на других деятелей. После убийства Шувалова (к которому просто записался на прием посетителей и застрелил его, когда тот читал прошение - имперские сановники были в этом смысле несравненно храбрее и доступнее нынешних) схвачен, осужден к повешению, подал прошение о снисхождении на имя императора - И БЫЛ ИМ ПОМИЛОВАН. Получил пожизненные каторжные работы. ПОТОМ ЕМУ ИХ ПОНИЗИЛИ ДО 15 ЛЕТ. А в 1911, в пору суровой реакции, по случаю его примерного поведения, раскаяний и прочего гуманизма - освобожден от каторги и ВЫПУЩЕН НА ПОСЕЛЕНИЕ В ЯКУТСКУЮ ОБЛАСТЬ. Где и жил.
А ведь тот же Зензинов писал: "Подача прошения на высочайшее имя считалось в революционных кругах самым позорным актом, на какой только может пойти революционер"....
Таким образом, за участие в революционном терроре и организованное террористическое убийство московского градоначальника при исполнении Петр Куликовский, сторонник "расширенного террора", отделался 6 годами каторжных работ.
"Его всю жизнь мучили при царях, жестоко мучили, но замучить до конца не смогли".
Ну да. Всё потому что уж очень плохо умели. Со смертной казни домучили до бессрочной каторги, с бессрочной до 15-летней, с 15-летней до 6 лет. Ну вот и не смогли замучить, чему ж тут удивляться...
Далее процветал в Якутске, в 1920 при большевиках получил даже хозяйственно-административные посты, но потом с ними рассорился. "Живя в Якутске, ставил спектакли, пользовался авторитетом у местной учащейся молодежи, занимался самообразованием. Жена и двое детей, испытывая материальные трудности, проживали в Санкт-Петербурге и на ст. Парголово. С ними Куликовский вел переписку. После Февральской революции принимал участие в политической и общественной жизни Якутска, присутствовал на областном съезде якутов и русских крестьян (26 марта - 16 апреля 1917 г.) трех округов, где собрались представители всех политических течений и национальной интеллигенции. Был инициатором возведения памятника Н.Г.Чернышевскому. Вместе с группой якутян ездил в Томск на Съезд сибирских областников. В 1920 году был уполномоченным Областного продовольственного комитета по Нельканской волости (на р. Мае). Работал начальником строительства дороги Нелькан - Эйкан (близ Аяна). Написал исследовательскую статью «Транзитная линия Аян - Нелькан - р.Мая», которая позднее была опубликована в журнале «Хозяйство Якутии»". ( http://ilin-yakutsk.narod.ru/2005-6/46.htm )
А добили его, видимо, не чекисты и не револьвером по затылку. Эту историю распространяли заграничные эсеры (тот же Зензинов пишет: "Затем, уже в 1919 году, Куликовский принял участие в вооруженной борьбе против большевиков; был в отряде генерала Пепеляева, ведшего борьбу с большевиками в тайге между Охотском и Якутском и большевиками был взят в плен. По дошедшим до меня позднее сведениям, на допросе Куликовского убил рукояткой револьвера большевистский следователь").На деле Куликовский в 1919 году ни с какими большевиками не воевал, а, как видно из его лолжностей в 1920, состоял у них на службе; но вот "осенью 1921 года примкнул к повстанческому движению против советской власти. Заручившись решением съезда населения Аяно-Нельканского района, побывал во Владивостоке и в Харбине, убеждая Приморское областное правительство и генерала Пепеляева оказать восставшим вооруженную помощь. Его сопровождал С.П.Попов. Куликовский был утвержден [Пепеляевым] в должности Управляющего Якутской области, а не генерал-губернатором. После освобождения с.Амга красными от повстанцев и дружинников генерала А.Н.Пепеляева 2 марта 1923 года П.Куликовский был пленен и, по воспоминанию краскома К.Байкалова, покончил с собой в лазарете путем самоотравления (морфием)" ( http://ilin-yakutsk.narod.ru/2005-6/46.htm ). О том же см. http://militera.lib.ru/bio/timofeev/08.html
Так вот самый большой и вредный идиот тут даже не Осоргин, хотя его статья "За что?" (1904, напечатана у эсеров), "оправдывающая терроризм «борьбой за благо народа»", а также приведенные его рассуждения о красном терроризме и пр. побуждают меня горячо разделить скорбь передовой интеллигенции о том, что его большевики выслали из СССР в 1922. Правда, наверное, передовая интеллигенция не совсем о том сожалеет. Но самый вредный коллективный идиот тот, кто Куликовскому за его мероприятия выдал 6 лет каторги с последующей организацией театральной и общественной жизни города Якутска.
