Фальсификация 4… Начало ответа: )
Фальсификация… Начало ответа: )
Если намеренное преувеличение некоторого числа само по себе ничего, по сути, не меняет, то остается предположить, что преувеличивающего интересует это число не само по себе, а в соотношении с каким-то другим числом, и именно это соотношение он хочет «подкорректировать». В разбираемом нами случае с Гергелем - Шехтманом так оно и есть: их завышенные 5235 «зарегистрированных» убитых (не считая умерших позднее от ран) при белых погромах упоминаются в сводке Гергеля вовсе не сами по себе, а в составе сравнительной статистики наряду с аналогичными жертвами прочих сил. Согласно этой статистике, до исхода декабря 1919 года при погромах, учиненных силами УНР и ее союзников (т.е. «петлюровцами») было убито 16 706 евреев, бандами - 4165, чинами ВСЮР - 5235, григорьевцами - 3471, поляками - 134, а красными - 725 евреев. При этом погромы ВСЮР оцениваются как наиболее интенсивные (Шехтман. Указ. соч. С. 26; эта оценка, как указано здесь же, исходит из того, что ВСЮР якобы контролировали зоны еврейского расселения на Украине меньше времени, чем прочие силы, так что одно и то же число погромленных для ВСЮР говорит о большей интенсивности, чем для прочих сил. На деле это не так: зоны еврейского расселения ВСЮР контролировали с июля-августа 1919 по январь 1920 года, то есть 6-7 месяцев; но Петлюра контролировал сколько-нибудь значительную территорию Украины лишь с декабря 1918 по апрель 1919 года, да еще в июле - октябре 1919 года, то есть в общей сложности около 8-9 месяцев; красные же контролировали зоны расселения евреев на Украине с февраля-марта по август 1919 года, то есть около 6 месяцев. Таким образом, вопреки Шехтману и др., ВСЮР контролировали зоны еврейского расселения вовсе не намного меньше, чем Петлюра и большевики).
Итак, по Гергелю-Шехтману количество убитых при белых погромах (5235 «зарегистрированных», 8 000 по общей оценке, Шехтман. Указ. соч. С. 25 сл.) ровно на порядок, примерно вдесятеро, превышает количество убитых при погромах красных (725 «зарегистрированных», дополнительная общая оценка не дается).
В действительности же дело шло о примерно 2 500 убитых при погромах ВСЮР и нескольких тысячах (не менее 1 500 - 2 000 чел.) убитых при погромах «красных».
Вот теперь ясно, для чего осуществляли свою возгонку обсуждаемые авторы: само по себе произведенное повышение числа жертв «белых» погромов ничего бы не значило, но в реальности у белых и красных погромов было сходное число жертв, а за счет указанного повышения числа жертв погромов белых, и одновременного понижения числа жертв погромов красных, вместо сходного числа жертв получался разрыв НА ПОРЯДОК (в пользу репутации большевиков!).
Вот для этого они и старались. И в самом деле, в сводных изданиях обсуждаемой группы авторов о погромах на Украине подробно описаны как особые феномены погромы банд, погромы петлюровцев, погромы ВСЮР - но не красные погромы! По отношению к красным упоминаются (не в трудах Шехтмана и Штифа, те специально посвящены погромам белым, а в других трудах названного круга авторов) только единичные погромные деяния, совершенно незаметные на фоне подробно освещенной погромной деятельности банд, украинских вооруженных сил и белых вооруженных сил. При этом погромы украрнских и белых войск прямо связываются нашими авторами с идеологией и сутью соответствующих движений; применительно к красным у них и вопроса такого не возникает.
