Герард Фридрих Миллер. Описание сибирских народов
ГЛАВА 29. О браке.
…Браки заключаются почти у всех народов Сибири при посредстве родителей или, если их нет, то ближайших родственников, заменяющих родителей. Так, отец выбирает невесту своему сыну, или старший брат младшему, или дядя племяннику, и они должны быть довольны этим выбором.
Прежде всего, имеет место основополагающий принцип, что не только у народов, исповедующих магометанскую религию, но и у тех, которые исповедуют религию тангутскую, а также у всех язычников разрешается одновременно иметь в браке более одной жены. Но все же с той разницей, что в магометанской религии число жен не может превышать четырех, и за этот предел по закону переходить не полагается, у других же народов это остается неопределенным.
Тем не менее, ни один народ обычно не доходит в числе жен до четырех. Я видел лишь один пример среди казанских татар, что у мужчины было 4 жены; я также слышал в Якутске, что недавно у одного якута будто бы было столько же жен. Обычно же бывает самое большее по две-три жены, а у большинства - не более, чем одна. Ибо иметь две или три жены - это уже является признаком очень богатого человека. Согласно магометанскому закону, если муж хочет взять вторую или третью жену, то это может быть сделано только с согласия первой жены, однако этот закон соблюдается не всегда.
У камашинцев, тайгинцев и так далее теперь, вследствие их бедности, не бывает более одной жены. Раньше жен у них было больше. Сватовство осуществляет отец или ближайший родственник жениха. Если он не получает отрицательного ответа в первый же раз, а ему говорят, что еще подумают, или его уже обнадеживают, то он приходит вторично, берет с собой немного мяса, сараны , табаку или еще чего-нибудь, что у него есть, преподносит это отцу невесты или тому, кто его заменяет. Если тот примет эти подарки или что-либо из них, или наполненную табаком и зажженную трубку, поест мяса или покурит табаку, то это равносильно согласию, и тогда они еще только договариваются о калыме. Калым состоит по большей части из убитых диких животных - лосей, благородных оленей, косуль, медведей и так далее - со шкурой и мясом. Тайгинцы за хорошую невесту дают также домашних оленей, у кого они есть, до 5-10 оленей, или других убитых животных. При свадьбах - никаких обрядов. Только когда забирают невесту, то опять делаются подарки отцу невесты.
С невестой спят до свадьбы - как только состоится помолвка и уплачена часть калыма. Но если невеста забеременела, то со свадьбой очень спешат. Считается позором, если невеста родит в юрте отца. В первую брачную ночь со стороны жениха не допускается никакого насилия. Вдовы выходят замуж таким же образом. Не полагается приводить невесту к жениху насильно. Они избегают браков со многими родственниками, с которыми обыкновенно разрешается вступать в брак. Например, они не женятся на мачехе, на сестре матери, два брата не женятся на двух сестрах и так далее.
Приданое состоит из одежды , бересты на юрту, котлов и прочей домашней утвари.
У татар в Красноярском уезде сватовство происходит таким же образом, как и у камасинцев. Они кроме табака, мяса и сараны берут с собой для отца невесты еще и водку, и принято, чтобы при этом торжественном сватовстве присутствовали жених со своим отцом и ближайшими родственниками.
Если я ранее сказал, что брак заключают родители или ближайшие родственники, то при этом имеется в виду лишь первый брак. Как только сын женился, он уже не во власти отца и при последующих браках он может поступать по своему усмотрению. У якутов бывает иногда, что родители, в особенности старые люди, женят своих детей даже когда они еще совсем маленькие. Они тогда держат этих детей, пока они не достигнут возмужалого возраста, у себя в жилище, чтобы иметь от молодой пары развлечение и утешение в старости. Однако больше ни у одного народа я об этом не слышал.
Хотя помолвки, когда и жених, и невеста еще несовершеннолетние, иногда имеют место и у других народов. А иногда, говорят, бывает даже и так, что родители договариваются о женитьбе в будущем еще не родившихся детей. Однако повсеместно лишь половая зрелость является условием действительного брака, который без этого не может иметь места, и по большей части принято ждать до тех пор, пока обе стороны с годами не окрепнут достаточно телом, и не приобретут опыт, который позволит им с пользой вести хозяйство. Ибо сноровка во всяческой домашней работе является необходимым качеством жены. Хотя на красоту они также обращают внимание, но не в такой степени. У инбацких остяков на Енисее бывает часто, что девочки от 5-7 до 10 лет выдаются замуж за мальчиков, как такого же возраста, так и старше. Иногда же маленькому мальчику дают жену 15-20 лет. Я видел, например, мальчика 16 лет с женой 7 лет, который уже несколько раз спал с нею.
