Честертон об Эдварде VII
Честертон об Эдварде VII
Высказался он, собственно, в "Шаре и Кресте". Разумеется, не напрямую - в главке XIV, одной из сцен в сумасшедшем доме (где Честертон вновь поражает безбожную науку, объясняя, что сумасшествие происходит в основном от нее вообще и от психиатрии в частности; какой все-таки ему самому ставили диагноз? Нигде не доищешься) появляется некий сумасшедший, который воображает себя Эдвардом VII - и с виду в самом деле точь в точь Эдвард VII (the heavy, silk-hatted man в форменном хорошем сюртуке).
Честертоновский герой-резонер, мудро-человечно-веселый католик Макиэн (сопровождаемый для вящего эффекта материалистом-антитеистом Тернбуллом, который в конце перековывается при виде Божьего Чуда и встает пред ним на колени) обращается к этому сумасшедшему "псевдо-Эдварду VII" как к настоящему Эдварду VII и говорит ему следующие суровые истины:
(сцена эта имеется в русском "Шаре и Кресте" своего рода переводе Н.Л. Трауберг, где отсутствует половина текста, а вторая половина переведена так: в оригинале сказано "я готов в любой момент восстановить на престоле Стюартов", а в переводе Трауберг: "я верен Стюарту". Действительно, какая разница.... В оригнале "скрестив руки на груди", у Трауберг "помахивая рукой". Мда. Поэтому сначала я приведу английский оригинал, а потом русский "перевод". Вообще, читателям русского "Шара и Креста" стоило бы знать, чем он отличается от английского).
"I alone am loyal," insisted MacIan; "for I alone am in rebellion. I am ready at any instant to restore the Stuarts. I am ready at any instant to defy the Hanoverian brood - and I defy it now even when face to face with the actual ruler of the enormous British Empire!"
And folding his arms and throwing back his lean, hawklike face, he haughtily confronted the man with the formal frock-coat and the eccentric elbow.
"What right had you stunted German squires," he cried, "to interfere in a quarrel between Scotch and English and Irish gentlemen? Who made you, whose fathers could not splutter English while they walked in Whitehall, who made you the judge between the republic of Sidney and the monarchy of Montrose? What had your sires to do with England that they should have the foul offering of the blood of Derwentwater and the heart of Jimmy Dawson? Where are the corpses of Culloden? Where is the blood of Lochiel?" MacIan advanced upon his opponent with a bony and pointed finger, as if indicating the exact pocket in which the blood of that Cameron was probably kept; and Edward VII fell back a few paces in considerable confusion.
"What good have you ever done to us?" he continued in harsher and harsher accents, forcing the other back towards the flower-beds. "What good have you ever done, you race of German sausages? Yards of barbarian etiquette, to throttle the freedom of aristocracy! Gas of northern metaphysics to blow up Broad Church bishops like balloons. Bad pictures and bad manners and pantheism and the Albert Memorial. Go back to Hanover, you humbug? Go to----"
Before the end of this tirade the arrogance of the monarch had entirely given way; he had fairly turned tail and was trundling away down the path. MacIan strode after him still preaching and flourishing his large, lean hands.
"Перевод" Н.Л. Трауберг:
- Я верен законному королю... Я верен Стюарту. А вам, - вскричал он, грозно помахивая рукой, - вам, чужеземцам, нечего здесь делать! Не вам решать спор английских, шотландских и ирландских лордов! Что вы принесли нам? - вопрошал он, оттесняя потомка германских принцев к пламенеющим клумбам. - Варварскую муштру вместо дворянской отваги? Туман метафизики, сквозь который не видно Бога? Плохие картины, плохие манеры, дурацкие здания? Если вы - нынешний король, возвращайтесь к себе, мы вас не держим.
Задолго до конца этой речи монарх потерял свой апломб и к последним ее словам рысцой бежал по дорожке. Увлекшийся якобит погнался за ним.
***
Подстрочник (можно, кстати, сравнить с переводом Н.Л. Трауберг):
- Только я и верноподдан, - горячо сказал МакИэн - ибо я один восстаю. Я всякий миг готов восстановить Стюартов. Я готов в любой момент бросить вызов ганноверскому выводку - и сейчас я бросаю ему вызов, пусть даже я стою лицом к лицу с подлинным государем огромной Британской империи!"*
И скрестив руки на груди и откинув худое ястребиное лицо, он надменно встал против человека в форменном сюртуке с дергающимся локтем.
