Вся правда о таблетках
35% препаратов, продающихся в аптеках, не имеют доказанной эффективности. И это не просто бесполезная трата денег - в некоторых случаях такие медикаменты опасны!
Покупая лекарства, более трети денег мы тратим впустую», - уверен Давид Мелик-Гусейнов, член координационного совета по лекарственному обеспечению при Минздраве России, директор центра Социальной экономики.
Давид Мелик-Гусейнов:
По нашим оценкам, 35% препаратов, продающихся в аптеках, не имеют доказанной эффективности. И это не просто бесполезная трата денег - в некоторых случаях такие медикаменты опасны! Например, неэффективный антибиотик может стоить человеку жизни. Либо, облегчив на время состояние больного человека, он даёт ложное ощущение выздоровления. К сожалению, российские пациенты многими сомнительными препаратами лечатся до последнего, не идут к врачу, запуская болезнь до того, что становится невозможно понять клиническую картину заболевания - симптомы смазаны. Врачу в такой ситуации даже диагноз сложно определить, не говоря уже о схемах лечения.
Во всём цивилизованном мире действует принцип социальной экономики. Это значит, что, перед тем как препарат попадает на рынок, государство затребует от независимых агентств, которым доверяет, информацию: насколько траты на этот препарат будут оправданы; какое количество лет жизни он принесёт дополнительно его гражданам, как облегчит их страдания и позволит ли быстрее выздороветь; сколько будет стоить год здоровой жизни с этим препаратом и т. д. В России такой фильтр между желаниями фармкомпаний работать на рынке и гарантиями государством эффективности препарата отсутствует. Приходит компания, заявляет, что у них есть замечательный препарат, что он не токсичен (грубо говоря, не убьёт при первом применении), и все дружно его регистрируют. Поэтому мы самая богатая страна по количеству лекарств, обращающихся на рынке.
Новые лекарственные формулы сегодня «синтезируют» на компьютерах и на них же поначалу проверяют на возможные желательные и нежелательные эффекты. От виртуального пространства переходят к реальному. Испытывают соединение на культуре клеток, тканей в пробирках, потом на лабораторных животных. А когда доказана безопасность - на людях. Такие исследования для некоторых больных, например с раковыми опухолями, - последняя возможность получить самые современные препараты бесплатно. Но препараты-дженерики, то есть копии с оригинальных, не проходят никаких исследований. Производителю нужно лишь доказать - на бумаге, без тестов и оборудования, - что формулу лекарства он скопировал правильно и что тем самым препарат идентичен по действию оригиналу. Но в российских реалиях это, увы, не всегда так.
Вообще, если врач заметил, что препарат отличается от заявленных в инструкции показателей (а это может случиться и через годы после начала применения препарата), он обязан сообщить об этом в соответствующие инстанции. Допустим, если где-то в Зимбабве обнаружили, что некий препарат вызывает крапивницу на коже, то буквально через 2-3 месяца изменения в инструкциях к этому препарату появляются во всех странах. Чтобы все были предупреждены. В России эта функция здравоохранения хромает. Наши врачи боятся обращаться в Росздравнадзор, потому что это вызовет многочисленные проверки - мол, неправильно лечили, что-то не то сделали и т. д. Норма прописана в документах, но не работает.
«АиФ». Спасибо
Покупая лекарства, более трети денег мы тратим впустую», - уверен Давид Мелик-Гусейнов, член координационного совета по лекарственному обеспечению при Минздраве России, директор центра Социальной экономики.
Давид Мелик-Гусейнов:
По нашим оценкам, 35% препаратов, продающихся в аптеках, не имеют доказанной эффективности. И это не просто бесполезная трата денег - в некоторых случаях такие медикаменты опасны! Например, неэффективный антибиотик может стоить человеку жизни. Либо, облегчив на время состояние больного человека, он даёт ложное ощущение выздоровления. К сожалению, российские пациенты многими сомнительными препаратами лечатся до последнего, не идут к врачу, запуская болезнь до того, что становится невозможно понять клиническую картину заболевания - симптомы смазаны. Врачу в такой ситуации даже диагноз сложно определить, не говоря уже о схемах лечения.
Во всём цивилизованном мире действует принцип социальной экономики. Это значит, что, перед тем как препарат попадает на рынок, государство затребует от независимых агентств, которым доверяет, информацию: насколько траты на этот препарат будут оправданы; какое количество лет жизни он принесёт дополнительно его гражданам, как облегчит их страдания и позволит ли быстрее выздороветь; сколько будет стоить год здоровой жизни с этим препаратом и т. д. В России такой фильтр между желаниями фармкомпаний работать на рынке и гарантиями государством эффективности препарата отсутствует. Приходит компания, заявляет, что у них есть замечательный препарат, что он не токсичен (грубо говоря, не убьёт при первом применении), и все дружно его регистрируют. Поэтому мы самая богатая страна по количеству лекарств, обращающихся на рынке.
Новые лекарственные формулы сегодня «синтезируют» на компьютерах и на них же поначалу проверяют на возможные желательные и нежелательные эффекты. От виртуального пространства переходят к реальному. Испытывают соединение на культуре клеток, тканей в пробирках, потом на лабораторных животных. А когда доказана безопасность - на людях. Такие исследования для некоторых больных, например с раковыми опухолями, - последняя возможность получить самые современные препараты бесплатно. Но препараты-дженерики, то есть копии с оригинальных, не проходят никаких исследований. Производителю нужно лишь доказать - на бумаге, без тестов и оборудования, - что формулу лекарства он скопировал правильно и что тем самым препарат идентичен по действию оригиналу. Но в российских реалиях это, увы, не всегда так.
Вообще, если врач заметил, что препарат отличается от заявленных в инструкции показателей (а это может случиться и через годы после начала применения препарата), он обязан сообщить об этом в соответствующие инстанции. Допустим, если где-то в Зимбабве обнаружили, что некий препарат вызывает крапивницу на коже, то буквально через 2-3 месяца изменения в инструкциях к этому препарату появляются во всех странах. Чтобы все были предупреждены. В России эта функция здравоохранения хромает. Наши врачи боятся обращаться в Росздравнадзор, потому что это вызовет многочисленные проверки - мол, неправильно лечили, что-то не то сделали и т. д. Норма прописана в документах, но не работает.
«АиФ». Спасибо