Во всей Сибири, да почти и во всей Азии, является общепринятым, чтобы жених как бы покупал свою невесту. Цена, которая уплачивается за невесту, на татарском языке называется Kalun или Kalum, и этим же словом пользуются для ее обозначения и в русском языке. Shaw Voyages de la Barbarie et du Levant рассказывает то же и об алжирцах, у которых калым называется Saddock. … …
У магометанских татар в Тобольском, Тюменском и Томском уездах калым обусловливается по его стоимости в деньгах, но выплачивается другими вещами согласно договору. Так же и у остяков, но у них из-за их бедности калым редко превышает 5-10 рублей, тогда как у указанных татар за красивую и богатую невесту из знатного рода платят до 30-50 рублей. Остяки на Енисее после крещения уплачивают лишь незначительный калым одеждой из китайки или ситцем на рубашки, который они подносят родителям невесты.
Лесные тунгусы платят калым оленями - от 10 до 20 оленей за невесту. Самоеды, юкагиры, коряки и чукчи также платят калым оленями, и чем богаче народ оленями, тем выше у него и стоимость калыма. Самоеды от 10 до 30, юраки до 50 и 100 оленей. Если калым составляет 10 голов, то ответный дар, или приданое, составляет 3 оленя, с 20 - 6 оленей, с 30 - 10 оленей и так далее. Это называется по-самоедски Ngennudonna.
Брацкие, монголы, калмыки и якуты, а также живущие в степях красноярские и кузнецкие татары уплачивают калым лошадьми, рогатым скотом и овцами - также в соответствии со своим достатком. Татары женятся и выдают своих дочерей и с калымом, и без калыма (Chalung). В последнем случае, если муж недоволен своей женой, он не может ее продать, а должен отпустить со всем ее приданым, и она возвращается обратно к своим родным, но детей он оставляет у себя. Наивысший калым состоит из 30 голов скота, наполовину лошадьми, наполовину рогатым скотом. Из 10 голов лошадей одна должна быть полноценной лошадью, остальные могут быть жеребцами, кобылами, меринами, жеребятами любого достоинства и возраста. Жеребая кобыла считается за двух лошадей. Среди скота иногда дают и овец, а именно, по 2 за одну голову крупного рогатого скота. Приданое невесты (Entschi) иногда составляет половину калыма, иногда меньше, иногда больше, смотря по тому, насколько человек богат, сколько имеет детей и насколько сильно любит дочь.
Если отец уплачивает калым за своего сына, то это является его обзаведением, и он больше ничего не получает впридачу. Все, что относится к домашнему хозяйству, должна принести с собой невеста, если ее родители в состоянии сделать это и за нее заплатили большой калым. Невесте дается также различный скот или олени, в зависимости от богатства и обстоятельств каждого народа.
Обыкновенно приданое невесты составляет около половины калыма; но иногда, если отец очень любит свою дочь или у него нет сыновей, о которых ему надо заботиться, и вообще он может сам всем распоряжаться , то он дает ей в приданое по стоимости столько, что это полностью покрывает калым или даже его превышает. Крайне редко бывает, чтобы невеста пришла к жениху без соответствующего приданого. Если же это случается, то это есть признак или крайней бедности, или исключительной скупости.
Согласно повсеместно распространенному обычаю, всякий отец невесты не обязан давать ей какое-либо определенное приданое. Каждый имеет право дать дочери так много или мало, сколько он хочет, не считаясь с размерами калыма, будь он даже очень высок по цене. Ибо они смотрят на выданье невесты действительно как на торговую сделку, и поэтому полагают, что жених в лице своей невесты получает достаточное возмещение за калым. А потому бедные люди считают себя более счастливыми, если у них много дочерей, чем, если бы у них было много сыновей, поскольку в первом случае они могут что-то получить от продажи дочерей, во втором же сыновья, когда они захотят их женить, еще и сами введут их в расходы.
Однако все же не всегда необходимо, чтобы за невесту уплачивался калым натурой. Если две семьи, которые желают вступить между собой брачный договор, имеют как сыновей, так и дочерей, то вместо калыма они договариваются так, что обменивают невесту на невесту из одной семьи в другую, без уплаты какого-либо калыма. Так, например, отец отдает свою дочь за брата невесты своего сына; или брат выдает свою сестру и получает за это в жены сестру своего нового зятя. Этот род калыма особенно в ходу у тунгусов .
У камчадалов и курилов имеется особый обычай, заключающийся в том, что они вместо калыма должны отслужить несколько лет за невесту, которую желают. Жених предлагает свои услуги отцу или ближайшим родственникам своей желанной девушки, не говоря, что это делается с таким намерением: и если его принимают, то обычно дело уже решено. Тогда он старается усердной службой заслужить любовь будущих тестя и тещи, и своей возлюбленной.
Невеста же постоянно носит вокруг живота крепкую и туго завязанную ременную повязку, закрывающую низ живота и срам, которую жених при соответствующем случае должен разорвать и коснуться тайного места, прежде чем овладеет невестой. См. Kraschenin[nikovii] Observ[ationes]17.