Действительность же отнюдь не давала поводов для таких утверждений, ибо в 1918-1920 гг. красные войска чинили погромные деяния в меньшем (учитывая интенсивность) масштабе и более спорадически, чем белые, но во вполне _сопоставимом_ масштабе, причем карали их за это не больше, чем карали за то же самое своих военнослужащих белые. Серьезные репрессии за погромные деяния были обрушены на красные войска только осенью 1920 года за то, что они этой осенью и делали - произошло все это тогда, когда война окончилась, и соответствующие погромы чинили разложившиеся отступившие части. Таким образом, если считать невысокий уровень наказаний боевых войск за еврейские погромы показателем того, что идеология соответствующего движения была националистически-антиеврейской и стояла на грани (или уже за гранью) допущения погромов и, в сущности, их порождала, - то так придется оценивать и большевисткую идеологию, что было бы, конечно, самоочевидным абсурдом. Если же отказаться от изложенной логики, то идеологию и политическое руководство других движений нельзя будет считать антиеврейскими и погромными на том основании, что погромные деяния соответствующих войск не карались масштабными репрессиями. Между тем наша группа авторов от обсуждаемой логики не отказывается в отношении белых и украинских войск и режимов, но - по умолчанию - категорически не применяет эту логику к режиму большевистскому.
Итак, сверхзадача рассматриваемых фальсификаций оказывается не в том, чтобы дополнительно и непринципиально опорочить войска и режим ВСЮР сами по себе, а в том, чтобы как раз _принципиально_ опорочить их на фоне режима большевистского, «сгенерировав» между красными и белыми разрыв_ на порядок_ в масштабе погромной деятельности (притом, что в действительности этот масштаб был _одного_ порядка, если вообще не примерно одинанов). Сверхзадача нашей группы авторов оказывается, таким образом, пробольшевистской, и проводится эта задача тем более искусно, что непосредственно большевиков наши авторы не славят и позицию их по еврейскому вопросу как образцовую не подают; они по возможности просто обходят большевиков молчанием. Все сделано так, чтобы сравнение белых с большевиками по обсуждаемому вопросу в нужном духе читатель на основании их труда провел бы своими силами (но чтобы при этом оно лежало на поверзности и, так сказать, «молча вопияло» к читателю).
Тогда возникает, однако, следующий вопрос: ДЛЯ ЧЕГО нашей группе авторов была нужна эта пробольшевистская по своему воздействию фальсификация? Сами они большевиками не были, а от большевиков бежали за границу. В дальнейшем они также не вели такого сотрудничества с большевиками, которое могло бы побудить их учинять подобные фальсификации во благо или по поручению большевиков или для того, чтобы большевикам подслужиться (Штиф, как мы помним, вернулся в 1926 в СССР, но это было его частной акцией, берлинское же сообщество еврейских общественников, о котором мы говорим, подобного курса не проводило). Итак, они осуществили пробольшевисткую и антибелую фальсификацию, НО НЕ РАДИ БОЛЬШЕВИКОВ.
В таком случае для чего? Подспорьем в ответе на этот вопрос являются, по нашему мнению, четыре комплекса фактов:
1) Для кого вообще предназначались обсуждаемые труды? Скажем, в 1927 г. наши авторы издали на английском и французском языках компендиумы по петлюровским погромам; понятно, что это часть европейских общественно-политических войн по делу об убийстве Петлюры Шварцбардом (дело было замечательно тем, что на процессе не было недостатка в евреях, свидетельствующих в ПОЛЬЗУ Петлюры и против Шварцбарда, но вот организованная еврейская общественность заняла противоположную позицию). Гергель свою краткую сводку о сравнительной численности жертв разных погромов издал только на идише - и это понятно, на иных читателей такая сводка, не подкрепленная доказательствами, никакого впечатления бы не произвела. Но Штиф и Шехтман свои труды о белых погромах издавали в Берлине и по-русски (Штиф выпустил еще и идишеязычное издание, но годом позже - таким образом, и он приоритетным считал русское издание; генеральный же труд нашей группы авторов - компендиум Шехтмана 1932 г. - именно по-русски и издавался). Это значит, что его «таргет-аудиторией» были НЕОПРЕДЕЛЕННО ШИРОКИЕ КРУГИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ (ВКЛЮЧАЯ ЕВРЕЙСКУЮ РУССКОЗЫЧНУЮ ЕЕ ЧАСТЬ), сколько-нибудь интересущиеся еврейским вопросом и в принципе готовые последовать за авторами в их оценке белого движения. Сама военная белая эмиграция в эту таргет-аудиторию тем самым не входила. Какой-нибудь русскоязычный еврей-ремесленник из Ровно в эту аудиторию тоже не входил уже по образовательному цензу и цензу чтения. Вывод: обсуждаемые труды предназначались для РУССКОЙ И РУССКОЯЗЫЧНОЙ ЕВРЕЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЗА РУБЕЖОМ И ДЛЯ СООТВЕТСТВУЮЩИХ ОБЩЕСТВЕННЫХ КРУГОВ.
