Катаев на Беломорканале-3
Катаев на Беломорканале-3
А потом Фирин, один из больших чекистских начальников Беломорканала, приставленный от них к писателям, в очерелной раз беседовал с ними о доблестях, о подвигах, о славе, а Валентин Петрович испортил всю обедню, прилюдно запросив его о заболеваемости и смертности каналоармейцев, а также о том, почему их как людей не хоронят - кладбищ нигде не видать. Фирин озверел, беседу прервал и ушел. А Катаев издевательски повинился перед оставшимися: что с меня взять, малого, несознательный я еще, диалектикой овладел недостаточно... Братья писатели только мордами водили молча... См. блестящее описание Авдеенко:
"Но Катаев не только насмешничает. Всем интересуется живо. При очередной беседе с Фириным спросил:
- Скажите, Семен Григорьевич, каналоармейцы часто болели?
- Бывало. Не без того. Человек не железный.
- И умирали?
- Случалось. Все мы смертиые.
- А почему мы не видели на берегах канала ни одного кладбища?
- Потому что им здесь не место.
Посуровел веселый и гостеприимный Фирин и отошел.
3адумчиво глядя вслед чекисту, Катаев сказал в обычной своей манере:
- Кажется, ваш покорный слуга сморозил глупость. Это со мной бывает. Я ведь беспартийный, не подкован, не освоил еще
диалектического единства противоположностей. Какой с меня спрос?
Прозаики промолчали. Поэт Безыменский ударил пальцами по струнам гитары, запел песенку про Мэри".
"Не освоил диалектического единства противоположностей" - то есть не дошел еще до того, что если даже по-людски не хоронят - то это тоже что-то идейное и высокое на самом деле обозначает, а не отношение к людям как к расходной скотине... Заодно и по диамату прошлись.
В 37-м за такие вопросики и шуточки брали и расстреливали. Это прошло бы как антисоветская провокация (вопрос Катаева) и антисоветская агитация (автокомментарий Катаева), и, надо сказать, прошло бы совершенно заслуженно. Это они и были. Но в 37-м Катаев с такими вопросиками и шуточками не выступал.
А потом Фирин, один из больших чекистских начальников Беломорканала, приставленный от них к писателям, в очерелной раз беседовал с ними о доблестях, о подвигах, о славе, а Валентин Петрович испортил всю обедню, прилюдно запросив его о заболеваемости и смертности каналоармейцев, а также о том, почему их как людей не хоронят - кладбищ нигде не видать. Фирин озверел, беседу прервал и ушел. А Катаев издевательски повинился перед оставшимися: что с меня взять, малого, несознательный я еще, диалектикой овладел недостаточно... Братья писатели только мордами водили молча... См. блестящее описание Авдеенко:
"Но Катаев не только насмешничает. Всем интересуется живо. При очередной беседе с Фириным спросил:
- Скажите, Семен Григорьевич, каналоармейцы часто болели?
- Бывало. Не без того. Человек не железный.
- И умирали?
- Случалось. Все мы смертиые.
- А почему мы не видели на берегах канала ни одного кладбища?
- Потому что им здесь не место.
Посуровел веселый и гостеприимный Фирин и отошел.
3адумчиво глядя вслед чекисту, Катаев сказал в обычной своей манере:
- Кажется, ваш покорный слуга сморозил глупость. Это со мной бывает. Я ведь беспартийный, не подкован, не освоил еще
диалектического единства противоположностей. Какой с меня спрос?
Прозаики промолчали. Поэт Безыменский ударил пальцами по струнам гитары, запел песенку про Мэри".
"Не освоил диалектического единства противоположностей" - то есть не дошел еще до того, что если даже по-людски не хоронят - то это тоже что-то идейное и высокое на самом деле обозначает, а не отношение к людям как к расходной скотине... Заодно и по диамату прошлись.
В 37-м за такие вопросики и шуточки брали и расстреливали. Это прошло бы как антисоветская провокация (вопрос Катаева) и антисоветская агитация (автокомментарий Катаева), и, надо сказать, прошло бы совершенно заслуженно. Это они и были. Но в 37-м Катаев с такими вопросиками и шуточками не выступал.