Ну вот уж и Пестеля ругают))
Ну вот уж и Пестеля ругают. А человек всей душой раскаивался, всех, кроме самого себя, во всём выдавал, просил дать возможность загладить...
Привезли его в Петропавловку 3 января, на первом же допросе он назвал, ничем не понуждемый к тому, тьму народа и далее "сразу же стал давать обширные показания, в которых не щадил никого из товарищей. Единственное, что он долго старался скрыть - это собственное участие в планах цареубийства. Причем он не просто пытался отвести обвинение от себя, а решительно перекладывал его на других" (О.В. Эдельман. Воспоминания декабристов о следствии как исторический источник // Отеч. история. М., 1995. N 6). Преуспел он в этом так, что Басаргин, на которого Павел Иваныч тоже дал основательные показания, 30 марта возопил, что Пестель не только выдает их, но и облыжно на них наговаривает, что именно Пестель привлек к обществу тьму народа, а теперь «сделав нас жертвами несчастия, делается нашим обвинителем и даже обвинителем несправедливым, ибо обвиняет нас в таких действиях, кои были известны ему одному, им одним говорились и которые, я уверен, никем из известных мне членов не разделялись»!
Сам же Пестель уже 12 января, менее чем через две недели после первого допроса, отправил наверх следующее послание:
"...Все связи и планы, соединявшие меня с тайным обществом, порваны навсегда. Буду я жив или мертв, - я отделен от него на веки. Если я умру, все кончено, и один лишь Господь будет знать, что я не был таким, каким меня, быть может, представили. Если же я, наоборот, останусь жив, то буду обязан жизнью лишь Его Величеству Императору; после амнистии мое существование будет даром его великодушия и, следовательно, должно будет состоять только из верности, усердия и полной и исключительной преданности личности и семейству Его Величества. Это математически верно. Не так обстояло дело с покойным государем. Об этом я мог бы сказать немало, но здесь не место и не время, да и вообще об этом не следует говорить. Простите меня за откровенность, - я нахожусь в несчастии, и в этом мое оправдание. Примите, генерал, уверение глубокого уважения, с каким я имею честь быть покорнейшим слугою Вашего Превосходительства. Пестель. 12 января 1826 г.".
(В. А. Алгасов. Декабризм и декабристы. Хрестоматия. Харьков. 1925. С.189) .
Современник, которому декабрист Ник. Ив. Лорер рассказал только часть того, что творил Пестель на следствии, и ее-то смягчил и в апологетических целях всячески переврал, - современник этот и то написал в ответ: "Извините меня, Николай Иванович, но г.Пестель был гораздо ниже в нравственном отношении даже Робеспьера: он выдал все и всех!»
Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног (с) Герцен
Привезли его в Петропавловку 3 января, на первом же допросе он назвал, ничем не понуждемый к тому, тьму народа и далее "сразу же стал давать обширные показания, в которых не щадил никого из товарищей. Единственное, что он долго старался скрыть - это собственное участие в планах цареубийства. Причем он не просто пытался отвести обвинение от себя, а решительно перекладывал его на других" (О.В. Эдельман. Воспоминания декабристов о следствии как исторический источник // Отеч. история. М., 1995. N 6). Преуспел он в этом так, что Басаргин, на которого Павел Иваныч тоже дал основательные показания, 30 марта возопил, что Пестель не только выдает их, но и облыжно на них наговаривает, что именно Пестель привлек к обществу тьму народа, а теперь «сделав нас жертвами несчастия, делается нашим обвинителем и даже обвинителем несправедливым, ибо обвиняет нас в таких действиях, кои были известны ему одному, им одним говорились и которые, я уверен, никем из известных мне членов не разделялись»!
Сам же Пестель уже 12 января, менее чем через две недели после первого допроса, отправил наверх следующее послание:
"...Все связи и планы, соединявшие меня с тайным обществом, порваны навсегда. Буду я жив или мертв, - я отделен от него на веки. Если я умру, все кончено, и один лишь Господь будет знать, что я не был таким, каким меня, быть может, представили. Если же я, наоборот, останусь жив, то буду обязан жизнью лишь Его Величеству Императору; после амнистии мое существование будет даром его великодушия и, следовательно, должно будет состоять только из верности, усердия и полной и исключительной преданности личности и семейству Его Величества. Это математически верно. Не так обстояло дело с покойным государем. Об этом я мог бы сказать немало, но здесь не место и не время, да и вообще об этом не следует говорить. Простите меня за откровенность, - я нахожусь в несчастии, и в этом мое оправдание. Примите, генерал, уверение глубокого уважения, с каким я имею честь быть покорнейшим слугою Вашего Превосходительства. Пестель. 12 января 1826 г.".
(В. А. Алгасов. Декабризм и декабристы. Хрестоматия. Харьков. 1925. С.189) .
Современник, которому декабрист Ник. Ив. Лорер рассказал только часть того, что творил Пестель на следствии, и ее-то смягчил и в апологетических целях всячески переврал, - современник этот и то написал в ответ: "Извините меня, Николай Иванович, но г.Пестель был гораздо ниже в нравственном отношении даже Робеспьера: он выдал все и всех!»
Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног (с) Герцен