2) В течение всего лета - осени 1919 года то направление еврейской «общественности», в рамках которого действовал тогда наш круг авторов (разворачивалась деятельность этого направления на белой территории и оно признавало белую власть, по крайней мере номинально), проводило следующую позицию: присоединяться к лозунгам очищения России от большевиков и строительства новой свободной России после этого очищения; не оспаривать того, что все это должна произвести именно белая власть, и иногда номинально признавать ее заслуги в этом деле; не призывать евреев к сплочению на основе поддержки этой власти и вообще не пропагандировать такую поддержку; осторожно критиковать авторитаризм и реакционность в деятельности белого режима, становясь в положение фактической легальной оппозиции к его духу; добиваться всеми силами от этого режима определенных конкретных мер по еврейскому вопросу и ставить Европу и эмиссаров Антанты в курс соответсивующих попыток и их результата, призывая этих эмиссаров поддержать указанные попытки перед белым режимом.
Сами же указанные меры изумительны по характеру. В наши задачи не входит перечислять их здесь и анализировать. Скажу только , что реализация этих мер не спасла бы (и не могла бы спасти) от погромов ни одной жертвы сравнительно с тем, что имело место и без этих мер. Все эти меры были направлены исключительно на расширение и закрепление места, которое могли бы занять евреи и особенно еврейские общественно-политические круги в жизни новой небольшевистской России, но никакого уменьшения противоеврейского насилия в ходе текущей войны эти меры дать не могли. В одном случае они даже повели бы к возрастанию числа еврейских жертв (речь идет о настойчивом требовании различных еврейских общественных деятелей, чтобы Деникин насильно включал иудеев-офицеров «керенского» и более позднего производства в части, не желающие таких офицеров принимать и изгоняющие их).
При всем том описываемое направление еврейской общественности было хоть и левым и в основном просоциалистическим, но антибольшевистским. Отдавая себе отчет в том, что большевики - последовательные интернационалисты и ведут священную войну с религией, деятели национального еврейского движения не желали большевистиской власти уже просто потому, что, какое бы место в жизни страны большевики не готовы были дать евреям как лицам, они были в принципе враждебны еврейской (как и любой другой) национальной и религиозной традиции (независимо от того, что по тактическим мотивам могли этого не выпячивать, и, скажем, атаковать в ряде мест православное священство и церкви, не трогая синагог и раввинов). Отдавая себе отчет в том, что 90 процентов евреев - мелкие ремесленники и торговцы, деятели национального еврейского движения не могли поддерживать власть, несущую тотальное огосударствление и парализующую товарообмен города и деревни, скорлько бы евреев эта власть не брала бы себе комиссарами. Все данные говорят о том, что свои надежды обсуждаемая часть еврейской общественности целиком связывала со свержением большевиков и участием евреев в строительстве новой небольшевистской России (в настолько широкой и масштабной роли, насколько это будет возможно. Здесь, собственно, и возникало противоречие в их устремлениях с устремлениями белого движения, поскольку белое руководство, несомненно, хотело бы, наоборот, по возможности МИНИМИЗИРОВАТЬ - насколько это позволило бы полное гражданское равноправие - участие евреев в государственном и политическом строительстве, по опыту 1917 года считая это участие на круг куда более вредным, чем полезным для государства. Кратко говоря, белое руководство предпочло бы видеть как можно меньшее количество евреев офицерами, политическими деятелями, финансовыми и и промышленными магнатами, а еврейские национальные деятели предпочли бы видеть таких евреев в как можно большем количестве).
