Как Булгаков и его братья поступили в ВСЮР: сводка источников
Как Булгаков и его братья поступили в ВСЮР: сводка источников
1а. Карум (муж сестры Б., прототип Тальберга в Бел.Гв.), фрагмент рукописи 1967 г. "Горе от таланта: М. А. Булгаков как человек и писатель. Очерк. Новосибирск. 1967" (неопубл., но автор предполагал, что не исключена и возможность публикации и готовил текст к такой возможности). Рукопись хранится в Музее Булгакова в Киеве, данный фрагмент цитирует по ней О. Этингоф в: М. А. Булгаков и Б. Е. Этингоф: была ли встреча на фронтах Гражданской войны? // Историческая психология и социология истории. 2010/3):
А в 1919 году Киев захватили деникинцы. Булгаков летом 1919 года проживал где-то “в нетях” на даче под Киевом. Он прятался, так как уклонялся от мобилизации врачей в Красную Армию. И уклонился благополучно. Но в Киеве он решил больше не оставаться: фронт советско-деникинский был слишком близко, в 15 километрах от Киева. Булгаков решил уехать вглубь белой территории, где более спокойно. В августе 1919 года Михаил вместе с Тасей покинули Киев. Булгаков был назначен врачом во Владикавказский военный госпиталь.
1б. Карум. Фрагмент заведомо не предназначенной к публикации рукописи "Моя жизнь. Рассказ без вранья" ("Ч. IV. Революция"), хранящейся в Музее Булгакова в Киеве. Опубл. с купюрами О. Этингоф в: М. А. Булгаков и Б. Е. Этингоф: была ли встреча на фронтах Гражданской войны? // Историческая психология и социология истории. 2010/3 и Л. Губианури в: Михаил Булгаков. Фотобиография. Киев, 2004.
[летом 1919 г.] Работа венерического врача [Михаила Булгакова] шла успешно. Только в последний месяц [август н.с.], когда большевики объявили поголовную мобилизацию, Булгаков проживал где-то «в нетях» на даче под Киевом. Этим он избежал мобилизации. С появлением добровольцев он опять появился в квартире [Булгаковых], но объявил, что оставаться в Киеве больше не намерен, а поедет на Кавказ, где поступит на военную службу... И булгаковская коммуна [сообшество Булгаковых, живших «коммуной» в одном доме] распалась...В общем, когда я приехал в Киев на свою старую квартиру по Андреевскому спуску № 13, то там были только Варенька и Тася, доктор Миша Булгаков и студенты Коля и Ваня успели уже в первые шесть дней поступить в Добровольческую армию и уйти из Киева… Я приехал в Киев на 6-й день после его занятия Добровольцами, но на городе лежала еще печать ужаса последних дней большевистской власти. Дело в том, что большевики, видя неминуемую сдачу Киева, взяли огромное, более 1000 человек число заложников, чтобы в городе было спокойно, и разместили их в подвалах ЧК на Левашевской и других улиц Липок. В ночь перед сдачей Киева чекистские патрули ходили по городу и арестовали всех, кто попадался под руку. К рассвету все подвалы и дворы всего квартала в Липках, где помещалось ЧК, были заполнены людьми. И вот был дан при отходе приказ: Всех расстреливать! Расстреливали из пулеметов. Всего было расстреляно до 1500 человек или более, никто точно не знает… Я уезжал из Киева на 11-й день после его взятия… Сейчас же после приезда в Киев я стал готовиться к отъезду… Миша хотел ехать со мной… Я узнал на вокзале, что в Таганрог идет вагон, принадлежащий одному из деникинских генералов, кажется, Драгомирову… Я пробыл в Киеве 5 дней… На шестой я отыскал вагон, куда мы погрузились с Варенькой, Мишей и Тасей. Вагон прицепили к поезду, который шел в Таганрог, и 30 августа 1919 [ст. ст. = 12 cент. н.ст.] года мы двинулись в путь… Ехать было очень хорошо, вагон был пустой. В Синельниково мы вышли и стали ждать харьковский поезд.