Нечто подобное имеется также в обыкновении у остяков и вогулов. Все замужние женщины и девушки, достигшие брачного возраста, завязывают половые органы ремнем и затыкают соскобленной корой ивы или черемухи, которой они пользуются и вместо полотенец, по форме pessi. Это называется у остяков Worop19, у вогулов - Eket. Пояс из покромки охватывает, прежде всего, нижнюю часть живота, от него спереди между ног продевается ремень и опять закрепляется сзади на том же поясе. Такой ремень делается из рыбьей кожи (стерляжьей) или из обычной кожи. Внутри со стороны тела он имеет подкладку из тонкой бересты. На ней покоится сделанный из wotlep pessus, чтобы он не мог вывалиться. И если девушка выходит замуж еще до возмужалости, что часто случается у этих народов, то сразу же во время свадьбы ей надевается Woropа . Обыкновенно же у незамужних женщин временем для начала ношения последнего служит наступление месячных.
Отсюда можно заключить, что цель этого Worop’а, во-первых, защитить половые органы от всевозможных насильственных посягательств, а во-вторых, в закрывании таким образом своих половых органов они видят также воспитание и стыдливость. Поэтому они считают у других народов очень дурным то, что к ним, по их словам, всегда открыт доступ.
Даже и те народы, которые через крещение внешне вышли из язычества и стали христианами, все еще сохранили этот обычай, и у них невесту, как и у других народов, нужно покупать за обусловленную цену. К примеру, это все остяцкие народы на Иртыше, Оби, Кети и Енисее, вогуличи и чулымские татары. Духовенство разрешает им эти светские обряды, которые не отзываются на христианстве. Да если бы даже их и хотели от этого отучить, то эти народы было бы очень трудно в этом убедить, ибо они вовсе не считают справедливым, чтобы отец, который трудами и расходами поддерживал свою дочь до возмужалого возраста, не получил какого-либо возмещения за дочь, когда она переходит из его рода в другой и он уже не может в дальнейшем ожидать от нее ни малейших услуг, ни памяти.
Если я говорю, что невеста переходит в другой род и ее отец уже не должен ожидать от нее ни услуг, ни памяти, то это основывается на мнении всех сибирских народов, которые делятся на определенные роды, что кровное родство считается лишь по этим родам. Все они берут невест из чужих родов, и как только она входит в другой род, ее кровное родство с прежним родом прерывается. В дальнейшем ее ничто не связывает со своими прежними кровными родными. В этом отношении они так щепетильны, что ни один не женится на женщине из того рода, к какому он себя причисляет, даже если этот род весьма многочислен . Даже если он насчитывает 300-400 семейств и распространен на 1000 верст и более и никто уже не может припомнить или сказать, что он хотя бы слышал, в каком именно родстве они состоят между собою - это все же для них совершенно безразлично. Простое родовое имя имеет у них гораздо большее значение, чем самое близкое родство, которое у них на глазах.
На указанном основании покоится и все их учение о запрещенных степенях родства, между которыми невозможен брак. Если только невеста из другого рода, то, если даже она в силу браков, имевших место ранее, оказывается в самом близком свойстве или родстве со своим женихом, на это не обращается внимания. Например, не является препятствием, если невеста приходится сестрой матери жениха, если жених и невеста - дети родных сестер или братьев, если жених - брат матери невесты. Два родных брата могут жениться на двух родных сестрах, разрешено даже брать в жены двух сестер, причем не только одну за другой, но и обеих одновременно. Также отец и сын женятся на двух сестрах, или отец женится на матери, а сын на дочери.
Если такое обыкновение, столь противоречащее нашим обычаям, кажется нам удивительным, то я для большего подкрепления должен сказать, что поскольку вначале и мне это казалось не менее странным, то я с тем большим вниманием повсюду об этом осведомлялся, причем нашел, что этот обычай носит постоянный характер. Из этого нужно, однако, исключить только народы магометанской религии и те, которые приняли христианство, поскольку они придерживаются своих учений, в каждом из которых принимаются во внимание свои установленные запрещенные степени родства при заключении браков.
Еще один обычай в отношении степеней родства, разрешенных у язычников, столь же удивительный для нас, состоит в том, что вдова во втором браке обычно достается своему ближайшему родственнику. Вероятно, закон Левитов, согласно которому младший брат должен жениться на не имеющей детей вдове своего старшего брата, чтобы привить то же семя, возник из того же обычая, уже тогда общего Востока. Ибо то же требуется и по магометанскому закону, и хотя сибирские язычники не считают этого непреложной необходимостью, однако у них так бывает очень часто, и дело не ограничивается вдовой старшего брата, а старший брат имеет такое же право жениться на вдове младшего, а младший - на вдове старшего. При этом не обращается никакого внимания на то, имеет ли вдова детей.
Основным правилом у них является то, что вдова во всем повинуется воле ближайших родственников своего покойного мужа. Она ему не наследует, а наследуют всю собственность ближайшие родные, причем в наследство им достается и вдова, ибо, как они говорят, вследствие уплаченного калыма она стала собственностью их рода. Правда, они могут вновь выдать ее замуж за другого, не состоящего с ними в родстве, и вновь взять с него калым, что часто и случается, а главным образом тогда, когда она по своему поведению и сноровке не пользуется доброй славой у своих ближайших родственников. Если же ее любят и она известна как хорошая хозяйка, то это случается редко, и тогда ближайший родственник является и главным наследником, и преемником на супружеском ложе.