3) По стеченю ряда обстоятельств с середины лета по середину - конец осени 1919 года и командование ВСЮР, и особенно тыл ВСЮР, в том числе общественные круги, были в подавляющем большинстве уверены в белой победе. (Очень образно это передал Булгаков, свидетельствуя на допросе в ГПУ в конце 20-х, что все симпатии его были на стороне белых, на поражение которых он смотрел с ужасом и НЕДОУМЕНИЕМ. Недоумение это было очень крепко. Еще под Новороссийском, весной 1920 года, видя уже забиваемым предпоследний гвоздь в крышку гроба белого движения на Юге России, начштаба ВСЮР Романовский говорил, что происходящее - психологическая ЗАГАДКА для командования, что с военной точки зрения на подступах к самому Новороссийску, не имея ничего, кроме этого города, можно было бы держаться ГОДЫ - и так оно и было (под Новороссийском скопилось более 100 тыс. чинов ВСЮР, из которых 35-40 тыс. были эвакуированы в Крым, из них не менее половины было бойцами, а весь северокавказский фронт большевиков насчитывал около 50 тыс. бойцов; складов в Новороссийске хватило бы если не на годы, то на месяцы борьбы; учитывая рельеф, с военной точки зрения не было бы никакого труда организовать под Новороссийском непробиваемую оборону и наголову разгромить наступающих на город красных. Вот только боевой силы, готовой выполнить соответствующие приказы, взять было неоткуда: в финальной стадии выполнять приказы Ставки прекратил даже Добровольческий корпус Кутепова).
4) Обсуждаемая группа авторов и за рубежом оставалась общественно-политическими деятелями национального еврейского движения, а также левых общественных течений. Иными словами, эта группа была не просто группой исследователей - как и в 1919, она была еще и общественно-политической ячейкой, «кружком» определенного толка, стремящимся, как и всякая такая ячейка, поддерживать и расширять свой авторитет и влияние в определенной среде - как в еврейской (русскоязычной и общей), так и в русскоязычной эмигрантской среде в целом - точнее, в левой и либеральной ее части, интеллигентской и «общественнической» (остальные заведомо не могли бы стать сферой приложения сил данного кружка).
Но именно этой среде, как мы помним, и были адресованы компендиумы Штифа и Шехтмана!
Продолжение следует. Вновь спрошу читателя, какие объяснения придут им в голову в свете изложенных данных:).
Если намеренное преувеличение некоторого числа само по себе ничего, по сути, не меняет, то остается предположить, что преувеличивающего интересует это число не само по себе, а в соотношении с каким-то другим числом, и именно это соотношение он хочет «подкорректировать». В разбираемом нами случае с Гергелем - Шехтманом так оно и есть: их завышенные 5235 «зарегистрированных» убитых (не считая умерших позднее от ран) при белых погромах упоминаются в сводке Гергеля вовсе не сами по себе, а в составе сравнительной статистики наряду с аналогичными жертвами прочих сил. Согласно этой статистике, до исхода декабря 1919 года при погромах, учиненных силами УНР и ее союзников (т.е. «петлюровцами») было убито 16 706 евреев, бандами - 4165, чинами ВСЮР - 5235, григорьевцами - 3471, поляками - 134, а красными - 725 евреев. При этом погромы ВСЮР оцениваются как наиболее интенсивные (Шехтман. Указ. соч. С. 26; эта оценка, как указано здесь же, исходит из того, что ВСЮР якобы контролировали зоны еврейского расселения на Украине меньше времени, чем прочие силы, так что одно и то же число погромленных для ВСЮР говорит о большей интенсивности, чем для прочих сил. На деле это не так: зоны еврейского расселения ВСЮР контролировали с июля-августа 1919 по январь 1920 года, то есть 6-7 месяцев; но Петлюра контролировал сколько-нибудь значительную территорию Украины лишь с декабря 1918 по апрель 1919 года, да еще в июле - октябре 1919 года, то есть в общей сложности около 8-9 месяцев; красные же контролировали зоны расселения евреев на Украине с февраля-марта по август 1919 года, то есть около 6 месяцев. Таким образом, вопреки Шехтману и др., ВСЮР контролировали зоны еврейского расселения вовсе не намного меньше, чем Петлюра и большевики).