2а. Из рассказов Татьяны Лаппа М. Чудаковой, 1970-е, опубл. последней в Жизнеописании Михаила Булгакова, 1988, и Воспоминаниях о Михаиле Булгакове, 1988.
Фрагм.А: Когда потом, уже осенью 1919 г., пришла повестка от белых, - он нигде не служил, занимался практикой. Он пошел отмечаться, и его мобилизовали. Дали френч, шинель и отправили во Владикавказ. Я его провожала. (...) Фрагм. Б: Он получил мобилизационный листок, кажется, обмундирование - френч, шинель. Его направили во Владикавказ, в военный госпиталь... Помню, когда он уезжал, открылось новое кафе, очень фешенебельное, и вот я обязательно хотела туда попасть. И просила кого-то из друзей меня туда сводить, а тот смеялся: - Ну и легкомысленная женщина! Муж уезжает на фронт, а она думает только о кафе! А я и не понимала - на фронт или нет: действительно, дура была!.. В Киеве он в это время уже мечтал печататься. Добровольцем он совсем не собирался идти никуда. (...) Фрагм. В. Назначение было именно во Владикавказ, и не с санитарным поездом, нет... Почему я так думаю - потому что в Ростове он сделал остановку. Пошел играть в бильярд - то есть был сам себе господин. Он там сильно проигрался в бильярд, и даже заложил мою золотую браслетку. Эту брас¬летку мама подарила мне еще в гимназии. Михаил всегда просил ее у меня «на счастье», когда шел играть. И тут выпросил в дорогу - и заложил. И случайно встретил в Ростове двоюродного брата Константина (тот к армии отношения не имел, всегда был инженером) и сказал: „Вот тебе квитанция - выкупи Тасину браслетку!" И отправился дальше во Владикавказ! (...) Фрагм. Г: В Киеве я жила без него недолго, меньше месяца… Получила от него телеграмму - из Владикавказа, и поехала. Предупредили: если в Екатеринославе махновцы - поезд разгромят. Боялась, конечно… Добралась все-таки.
2б. Рассказы Лаппа - Л. Паршину, 1981 (опубл. им в Чертовщине в американском посольстве...):
И вот, как белые пришли в 1919-м, так Михаилу бумажка пришла, куда-то там явиться. Он пошел, и дали ему назначение на Кавказ. Л. П. А точнее, когда это было? Т.К. Кажется, в конце августа или начале сентября... И вот он уехал во Владикавказ и взял с собой мою браслетку, попросил «на счастье», а недели через две вызвал меня телеграммой, я оставила кое-какие вещи Вере и уехала из Киева. Да! Я его провожала, говорю: «Ты скажи Косте, чтоб он меня в кафе сводил». В Киеве было кафе такое... неприличное. А Михаил: «Я на фронт ухожу, а ей, видите ли, кафе понадобилось! Какая ты легкомысленная». Обиделся. ...Но в дороге поезд долго что-то стоял в Ростове. Михаил пошел там играть в бильярд. А он очень увлекающийся, азартный, и все деньги проиграл. Пошел и заложил эту браслетку в ломбард. Ну, и пришел на вокзал очень расстроенный, переживает и вдруг совершенно неожиданно видит на вокзале Костю. Как он туда попал - не знаю. Он ему квитанцию отдал: «Выкупи, ради Бога, отдай Варе». Костя это все выполнил, и Варя потом вернула браслетку Михаилу с нотациями. Представляете, три года пропадала и вдруг нашлась!...Приехал он во Владикавказ и через неделю-две меня вызвал. Л.П. Как дорога прошла? Т.К. Мы ехали через Екатеринослав. Общий вагон, и жрать было нечего. Территорию после Екатеринослава занимал Махно, и вот, мы все гадали: проскочим или не проскочим? Ничего, проскочили. Приезжаю во Владикавказ, Михаил меня встретил. Маленький такой городишко, но красиво. Горы так видны... Полно кафе кругом, столики прямо на улице стоят... Народу много - военные ходят, дамы такие расфуфыренные, извозчики на шинах. Ни духов, ни одеколона, ни пудры - все раскупили. Музыка играет... Весело было. Я еще обратила внимание, Михаилу говорю: «Что это всюду бисквит продают?» А он: «Ты что! Это кукурузный хлеб». А я за бисквит приняла, тоже желтый такой. Он начал работать в госпитале. Я пришла туда поесть - голодная как черт приехала, - съела две или три котлеты. Так он: «Ты меня конфузишь!» Еще он сказал, что начал печататься там, писать.