Таким образом, часто бывает, что кроме упомянутого выше примера братьев и невесток, также и отец женится на невестке, сын на мачехе, отчим на падчерице , дядя на племяннице, племянник на тетке. Я видел много тому примеров, а об обстоятельствах, которые я не видел сам, мне стало известно из достоверных рассказов.
… Тунгусы женятся на мачехе только в том случае, если у нее нет детей. По отношению к вдове брата это не имеет значения. У якутов считается грехом жениться на невестке или вдове младшего брата. Но иногда это все же случается, и они верят, что за этим сразу последует наказание, и такого человека постигнут тяжелые болезни и несчастья. Они говорят, будто видели, что такие люди бывают согнутыми и горбатыми и не могут ходить прямо.
Эти народы напрасно обвиняют в мерзости их кровосмешений. Они говорят, что смерть прекращает родство и на вдову нужно смотреть так, как если бы она принадлежала опять к своему прежнему роду. Только уплаченный за нее калым побуждает их оставить ее себе, так же, как никто не бросит без использования купленную плодородную землю, и не продаст ее другому, если хочет использовать ее сам.
Читать далее
P.S. Видно, что характернейшим свойством первобытных племён и, шире, людей традиционного общества в отличие от модерного является сугубый, скажем так, "идеализм". «Простое родовое имя имеет у них гораздо большее значение, чем самое близкое родство, которое у них на глазах». «Напротив, если хозяин вступает с нею в плотскую связь, то она считает себя его женой и занимается его делами так, как если бы они были ее собственными». «[дочь] переходит из его рода в другой и он уже не может в дальнейшем ожидать от нее ни малейших услуг, ни памяти».
Необходимость в мщении отчасти вызывалась верой в то, что дух убитого неизменно преследует потенциальных мстителей до тех пор, пока он не будет отомщен. Вот почему родственники убитого стремились отомстить за него, и убийца находился под постоянной угрозой. Поэтому же среди эскимосов было распространено мнение, что иной раз быть убитым лучше, чем убийцей…
Наконец, понимание особенностей военного дела у эскимосов требует учета их отношения к смерти. Так, повсюду у них наблюдалась вера в то, что умершие насильственной смертью удостаивались счастливой потусторонней жизни. Вот почему страх смерти не оказывал сколько-нибудь сильного влияния на их поведение, особенно, в конфликтной ситуации. И вот почему в Центральной Арктике престарелые отцы сами просили сыновей заколоть их копьем..
… отдельный интерес представляет отношение эскимосов к чужакам. Под последними понимали тех, с кем не имели, ни родственных, ни партнёрских связей. Поэтому они постоянно вызывали у людей подозрения, и их при первой же возможности старались убить…
То есть единичное изменение в классификационных отношениях родства, которые в силу идеальности вроде б не могут влиять на чьи-либо чувства, враз перечёркивают возможность отца ожидать от дочери не только "услуг", его и "памяти". Хотя вроде бы у них есть многолетняя история реальных отношений, формирующих привязанность, связанные с ней изменения на гормональном, психофизиологическом уровне и пр. Или вышеописанные рабыни, которые не могли не испытывать все соответствующие эмоции от поимки, усмирения, транспортировки и пр. - однако сожительство с хозяином их враз превращает в "жену", и они успокаиваются.
Или бесстрашие, следующее из религиозных представлений, которое гарантированно пересиливает непосредственно ощущаемые опасности боя (у современных людей - не гарантированно, почему их требуется накачивать идеологией).
Причём этот идеализм охватывает фактически все системообразующие аспекты социального бытия - брак, религию, богатство, неравенство, солидарность, оставляя для индивидуального действия и рефлексии разве что промысел зверя и т.д. ведение индивидуального же хозяйства. Иными словами, в традиционном обществе все существенные стороны социальных отношений (именно те, что затрагивают сильные чувства людей, определяют их поведение и пр.) вынесены из сферы индивидуальной рефлексии, обсуждения, возражения, споров, на них влияют только эмоции, генерируемые общими (и традиционными) ритуалами. Поэтому они как бы не чувствуют общественных изменений вокруг даже тогда, когда те резко затрагивают их интересы.
Таким образом, общественный прогресс имеет 2 измерения. Одно социальное - последовательная смена общественных формаций. Второе человеческое - формирование личности, выделяющейся из родовой общности и в процессе этого выделения преодолевающей названный «идеализм». Развитие в противоположную сторону, «материализм», означает здесь, что о всё большем числе общественных институций и явлений общественной жизни человек считает должным судить на основании собственного опыта, своих мнений, переживаний и т.д. «следов» от столкновений с реальностью, а не исходя из эмоций, «вложенных» в него в ходе «автоматического» участия в общих ритуалах, связанных с некой традицией, которую он «несёт», но не рефлексирует по её поводу. Начиная с философов Древней Греции, Индии и пророков Израиля.
Диалектика взаимодействия обоих аспектов здесь примерно такая же, как между развитием социальности и развитием мозга в филогенезе птиц и млекопитающих - шаг одного влечёт за собой шаг другого, это облегчает новый шаг первого и т.п.