Итак, по Гергелю-Шехтману количество убитых при белых погромах (5235 «зарегистрированных», 8 000 по общей оценке, Шехтман. Указ. соч. С. 25 сл.) ровно на порядок, примерно вдесятеро, превышает количество убитых при погромах красных (725 «зарегистрированных», дополнительная общая оценка не дается).
В действительности же дело шло о примерно 2 500 убитых при погромах ВСЮР и нескольких тысячах (не менее 1 500 - 2 000 чел.) убитых при погромах «красных».
Вот теперь ясно, для чего осуществляли свою возгонку обсуждаемые авторы: само по себе произведенное повышение числа жертв «белых» погромов ничего бы не значило, но в реальности у белых и красных погромов было сходное число жертв, а за счет указанного повышения числа жертв погромов белых, и одновременного понижения числа жертв погромов красных, вместо сходного числа жертв получался разрыв НА ПОРЯДОК (в пользу репутации большевиков!).
Вот для этого они и старались. И в самом деле, в сводных изданиях обсуждаемой группы авторов о погромах на Украине подробно описаны как особые феномены погромы банд, погромы петлюровцев, погромы ВСЮР - но не красные погромы! По отношению к красным упоминаются (не в трудах Шехтмана и Штифа, те специально посвящены погромам белым, а в других трудах названного круга авторов) только единичные погромные деяния, совершенно незаметные на фоне подробно освещенной погромной деятельности банд, украинских вооруженных сил и белых вооруженных сил. При этом погромы украрнских и белых войск прямо связываются нашими авторами с идеологией и сутью соответствующих движений; применительно к красным у них и вопроса такого не возникает.
Действительность же отнюдь не давала поводов для таких утверждений, ибо в 1918-1920 гг. красные войска чинили погромные деяния в меньшем (учитывая интенсивность) масштабе и более спорадически, чем белые, но во вполне _сопоставимом_ масштабе, причем карали их за это не больше, чем карали за то же самое своих военнослужащих белые. Серьезные репрессии за погромные деяния были обрушены на красные войска только осенью 1920 года за то, что они этой осенью и делали - произошло все это тогда, когда война окончилась, и соответствующие погромы чинили разложившиеся отступившие части. Таким образом, если считать невысокий уровень наказаний боевых войск за еврейские погромы показателем того, что идеология соответствующего движения была националистически-антиеврейской и стояла на грани (или уже за гранью) допущения погромов и, в сущности, их порождала, - то так придется оценивать и большевисткую идеологию, что было бы, конечно, самоочевидным абсурдом. Если же отказаться от изложенной логики, то идеологию и политическое руководство других движений нельзя будет считать антиеврейскими и погромными на том основании, что погромные деяния соответствующих войск не карались масштабными репрессиями. Между тем наша группа авторов от обсуждаемой логики не отказывается в отношении белых и украинских войск и режимов, но - по умолчанию - категорически не применяет эту логику к режиму большевистскому.
Итак, сверхзадача рассматриваемых фальсификаций оказывается не в том, чтобы дополнительно и непринципиально опорочить войска и режим ВСЮР сами по себе, а в том, чтобы как раз _принципиально_ опорочить их на фоне режима большевистского, «сгенерировав» между красными и белыми разрыв_ на порядок_ в масштабе погромной деятельности (притом, что в действительности этот масштаб был _одного_ порядка, если вообще не примерно одинанов). Сверхзадача нашей группы авторов оказывается, таким образом, пробольшевистской, и проводится эта задача тем более искусно, что непосредственно большевиков наши авторы не славят и позицию их по еврейскому вопросу как образцовую не подают; они по возможности просто обходят большевиков молчанием. Все сделано так, чтобы сравнение белых с большевиками по обсуждаемому вопросу в нужном духе читатель на основании их труда провел бы своими силами (но чтобы при этом оно лежало на поверзности и, так сказать, «молча вопияло» к читателю).
Тогда возникает, однако, следующий вопрос: ДЛЯ ЧЕГО нашей группе авторов была нужна эта пробольшевистская по своему воздействию фальсификация? Сами они большевиками не были, а от большевиков бежали за границу. В дальнейшем они также не вели такого сотрудничества с большевиками, которое могло бы побудить их учинять подобные фальсификации во благо или по поручению большевиков или для того, чтобы большевикам подслужиться (Штиф, как мы помним, вернулся в 1926 в СССР, но это было его частной акцией, берлинское же сообщество еврейских общественников, о котором мы говорим, подобного курса не проводило). Итак, они осуществили пробольшевисткую и антибелую фальсификацию, НО НЕ РАДИ БОЛЬШЕВИКОВ.
