Вместо рецензии: Задачи современной фантастики.
Пост старый - просто после посещения "козла" Френка исчез из архивной ленты, которой я иногда пользуюсь. Поэтому повтор.
Так получилось, что одна из достаточно проходных рецензий по книге Л. Вершинина «Доспехи бога» попала к нему в блог в связи с оценкой роли и места современной фантастики. Сама книга попала в оборот с одной стороны случайно (была перечитана на досуге), с другой, вполне закономерно, так как входит в мой «золотой список» фантастики переходного периода, когда советская фантастика уходила в прошлое, но не потеряла ещё своего профессионализма, а отпущенные вожжи идеологического контроля привели к вспышке её последнего ренессанса. Конечно, не вся фантастика конца 80-х и начала 90-х была такова, то те немногие произведения, которые вышли на новый уровень - были хороши. Именно они создали базу художественного вкуса к фантастическим произведениям у вашего покорного слуги, который было тяжело удовлетворять в злые 90-е и сытые «нулевые». Пожалуй, обзор этих произведений «переходной» фантастики надо будет продолжить.
Суть этого ренессанса Лев Рэмович описал так:
А в конце концов, нарисовались две тенденции. Первая группа творцов (на Западе - Шекли, Брэдбери, Каттнер, Рассел, в СССР - Игорь Можейко) сосредоточилось на человеке. Просто на человеке, каким ему, не обращая внимание на окружающее, следует быть в любых ситуациях, куда бы ни загнала его авторская фантазия. Вторая группа (на Западе - Азимов, Херберт, в СССР - Стругацкие, Юрьев, наша компания, т.н. "девяностики") взяли за основу взаимоотношения человека с обществом. И тут уже начинался либо т.н. "фантастический реализм" (Евг. Лукин, Александр Громов), либо т.н. "высокое фэнтези", - смесь фантастики с историей и волшебной сказкой, где по сути, антураж нужен был только для завлекательности
Но непременным условием (я сам это видел и сам в этом участвовал) оставалось одно. При всей разности технологий (а они становились все изощреннее), при всей разнице подходов к работе (кто-то, как большинство, писал по наитию, кто-то, как профессиональный сценарист Дьяченко, профессиональный пиарщик Дивов, профессиональный режиссер Ладыженский и тэдэ, структурируя сюжет) все мы писали то, чего не могли не написать. Чтобы хоть как-то поделиться с миром своим взглядом на происходящее и своим видением перспектив.
Это была попытка, в т.ч. и через фантастическую прозу, переосмысления изменяющегося мира. Переосмысление вышло неудачное или незаконченное, поэтому часть произведений было переписано спустя десяток лет («Шествие динозавров» и «Возвращение короля»), которые добавили им жизненного реализма, и, в целом, не испортило действительно достойные произведения.
Крушение СССР, криминальные разборки, неумытая реальность дикого капитализма привели к смене тренда в фантастической литературе - нужно было выживать, а не заниматься психоанализом контуженного общества. Именно отчаянная борьба за существование привела к не менее отчаянному жированию в тучные «нулевые», как бы навёрстывая упущенное. Именно этот пир «желудка» над пиром «духа» позволил Льву Рэмовичу высказаться в том плане, что:
А потом все сломалось. Подросло новое поколение, в большинстве своем уже не задающее никаких вопросов. Расставившее все по полочкам, удовлетворившееся объективной реальностью и не стремящееся думать о странном. В связи с чем, вполне естественно, изменился и социальный заказ. Мысль, эмоции и прочие изыски перестали быть нужны, как и грамотность текстов, по нынешнему времени ставшая, скорее, излишеством, не радующим читателя, но, напротив, - дескать, нафига автор выпендривается? - обижающая и отпугивающая его.
Всё это верно, но не до конца. Дело в том, что временам свойственно меняться.
В 90-х общество было контужено происходящим, в «нулевые» сыто переживало период спокойного отдохновения, но уже тогда, внутри него, стало вызревать настойчивое желание разобраться «кто мы и куда идём?» Кризис 2008 года, а, как впоследствии выяснилось, начало фазового перехода поставило этот вопрос в число наиважнейших. Мало того, что мы живём в период глобальных общественных потрясений, мы стоим перед порогом очередной технической революции, когда в мир придут биогенные и нано технологии. Учитывая характер происходящего фазового сдвига, довольно сложно просчитать - что, собственно, будет находиться на выходе. В этом плане фантастика, как научная, так и социально-футурологическая с её допусками и разрешением использовать художественный вымысел - более чем подходит для утилизации общественной рефлексии по поводу наступающего будущего.