…Браки заключаются почти у всех народов Сибири при посредстве родителей или, если их нет, то ближайших родственников, заменяющих родителей. Так, отец выбирает невесту своему сыну, или старший брат младшему, или дядя племяннику, и они должны быть довольны этим выбором.
Прежде всего, имеет место основополагающий принцип, что не только у народов, исповедующих магометанскую религию, но и у тех, которые исповедуют религию тангутскую, а также у всех язычников разрешается одновременно иметь в браке более одной жены. Но все же с той разницей, что в магометанской религии число жен не может превышать четырех, и за этот предел по закону переходить не полагается, у других же народов это остается неопределенным.
Тем не менее, ни один народ обычно не доходит в числе жен до четырех. Я видел лишь один пример среди казанских татар, что у мужчины было 4 жены; я также слышал в Якутске, что недавно у одного якута будто бы было столько же жен. Обычно же бывает самое большее по две-три жены, а у большинства - не более, чем одна. Ибо иметь две или три жены - это уже является признаком очень богатого человека. Согласно магометанскому закону, если муж хочет взять вторую или третью жену, то это может быть сделано только с согласия первой жены, однако этот закон соблюдается не всегда.
У камашинцев, тайгинцев и так далее теперь, вследствие их бедности, не бывает более одной жены. Раньше жен у них было больше. Сватовство осуществляет отец или ближайший родственник жениха. Если он не получает отрицательного ответа в первый же раз, а ему говорят, что еще подумают, или его уже обнадеживают, то он приходит вторично, берет с собой немного мяса, сараны , табаку или еще чего-нибудь, что у него есть, преподносит это отцу невесты или тому, кто его заменяет. Если тот примет эти подарки или что-либо из них, или наполненную табаком и зажженную трубку, поест мяса или покурит табаку, то это равносильно согласию, и тогда они еще только договариваются о калыме. Калым состоит по большей части из убитых диких животных - лосей, благородных оленей, косуль, медведей и так далее - со шкурой и мясом. Тайгинцы за хорошую невесту дают также домашних оленей, у кого они есть, до 5-10 оленей, или других убитых животных. При свадьбах - никаких обрядов. Только когда забирают невесту, то опять делаются подарки отцу невесты.
С невестой спят до свадьбы - как только состоится помолвка и уплачена часть калыма. Но если невеста забеременела, то со свадьбой очень спешат. Считается позором, если невеста родит в юрте отца. В первую брачную ночь со стороны жениха не допускается никакого насилия. Вдовы выходят замуж таким же образом. Не полагается приводить невесту к жениху насильно. Они избегают браков со многими родственниками, с которыми обыкновенно разрешается вступать в брак. Например, они не женятся на мачехе, на сестре матери, два брата не женятся на двух сестрах и так далее.
Приданое состоит из одежды , бересты на юрту, котлов и прочей домашней утвари.
У татар в Красноярском уезде сватовство происходит таким же образом, как и у камасинцев. Они кроме табака, мяса и сараны берут с собой для отца невесты еще и водку, и принято, чтобы при этом торжественном сватовстве присутствовали жених со своим отцом и ближайшими родственниками.
Если я ранее сказал, что брак заключают родители или ближайшие родственники, то при этом имеется в виду лишь первый брак. Как только сын женился, он уже не во власти отца и при последующих браках он может поступать по своему усмотрению. У якутов бывает иногда, что родители, в особенности старые люди, женят своих детей даже когда они еще совсем маленькие. Они тогда держат этих детей, пока они не достигнут возмужалого возраста, у себя в жилище, чтобы иметь от молодой пары развлечение и утешение в старости. Однако больше ни у одного народа я об этом не слышал.
Хотя помолвки, когда и жених, и невеста еще несовершеннолетние, иногда имеют место и у других народов. А иногда, говорят, бывает даже и так, что родители договариваются о женитьбе в будущем еще не родившихся детей. Однако повсеместно лишь половая зрелость является условием действительного брака, который без этого не может иметь места, и по большей части принято ждать до тех пор, пока обе стороны с годами не окрепнут достаточно телом, и не приобретут опыт, который позволит им с пользой вести хозяйство. Ибо сноровка во всяческой домашней работе является необходимым качеством жены. Хотя на красоту они также обращают внимание, но не в такой степени. У инбацких остяков на Енисее бывает часто, что девочки от 5-7 до 10 лет выдаются замуж за мальчиков, как такого же возраста, так и старше. Иногда же маленькому мальчику дают жену 15-20 лет. Я видел, например, мальчика 16 лет с женой 7 лет, который уже несколько раз спал с нею.