В таком случае для чего? Подспорьем в ответе на этот вопрос являются, по нашему мнению, четыре комплекса фактов:
1) Для кого вообще предназначались обсуждаемые труды? Скажем, в 1927 г. наши авторы издали на английском и французском языках компендиумы по петлюровским погромам; понятно, что это часть европейских общественно-политических войн по делу об убийстве Петлюры Шварцбардом (дело было замечательно тем, что на процессе не было недостатка в евреях, свидетельствующих в ПОЛЬЗУ Петлюры и против Шварцбарда, но вот организованная еврейская общественность заняла противоположную позицию). Гергель свою краткую сводку о сравнительной численности жертв разных погромов издал только на идише - и это понятно, на иных читателей такая сводка, не подкрепленная доказательствами, никакого впечатления бы не произвела. Но Штиф и Шехтман свои труды о белых погромах издавали в Берлине и по-русски (Штиф выпустил еще и идишеязычное издание, но годом позже - таким образом, и он приоритетным считал русское издание; генеральный же труд нашей группы авторов - компендиум Шехтмана 1932 г. - именно по-русски и издавался). Это значит, что его «таргет-аудиторией» были НЕОПРЕДЕЛЕННО ШИРОКИЕ КРУГИ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ (ВКЛЮЧАЯ ЕВРЕЙСКУЮ РУССКОЗЫЧНУЮ ЕЕ ЧАСТЬ), сколько-нибудь интересущиеся еврейским вопросом и в принципе готовые последовать за авторами в их оценке белого движения. Сама военная белая эмиграция в эту таргет-аудиторию тем самым не входила. Какой-нибудь русскоязычный еврей-ремесленник из Ровно в эту аудиторию тоже не входил уже по образовательному цензу и цензу чтения. Вывод: обсуждаемые труды предназначались для РУССКОЙ И РУССКОЯЗЫЧНОЙ ЕВРЕЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ЗА РУБЕЖОМ И ДЛЯ СООТВЕТСТВУЮЩИХ ОБЩЕСТВЕННЫХ КРУГОВ.
2) В течение всего лета - осени 1919 года то направление еврейской «общественности», в рамках которого действовал тогда наш круг авторов (разворачивалась деятельность этого направления на белой территории и оно признавало белую власть, по крайней мере номинально), проводило следующую позицию: присоединяться к лозунгам очищения России от большевиков и строительства новой свободной России после этого очищения; не оспаривать того, что все это должна произвести именно белая власть, и иногда номинально признавать ее заслуги в этом деле; не призывать евреев к сплочению на основе поддержки этой власти и вообще не пропагандировать такую поддержку; осторожно критиковать авторитаризм и реакционность в деятельности белого режима, становясь в положение фактической легальной оппозиции к его духу; добиваться всеми силами от этого режима определенных конкретных мер по еврейскому вопросу и ставить Европу и эмиссаров Антанты в курс соответсивующих попыток и их результата, призывая этих эмиссаров поддержать указанные попытки перед белым режимом.
Сами же указанные меры изумительны по характеру. В наши задачи не входит перечислять их здесь и анализировать. Скажу только , что реализация этих мер не спасла бы (и не могла бы спасти) от погромов ни одной жертвы сравнительно с тем, что имело место и без этих мер. Все эти меры были направлены исключительно на расширение и закрепление места, которое могли бы занять евреи и особенно еврейские общественно-политические круги в жизни новой небольшевистской России, но никакого уменьшения противоеврейского насилия в ходе текущей войны эти меры дать не могли. В одном случае они даже повели бы к возрастанию числа еврейских жертв (речь идет о настойчивом требовании различных еврейских общественных деятелей, чтобы Деникин насильно включал иудеев-офицеров «керенского» и более позднего производства в части, не желающие таких офицеров принимать и изгоняющие их).
