Фальсификация... 3 и вопрос читателям
Вопрос о том, ПОЧЕМУ Штиф, Шехтман и Ко производили вышеописанную фальсификацию - вопрос несложный, хотя ответ на него будет очень неожиданный для отечественного общественного мнения: они производили ее не по причине своих собственно национальных устремлений, а по причине политической ориентации этих устремлений: практически все они были социалистами. Значение это имело принципиальное. Так, умеренно и устойчиво правая еврейская печать и общественность Америки всю Гражданскую войну всячески поддерживала Деникина и командование ВСЮР и настаивало на том, что они за погромы не отвечают, а, напротив. упорно с ними борются. К примеру, газета «Нью Йорк Таймс» с 1896 принадлежит еврейской династии Сульцбергеров - Оксов и злые языки в Штатах ее нередко именовали (и именуют) в народе Jew York Times вместо New York Times. Так вот эти самые New York Times всю осень 1919 и зиму 1920, даже после явного поражения Деникина, упорно проводили и сочувственно комментировали ту идею, что командование ВСЮР за погромы не отвечает и с ними борется (напр., Edwin L. James. Peril to Jews in Russia. Supreme Council Seeks to Prevent Pogroms by Peasants // NYT. October 8, 1919. P.7; Harold Williams. 20,500 Ukrainian Jews Said to Have Been Killed in Eight Months of Pogroms // NYT. October 10, 1919. P. 19; Edwin L. James. Says Denikin can win if supplied // NYT. November 30, 1919. P.3; 29,000 Jews slain in Ukraine pogroms; President Sends to Senate Report of Investigation Made by General Jadwin // NYT. January 13, 1920. P.10). Генерал Джадвин, посланный со специальной миссией о расследовании касательно погромов американским государством в Россию, вернувшись, докладывал Конгрессу, Президенту и прессе именно в этом духе (29,000 Jews slain in Ukraine pogroms… // NYT. January 13, 1920. P.10). В «Американском еврейском ежегоднике» (American Jewish Year Book) за 5680 год евр. летоисчисления кратко отмечаются погромы, учиненные войсками ВСЮР в 1919 г., и куда более подробно (относительно) - карательные меры и приказы, предпринятые командованием ВСЮР против погромов; оценок от себя составители ежегодника не дают, но подбор и освещение фактов идет явно в духе «Командование ВСЮР хочет и старается, но не может по независящим от него причинам».
А вот еврейская печать Европы была не менее еврейской, чем еврейская американская печать, но в отличие от нее была в основном леволиберальной, леворадикальной, леводемократической и социалистической - и вот она агитировала против Добрармии с упорством и яростью, - в ненамного более усиленных тонах, чем нееврейская социалистическая печать.
Между тем «Штиф и Ко», то есть киевская Редколлегия, Берлинская редакция при Центрархиве и Евобщестком состояли не просто из евреев или национально ориентированных, а из национально ориентированных евреев-социалистов. Поэтому внутренне они были, конечно, врагами делу и идеологии Добровольческой армии, как были ими российские и европейские социалисты (кроме крайне правых социалистов) вообще. Учитывая это, сами по себе фальсификации с их стороны по части преувеличения размаха и значения погромной деятельности чинов ВСЮР, особого удивления не вызывают. Удивление вызывает другое: время и характер фальсификации.
Время. После драки кулаками, казалось бы, не машут. Всю осень 1919 «Штиф и Ко» работали вовсе не с большевиками, а сидели под сенью штыков Добрармии, вместе с которой от большевиков из Киева и бежали. Зачем выпускать обличения Добрармии и ее идеологии в неискоренимом антисемитизме, а ее командования - в попустительстве оному в 1922 году? Тем более - в 1932 году?! Кому и какой от этого прок? Вот в саму Гражданскую войну - дело иное; большевистские организации передали в Цюрих осенью 1919, что белые в Орле вырезали 5 000 евреев при погроме; не говоря о том, что никакого погрома в Орле не было вообще, там столько и евреев-то не нашлось бы. Это понятно, это боевая пропагандистская работа красных; но зачем было берлинской группе эмигрантов-сионистов социалистического толка ПОСЛЕ 1920-1921 сочинять, а потом десятилетие развивать целую традицию сводных компендиумов по части погромов ВСЮР с систематической фальсификацией данных о них в сторону преувеличения? Какую выгоду и кому это могло бы дать?
