Вместо рецензии: Евгений Гильбо «ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА"
Для меня люди делятся на две неравные категории: на тех, кто смотрит в будущее, и на тех, которые только думают, что смотрят в него. Большинство людей, сколь умными и проницательными они не были, предпочитают будущим не заморачиваться. По многим причинам, которых я сейчас касаться не будут.
Итак, остаётся элитарное меньшинство, которое в будущее всё-таки смотрит. Как я их определяю? У меня выделены ряд важных социосистемных процессов, которые это будущее формируют. Человек может ошибаться в полном перечне этих процессов (я и сам не уверен за свой список), может не правильно рассчитывать их последствия, что-то выдвигать на первый план, а что-то задвигать. Тем не менее, такой человек формирует некоторую теоретическую платформу, которая описывает будущее, включая серьёзные геополитические и экономические сдвиги, вызванные текущими процессами. Не обязательно этот человек является великим учёным, но, понятное дело - чем больше научный подход он демонстрирует - тем более точная и убедительная картинка получается.
Курс лекций Евгения Гильбо «ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности» по моей классификации относятся к чистому анализу будущего. При этом автор это понимает и даже активно выдвигает на первую пиар-позицию. Такой напор не характерен для серьёзных футуристов, которые предпочитают такие обзорные лекции привязывать к текущим процессам и их последующим трансформациям, чем, собственно, к результатам, которые эти процессы принесут обществу в будущем. Отсюда выплывают плюсы и минусы данных лекцией.
С одной стороны, это коммерческий продукт для личного пиара, с другой, о будущем говорится явно и чётко, а, значит, позицию автора по этому вопросу и его теоретические обоснования можно изучать более детально.
У Евгения Гильбо к будущему материалистический и диалектический подход. Я знаю, что правоверные марксисты порвут от этого заявления пукан, но его можно смело назвать неомарксистским. Как и у Маркса, основной упор идёт на смену технологий (читай Средств Производства), которые вызовут необходимость смены Производственных Отношений (считай политической и экономической структуры общества). Этот переход осуществляется у нас прямо на глазах, когда роботизированное производство начинает доминировать в производственных укладах в развитых странах.
Благодаря ему, стоимость тиражирования продукта резко сокращается, а основные затраты на его создание заключаются в проектировании и создании пробного образца. Этот не хитрый момент на самом деле революционен по сути - это смерть индустриального государства, которое походило на фабрику в своей задаче организовать пролетариат и управляющие классы на кропотливую и ритмичную работу по тиражированию продукта. Теперь нет потребности в государстве-фабрике, нет потребности в дисциплинированном и многочисленном пролетариате, да и потребность в квалифицированных управленцах резко снижается. И понеслось разрушение хорошо нами известного и любимого государства всеобщего благополучия. В общем, тот кризис западной и российской цивилизации, который мы сейчас имеем - одно из следствий смены технологий производства.
Другим не менее важным аспектом является изменение в структуре классовой борьбы. И если в период ренессанса индустриальной фазы классы предпочитали договариваться. Во-первых, чтобы не затруднять работу фабрики-государства; а во-вторых, из-за конкуренции между социализмом и капитализмом. То в новой формации старые классы не нужны, либо претерпят существенные трансформации. Отсюда вытекает, например, унылость современной российской компартии: она борется за права отмирающего класса, чьё существование обречено историей.
Кто же новые и старые герои классовой борьбы?