2в. Из писем Татьяны Лаппа - Д. Гирееву, 1980-1981 (опубл. в: Гиреева Т.Д. «Вы очень верно передали мир Михаила того времени…». Переписка первой жены М. А. Булгакова Т. Н. Булгаковой (Кисельгоф) с Д. А. Гиреевым. 1980-1981 гг. Известия РАН. Серия литературы и языка. 1994. 53/1)
Вскоре в город вступили белые. Это уже был 1919 г. Булгакова опять мобилизовали (он занимался как врач частной практикой) и приказали ехать во Владикавказ. Вскоре он меня туда вызвал. Мы жили в какой-то слободке, уже не помню сейчас ее названия. Город по сравнению с Киевом казался мирным и сытым...
...Я, получив телеграмму от М. А., выехала из Киева во Владикавказ в 1919 году, где-то в августе месяце. До Днепропетровска ехала спокойно, а там разнеслись слухи, что поблизости орудует какие-то банда, которая нападает на поезда и грабит пассажиров. К счастью, все обошлось. И я благополучно добралась до Владикавказа, где меня встретил Мих. Аф.
Картина, получающаяся по совокупности, не вызывает никаких сомнений. В августе, получив от красных повестку о мобилизации или в преддверии ее неизбежности, Булгаков прячется под Киевом - сперва один (как видно из того, что он взял на удачу браслетку жены), потом к нему присоединилась и сама жена. Естественно, в 1970-х она не хотела говорить, что прятались они от красных, поэтому то объясняла это укрывание страхом перед возможным новым приходом петлюровцев (те действительно наступали и вошли 17/30 авг. 1919 в Киев с запада в тот же день, как части ВСЮР вошли в него с востока), то говорила, что-де не помнит, от кого укрывались.
17/18-30/31 августа Булгаков с женой возвращаются в Киев. Николай и Иван Булгаковы поступили добровольно в Киеве во ВСЮР и ушли из Киева на фронт уже к 23.08/6.09.1919. Михаил Булгаков, однако, решил добровольно поступить во ВСЮР подальше от Киева, на Кавказе, и 30.08/12.09 Карумы и Булгаков с женой выехали на юго-восток. Карум пишет, что они выезжали все вчетвером; Лаппа пишет, что приехала к Булгакову на Кавказ одна, когда он там какое-то время уже служил. Было бы странно, чтобы кому-то из них изменила память на этот счет, а смысла искажать в этом пункте истину сознательно не было ни у того, ни у другой. Однако на деле можно легко примирить эти сообщения: Лаппа поехала с Булгаковым и Карумами, но потом с дороги (после Синельникова, откуда Карумы свернули по харьковско-крымской жел. дороге) вернулась в Киев - видимо, Булгаков рассудил, что обстановка в дороге и на Кавказе слишком неопределенная и беспокойная, чтобы до окончательного обустройства везти с собой жену на Кавказ.
Как выяснила еще Чудакова (в Жизнеописании... 1988, в основном по газетам белого Юга в РГБ), в течение сентября-октября 1919 в Киеве шла лишь регистрация офицеров и врачей, и только 27 окт.ст.ст. началась в Киеве мобилизация, под которую мог бы попасть Булгаков. Пошел он во ВСЮР тем самым совершенно добровольно. Убыл он отнюдь не в безопасный тыл (в отличие от Карума, поступившего преподавать военное дело в Крыму) - на Северном Кавказе шла война белых с газаватчиками и большевиками, и еще задолго до отъезда на Кавказ Булгаков не мог этого не знать хотя бы потому, что это отражалось в ежедневных военных сводках, печатавшихся в газетах. Понятно, что Лаппа в своих рассказах советского времени говорила, что Булгаков был мобилизован во ВСЮР, добровольцем не хотел никуда идти, и вообще белые вызвали в Киеве разочарование. О своих подлинных настроениях Булгаков сам без всяких извинений и покаяний показал на допросе в ОГПУ осенью 1926 г:
Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор. Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением. В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом.