Характер фальсификации. Он-то особенно удивителен. По сводной статистике Гергеля - Шехтмана, со всеми ее преувеличениями, от погромов и иных преступных насилий чинов ВСЮР на Украине погибло и умерло от ран 5 235 «зарегистрированных» жертв (речь идет не о некоей поименной "регистрации", а о простой сумме конкретных чисел, приводимых в источниках в качестве оценок жертв погромов в тех или иных пунктах); прибавляя условное повышение на число жертв, которые могли остаться неучтенными в этих оценках, Гергель - Шехтман доводят общее число погибших до экстраполяционно-оценочных ~8000 человек (Шехтман. Указ. соч. С. 25. Прим . 44 со ссылкой наGergel N. Di Pogromen in Ukrayne in di yorn 1918 - 1921 // Shriftn far Ekonomic un statistik. 1928. № 1. S. 106-113).
В действительности, по моим подсчетам, этих жертв было не более 2 000 - 2 500 человек, что примерно втрое ниже оценки Гергеля - Шехтмана (в полном соответствии с тем, что число жертв Фастовского и Киевского погромов они в разы и преувеличили). Но ЗАЧЕМ идти именно на такую тощую фальсификацию? Ведь порядок жертв остается отвечающим действительности: от преступных расправ чинов ВСЮР над гражданским еврейским населением погибли единицы тысяч человек в реальности - и единицы тысяч (не десятки тысяч!) человек в фальсификации Гергеля - Шехтмана. Стоило ли стараться?
Обычно, когда мы сталкиваемся с такого рода непринципиальными преувеличениями, ничего по сути дела не меняющими, речь идет о преувеличениях ненамеренных: сами пострадавшие, а также лица, солидарные с ними и сочувствующие им, естественно склонны именно к такому преувеличению размеров поразившего их бедствия. Но в случае со Штифом - Гергелем - Шехтманом это объяснение отпадает: мы видели, что речь никак не может идти о естественном преувеличении, но именно о довольно кропотливой намеренной фальсификации. Зачем было ей заниматься с такими мизерными результатами? Что меняется оттого, что от насилий чинов ВСЮР при погромах погибло не 5,2 (или даже 8), а 2,5 тыс. евреев и наоборот?
Далее, сама фальсификация строится по каким-то странным шахматным правилам игры с самими собой в «да и нет не говорите, на черное и белое глаза закрывайте». Ни разу у Гергеля - Шехтмана - Штифа мы не найдем простой голой лобовой выдумки. За любым их фальсифицированным утверждением всегда стоит какое-то показание какого-то источника, и они ведут себя так, как будто дали самим себе негласное обязательство: «Если в вызывающем известное пороговое доверие источнике/показании «с мест» есть преувеличенное или неверное сообщение о погроме ВСЮР, то мы будем принимать это сообщение за верное, даже если точно знаем, что это не так; если же в вызывающем пороговое доверие источнике чего-то нет, то мы этого сами и не придумываем». Что за затейливые игры с собственной совестью, отведение глаз от себя самих по сложному алгоритму? (Аналоги такого градуса я наблюдал только у историков-ревизионистов). И опять же, для чего играть в такую сложную игру вообще? Чтобы конечные выводы выглядели правдоподобнее и их можно было всегда обосновать здесь же приведенным источником, уповая на то, что читатель не начнет распутывать дело и сверять данные показания с другими, опубликованными рядом? (Кстати, уповали они правильно: до меня никто его распутывать и не начинал, и пока я один, насколько мне известно, этим и занимаюсь). Хорошо; но зачем вообще нужно с таким тщанием и играми строить такие выводы, которые ничего не меняют по существу, см. выше? Зачем заниматься фальсификациями, строя их по хитрому алгоритму, рассчитанному на вящее правдоподобие и, так сказать, кружение вокруг правды без резкого ухода от нее, - чтобы на выходе получить никому не нужное повышение числа жертв с одних единиц тысяч до других единиц тысяч, хоть бы и вдвое-втрое большего их количества?