Что печально, но этого процесса в современной российской фантастики я пока не замечаю, что позволяет «лить воду на мельницы Вершинина», что трибуну у фантастики забрали. Недавний вопрос Переслегину на эту тему показал, что российская фантастика не склонна к футуризму. А ведь современность генерирует массу сюжетов, способных задать не только остросюжетную интригу, но и поднять важнейшие вопросы для общественного переосмысления. Вместо этого и молодёжь, и маститые писатели в основном трепетно взирают в прошлое, мыслят штампами, в лучшем случае создают крепкие, но, вполне, проходные боевички. Всё это привело, например, к тому, что для меня реальность стала намного закрученее, фантастичней и остросюжетней, чем многочисленные потуги горе-писателей. Пожалуй, из этой череды можно выделить Сергея Анисимова с его «Послезавтра была война». Но и это реальность фантастика слишком близкого прицела - о том, что, возможно, будет завтра, которое ещё надо пережить. Тем не менее, накал поднимаемых вопросов крайне высок и затрагивает более глубинные струны, чем, собственно, развлекуха.
Всё это приводит к печальной мысли, что у нас нет идей, нет мечты, которые можно сложить в великий двигатель веры в будущее, дав заряд новой трансцендентности сопоставимой с религиозным служением. Хотя, конечно, мечты есть, но они далеки от реальности. Про рай на земле или в космосе, который кто уже построил до нас без пота и крови, а так, как известно, не бывает. Будущее страшит таких мечтателей, поэтому их мечты лишь заблуждения, которые, вряд ли, станут на остриё общественной дискуссии.
Мы страшимся будущего, потому что оно таит такие вопросы, на которые будет сложно отвечать. Казалось бы намного проще попытаться обыграть эту сложность на бумаге. Но создаётся впечатление, что общество хочет изучить этот вопрос максимально в реальности и желательно с закрытыми глазами. В том случае, когда мы играем «с огнём» - нет более удобного повода самоубиться. Поэтому у современной фантастики есть великая миссия и масса достойных целей, и будем надеяться, что ожидания эти она оправдает.
Фантасты, ау! Пора просыпаться!
Так получилось, что одна из достаточно проходных рецензий по книге Л. Вершинина «Доспехи бога» попала к нему в блог в связи с оценкой роли и места современной фантастики. Сама книга попала в оборот с одной стороны случайно (была перечитана на досуге), с другой, вполне закономерно, так как входит в мой «золотой список» фантастики переходного периода, когда советская фантастика уходила в прошлое, но не потеряла ещё своего профессионализма, а отпущенные вожжи идеологического контроля привели к вспышке её последнего ренессанса. Конечно, не вся фантастика конца 80-х и начала 90-х была такова, то те немногие произведения, которые вышли на новый уровень - были хороши. Именно они создали базу художественного вкуса к фантастическим произведениям у вашего покорного слуги, который было тяжело удовлетворять в злые 90-е и сытые «нулевые». Пожалуй, обзор этих произведений «переходной» фантастики надо будет продолжить.
Суть этого ренессанса Лев Рэмович описал так:
А в конце концов, нарисовались две тенденции. Первая группа творцов (на Западе - Шекли, Брэдбери, Каттнер, Рассел, в СССР - Игорь Можейко) сосредоточилось на человеке. Просто на человеке, каким ему, не обращая внимание на окружающее, следует быть в любых ситуациях, куда бы ни загнала его авторская фантазия. Вторая группа (на Западе - Азимов, Херберт, в СССР - Стругацкие, Юрьев, наша компания, т.н. "девяностики") взяли за основу взаимоотношения человека с обществом. И тут уже начинался либо т.н. "фантастический реализм" (Евг. Лукин, Александр Громов), либо т.н. "высокое фэнтези", - смесь фантастики с историей и волшебной сказкой, где по сути, антураж нужен был только для завлекательности
Но непременным условием (я сам это видел и сам в этом участвовал) оставалось одно. При всей разности технологий (а они становились все изощреннее), при всей разнице подходов к работе (кто-то, как большинство, писал по наитию, кто-то, как профессиональный сценарист Дьяченко, профессиональный пиарщик Дивов, профессиональный режиссер Ладыженский и тэдэ, структурируя сюжет) все мы писали то, чего не могли не написать. Чтобы хоть как-то поделиться с миром своим взглядом на происходящее и своим видением перспектив.