О том, что Булгаков осенью 1919 - зимой 1919/20 еще и сам служил во ВСЮР военврачом (а не только им симпатизировал), допрашивающие отлично знали - из булгаковского дневника, который они у Булгакова отобрали и из-за которого и вызвали его на допрос, - но вот в протоколе отражать этот факт они не стали. И другой, ключевой пункт допроса "11. Где жил, служил и чем занимался", в протоколе заполнен так:
"11. Где жил, служил и чем занимался
а) до войны 1914 г. б) с 1914 г. до Февральской революции 17 года
- Киев, студент медфака до 16 г., с 16 г. - врач;
в) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось - Село Никольское Смоленской губ. и гор. Вязьма той же губ.
г) с Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г. - Вязьма, врачом в больнице.
д) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 г. - Также участия не принимал.
е) с Октябрьской революции 17 г. по настоящий день. Киев - до конца авг. 19 г. с авг. 19 до 1920 г. во Владикавказе, с мая 20 по авг. в Батуме в Росте, из Батума в Москву, где и проживаю по сие время".
Иными словами, составители протокола как бы не заметили, что от "где жил, служил и чем занимался" по одним фазам приведено все это, а по другим - и самым критичным - только "где жил". Реально, естественно, они этого не "не заметили", а сами и решили давать эту селекцию - повторим, что о службе Булгакова во ВСЮР они знали точно и до допроса.
Просто в 1926 г. Булгаков был на очень большой личной заметке в Политбюро - и поэтому его взаимодействие с ОГПУ оказалось очень, очень нетривиальным и не имевшим для него последствий (хотя он о таком неровном дышании к нему со стороны кое-кого в Политбюро ничего не знал, и, давая показания в ОГПУ, просто не стал притворяться перед лицом врага, будучи прямо им спрошен о своем отношении к этому врагу).
1а. Карум (муж сестры Б., прототип Тальберга в Бел.Гв.), фрагмент рукописи 1967 г. "Горе от таланта: М. А. Булгаков как человек и писатель. Очерк. Новосибирск. 1967" (неопубл., но автор предполагал, что не исключена и возможность публикации и готовил текст к такой возможности). Рукопись хранится в Музее Булгакова в Киеве, данный фрагмент цитирует по ней О. Этингоф в: М. А. Булгаков и Б. Е. Этингоф: была ли встреча на фронтах Гражданской войны? // Историческая психология и социология истории. 2010/3):
А в 1919 году Киев захватили деникинцы. Булгаков летом 1919 года проживал где-то “в нетях” на даче под Киевом. Он прятался, так как уклонялся от мобилизации врачей в Красную Армию. И уклонился благополучно. Но в Киеве он решил больше не оставаться: фронт советско-деникинский был слишком близко, в 15 километрах от Киева. Булгаков решил уехать вглубь белой территории, где более спокойно. В августе 1919 года Михаил вместе с Тасей покинули Киев. Булгаков был назначен врачом во Владикавказский военный госпиталь.
1б. Карум. Фрагмент заведомо не предназначенной к публикации рукописи "Моя жизнь. Рассказ без вранья" ("Ч. IV. Революция"), хранящейся в Музее Булгакова в Киеве. Опубл. с купюрами О. Этингоф в: М. А. Булгаков и Б. Е. Этингоф: была ли встреча на фронтах Гражданской войны? // Историческая психология и социология истории. 2010/3 и Л. Губианури в: Михаил Булгаков. Фотобиография. Киев, 2004.