Во всей Сибири, да почти и во всей Азии, является общепринятым, чтобы жених как бы покупал свою невесту. Цена, которая уплачивается за невесту, на татарском языке называется Kalun или Kalum, и этим же словом пользуются для ее обозначения и в русском языке. Shaw Voyages de la Barbarie et du Levant рассказывает то же и об алжирцах, у которых калым называется Saddock. … …
У магометанских татар в Тобольском, Тюменском и Томском уездах калым обусловливается по его стоимости в деньгах, но выплачивается другими вещами согласно договору. Так же и у остяков, но у них из-за их бедности калым редко превышает 5-10 рублей, тогда как у указанных татар за красивую и богатую невесту из знатного рода платят до 30-50 рублей. Остяки на Енисее после крещения уплачивают лишь незначительный калым одеждой из китайки или ситцем на рубашки, который они подносят родителям невесты.
Лесные тунгусы платят калым оленями - от 10 до 20 оленей за невесту. Самоеды, юкагиры, коряки и чукчи также платят калым оленями, и чем богаче народ оленями, тем выше у него и стоимость калыма. Самоеды от 10 до 30, юраки до 50 и 100 оленей. Если калым составляет 10 голов, то ответный дар, или приданое, составляет 3 оленя, с 20 - 6 оленей, с 30 - 10 оленей и так далее. Это называется по-самоедски Ngennudonna.
Брацкие, монголы, калмыки и якуты, а также живущие в степях красноярские и кузнецкие татары уплачивают калым лошадьми, рогатым скотом и овцами - также в соответствии со своим достатком. Татары женятся и выдают своих дочерей и с калымом, и без калыма (Chalung). В последнем случае, если муж недоволен своей женой, он не может ее продать, а должен отпустить со всем ее приданым, и она возвращается обратно к своим родным, но детей он оставляет у себя. Наивысший калым состоит из 30 голов скота, наполовину лошадьми, наполовину рогатым скотом. Из 10 голов лошадей одна должна быть полноценной лошадью, остальные могут быть жеребцами, кобылами, меринами, жеребятами любого достоинства и возраста. Жеребая кобыла считается за двух лошадей. Среди скота иногда дают и овец, а именно, по 2 за одну голову крупного рогатого скота. Приданое невесты (Entschi) иногда составляет половину калыма, иногда меньше, иногда больше, смотря по тому, насколько человек богат, сколько имеет детей и насколько сильно любит дочь.
Если отец уплачивает калым за своего сына, то это является его обзаведением, и он больше ничего не получает впридачу. Все, что относится к домашнему хозяйству, должна принести с собой невеста, если ее родители в состоянии сделать это и за нее заплатили большой калым. Невесте дается также различный скот или олени, в зависимости от богатства и обстоятельств каждого народа.
Обыкновенно приданое невесты составляет около половины калыма; но иногда, если отец очень любит свою дочь или у него нет сыновей, о которых ему надо заботиться, и вообще он может сам всем распоряжаться , то он дает ей в приданое по стоимости столько, что это полностью покрывает калым или даже его превышает. Крайне редко бывает, чтобы невеста пришла к жениху без соответствующего приданого. Если же это случается, то это есть признак или крайней бедности, или исключительной скупости.
Согласно повсеместно распространенному обычаю, всякий отец невесты не обязан давать ей какое-либо определенное приданое. Каждый имеет право дать дочери так много или мало, сколько он хочет, не считаясь с размерами калыма, будь он даже очень высок по цене. Ибо они смотрят на выданье невесты действительно как на торговую сделку, и поэтому полагают, что жених в лице своей невесты получает достаточное возмещение за калым. А потому бедные люди считают себя более счастливыми, если у них много дочерей, чем, если бы у них было много сыновей, поскольку в первом случае они могут что-то получить от продажи дочерей, во втором же сыновья, когда они захотят их женить, еще и сами введут их в расходы.
Однако все же не всегда необходимо, чтобы за невесту уплачивался калым натурой. Если две семьи, которые желают вступить между собой брачный договор, имеют как сыновей, так и дочерей, то вместо калыма они договариваются так, что обменивают невесту на невесту из одной семьи в другую, без уплаты какого-либо калыма. Так, например, отец отдает свою дочь за брата невесты своего сына; или брат выдает свою сестру и получает за это в жены сестру своего нового зятя. Этот род калыма особенно в ходу у тунгусов .
У камчадалов и курилов имеется особый обычай, заключающийся в том, что они вместо калыма должны отслужить несколько лет за невесту, которую желают. Жених предлагает свои услуги отцу или ближайшим родственникам своей желанной девушки, не говоря, что это делается с таким намерением: и если его принимают, то обычно дело уже решено. Тогда он старается усердной службой заслужить любовь будущих тестя и тещи, и своей возлюбленной.
Невеста же постоянно носит вокруг живота крепкую и туго завязанную ременную повязку, закрывающую низ живота и срам, которую жених при соответствующем случае должен разорвать и коснуться тайного места, прежде чем овладеет невестой. См. Kraschenin[nikovii] Observ[ationes]17.