При всем том описываемое направление еврейской общественности было хоть и левым и в основном просоциалистическим, но антибольшевистским. Отдавая себе отчет в том, что большевики - последовательные интернационалисты и ведут священную войну с религией, деятели национального еврейского движения не желали большевистиской власти уже просто потому, что, какое бы место в жизни страны большевики не готовы были дать евреям как лицам, они были в принципе враждебны еврейской (как и любой другой) национальной и религиозной традиции (независимо от того, что по тактическим мотивам могли этого не выпячивать, и, скажем, атаковать в ряде мест православное священство и церкви, не трогая синагог и раввинов). Отдавая себе отчет в том, что 90 процентов евреев - мелкие ремесленники и торговцы, деятели национального еврейского движения не могли поддерживать власть, несущую тотальное огосударствление и парализующую товарообмен города и деревни, скорлько бы евреев эта власть не брала бы себе комиссарами. Все данные говорят о том, что свои надежды обсуждаемая часть еврейской общественности целиком связывала со свержением большевиков и участием евреев в строительстве новой небольшевистской России (в настолько широкой и масштабной роли, насколько это будет возможно. Здесь, собственно, и возникало противоречие в их устремлениях с устремлениями белого движения, поскольку белое руководство, несомненно, хотело бы, наоборот, по возможности МИНИМИЗИРОВАТЬ - насколько это позволило бы полное гражданское равноправие - участие евреев в государственном и политическом строительстве, по опыту 1917 года считая это участие на круг куда более вредным, чем полезным для государства. Кратко говоря, белое руководство предпочло бы видеть как можно меньшее количество евреев офицерами, политическими деятелями, финансовыми и и промышленными магнатами, а еврейские национальные деятели предпочли бы видеть таких евреев в как можно большем количестве).
3) По стеченю ряда обстоятельств с середины лета по середину - конец осени 1919 года и командование ВСЮР, и особенно тыл ВСЮР, в том числе общественные круги, были в подавляющем большинстве уверены в белой победе. (Очень образно это передал Булгаков, свидетельствуя на допросе в ГПУ в конце 20-х, что все симпатии его были на стороне белых, на поражение которых он смотрел с ужасом и НЕДОУМЕНИЕМ. Недоумение это было очень крепко. Еще под Новороссийском, весной 1920 года, видя уже забиваемым предпоследний гвоздь в крышку гроба белого движения на Юге России, начштаба ВСЮР Романовский говорил, что происходящее - психологическая ЗАГАДКА для командования, что с военной точки зрения на подступах к самому Новороссийску, не имея ничего, кроме этого города, можно было бы держаться ГОДЫ - и так оно и было (под Новороссийском скопилось более 100 тыс. чинов ВСЮР, из которых 35-40 тыс. были эвакуированы в Крым, из них не менее половины было бойцами, а весь северокавказский фронт большевиков насчитывал около 50 тыс. бойцов; складов в Новороссийске хватило бы если не на годы, то на месяцы борьбы; учитывая рельеф, с военной точки зрения не было бы никакого труда организовать под Новороссийском непробиваемую оборону и наголову разгромить наступающих на город красных. Вот только боевой силы, готовой выполнить соответствующие приказы, взять было неоткуда: в финальной стадии выполнять приказы Ставки прекратил даже Добровольческий корпус Кутепова).
4) Обсуждаемая группа авторов и за рубежом оставалась общественно-политическими деятелями национального еврейского движения, а также левых общественных течений. Иными словами, эта группа была не просто группой исследователей - как и в 1919, она была еще и общественно-политической ячейкой, «кружком» определенного толка, стремящимся, как и всякая такая ячейка, поддерживать и расширять свой авторитет и влияние в определенной среде - как в еврейской (русскоязычной и общей), так и в русскоязычной эмигрантской среде в целом - точнее, в левой и либеральной ее части, интеллигентской и «общественнической» (остальные заведомо не могли бы стать сферой приложения сил данного кружка).
Но именно этой среде, как мы помним, и были адресованы компендиумы Штифа и Шехтмана!
Продолжение следует. Вновь спрошу читателя, какие объяснения придут им в голову в свете изложенных данных:).