Это была попытка, в т.ч. и через фантастическую прозу, переосмысления изменяющегося мира. Переосмысление вышло неудачное или незаконченное, поэтому часть произведений было переписано спустя десяток лет («Шествие динозавров» и «Возвращение короля»), которые добавили им жизненного реализма, и, в целом, не испортило действительно достойные произведения.
Крушение СССР, криминальные разборки, неумытая реальность дикого капитализма привели к смене тренда в фантастической литературе - нужно было выживать, а не заниматься психоанализом контуженного общества. Именно отчаянная борьба за существование привела к не менее отчаянному жированию в тучные «нулевые», как бы навёрстывая упущенное. Именно этот пир «желудка» над пиром «духа» позволил Льву Рэмовичу высказаться в том плане, что:
А потом все сломалось. Подросло новое поколение, в большинстве своем уже не задающее никаких вопросов. Расставившее все по полочкам, удовлетворившееся объективной реальностью и не стремящееся думать о странном. В связи с чем, вполне естественно, изменился и социальный заказ. Мысль, эмоции и прочие изыски перестали быть нужны, как и грамотность текстов, по нынешнему времени ставшая, скорее, излишеством, не радующим читателя, но, напротив, - дескать, нафига автор выпендривается? - обижающая и отпугивающая его.
Всё это верно, но не до конца. Дело в том, что временам свойственно меняться.
В 90-х общество было контужено происходящим, в «нулевые» сыто переживало период спокойного отдохновения, но уже тогда, внутри него, стало вызревать настойчивое желание разобраться «кто мы и куда идём?» Кризис 2008 года, а, как впоследствии выяснилось, начало фазового перехода поставило этот вопрос в число наиважнейших. Мало того, что мы живём в период глобальных общественных потрясений, мы стоим перед порогом очередной технической революции, когда в мир придут биогенные и нано технологии. Учитывая характер происходящего фазового сдвига, довольно сложно просчитать - что, собственно, будет находиться на выходе. В этом плане фантастика, как научная, так и социально-футурологическая с её допусками и разрешением использовать художественный вымысел - более чем подходит для утилизации общественной рефлексии по поводу наступающего будущего.
Что печально, но этого процесса в современной российской фантастики я пока не замечаю, что позволяет «лить воду на мельницы Вершинина», что трибуну у фантастики забрали. Недавний вопрос Переслегину на эту тему показал, что российская фантастика не склонна к футуризму. А ведь современность генерирует массу сюжетов, способных задать не только остросюжетную интригу, но и поднять важнейшие вопросы для общественного переосмысления. Вместо этого и молодёжь, и маститые писатели в основном трепетно взирают в прошлое, мыслят штампами, в лучшем случае создают крепкие, но, вполне, проходные боевички. Всё это привело, например, к тому, что для меня реальность стала намного закрученее, фантастичней и остросюжетней, чем многочисленные потуги горе-писателей. Пожалуй, из этой череды можно выделить Сергея Анисимова с его «Послезавтра была война». Но и это реальность фантастика слишком близкого прицела - о том, что, возможно, будет завтра, которое ещё надо пережить. Тем не менее, накал поднимаемых вопросов крайне высок и затрагивает более глубинные струны, чем, собственно, развлекуха.
Всё это приводит к печальной мысли, что у нас нет идей, нет мечты, которые можно сложить в великий двигатель веры в будущее, дав заряд новой трансцендентности сопоставимой с религиозным служением. Хотя, конечно, мечты есть, но они далеки от реальности. Про рай на земле или в космосе, который кто уже построил до нас без пота и крови, а так, как известно, не бывает. Будущее страшит таких мечтателей, поэтому их мечты лишь заблуждения, которые, вряд ли, станут на остриё общественной дискуссии.
Мы страшимся будущего, потому что оно таит такие вопросы, на которые будет сложно отвечать. Казалось бы намного проще попытаться обыграть эту сложность на бумаге. Но создаётся впечатление, что общество хочет изучить этот вопрос максимально в реальности и желательно с закрытыми глазами. В том случае, когда мы играем «с огнём» - нет более удобного повода самоубиться. Поэтому у современной фантастики есть великая миссия и масса достойных целей, и будем надеяться, что ожидания эти она оправдает.
Фантасты, ау! Пора просыпаться!