[летом 1919 г.] Работа венерического врача [Михаила Булгакова] шла успешно. Только в последний месяц [август н.с.], когда большевики объявили поголовную мобилизацию, Булгаков проживал где-то «в нетях» на даче под Киевом. Этим он избежал мобилизации. С появлением добровольцев он опять появился в квартире [Булгаковых], но объявил, что оставаться в Киеве больше не намерен, а поедет на Кавказ, где поступит на военную службу... И булгаковская коммуна [сообшество Булгаковых, живших «коммуной» в одном доме] распалась...В общем, когда я приехал в Киев на свою старую квартиру по Андреевскому спуску № 13, то там были только Варенька и Тася, доктор Миша Булгаков и студенты Коля и Ваня успели уже в первые шесть дней поступить в Добровольческую армию и уйти из Киева… Я приехал в Киев на 6-й день после его занятия Добровольцами, но на городе лежала еще печать ужаса последних дней большевистской власти. Дело в том, что большевики, видя неминуемую сдачу Киева, взяли огромное, более 1000 человек число заложников, чтобы в городе было спокойно, и разместили их в подвалах ЧК на Левашевской и других улиц Липок. В ночь перед сдачей Киева чекистские патрули ходили по городу и арестовали всех, кто попадался под руку. К рассвету все подвалы и дворы всего квартала в Липках, где помещалось ЧК, были заполнены людьми. И вот был дан при отходе приказ: Всех расстреливать! Расстреливали из пулеметов. Всего было расстреляно до 1500 человек или более, никто точно не знает… Я уезжал из Киева на 11-й день после его взятия… Сейчас же после приезда в Киев я стал готовиться к отъезду… Миша хотел ехать со мной… Я узнал на вокзале, что в Таганрог идет вагон, принадлежащий одному из деникинских генералов, кажется, Драгомирову… Я пробыл в Киеве 5 дней… На шестой я отыскал вагон, куда мы погрузились с Варенькой, Мишей и Тасей. Вагон прицепили к поезду, который шел в Таганрог, и 30 августа 1919 [ст. ст. = 12 cент. н.ст.] года мы двинулись в путь… Ехать было очень хорошо, вагон был пустой. В Синельниково мы вышли и стали ждать харьковский поезд.
2а. Из рассказов Татьяны Лаппа М. Чудаковой, 1970-е, опубл. последней в Жизнеописании Михаила Булгакова, 1988, и Воспоминаниях о Михаиле Булгакове, 1988.
Фрагм.А: Когда потом, уже осенью 1919 г., пришла повестка от белых, - он нигде не служил, занимался практикой. Он пошел отмечаться, и его мобилизовали. Дали френч, шинель и отправили во Владикавказ. Я его провожала. (...) Фрагм. Б: Он получил мобилизационный листок, кажется, обмундирование - френч, шинель. Его направили во Владикавказ, в военный госпиталь... Помню, когда он уезжал, открылось новое кафе, очень фешенебельное, и вот я обязательно хотела туда попасть. И просила кого-то из друзей меня туда сводить, а тот смеялся: - Ну и легкомысленная женщина! Муж уезжает на фронт, а она думает только о кафе! А я и не понимала - на фронт или нет: действительно, дура была!.. В Киеве он в это время уже мечтал печататься. Добровольцем он совсем не собирался идти никуда. (...) Фрагм. В. Назначение было именно во Владикавказ, и не с санитарным поездом, нет... Почему я так думаю - потому что в Ростове он сделал остановку. Пошел играть в бильярд - то есть был сам себе господин. Он там сильно проигрался в бильярд, и даже заложил мою золотую браслетку. Эту брас¬летку мама подарила мне еще в гимназии. Михаил всегда просил ее у меня «на счастье», когда шел играть. И тут выпросил в дорогу - и заложил. И случайно встретил в Ростове двоюродного брата Константина (тот к армии отношения не имел, всегда был инженером) и сказал: „Вот тебе квитанция - выкупи Тасину браслетку!" И отправился дальше во Владикавказ! (...) Фрагм. Г: В Киеве я жила без него недолго, меньше месяца… Получила от него телеграмму - из Владикавказа, и поехала. Предупредили: если в Екатеринославе махновцы - поезд разгромят. Боялась, конечно… Добралась все-таки.
