про национально-освободительное движение
Обдумав давно написанную « Нацию как иллюзию» вместе с wolf_kitses’ом, понял, что из неё следуют другие выводы в отношении национально-освободительного движения, чем принято обычно у левых. Национально-освободительное движение сейчас, без коммунистов во главе, без социалистического общества как цели борьбы в долговременной перспективе делается просто средством приведения народа в покорность неоколониальной эксплуатации (также как и религия, которая стала необходимым бэкграундом для движений этого рода). Поэтому поддерживать его для левых - безусловно ошибка.
Чувства, красные по генезису (протест против капиталистической эксплуатации, консервирующей отсталость на религиозной основе, обычно с разными докапиталистическими пережитками вроде рабства и крепостничества, см. теории зависимого развития) выполнят работу «на мельницу» националистов, приведут к созданию ещё одного национального государства, где эта отсталость будет возведена в принцип, а не изжита. Так, главным результатом деятельности ИРА - когда-то всерьёз предполагавшей социалистические идеалы - стало то, что « они смогли нагнуть Лондон. Финансовые вливания в Ольстер за последние 10 лет - гигантские, разница в доходах между протестантами и католиками резко сократилась. Люди, которые во времена Тэтчер сидели в тюрьмах или были кандидатами на нары сейчас сидят в Национальной Ассамблее».
В современном мире освобождение может быть только социальным, показывающим иллюзорность разделения на нации, его полезность только для местных и глобальных капиталистов - классовых врагов угнетённых. А идея "национального освобождения", подчёркивающая вечность и естественность национальных границ, оказывается орудием реакции - при любых субъективно благородных мотивах её носителей.
При глобальном капитализме «национально-освободительное движение» - такой же правдоподобный миф, как и «постиндустриальное общество», и также выдвигается угнетателями, чтобы держать массы в повиновении, только угнетателями со стороны "бедных наций", а не «богатых», как постиндустриализм. Тем более что последние 50-80 лет капиталистического развития сделали своё дело, и «на стороне бедных» предостаточно своих угнетателей, землевладельцев, фабрикантов, ростовщиков и брахманов с муллами, которые более чем заинтересованы в том, чтоб низы купились на этот миф и боролись "за нацию" вместо "освобождения".
Поэтому идеализация «угнетённых народов» и идеи «национального освобождения» для социализма и общественного прогресса просто вредна. С любой, а тем более классовой точки зрения, между тибетским, тамильским, эритрейским, палестинским, ирландским движениями за национальное освобождение, в том виде, в каком они существуют сейчас, нет никакой разницы, но хорошо известно, кого из этого списка будут поддерживать сторонники империализма, а кого - противники империализма. Наверно, единственное национально-освободительное движение, сохранившее социалистическую программу до сего дня - ЭТА в Басконии, и то лишь потому, что «чистые националисты» из Батасуны вполне успешно сотрудничают с властями.
Соответственно, в условиях национального или межрелигиозного противостояния (Китай-тибетские сепаратисты, Испания - баскские, Англия - ольстерские католики, Израиль-палестинские арабы) поддерживать ту или другую сторону исходя исключительно из прогрессивности или реакционности того общества, которые они построили или собираются построить. То есть если вьетнамское национально-освободительное движение руководится коммунистами, история партии которых гарантирует что они действительно будут строить коммунизм, а не ограничатся приходом к власти, да ещё без националистического бэкграунда - то понятно, что партию Хо Ши Мина надо поддерживать двумя руками. То же относится к китайскому национально-освободительному движению, когда оно возглавлялось КПК, но не, скажем к алжирскому - придя к власти, герои антифранцузского сопротивления стали не строить социализм, а арабизировать берберов.
То есть если в национально-освободительном движении нет коммунистического бэкграунда, если оно чисто национальное, а не освободительное, коммунистам его поддерживать не следует, даже если это движение «угнетённых народов» (точней, технически более слабой стороны в военном конфликте). Здесь нужна антивоенная циммервальдская позиция - за народы и против сталкивающих их элит, разоблачение клерикально-националистической пропаганды с обеих сторон и т.п.
Иначе кровавое колесо будет крутиться до бесконечности (что мы и видим в Палестине, на Цейлоне, в Конго-Уганде-Руанде, и много где ещё). В нынешнем глобализованном мире национализм угнетённой нации ничуть не прогрессивнее национализма нации угнетающей и много опасней для неё самой, чем танки, пушки и самолёты империалистического врага, поскольку способствует добровольному установлению традиционализма, с его обычными ужасами и мерзостями, против которых уже не попрёшь - поскольку их выдают за завоевания «национальной революции».