"Какое у вас право, немецкие помещики-недоростки, - закричал он, -вмешиваться в ссору между шотландскими, английскими и ирландскими джентльменами? Кто поставил вас, чьи отцы даже и бормотать по-английски не умели, входя в Уайтхолл, кто поставил вас судьей между республикой Сидни и монархией Монтроза? Что вашим предкам пришлось сделать с Англией, чтобы получать грязное подношение крови Дервентуотера и сердца Джимми Доусона? Где мертвецы Куллодена? Где кровь Лохиэля?"
- МакИэн простер к своему противнику костистым острый палец, будто указывая именно тот карман, в котором содержалась, вероятно, кровь того Кэмерона; и Эдвард VII отступил на несколько шагов в основательном расстройстве.
"Что доброго Вы когда-либо делали нам? - продолжал он все резче и резче, оттесняя своего противника к клумбам. - Что доброго Вы когда-либо делали, вы, раса германских колбас?** Загоны варварского этикета, чтобы задушить свободу аристократии! Газ северной метафизики, чтобы взорвать англиканских епископов как воздушные шарики! Скверные картины и скверные манеры, и пантеизм и Мемориал Альберта [мужа королевы Виктории]. Двигаешь назад в Ганновер, ты, надувала? Двигай на...!"
Не успела завершиться эта тирада, как высокомерие монарха полностью сдало позиции; он самым отменным образом бросился наутек и засеменил прочь по дорожке. МакИэн зашагал за ним, продолжая проповедовать и размахивая большими худыми руками.
(Последняя фраза у Трауберг переведена так: "Увлекшийся якобит погнался за ним").
***
*Обратим внимание на то, что здесь подлинным государем Британской империи назван сумасшедший; смысл в том, что подлинный Эдвард VII и есть все равно что воплощение безумия.
**немец-перец-колбаса!
***
Любопытно, что таким манером МакИэн пугает и гоняет натурального умалишенного. Тем временем Тернбулл аналогичным образом гоняет другого сумасшедшего, вообразившего себя Богом, и кричит ему (в переводе Трауберг): - Вот вы мне скажите, почему у нас два ряда зубов?.. И почему они болят? Почему больно рожать? Почему прилипчива корь? Почему розы колются? Почему у носорога есть рог, а у меня нет? - И он погрозил пальцем создателю. - Давно собираюсь спросить вас, почему этот мир так нелеп и жесток! Из сотни семян прорастает одно, из миллиона миров лишь на одном есть жизнь. Что это Вы, а?"
После того, как оба таким манером развлеклись, МакИэн совершенно серьезно упрекает Тернбулла за то, что тот наехал на ни в чем не повинного слабоумного, успев запамятовать, что только что делал это сам.
Мда. Сызнова спрошу, какой диагноз все-таки самому Честертону ставили?
Отдельной строкой - перевод Трауберг. Можно сколь угодно ценить ее литературное творчество, но это не перевод. Это сокращенное переложение. И не предупреждать об этом читателя - прямой обман со стороны либо переводчика, либо издательства.
В оригинале:
Загоны варварского этикета, чтобы задушить свободу аристократии! Газ северной метафизики, чтобы взорвать англиканских епископов как воздушные шарики! (Yards of barbarian etiquette, to throttle the freedom of aristocracy! Gas of northern metaphysics to blow up Broad Church bishops like balloons)
В "переводе" Трауберг:
Варварскую муштру вместо дворянской отваги? Туман метафизики, сквозь который не видно Бога?
Мда.
Ну и отношение ГКЧ к Эдварду VII тоже очень ясно видно.
Та же Н.Л. Трауберг написала о Честертоне очень точно: " Честертон считал и хотел сказать нам, что красота и радость мира только тогда и держатся, когда окуплены тягчайшим страданием".
Короля Эдварда передернуло бы от омерзения, и ничего, кроме меча, между ними быть не могло (это так выразился халиф Мамун о византийском императоре Феофиле: "Между мной и им - только меч").