2б. Рассказы Лаппа - Л. Паршину, 1981 (опубл. им в Чертовщине в американском посольстве...):
И вот, как белые пришли в 1919-м, так Михаилу бумажка пришла, куда-то там явиться. Он пошел, и дали ему назначение на Кавказ. Л. П. А точнее, когда это было? Т.К. Кажется, в конце августа или начале сентября... И вот он уехал во Владикавказ и взял с собой мою браслетку, попросил «на счастье», а недели через две вызвал меня телеграммой, я оставила кое-какие вещи Вере и уехала из Киева. Да! Я его провожала, говорю: «Ты скажи Косте, чтоб он меня в кафе сводил». В Киеве было кафе такое... неприличное. А Михаил: «Я на фронт ухожу, а ей, видите ли, кафе понадобилось! Какая ты легкомысленная». Обиделся. ...Но в дороге поезд долго что-то стоял в Ростове. Михаил пошел там играть в бильярд. А он очень увлекающийся, азартный, и все деньги проиграл. Пошел и заложил эту браслетку в ломбард. Ну, и пришел на вокзал очень расстроенный, переживает и вдруг совершенно неожиданно видит на вокзале Костю. Как он туда попал - не знаю. Он ему квитанцию отдал: «Выкупи, ради Бога, отдай Варе». Костя это все выполнил, и Варя потом вернула браслетку Михаилу с нотациями. Представляете, три года пропадала и вдруг нашлась!...Приехал он во Владикавказ и через неделю-две меня вызвал. Л.П. Как дорога прошла? Т.К. Мы ехали через Екатеринослав. Общий вагон, и жрать было нечего. Территорию после Екатеринослава занимал Махно, и вот, мы все гадали: проскочим или не проскочим? Ничего, проскочили. Приезжаю во Владикавказ, Михаил меня встретил. Маленький такой городишко, но красиво. Горы так видны... Полно кафе кругом, столики прямо на улице стоят... Народу много - военные ходят, дамы такие расфуфыренные, извозчики на шинах. Ни духов, ни одеколона, ни пудры - все раскупили. Музыка играет... Весело было. Я еще обратила внимание, Михаилу говорю: «Что это всюду бисквит продают?» А он: «Ты что! Это кукурузный хлеб». А я за бисквит приняла, тоже желтый такой. Он начал работать в госпитале. Я пришла туда поесть - голодная как черт приехала, - съела две или три котлеты. Так он: «Ты меня конфузишь!» Еще он сказал, что начал печататься там, писать.
2в. Из писем Татьяны Лаппа - Д. Гирееву, 1980-1981 (опубл. в: Гиреева Т.Д. «Вы очень верно передали мир Михаила того времени…». Переписка первой жены М. А. Булгакова Т. Н. Булгаковой (Кисельгоф) с Д. А. Гиреевым. 1980-1981 гг. Известия РАН. Серия литературы и языка. 1994. 53/1)
Вскоре в город вступили белые. Это уже был 1919 г. Булгакова опять мобилизовали (он занимался как врач частной практикой) и приказали ехать во Владикавказ. Вскоре он меня туда вызвал. Мы жили в какой-то слободке, уже не помню сейчас ее названия. Город по сравнению с Киевом казался мирным и сытым...
...Я, получив телеграмму от М. А., выехала из Киева во Владикавказ в 1919 году, где-то в августе месяце. До Днепропетровска ехала спокойно, а там разнеслись слухи, что поблизости орудует какие-то банда, которая нападает на поезда и грабит пассажиров. К счастью, все обошлось. И я благополучно добралась до Владикавказа, где меня встретил Мих. Аф.
Картина, получающаяся по совокупности, не вызывает никаких сомнений. В августе, получив от красных повестку о мобилизации или в преддверии ее неизбежности, Булгаков прячется под Киевом - сперва один (как видно из того, что он взял на удачу браслетку жены), потом к нему присоединилась и сама жена. Естественно, в 1970-х она не хотела говорить, что прятались они от красных, поэтому то объясняла это укрывание страхом перед возможным новым приходом петлюровцев (те действительно наступали и вошли 17/30 авг. 1919 в Киев с запада в тот же день, как части ВСЮР вошли в него с востока), то говорила, что-де не помнит, от кого укрывались.