Светоч и краса интеллигенции Михаил Осоргин, большой друг Горького по переписке, этот панегирик осудил. И о том Горькому написал 19 августа. Что он там писал, маловысокоинтересно, кроме следующих пассажей:
"Я знаю, ... что действующий согласно с голосом [своей] совести прав и нравственен даже тогда, когда он душит ребенка и насилует мать, - все это я твердо знаю и проповедую.
...Но, Алексей Максимович, но Марата, Робеспьера и других героев гильотины я только издали и литературно могу почитать людьми и даже героями. В приближении же (хотя бы в портретах Ленотра) они, конечно, злодеи.
Не потому злодеи, что убийцы. Террорист в моих глазах не злодей - но только "красный" террорист, революционный; а "белый", т. е. власть имеющий, убивающий от имени и правом государства, равен убийце вульгарному, а, впрочем, много его хуже.
...Вообще же мне очень досадно, что письмо Ваше опубликовано, - легко объяснимое письмо, написанное друзьям об общем товарище. Лет десять спустя я бы прочел его с большим удовольствием - тогда оно будет нужно. Сейчас оно страшно бьет по нервам матерей, жен, детей и даже взрослых, мужественных людей. Екат. Павл. пишет: "...любили все, кто знал". Понимаю. Допускаю. Но допускаю для тех, кто знал не менее близко, право глубокой ненависти и вековечного отрицания. Нужно сначала решить, стоит ли счастье поколений капли крови ничтожнейшего из людей. Идя этим путем, мы возведем в святые всех Александров и Николаев, которые были недурными отцами, симпатичными пьяницами и добрыми полковниками. Впрочем, это и делается.
...Память моя нелегко расстается со смертями моих друзей [тех самых революционных террористов] в царские и нынешние времена ...за них никогда не прощу их палачам, носителям государственного топора, все равно от чьего имени. И всегда радуюсь, когда этот топор, вырвавшись, рубит самое государство, тоже все равно какое. Не страну, конечно, а государственную идею. И тогда памяти Каляевых, Мазуриных, Куликовских, рабочих Нобеля, Алеш посылаю привет: "Ну, милые, вы немножко отомщены". Знаете, кто был Куликовский? Его всю жизнь мучили при царях, жестоко мучили, но замучить до конца не смогли; добили же его чекисты в Сибири ударом револьвера по затылку".