Нечто подобное имеется также в обыкновении у остяков и вогулов. Все замужние женщины и девушки, достигшие брачного возраста, завязывают половые органы ремнем и затыкают соскобленной корой ивы или черемухи, которой они пользуются и вместо полотенец, по форме pessi. Это называется у остяков Worop19, у вогулов - Eket. Пояс из покромки охватывает, прежде всего, нижнюю часть живота, от него спереди между ног продевается ремень и опять закрепляется сзади на том же поясе. Такой ремень делается из рыбьей кожи (стерляжьей) или из обычной кожи. Внутри со стороны тела он имеет подкладку из тонкой бересты. На ней покоится сделанный из wotlep pessus, чтобы он не мог вывалиться. И если девушка выходит замуж еще до возмужалости, что часто случается у этих народов, то сразу же во время свадьбы ей надевается Woropа . Обыкновенно же у незамужних женщин временем для начала ношения последнего служит наступление месячных.
Отсюда можно заключить, что цель этого Worop’а, во-первых, защитить половые органы от всевозможных насильственных посягательств, а во-вторых, в закрывании таким образом своих половых органов они видят также воспитание и стыдливость. Поэтому они считают у других народов очень дурным то, что к ним, по их словам, всегда открыт доступ.
Даже и те народы, которые через крещение внешне вышли из язычества и стали христианами, все еще сохранили этот обычай, и у них невесту, как и у других народов, нужно покупать за обусловленную цену. К примеру, это все остяцкие народы на Иртыше, Оби, Кети и Енисее, вогуличи и чулымские татары. Духовенство разрешает им эти светские обряды, которые не отзываются на христианстве. Да если бы даже их и хотели от этого отучить, то эти народы было бы очень трудно в этом убедить, ибо они вовсе не считают справедливым, чтобы отец, который трудами и расходами поддерживал свою дочь до возмужалого возраста, не получил какого-либо возмещения за дочь, когда она переходит из его рода в другой и он уже не может в дальнейшем ожидать от нее ни малейших услуг, ни памяти.
Если я говорю, что невеста переходит в другой род и ее отец уже не должен ожидать от нее ни услуг, ни памяти, то это основывается на мнении всех сибирских народов, которые делятся на определенные роды, что кровное родство считается лишь по этим родам. Все они берут невест из чужих родов, и как только она входит в другой род, ее кровное родство с прежним родом прерывается. В дальнейшем ее ничто не связывает со своими прежними кровными родными. В этом отношении они так щепетильны, что ни один не женится на женщине из того рода, к какому он себя причисляет, даже если этот род весьма многочислен . Даже если он насчитывает 300-400 семейств и распространен на 1000 верст и более и никто уже не может припомнить или сказать, что он хотя бы слышал, в каком именно родстве они состоят между собою - это все же для них совершенно безразлично. Простое родовое имя имеет у них гораздо большее значение, чем самое близкое родство, которое у них на глазах.
На указанном основании покоится и все их учение о запрещенных степенях родства, между которыми невозможен брак. Если только невеста из другого рода, то, если даже она в силу браков, имевших место ранее, оказывается в самом близком свойстве или родстве со своим женихом, на это не обращается внимания. Например, не является препятствием, если невеста приходится сестрой матери жениха, если жених и невеста - дети родных сестер или братьев, если жених - брат матери невесты. Два родных брата могут жениться на двух родных сестрах, разрешено даже брать в жены двух сестер, причем не только одну за другой, но и обеих одновременно. Также отец и сын женятся на двух сестрах, или отец женится на матери, а сын на дочери.
Если такое обыкновение, столь противоречащее нашим обычаям, кажется нам удивительным, то я для большего подкрепления должен сказать, что поскольку вначале и мне это казалось не менее странным, то я с тем большим вниманием повсюду об этом осведомлялся, причем нашел, что этот обычай носит постоянный характер. Из этого нужно, однако, исключить только народы магометанской религии и те, которые приняли христианство, поскольку они придерживаются своих учений, в каждом из которых принимаются во внимание свои установленные запрещенные степени родства при заключении браков.
Еще один обычай в отношении степеней родства, разрешенных у язычников, столь же удивительный для нас, состоит в том, что вдова во втором браке обычно достается своему ближайшему родственнику. Вероятно, закон Левитов, согласно которому младший брат должен жениться на не имеющей детей вдове своего старшего брата, чтобы привить то же семя, возник из того же обычая, уже тогда общего Востока. Ибо то же требуется и по магометанскому закону, и хотя сибирские язычники не считают этого непреложной необходимостью, однако у них так бывает очень часто, и дело не ограничивается вдовой старшего брата, а старший брат имеет такое же право жениться на вдове младшего, а младший - на вдове старшего. При этом не обращается никакого внимания на то, имеет ли вдова детей.
Основным правилом у них является то, что вдова во всем повинуется воле ближайших родственников своего покойного мужа. Она ему не наследует, а наследуют всю собственность ближайшие родные, причем в наследство им достается и вдова, ибо, как они говорят, вследствие уплаченного калыма она стала собственностью их рода. Правда, они могут вновь выдать ее замуж за другого, не состоящего с ними в родстве, и вновь взять с него калым, что часто и случается, а главным образом тогда, когда она по своему поведению и сноровке не пользуется доброй славой у своих ближайших родственников. Если же ее любят и она известна как хорошая хозяйка, то это случается редко, и тогда ближайший родственник является и главным наследником, и преемником на супружеском ложе.
