Валентин Катаев на Беломорканале-1.
Валентин Катаев на Беломорканале-1.
Как известно, по соглашению Сталина с Горьким на Беломорканал летом 1933 года выехала бригада cоставом в 120 голов совписателей во главе с самим Горьким. Им предстояло сложить коллективную сагу о великом деле перековки и воспитательной роли чекистов в этом славном деле. Речь шла о принципиальной для раннебольшевистских властей вещи - о возможности перевоспитания старого человека в нового, да еще и о демонстрации этих возможностей на самом трудном примере: на антиобщественных элементах. Уголовников, впрочем, из числа рабов Беломорканала было процентов десять, остальные - крестьяне, репрессированные при коллективизации. Чекисты эскортировали писателей, кормили их на убой, с невероятной роскошью, показывали им в меру сил потемкинские деревни (хотя все равно любому желающему было достаточно хорошо видно, чего все это стоит) и т.д.
В бригаде кого только не было. И Ильф с Петровым, и князь Святополк-Мирский, и полуграф Алексей Толстой, и Янко Купала, и Якуб Колас, и всякая мелкая шелуха вроде Лидина и Безыменского. Был там и Валентин Петрович Катаев. Он только что, уяснив куда идет или, вернее, уже полностью зашло дело, продался большевикам и ответственным работникам, сочинив «Время, вперед!» о Магнитке (1932); таким образом, завербовался он в певцы Соввласти только на исходе первой пятилетки, до того -дистанцировался от нее; в 20-е он подчеркивал свою удаленность и от «красных», и от «белых» и по большевистскому ранжиру даже попутчиком не считался, а считался новобуржуазным писателем. Официальная «Литературная энциклопедия» в 1930 г. в статье «Драма», поместив его в ряд этих самых новобуржуазных, написала о нем так:
«Надрывный психологист и анекдотист Вал. Катаев тоже во власти наследия прошлого. Через его очки и приемы он видит и сегодняшнее, видит его извращенно, то в какой-то карамазовской похоти кошмара («Растратчики»), то в гипертрофии обывательского анекдота, скользящего по поверхности высмеиваемых и вышучиваемых явлений («Квадратура круга»)» (См. Литературная энциклопедия. Т. 3. 1930. Драма. Современная русская драма. С. 533 слл). Только вслед за новобуржуазными писателями шли писатели мелкобуржуазно-попутнические, как-то Всеволод Иванов и др., чьи «оттенки и степень колебания и приближения к пролетарской идеологии очень пестры и многосложны» (там же).
Занимая такое положение в 1930 и видя, как идут дела, Валентин Петрович около 1931/32 года решил, что дольше отстранять капитуляцию самоубийственно и произвел указанную капитуляцию «Временем-вперед» в 1932-м. США произвели такую же капитуляцию ровно на год позже (они ни за что не хотели признавать Советское государство,но в 1933 признали). Таким образом, у Валентина Петровича не оказалось той чести, что он продержался еще дольше, чем США.
Вопреки распространенному впечатлению (которому и я в какой-то мере отдал должное в старых своих писаниях о Катаеве), капитулировал Катаев вовсе не ради усиленного пайка, а ради того, чтоб забронироваться от расправ в будущем - он был достаточно дальновиден, чтобы понимать, к чему идет дело и каково придется в ближайшие десять лет «новобуржуазному писателю, извращающему советскую действительность», если только он заблаговременно и демонстративно не станет из Савла Павлом. Но коли уж ему предстояло это делать, то он, руководясь духом великой пословицы «если уж есть свинину, то так, чтоб текло по усам», хотел не только оборониться на будущее, но уж разом и пайку посытнее сшибить со своих тюремщиков и конвоиров. Что он и сделал. Поездка на Беломорканал лично для него была продолжением «Времени, вперед!», закреплением своего перечисления из Савлов в Павлы. Но при всем этом запомнился Катаев на Беломорканале общественности несколькими любопытными чертами, каковыми, по воспоминаниям той же общественности, резко отличался от прочих гостей-писателей. Во-первых, был все время навеселе, во-вторых, разговаривал с коллегами резко, часто обрывал, в-третьих, сыпал ядовитыми шуточками, а в-четвертых…
а в-четвертых он с вызовом говорил в глаза резкости высокому чекистскому начальству (Фирину, одному из главных людей на Беломорканале, который и курировал писательский табор), выдавая ему вполне явно, что показывают-де чекисты им потемкинские деревни, скрывают масштаб человеческих жертв и потерь на строительстве, а к самим работникам относятся как к собакам - во всяком случае, закапывают как собак, а не хоронят, как людей. И финал у этих разговоров с Фириным, и финал участия Катаева в книге о Беломорканале тоже был очень своебразный
Чему последуют пункты.
2 be cont.