Можно еще понять, почему наши авторы были так глубоко уверены, что их тихие игры не разоблачат. Они исходили из того, что продобровольческие авторы не рискнут заниматься этими подсчетами ИМЕННО ПОТОМУ, ЧТО ОТ КОРРЕКЦИИ ИХ, КАЗАЛОСЬ БЫ, НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ. По меркам общественного мнения - еврейского ли, русского, любого времени- как и по меркам здравого смысла - выступление публициста с криком: «Не швыряйте камнями в Добровольческую армию - ведь ее чины при погромах перебили вовсе не пять или восемь тысяч, а две с половиной тысячи человек!» - будет выглядеть совершенно похабно и будет похабным в действительности: какая разница для репутации Добрармии, 5 000 там было жертв или 2 500? Тут возможны только два пути: либо доказывать, НЕЗАВИСИМО ОТ ЭТОЙ РАЗНИЦЫ В ЧИСЛЕ ЖЕРТВ, что безобразное явление было, но командование с ним боролось и в идеологию движения оно не входило; либо заниматься коррекциями цифрового материала с чисто академическими целями, не пытаясь этим улучшить репутацию Добрармии. Что кто-то займется вторым делом, Штифу и Ко просто не приходило в голову (и ведь в самом деле, никто этим 80 лет и не занимался), а если кто-то займется делом первым, то он будет заниматься не бесполезными для него коррекциями числа жертв, а доказательствами того, что составляй оно столько-то единиц тысяч или эстолько-то единиц тысяч - командование и идеология в этом не повинны. И цифровые выкладки Штифа и Ко опять останутся вне критики. - Они и остались.
Что касается авторов, сочувствующих бедствиям евреев (по еврейским ли, политическим или общеэтическим причинам), и вообще авторов, не специфически продобровольческих, то Штиф и Ко, надо думать, здраво полагали, что у таких авторов просто не возникнет желания проверять их цифровой материал и корректировать его.
Таким образом, от критики и коррекций «статистика» Гергеля - Шехтмана была застрахована довольно прочно; и в самом деле, за истекшие с тех пор 80 лет появилась, насколько я знаю, всего одна работа с такой коррекцией. Но тут мы возвращаемся всё к тому же вопросу - зачем им эта непринципиальная возгонка статистики была нужна вообще?
Сразу скажу: уверенного доказательного ответа на этот вопрос нет ни в литературе, ни у меня. В литературе его нет потому, что литература этот вопрос никогда даже и не ставила. У меня его нет потому, что для него нужно владеть материалами по еврейской общественно-политической деятельности на совершенно ином уровне, чем им владею я; и единственным (зато достаточным) оправданием того, что я вообще взялся за эту тему, является то, что авторы, означенными материалами владеющие, за истекшие 80 лет вообще не заметили тут вопроса.
Однако ответ гипотетический у меня есть. Прежде, чем излагать его, я, однако, хотел бы выслушать возможные мнения читателей по этому поводу.
А вот еврейская печать Европы была не менее еврейской, чем еврейская американская печать, но в отличие от нее была в основном леволиберальной, леворадикальной, леводемократической и социалистической - и вот она агитировала против Добрармии с упорством и яростью, - в ненамного более усиленных тонах, чем нееврейская социалистическая печать.
Между тем «Штиф и Ко», то есть киевская Редколлегия, Берлинская редакция при Центрархиве и Евобщестком состояли не просто из евреев или национально ориентированных, а из национально ориентированных евреев-социалистов. Поэтому внутренне они были, конечно, врагами делу и идеологии Добровольческой армии, как были ими российские и европейские социалисты (кроме крайне правых социалистов) вообще. Учитывая это, сами по себе фальсификации с их стороны по части преувеличения размаха и значения погромной деятельности чинов ВСЮР, особого удивления не вызывают. Удивление вызывает другое: время и характер фальсификации.