17/18-30/31 августа Булгаков с женой возвращаются в Киев. Николай и Иван Булгаковы поступили добровольно в Киеве во ВСЮР и ушли из Киева на фронт уже к 23.08/6.09.1919. Михаил Булгаков, однако, решил добровольно поступить во ВСЮР подальше от Киева, на Кавказе, и 30.08/12.09 Карумы и Булгаков с женой выехали на юго-восток. Карум пишет, что они выезжали все вчетвером; Лаппа пишет, что приехала к Булгакову на Кавказ одна, когда он там какое-то время уже служил. Было бы странно, чтобы кому-то из них изменила память на этот счет, а смысла искажать в этом пункте истину сознательно не было ни у того, ни у другой. Однако на деле можно легко примирить эти сообщения: Лаппа поехала с Булгаковым и Карумами, но потом с дороги (после Синельникова, откуда Карумы свернули по харьковско-крымской жел. дороге) вернулась в Киев - видимо, Булгаков рассудил, что обстановка в дороге и на Кавказе слишком неопределенная и беспокойная, чтобы до окончательного обустройства везти с собой жену на Кавказ.
Как выяснила еще Чудакова (в Жизнеописании... 1988, в основном по газетам белого Юга в РГБ), в течение сентября-октября 1919 в Киеве шла лишь регистрация офицеров и врачей, и только 27 окт.ст.ст. началась в Киеве мобилизация, под которую мог бы попасть Булгаков. Пошел он во ВСЮР тем самым совершенно добровольно. Убыл он отнюдь не в безопасный тыл (в отличие от Карума, поступившего преподавать военное дело в Крыму) - на Северном Кавказе шла война белых с газаватчиками и большевиками, и еще задолго до отъезда на Кавказ Булгаков не мог этого не знать хотя бы потому, что это отражалось в ежедневных военных сводках, печатавшихся в газетах. Понятно, что Лаппа в своих рассказах советского времени говорила, что Булгаков был мобилизован во ВСЮР, добровольцем не хотел никуда идти, и вообще белые вызвали в Киеве разочарование. О своих подлинных настроениях Булгаков сам без всяких извинений и покаяний показал на допросе в ОГПУ осенью 1926 г:
Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор. Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением. В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом.
О том, что Булгаков осенью 1919 - зимой 1919/20 еще и сам служил во ВСЮР военврачом (а не только им симпатизировал), допрашивающие отлично знали - из булгаковского дневника, который они у Булгакова отобрали и из-за которого и вызвали его на допрос, - но вот в протоколе отражать этот факт они не стали. И другой, ключевой пункт допроса "11. Где жил, служил и чем занимался", в протоколе заполнен так:
"11. Где жил, служил и чем занимался
а) до войны 1914 г. б) с 1914 г. до Февральской революции 17 года
- Киев, студент медфака до 16 г., с 16 г. - врач;
в) где был, что делал в Февральскую революцию 17 г., принимал ли активное участие и в чем оно выразилось - Село Никольское Смоленской губ. и гор. Вязьма той же губ.
г) с Февральской революции 17 г. до Октябрьской революции 17 г. - Вязьма, врачом в больнице.
д) где был, что делал в Октябрьскую революцию 17 г. - Также участия не принимал.
е) с Октябрьской революции 17 г. по настоящий день. Киев - до конца авг. 19 г. с авг. 19 до 1920 г. во Владикавказе, с мая 20 по авг. в Батуме в Росте, из Батума в Москву, где и проживаю по сие время".
Иными словами, составители протокола как бы не заметили, что от "где жил, служил и чем занимался" по одним фазам приведено все это, а по другим - и самым критичным - только "где жил". Реально, естественно, они этого не "не заметили", а сами и решили давать эту селекцию - повторим, что о службе Булгакова во ВСЮР они знали точно и до допроса.
Просто в 1926 г. Булгаков был на очень большой личной заметке в Политбюро - и поэтому его взаимодействие с ОГПУ оказалось очень, очень нетривиальным и не имевшим для него последствий (хотя он о таком неровном дышании к нему со стороны кое-кого в Политбюро ничего не знал, и, давая показания в ОГПУ, просто не стал притворяться перед лицом врага, будучи прямо им спрошен о своем отношении к этому врагу).