remember me
All characters appearing in this work are fictitious. Any resemblance to real persons, living or dead, real countries, or real history, is purely coincidental.
Бежит за кормою лохматый след, и море штормит с утра. Все то, что постарше десятка лет, расплывчато, как мираж. А если что было совсем давно, то вовсе не различить: гадай, что там было - война войной, походы на небо да за луной, турнир по волшебному домино, потерянные ключи. Все лунные странники те ушли, не кликнуть и не узнать, смотри на бумаги, следы в пыли... когда-то - и наших не вспомнят лиц.
Лишь, может быть, имена.
Я карту раскрою - гляди, держи, страна наша широка. Стоял этот город, стоял и жил в глуши, меж высоких скал. Граница на карте большим штрихом - меж самых высоких скал. Жил город, спокойно встречал восход, и самый потрепанный скороход о нем ничего не знал. Окраина мира, глоток судьбы, и речка бежит, струясь.
С какой стороны от границы был тот город - не знаю я.
И нежился город в уюте сна, и к лету ползла весна. Тогда, в это время, была война, вторая за лет где-то пять война, такая у нас страна. Такая, братишка, у нас тоска, такая планида издалека, без шуток и без затей. Но - прятался город меж светлых скал, и кто-то оленей себе стрелял, и прятал добычу в тень. Их можно понять - начинать войну, все эти обломки, тоску, вину никто из них не хотел, не думал, не верил, не выбирал: кому-то низина, кому гора, кому-то дорога к иным дарам, кому-то атака, стрельба, мандраж. Кому-то - корову доить с утра, и к завтраку звать детей.
Ты можешь спокойно и мирно жить,
И слушать, как тихо пчела жужжит,
И в срок собирать свой мед.
Но, брат, от войны ты не убежишь -
Догонит и разорвет.
И сказка, быть может, сошлась бы так, как шов на мешке с водой. Но в город однажды пришел чужак, пропахший чужой бедой. Разведка, дорога, скала, обвал, весь в ранах - дополз едва. Коня и товарищей потерял, и сам еле выжил меж этих скал, где к лету суха трава. Солдатская форма, и меч в руке - к границе он, верно, шел. Столицы не видно и вдалеке, в столице бы был - герой! Граница теряет свой штрих в реке, и быть бы той сказке - о чужаке... Когда б не пришел второй.
Разведка, стук камушков под ногой, утихнувший в пустоте. Он лучший шпион из страны другой - граница, встречай гостей! Один был в бинтах, а второй - здоров... но что до того войне? Мы - камушки, падающие в ров, мы - мелкие камушки под горой, не видные в вышине. И быть бы той сказке - про злую сталь, дуэльную, в серебре... Но что-то, конечно, пошло не так. Без камушков мелких - горе не встать. И вовсе не жить горе.
Что ты говоришь? Как, мол, звали их? Полегче спросил бы, блин. Ну скажем, допустим, один был Дик. Другую же звали Лин.
Один был девчонкой, и что теперь, что ты затеваешь спор? Девчонки умеют и боль терпеть, и в яблочко целить, и складно петь, тебе же на ухо присел медведь, да так и сидит с тех пор. И быть бы той сказке - да о любви, запретной и не про нас... но узел судьбы перехлестом свит, над озером - щебет и птичий свист, и к лету спешит весна.
В барханах шевелятся миражи,
Как будто песок от волны дрожит,
И яростен птичий крик.
Но, брат, от войны ты не убежишь -
Война у тебя внутри.
Пусть память о прошлом ином - чиста, ясна, как витраж окон. Я знаю - напали на город там, дракон что ли, не дракон, а может, пролетный гарпийский клин, иль стая лихих волков, крылатые дикие корабли... Метель лепестков от цветущих слив уносится далеко. Пусть память о прошлом иным - окно, что видится в том окне? Как город забыл об уюте снов, как двое сражались - один с одной, а после - спина к спине.
Что дальше - не знаю я. Может быть, их внуки живут теперь в том городе, в странном глотке судьбы, пасут на лугу молодых кобыл, коль нравится - так поверь. А может быть, в следующую ночь покинули город Дик и Лин, разойдясь навсегда - цени - по разным страницам дурацких книг, одна страна - с ней, а другая - с ним, тянись и не рвись, золотая нить, клубочек в моей груди. А может - не выжили, не ушли...
... в том городе есть трактир. Трактир называется "Дик и Лин". Не вечная память для всей земли, не гордый портрет, не команда "пли!", шампанское у кормы. Но все-таки, все-таки... вечер тих, и хочется небу шепнуть "прости" за все, что творили мы.
История мчится - лишь тень вдали, сердчишко стареет, болит, шалит, ни памяти вечной, ни белых слив, дорога у нас одна. И небо простит нас, закат спалив. Когда-то и наших не вспомнят лиц.