Время. После драки кулаками, казалось бы, не машут. Всю осень 1919 «Штиф и Ко» работали вовсе не с большевиками, а сидели под сенью штыков Добрармии, вместе с которой от большевиков из Киева и бежали. Зачем выпускать обличения Добрармии и ее идеологии в неискоренимом антисемитизме, а ее командования - в попустительстве оному в 1922 году? Тем более - в 1932 году?! Кому и какой от этого прок? Вот в саму Гражданскую войну - дело иное; большевистские организации передали в Цюрих осенью 1919, что белые в Орле вырезали 5 000 евреев при погроме; не говоря о том, что никакого погрома в Орле не было вообще, там столько и евреев-то не нашлось бы. Это понятно, это боевая пропагандистская работа красных; но зачем было берлинской группе эмигрантов-сионистов социалистического толка ПОСЛЕ 1920-1921 сочинять, а потом десятилетие развивать целую традицию сводных компендиумов по части погромов ВСЮР с систематической фальсификацией данных о них в сторону преувеличения? Какую выгоду и кому это могло бы дать?
Характер фальсификации. Он-то особенно удивителен. По сводной статистике Гергеля - Шехтмана, со всеми ее преувеличениями, от погромов и иных преступных насилий чинов ВСЮР на Украине погибло и умерло от ран 5 235 «зарегистрированных» жертв (речь идет не о некоей поименной "регистрации", а о простой сумме конкретных чисел, приводимых в источниках в качестве оценок жертв погромов в тех или иных пунктах); прибавляя условное повышение на число жертв, которые могли остаться неучтенными в этих оценках, Гергель - Шехтман доводят общее число погибших до экстраполяционно-оценочных ~8000 человек (Шехтман. Указ. соч. С. 25. Прим . 44 со ссылкой наGergel N. Di Pogromen in Ukrayne in di yorn 1918 - 1921 // Shriftn far Ekonomic un statistik. 1928. № 1. S. 106-113).
В действительности, по моим подсчетам, этих жертв было не более 2 000 - 2 500 человек, что примерно втрое ниже оценки Гергеля - Шехтмана (в полном соответствии с тем, что число жертв Фастовского и Киевского погромов они в разы и преувеличили). Но ЗАЧЕМ идти именно на такую тощую фальсификацию? Ведь порядок жертв остается отвечающим действительности: от преступных расправ чинов ВСЮР над гражданским еврейским населением погибли единицы тысяч человек в реальности - и единицы тысяч (не десятки тысяч!) человек в фальсификации Гергеля - Шехтмана. Стоило ли стараться?
Обычно, когда мы сталкиваемся с такого рода непринципиальными преувеличениями, ничего по сути дела не меняющими, речь идет о преувеличениях ненамеренных: сами пострадавшие, а также лица, солидарные с ними и сочувствующие им, естественно склонны именно к такому преувеличению размеров поразившего их бедствия. Но в случае со Штифом - Гергелем - Шехтманом это объяснение отпадает: мы видели, что речь никак не может идти о естественном преувеличении, но именно о довольно кропотливой намеренной фальсификации. Зачем было ей заниматься с такими мизерными результатами? Что меняется оттого, что от насилий чинов ВСЮР при погромах погибло не 5,2 (или даже 8), а 2,5 тыс. евреев и наоборот?