Таким образом, часто бывает, что кроме упомянутого выше примера братьев и невесток, также и отец женится на невестке, сын на мачехе, отчим на падчерице , дядя на племяннице, племянник на тетке. Я видел много тому примеров, а об обстоятельствах, которые я не видел сам, мне стало известно из достоверных рассказов.
… Тунгусы женятся на мачехе только в том случае, если у нее нет детей. По отношению к вдове брата это не имеет значения. У якутов считается грехом жениться на невестке или вдове младшего брата. Но иногда это все же случается, и они верят, что за этим сразу последует наказание, и такого человека постигнут тяжелые болезни и несчастья. Они говорят, будто видели, что такие люди бывают согнутыми и горбатыми и не могут ходить прямо.
Эти народы напрасно обвиняют в мерзости их кровосмешений. Они говорят, что смерть прекращает родство и на вдову нужно смотреть так, как если бы она принадлежала опять к своему прежнему роду. Только уплаченный за нее калым побуждает их оставить ее себе, так же, как никто не бросит без использования купленную плодородную землю, и не продаст ее другому, если хочет использовать ее сам.
Читать далее
P.S. Видно, что характернейшим свойством первобытных племён и, шире, людей традиционного общества в отличие от модерного является сугубый, скажем так, "идеализм". «Простое родовое имя имеет у них гораздо большее значение, чем самое близкое родство, которое у них на глазах». «Напротив, если хозяин вступает с нею в плотскую связь, то она считает себя его женой и занимается его делами так, как если бы они были ее собственными». «[дочь] переходит из его рода в другой и он уже не может в дальнейшем ожидать от нее ни малейших услуг, ни памяти».
Необходимость в мщении отчасти вызывалась верой в то, что дух убитого неизменно преследует потенциальных мстителей до тех пор, пока он не будет отомщен. Вот почему родственники убитого стремились отомстить за него, и убийца находился под постоянной угрозой. Поэтому же среди эскимосов было распространено мнение, что иной раз быть убитым лучше, чем убийцей…
Наконец, понимание особенностей военного дела у эскимосов требует учета их отношения к смерти. Так, повсюду у них наблюдалась вера в то, что умершие насильственной смертью удостаивались счастливой потусторонней жизни. Вот почему страх смерти не оказывал сколько-нибудь сильного влияния на их поведение, особенно, в конфликтной ситуации. И вот почему в Центральной Арктике престарелые отцы сами просили сыновей заколоть их копьем..
… отдельный интерес представляет отношение эскимосов к чужакам. Под последними понимали тех, с кем не имели, ни родственных, ни партнёрских связей. Поэтому они постоянно вызывали у людей подозрения, и их при первой же возможности старались убить…
То есть единичное изменение в классификационных отношениях родства, которые в силу идеальности вроде б не могут влиять на чьи-либо чувства, враз перечёркивают возможность отца ожидать от дочери не только "услуг", его и "памяти". Хотя вроде бы у них есть многолетняя история реальных отношений, формирующих привязанность, связанные с ней изменения на гормональном, психофизиологическом уровне и пр. Или вышеописанные рабыни, которые не могли не испытывать все соответствующие эмоции от поимки, усмирения, транспортировки и пр. - однако сожительство с хозяином их враз превращает в "жену", и они успокаиваются.
Или бесстрашие, следующее из религиозных представлений, которое гарантированно пересиливает непосредственно ощущаемые опасности боя (у современных людей - не гарантированно, почему их требуется накачивать идеологией).
Причём этот идеализм охватывает фактически все системообразующие аспекты социального бытия - брак, религию, богатство, неравенство, солидарность, оставляя для индивидуального действия и рефлексии разве что промысел зверя и т.д. ведение индивидуального же хозяйства. Иными словами, в традиционном обществе все существенные стороны социальных отношений (именно те, что затрагивают сильные чувства людей, определяют их поведение и пр.) вынесены из сферы индивидуальной рефлексии, обсуждения, возражения, споров, на них влияют только эмоции, генерируемые общими (и традиционными) ритуалами. Поэтому они как бы не чувствуют общественных изменений вокруг даже тогда, когда те резко затрагивают их интересы.
Таким образом, общественный прогресс имеет 2 измерения. Одно социальное - последовательная смена общественных формаций. Второе человеческое - формирование личности, выделяющейся из родовой общности и в процессе этого выделения преодолевающей названный «идеализм». Развитие в противоположную сторону, «материализм», означает здесь, что о всё большем числе общественных институций и явлений общественной жизни человек считает должным судить на основании собственного опыта, своих мнений, переживаний и т.д. «следов» от столкновений с реальностью, а не исходя из эмоций, «вложенных» в него в ходе «автоматического» участия в общих ритуалах, связанных с некой традицией, которую он «несёт», но не рефлексирует по её поводу. Начиная с философов Древней Греции, Индии и пророков Израиля.
Диалектика взаимодействия обоих аспектов здесь примерно такая же, как между развитием социальности и развитием мозга в филогенезе птиц и млекопитающих - шаг одного влечёт за собой шаг другого, это облегчает новый шаг первого и т.п.