В самом деле, знаете, кто был Куликовский? Террорист-боевик, убивший 28 июня 1905 года московского градоначальника (с 30.04.05) Шувалова, когда-то служившего в Одессе. Сокамерникам он рассказывал, что "Шувалова он убил по постановлению одесской организации за издевательство над политическими". На самом деле уполномочил его на это убийство Абрам Гоц,
один из глав социалистов-революционеров организации Московской (и самолично говорил Зензинову, что "это покушение организовал он от имени Боевой дружины Московского Комитета партии социалистов-революционеров"), и при этом никакими конкретными делами Шувалова в Одессе никто особо не интересовался. Да издевательств там, собственно, никаких и не было, и за покойного даже обиделся в связи с этим Витте, который потом рассказывал: "Павел Павлович Шувалов был убит совершенно зря, решительно без всякого повода; так что даже в революционных и анархических кругах признали, что это было совершенно бессмысленное убийство" (Из архива С. Ю. Витте: воспоминания. Рассказы в стенографической записи. Т.1. Спб., 2003. С. 406; уж и не знаю, на какие именно революционные авторитеты он тут ссылался). Сам г. Осоргин об этом убийстве писал так: «Шувалов в Москве был новым человеком и об его одесских делах мало кто знал. В его лице был убит не человек, лично ненавистный, а представитель ненавистной власти. Сам Куликовский заявлял себя... сторонником террора более расширенного, ударяющего не только по центру...". Если, конечно, вообще позволительно разбирать их подпольные смертные приговоры, учитывая то, ЧТО именно люди этого толка начиная со времен Засулич считали издевательствами и зверствами, заслуживающими таких приговоров. В данном случае они потом даже не утруждались говорить о каких-то конкретных делах Шувалова и свой "приговор" формулировали по системе "за все плохое и вообще" - "считался одной из опор реакции и прославился своей жестокостью, когда был градоначальником Одессы". Еще один боевой эсер (в партии с 1903), Зензинов, вспоминал:
"Когда я был в Москве [в январе 1905] арестован и сидел в одиночной камере Таганской тюрьмы, мать в течение тех шести месяцев, что я просидел в тюрьме, приходила ко мне, когда это было возможно, на свидание (один и даже два раза в неделю). Летом 1905 года в Москву был назначен новый градоначальник граф Шувалов. Разрешения на свидания теперь зависели от него. Мать должна была пойти к нему за разрешением. Он принял ее очень вежливо, предложил стул.
- Как ваша фамилия, сударыня?
Мать назвала себя.
Граф Шувалов преобразился. Лицо его налилось кровью, он вскочил со стула - мать невольно тоже встала.
- Вы - Зензинова? Владимир Зензинов - ваш сын? Знаете ли вы, за кого вы просите? Сударыня, если бы у меня был такой сын, я бы задушил его своими собственными руками!
Мать тоже дрожала от негодования. Но она сдержала себя.
- Желаю вам в этом успеха, генерал!
И, не поклонившись ему, даже не взглянув на него, мать вышла из приемной.
С негодованием рассказывала она об этом пришедшему навестить ее Абраму Гоцу, который тогда работал в московском комитете нашей партии. Перед партией как раз в это время встал вопрос о покушении на графа Шувалова, который считался одной из опор реакции и прославился своей жестокостью, когда был градоначальником Одессы. Покушение на него взялся организовать Абрам Гоц. Переодетый крестьянином, народный учитель Петр Куликовский, член нашей партии, недавно только бежавший из Сибири, только что в Москве снова арестованный и снова бежавший буквально у меня на глазах из полицейского участка, в котором находился и я (о чем я выше уже рассказывал), явился в качестве просителя на прием к Шувалову. Подавая графу Шувалову одной рукой свое прошение, он другой рукой, в которой был браунинг, выстрелил несколько раз в упор в градоначальника и убил его на месте.
- Вот, Мария Алексеевна, - говорил Абрам Гоц моей матери, - наш ответ графу Шувалову!"
Вот какие чувствительные люди! А нечего скорбящей по сыночку матушке нотации читать...
Да, совсем забыл - участь т. Зензинова решилась еще до убийства Шувалова. Приговорили его К АДМИНИСТРАТИВНОЙ ССЫЛКЕ В ВОСТОЧНУЮ СИБИРЬ на 5 ЛЕТ, ЗАМЕНИЛИ ССЫЛКОЙ В АРХАНГЕЛЬСК. Ну хоть медалью не наградили. Сразу после прибытия в Архангельск Зензинов бежал из ссылки и в августе 1905 был уже в Швейцарии.
До убийства Шувалова Куликовский был также участником организованной террористической охоты на других деятелей. После убийства Шувалова (к которому просто записался на прием посетителей и застрелил его, когда тот читал прошение - имперские сановники были в этом смысле несравненно храбрее и доступнее нынешних) схвачен, осужден к повешению, подал прошение о снисхождении на имя императора - И БЫЛ ИМ ПОМИЛОВАН. Получил пожизненные каторжные работы. ПОТОМ ЕМУ ИХ ПОНИЗИЛИ ДО 15 ЛЕТ. А в 1911, в пору суровой реакции, по случаю его примерного поведения, раскаяний и прочего гуманизма - освобожден от каторги и ВЫПУЩЕН НА ПОСЕЛЕНИЕ В ЯКУТСКУЮ ОБЛАСТЬ. Где и жил.