Ведь Ленин писал свои знаменитые слова про прогрессивность движения угнетённых наций в конкретной ситуации начала 20 века, когда эти движения по структуре идей были революционно-прогрессистскими, а не традиционалистическими, как сейчас. Тогда по политической философии они были лево-универсалистскими, а сейчас они право-националистические. Скажем, то же палестинское движение сопротивления копирует у своих предшественников-сионистов все методы угнетения «своих» и насилия в отношении «национального врага» (включая взрывание себя в толпе), но не копирует их социалистической программы - кибуцы, социальное страхование, профсоюзы, освобождение женщины, образование для всех и т.п.
Именно потому, что левые за «национальным освобождением» забыли социальный прогресс, который только и придаёт «освобождению» смысл, мы видим мощную волну архаизации, которая захлёстывает даже благополучные, вроде бы, страны.
«В Южно-Африканской республике - что пришло на смену апартеиду? Слава богу, не то, что в Руанде, и за это спасибо партии АНК и персонально Нельсону Манделе: избежали гражданской войны. Но “в 2007 г. в больницах не хватало 20% медсестер в палатах и до 40 % в отделениях интенсивной терапии” (Давидсон А.Б., Филатова И.И., 421), потому что на работу принимают не по квалификации, а по тому, что у нас раньше называли “пятым пунктом”. Хирургия простаивает, нет анестезиологов: точнее, есть, но не той расцветки, слишком белые (422). А в результате внедрения особых методов борьбы со СПИДом, не таких, как в мировой науке, “эпидемия поглотила уже около 2 млн. человек” (419). Недостаточно “африканские” театры и симфонические оркестры распускают (434). “За два года… полиция истратила 100 млн. рандов на охрану полицейских участков силами частных фирм безопасности, в которых работают в основном бывшие полицейские, уволенные… по причине несоответствия этнорасового профиля” (428). Ситуация с африкаанс - “языком колонизаторов” - примерно такая, как с русским в Прибалтике, “хотя это родной язык не только бывших угнетателей - африканеров (буров), но и бывших угнетенных - цветных” (409).
Такова официальная политика, а в публицистике ректор университета может сравнить белых с бабуинами, и далее, я цитирую этого, так сказать, ученого, близкого к президенту Мбеки, “они должны… испытать боль, отверженность, публичное унижение и неполноценность…. Их белые скелеты должны были выйти наружу и плясать под ярким африканским солнцем” (408).
Само обвинение в расизме становится инструментом расистской политики. “Расистами в принципе считаются все белые и все несогласные” (399). Формулировка для увольнения с работы: “черная только снаружи, и белая как лилия, внутри”: (395).
При этом не-белое население ЮАР делится на множество расовых и этнических групп, и отношения между ними далеки от Третьего Интернационала: на Южном побережье белые объединяются с индийцами (403), а “противостояние Мбеки и Зумы в борьбе за руководство АНК, а значит, и всей страной”, воспринималось “в этнических тонах” (442), как конфликт кОса с зулусами.
Интересно, что рассуждения тамошних националистов на тему своей исключительности, особой “цивилизации”, не такой, как все - они очень знакомые, если заменить “африканский” на “русский”: “эзотеризм африканской души отвергал любую культуру “рационального типа” (335)и т.п. “убунту”, то есть, по-нашему, “соборность” (433).
А с севера на Африку надвигается другая иррациональная тень. “К концу 2002 года число штатов нигерийской федерации, принявших шариатский уголовный кодекс, достигло 12” (313). Средневековье правит бал даже в государствах, вроде бы, светских, даже активно борющихся против фундаментализма: по кодексу 2006 г. “алжирка (даже зрелого возраста) не имеет права выйти замуж без разрешения мужчины из ее семьи, выступающего в роли ее покровителя, … выступить с инициативой развода, обязана получить разрешение мужа при поступлении на работу” (85). Проблема не в исламе как таковом. Если бы где-то христиане заставляли современных людей жить по законам императора Юстиниана, это было бы ничем не лучше. А теперь посмотрим по книге, какие силы реально противостоят фундаментализму ваххабитского толка: монархисты (118), явные или упакованные в декорацию “управляемой демократии”, военные (70), племенные союзы (113), а в Сенегале суфийские братства - тарикаты (330). Очередная параллель с Россией: главный сенегальский тарикат Муридийя - дочернее братство тариката со знакомым названием Кадирийя
Хотелось бы видеть принципиальную альтернативу со стороны каких-то движений, связанных с европейским гуманизмом, настоящую идейную борьбу прогресса против реакции - но не видно. Левое крыло европейской культуры обрушилось вместе с Советским Союзом, и мракобесы как раз активно осваивают роли “защитников бедноты»
Илья Смирнов, отсюда.
В общем, как писал В.И.Ленин «« Империализм; такой же «смертельный» наш враг, как и капитализм. Это так. Но ни один марксист не забудет, что капитализм прогрессивен по отношению к феодализму, а империализм по отношению к домонополистическому капитализму. Значит, не всякую борьбу против империализма мы вправе поддержать. Борьбу реакционных классов против империализма мы не поддержим, восстания реакционных классов против империализма и капитализма мы не поддержим».