Лишь - может быть - имена.
Бежит за кормою лохматый след, и море штормит с утра. Все то, что постарше десятка лет, расплывчато, как мираж. А если что было совсем давно, то вовсе не различить: гадай, что там было - война войной, походы на небо да за луной, турнир по волшебному домино, потерянные ключи. Все лунные странники те ушли, не кликнуть и не узнать, смотри на бумаги, следы в пыли... когда-то - и наших не вспомнят лиц.
Лишь, может быть, имена.
Я карту раскрою - гляди, держи, страна наша широка. Стоял этот город, стоял и жил в глуши, меж высоких скал. Граница на карте большим штрихом - меж самых высоких скал. Жил город, спокойно встречал восход, и самый потрепанный скороход о нем ничего не знал. Окраина мира, глоток судьбы, и речка бежит, струясь.
С какой стороны от границы был тот город - не знаю я.
И нежился город в уюте сна, и к лету ползла весна. Тогда, в это время, была война, вторая за лет где-то пять война, такая у нас страна. Такая, братишка, у нас тоска, такая планида издалека, без шуток и без затей. Но - прятался город меж светлых скал, и кто-то оленей себе стрелял, и прятал добычу в тень. Их можно понять - начинать войну, все эти обломки, тоску, вину никто из них не хотел, не думал, не верил, не выбирал: кому-то низина, кому гора, кому-то дорога к иным дарам, кому-то атака, стрельба, мандраж. Кому-то - корову доить с утра, и к завтраку звать детей.
Ты можешь спокойно и мирно жить,
И слушать, как тихо пчела жужжит,
И в срок собирать свой мед.
Но, брат, от войны ты не убежишь -
Догонит и разорвет.
И сказка, быть может, сошлась бы так, как шов на мешке с водой. Но в город однажды пришел чужак, пропахший чужой бедой. Разведка, дорога, скала, обвал, весь в ранах - дополз едва. Коня и товарищей потерял, и сам еле выжил меж этих скал, где к лету суха трава. Солдатская форма, и меч в руке - к границе он, верно, шел. Столицы не видно и вдалеке, в столице бы был - герой! Граница теряет свой штрих в реке, и быть бы той сказке - о чужаке... Когда б не пришел второй.
Разведка, стук камушков под ногой, утихнувший в пустоте. Он лучший шпион из страны другой - граница, встречай гостей! Один был в бинтах, а второй - здоров... но что до того войне? Мы - камушки, падающие в ров, мы - мелкие камушки под горой, не видные в вышине. И быть бы той сказке - про злую сталь, дуэльную, в серебре... Но что-то, конечно, пошло не так. Без камушков мелких - горе не встать. И вовсе не жить горе.
Что ты говоришь? Как, мол, звали их? Полегче спросил бы, блин. Ну скажем, допустим, один был Дик. Другую же звали Лин.
Один был девчонкой, и что теперь, что ты затеваешь спор? Девчонки умеют и боль терпеть, и в яблочко целить, и складно петь, тебе же на ухо присел медведь, да так и сидит с тех пор. И быть бы той сказке - да о любви, запретной и не про нас... но узел судьбы перехлестом свит, над озером - щебет и птичий свист, и к лету спешит весна.
В барханах шевелятся миражи,
Как будто песок от волны дрожит,
И яростен птичий крик.
Но, брат, от войны ты не убежишь -
Война у тебя внутри.
Пусть память о прошлом ином - чиста, ясна, как витраж окон. Я знаю - напали на город там, дракон что ли, не дракон, а может, пролетный гарпийский клин, иль стая лихих волков, крылатые дикие корабли... Метель лепестков от цветущих слив уносится далеко. Пусть память о прошлом иным - окно, что видится в том окне? Как город забыл об уюте снов, как двое сражались - один с одной, а после - спина к спине.
Что дальше - не знаю я. Может быть, их внуки живут теперь в том городе, в странном глотке судьбы, пасут на лугу молодых кобыл, коль нравится - так поверь. А может быть, в следующую ночь покинули город Дик и Лин, разойдясь навсегда - цени - по разным страницам дурацких книг, одна страна - с ней, а другая - с ним, тянись и не рвись, золотая нить, клубочек в моей груди. А может - не выжили, не ушли...
... в том городе есть трактир. Трактир называется "Дик и Лин". Не вечная память для всей земли, не гордый портрет, не команда "пли!", шампанское у кормы. Но все-таки, все-таки... вечер тих, и хочется небу шепнуть "прости" за все, что творили мы.
История мчится - лишь тень вдали, сердчишко стареет, болит, шалит, ни памяти вечной, ни белых слив, дорога у нас одна. И небо простит нас, закат спалив. Когда-то и наших не вспомнят лиц.
Лишь - может быть - имена.