А ведь тот же Зензинов писал: "Подача прошения на высочайшее имя считалось в революционных кругах самым позорным актом, на какой только может пойти революционер"....
Таким образом, за участие в революционном терроре и организованное террористическое убийство московского градоначальника при исполнении Петр Куликовский, сторонник "расширенного террора", отделался 6 годами каторжных работ.
"Его всю жизнь мучили при царях, жестоко мучили, но замучить до конца не смогли".
Ну да. Всё потому что уж очень плохо умели. Со смертной казни домучили до бессрочной каторги, с бессрочной до 15-летней, с 15-летней до 6 лет. Ну вот и не смогли замучить, чему ж тут удивляться...
Далее процветал в Якутске, в 1920 при большевиках получил даже хозяйственно-административные посты, но потом с ними рассорился. "Живя в Якутске, ставил спектакли, пользовался авторитетом у местной учащейся молодежи, занимался самообразованием. Жена и двое детей, испытывая материальные трудности, проживали в Санкт-Петербурге и на ст. Парголово. С ними Куликовский вел переписку. После Февральской революции принимал участие в политической и общественной жизни Якутска, присутствовал на областном съезде якутов и русских крестьян (26 марта - 16 апреля 1917 г.) трех округов, где собрались представители всех политических течений и национальной интеллигенции. Был инициатором возведения памятника Н.Г.Чернышевскому. Вместе с группой якутян ездил в Томск на Съезд сибирских областников. В 1920 году был уполномоченным Областного продовольственного комитета по Нельканской волости (на р. Мае). Работал начальником строительства дороги Нелькан - Эйкан (близ Аяна). Написал исследовательскую статью «Транзитная линия Аян - Нелькан - р.Мая», которая позднее была опубликована в журнале «Хозяйство Якутии»". ( http://ilin-yakutsk.narod.ru/2005-6/46.htm )
А добили его, видимо, не чекисты и не револьвером по затылку. Эту историю распространяли заграничные эсеры (тот же Зензинов пишет: "Затем, уже в 1919 году, Куликовский принял участие в вооруженной борьбе против большевиков; был в отряде генерала Пепеляева, ведшего борьбу с большевиками в тайге между Охотском и Якутском и большевиками был взят в плен. По дошедшим до меня позднее сведениям, на допросе Куликовского убил рукояткой револьвера большевистский следователь").На деле Куликовский в 1919 году ни с какими большевиками не воевал, а, как видно из его лолжностей в 1920, состоял у них на службе; но вот "осенью 1921 года примкнул к повстанческому движению против советской власти. Заручившись решением съезда населения Аяно-Нельканского района, побывал во Владивостоке и в Харбине, убеждая Приморское областное правительство и генерала Пепеляева оказать восставшим вооруженную помощь. Его сопровождал С.П.Попов. Куликовский был утвержден [Пепеляевым] в должности Управляющего Якутской области, а не генерал-губернатором. После освобождения с.Амга красными от повстанцев и дружинников генерала А.Н.Пепеляева 2 марта 1923 года П.Куликовский был пленен и, по воспоминанию краскома К.Байкалова, покончил с собой в лазарете путем самоотравления (морфием)" ( http://ilin-yakutsk.narod.ru/2005-6/46.htm ). О том же см. http://militera.lib.ru/bio/timofeev/08.html
Так вот самый большой и вредный идиот тут даже не Осоргин, хотя его статья "За что?" (1904, напечатана у эсеров), "оправдывающая терроризм «борьбой за благо народа»", а также приведенные его рассуждения о красном терроризме и пр. побуждают меня горячо разделить скорбь передовой интеллигенции о том, что его большевики выслали из СССР в 1922. Правда, наверное, передовая интеллигенция не совсем о том сожалеет. Но самый вредный коллективный идиот тот, кто Куликовскому за его мероприятия выдал 6 лет каторги с последующей организацией театральной и общественной жизни города Якутска.