ЛаНСЦ-7
В 1942/43 генерал-фельдмаршал Роммель был на застольном приеме у Гитлера. Во время обеда зашла речь о престиже Германии среди нейтральных стран и в мире в целом. Посреди разговора Роммель стал вдруг настоятельно доказывать, что политика правоограничения евреев только портит доброе имя Германии, и закончил так:
- Если бы у нас и еврей мог стать гауляйтером! Тогда мы бы пользовались и большим авторитетом в мире.
Гитлер только и сказал: "Дорогой мой Роммель, Вы так и не поняли, чего я добиваюсь!"
А после ухода Роммеля вопросил окружающих: "Разве он до сих пор не понял, что эта война происходит по вине евреев?"
P.S. По мнению сына Роммеля, Манфреда, - которому Роммель любил раз за разом рассказывать историю об этом своем выступлении у фюрера, - Роммель как раз отлично понимал, чего добивается Гитлер в обсуждаемом отношении и насколько его Роммеля, предложение с Гитлером совместимо. Но прикинулся, что не понимает. Сын Роммеля Манфред говорит об этом выступлении с тем же декоративным непониманием и не менее замечательно:
Я не знаю, почему он сказал это. Вероятно, тема казалась моему отцу подходящей, чтобы выступить по ней.
Роммель, надо сказать, вообще был (в карьерных своих делах, а не на фронте) куда большим прохиндеем, хитрецом и манипулятором, чем считается (подавал он себя прямо противоположным образом; с инверсией времени можно было бы сказать, что он "косил под Гагарина"), и в связи с этим позволительно усомниться, что восторженные отзывы о фюрере, которые он оставлял в письмах жене в 1938-1941, так уж отвечают его действительному настроению - тем более, что негативных отзывов он в письмах и разговорах с женой о Гитлере не давал и позднее, даже когда параллельно этим письмам и разговорам планировал насильственное отрешение Гитлера от власти. Жена его, кстати, до самой смерти была убеждена поэтому, что он против Гитлера и не шел, и никогда бы не пошел - из уважения к присяге. Всерьез он с ней о делах, кстати, никогда не разговаривал.
Задолго до обсуждаемой застольной беседы он, в качестве командующего Африкакорпса, получил от Гитлера приказ не считать военнопленными тех солдат противника, что были родом немецкими евреями (то есть попали в английское подданство и армию после эмиграции из Германии), и таких солдат расстреливать на месте. Роммель этот приказ в войска не передал и выполнять не стал. Об этой истории он тоже любил рассказывать сыну Манфреду.
А когда тот же Манфред в юном возрасте захотел вступить в СС, Роммель наложил на эту идею строжайший запрет. Как вспоминает Манфред (который в целом рисует отца куда более искренним лоялистом в отношении фюрера, чем тот был на самом деле), Роммель, узнав об этом намерении сына, выказал крайнее потрясение и отвращение (не к сыну, конечно, а к самой идее) и сказал ему: "Коли я сам держусь вермахта, так и ты можешь быть в вермахте, в армии!" После этих слов Роммель рассказал сыну (впервые*) о том, "что он [Роммель] сам знал о расстрелах евреев в Польше и даже об уничтожении евреев газом", и закончил словами: "Если ты туда [в СС] идешь, то никогда не можешь быть уверен, что не окажешься вовлечен в такие вещи!" - после чего намерение Манфреда ликвидировалось.
*Что лишний раз говорит о том, насколько он был откровенен с семьей в действительности.