Далее, сама фальсификация строится по каким-то странным шахматным правилам игры с самими собой в «да и нет не говорите, на черное и белое глаза закрывайте». Ни разу у Гергеля - Шехтмана - Штифа мы не найдем простой голой лобовой выдумки. За любым их фальсифицированным утверждением всегда стоит какое-то показание какого-то источника, и они ведут себя так, как будто дали самим себе негласное обязательство: «Если в вызывающем известное пороговое доверие источнике/показании «с мест» есть преувеличенное или неверное сообщение о погроме ВСЮР, то мы будем принимать это сообщение за верное, даже если точно знаем, что это не так; если же в вызывающем пороговое доверие источнике чего-то нет, то мы этого сами и не придумываем». Что за затейливые игры с собственной совестью, отведение глаз от себя самих по сложному алгоритму? (Аналоги такого градуса я наблюдал только у историков-ревизионистов). И опять же, для чего играть в такую сложную игру вообще? Чтобы конечные выводы выглядели правдоподобнее и их можно было всегда обосновать здесь же приведенным источником, уповая на то, что читатель не начнет распутывать дело и сверять данные показания с другими, опубликованными рядом? (Кстати, уповали они правильно: до меня никто его распутывать и не начинал, и пока я один, насколько мне известно, этим и занимаюсь). Хорошо; но зачем вообще нужно с таким тщанием и играми строить такие выводы, которые ничего не меняют по существу, см. выше? Зачем заниматься фальсификациями, строя их по хитрому алгоритму, рассчитанному на вящее правдоподобие и, так сказать, кружение вокруг правды без резкого ухода от нее, - чтобы на выходе получить никому не нужное повышение числа жертв с одних единиц тысяч до других единиц тысяч, хоть бы и вдвое-втрое большего их количества?
Можно еще понять, почему наши авторы были так глубоко уверены, что их тихие игры не разоблачат. Они исходили из того, что продобровольческие авторы не рискнут заниматься этими подсчетами ИМЕННО ПОТОМУ, ЧТО ОТ КОРРЕКЦИИ ИХ, КАЗАЛОСЬ БЫ, НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ. По меркам общественного мнения - еврейского ли, русского, любого времени- как и по меркам здравого смысла - выступление публициста с криком: «Не швыряйте камнями в Добровольческую армию - ведь ее чины при погромах перебили вовсе не пять или восемь тысяч, а две с половиной тысячи человек!» - будет выглядеть совершенно похабно и будет похабным в действительности: какая разница для репутации Добрармии, 5 000 там было жертв или 2 500? Тут возможны только два пути: либо доказывать, НЕЗАВИСИМО ОТ ЭТОЙ РАЗНИЦЫ В ЧИСЛЕ ЖЕРТВ, что безобразное явление было, но командование с ним боролось и в идеологию движения оно не входило; либо заниматься коррекциями цифрового материала с чисто академическими целями, не пытаясь этим улучшить репутацию Добрармии. Что кто-то займется вторым делом, Штифу и Ко просто не приходило в голову (и ведь в самом деле, никто этим 80 лет и не занимался), а если кто-то займется делом первым, то он будет заниматься не бесполезными для него коррекциями числа жертв, а доказательствами того, что составляй оно столько-то единиц тысяч или эстолько-то единиц тысяч - командование и идеология в этом не повинны. И цифровые выкладки Штифа и Ко опять останутся вне критики. - Они и остались.
Что касается авторов, сочувствующих бедствиям евреев (по еврейским ли, политическим или общеэтическим причинам), и вообще авторов, не специфически продобровольческих, то Штиф и Ко, надо думать, здраво полагали, что у таких авторов просто не возникнет желания проверять их цифровой материал и корректировать его.
Таким образом, от критики и коррекций «статистика» Гергеля - Шехтмана была застрахована довольно прочно; и в самом деле, за истекшие с тех пор 80 лет появилась, насколько я знаю, всего одна работа с такой коррекцией. Но тут мы возвращаемся всё к тому же вопросу - зачем им эта непринципиальная возгонка статистики была нужна вообще?
Сразу скажу: уверенного доказательного ответа на этот вопрос нет ни в литературе, ни у меня. В литературе его нет потому, что литература этот вопрос никогда даже и не ставила. У меня его нет потому, что для него нужно владеть материалами по еврейской общественно-политической деятельности на совершенно ином уровне, чем им владею я; и единственным (зато достаточным) оправданием того, что я вообще взялся за эту тему, является то, что авторы, означенными материалами владеющие, за истекшие 80 лет вообще не заметили тут вопроса.
Однако ответ гипотетический у меня есть. Прежде, чем излагать его, я, однако, хотел бы выслушать возможные мнения читателей по этому поводу.