В рамках новых производственных отношений оформились основные классы современного общества: корпоратократия, власть которой держится на владении административным ресурсом в корпорациях, интегральных системах организации людей; постиндустриальные производители, независимость и - при объединении - власть которых держится на способности производить уникальные информационные ресурсы и обладании оными; консьюмериат - низовой класс общества, потребляющий блага, производимые господствующими классами в рамках, определённых господствующими классами; торговая аристократия, власть которой держится на контроле сетей продвижения товаров консьюмериату; нетократия, власть которой базируется на формировании и управлении сетевыми структурами организации людей. Социальная структура постиндустриального уклада общества определяется диалектическим взаимодействием этих классов. Интегрирующую роль в этой структуре выполняют, конкурируя между собой, корпоратократия и нетократия. Каждый из этих классов предлагает свою социальную модель организации общества. Предлагаемая корпоратократией модель (корпоративное общество) предусматривает иерархическую организацию общества пирамидального типа. Предлагаемая нетократией модель основана на реляционной структуре организации общества как системы сетевых структур. Реальное становление социальной структуры общества определяется идущей сегодня диалектической борьбой этих двух структурных решений. В настоящее время преобладает корпоратократическая модель, продвижение которой опирается на ресурсы, консолидированные корпоратократией в период кризиса индустриальной модели за счёт экспроприации их у буржуазных классов (капиталистов и государственной бюрократии). В предлагаемой корпоратократией социальной модели классу постиндустриальных производителей отводится роль эксплуатируемого класса, с применением модифицированных технологий эксплуатации, унаследованных от индустриального общества. Консьюмериату предлагается киберпанк, то есть существование в рамках, ограничивающих уровень потребления и творческий потенциал.
Такой вот классовый расклад. Можно заметить, что в моделях Гильбо очень много от корпораций-государств Андрея Фурсова (или наоборот), что мне кажется несколько неверным. Сама постановка о новом сотрудничестве классов выглядит несколько натянутой. Причём, если киберпанк корпоратократии и сброс в него ненужного населения выглядит естественным развитием нынешнего капитализма, то сотрудничество нетократов с консьюмератом выглядит нелогично. Рассматривая трансформацию корпораций в корпорации-государства уже давно было замечено, что такие структуры могут существовать только в переходный период, а для их существования нужен спрос. Причём, чем больше спрос, тем лучше чувствуют себя такие корпорации. А наиболее сильный спрос при капитализме создают государства всеобщего благополучия, которые эти корпорации и разрушают. Получается замкнутая цепочка, которая приведёт либо к аннигиляции этих корпораций-государств, либо к их революционному перерождению.
Отсюда противоречие и с консьюмератом. С одной стороны, прорицается смерть государства всеобщего благополучия, с другой, его как бы реинкарнация в новой форме. При этом в индустриальной фазе это государство было востребовано обстоятельствами, а сейчас потребность кормить огромное количества иждивенцев - чем обусловлено? Причём кормить реально можно, но не понятно зачем. Что делать с этой ставшей в одночасье ненужной биомассой?
Вот на этот вопрос вы ответа в этих лекциях не найдёте. Основной посыл в них о выживании в период идущего фазового перехода. Выживание в таких случаях дело крайне увлекательное и небанальное, чтобы увлечь половозрелых особей. Но здесь возникает любопытный момент. Гильбо сотрудничает с Хазиным (есть совместные семинары), но ни тот ни другой не упоминают в своих теоретических построениях наработки друг друга. Ни в качестве дани вежливости коллеги по цеху, ни в качестве критических замечаний, подчёркивающих нюансы своей теории. А именно хазинская Теория Проектов выступает логической антитезой к выкладкам Гильбо, как, впрочем, и дополнением. Изменение в Средства Производства разрушает существующие Общественные Отношения, но новые выстраиваются только после того, как они будут переосмыслены через новые духовные ценности. Капитализм автоматически не наступил после создания мануфактур - для этого нужно было переосмыслить христианские ценности католицизма через призму протестантской этики.
Поэтому кризис фазового перехода распадается на две составляющей: экономический и идеологический. Экономический кризис описан у Гильбо вполне добротно, а идеологический он опустил, что, безусловно, является серьёзным упрощением картины.
В целом, можно заметить, что упрощение картины основной подход Гильбо. С одной стороны, именно он позволяет строить простые и понятные конструкции, с другой, создаёт в этих конструкциях существенные пробелы. Тем не менее, следует заметить, что на сегодняшний день это одно из наиболее полнокровных описаний непростой картины будущего, с которой интересно познакомится.